Король желает жениться

— Если ты откажешься, на сушу отправлюсь я! — запальчиво воскликнула Сельвея, сбивая меня с настроя: торговаться с Эльбергой до победного конца.

При этом вид у «сестры» был такой, словно она последние недели питалась исключительно украшениями для блюд, читай водорослями, которые я имела глупость попробовать. Нет, старшая дочь сейна не выглядела напуганной, просто от одной только мысли стать невестой двуногого и самой стать двуногой её явно начинало тошнить.

М-да. И что теперь делать? Искать другую морскую колдунью? Сколько их здесь таких водится, подторговывающих из-под полы ногами? Да и человеком стать жуть как хочется, не теряя драгоценное время. Может, я по-быстрому свистну волшебную цацку, вернусь к русалам и русалкам и уже потом загадаю желание? А что? Тоже вариант! Хоть возвращаться сюда у меня, если честно, не было никакого желания.

— Ладно, я согласна, — выдавила из себя, оглядываясь на хвостатую манипуляторшу.

Эльберга просияла. Напевая себе под нос что-то задорно-весёлое, метнулась к склянкам, задумчиво заскользила по ним длинным острым коготком, пока не сцапала прозрачный пузырёк и протянула его мне. Внутри сосуда искрилась и переливалась мутная жидкость с вкраплениями блестящей пыли.

Я вообще после этого выживу?

— Выпей, когда окажешься на берегу. Первые несколько часов может немного подташнивать, да и ходить поначалу будет непривычно.

Ну, за ходить-то я спокойна.

— Надеюсь, ноги хорошего качества? — поинтересовалась хмуро, забирая у хитрож… хитрохвостатой жидкость непонятного происхождения. — Стройные, без целлюлита?

— Целю чего? — не въехала колдунья.

— Ничего! — сжала пузырёк в кулаке и повернулась к псевдосестре. — Пойдём… Я хотела сказать, поплыли. Раньше начнём — раньше закончим.

Обрадованная моим боевым настроем (от мысли, что вот-вот расстанусь с плавником, я готова была горы свернуть), Сельвея быстро метнулась к выходу-дырке. Я тоже не стала мешкать и, в последний раз взглянув на Эльбергу, по губам которой блуждала странная усмешка, поспешила убраться из её логова.

До берега на бесколёсной колеснице добрались относительно быстро и в полном молчании. Было видно, Сельвея нервничает, переживает. Лицо её словно обратилось в маску из алебастра, губы напряжённо поджаты, взгляд устремлён в морскую тьму, что расступалась перед нами и незаметно за нами смыкалась.

— Ты сказала, меня будут ждать на суше, — нарушила я молчание.

Русалка кивнула:

— Тот рыбак, Ингвар, сына которого ты спасла в прошлом году, встретит тебя. Поможет, чем сможет. Объяснит, как попасть во дворец. Расскажет о традициях, законах Сантора и об этом воре, — Сельвея презрительно скривилась, — их короле.

Рыбак? Хм, вообще-то я рассчитывала на птицу покрупнее, но выбирать, увы, не приходилось.

Вынырнув из воды, я счастливо огляделась. Занимался рассвет, и первые лучи, разбегаясь от самого горизонта, окрашивали водную гладь в золотисто-медовые тона. Синяя вода, вспениваясь у самого берега, омывала чёрные, будто глянцевые, валуны, среди которых я заметила пожилого седобородого мужчину и русоволосого юношу. Одеты они были просто — в одинаковые серые штаны и светлые, подпоясанные широкими поясами рубахи. При виде нас рыбак и его сын низко поклонились.

Сельвея кивнула им сдержано и проговорила:

— Пожалуйста, Мари, будь осторожна. У тебя есть месяц, чтобы всё исправить. В новолуние просто войди в воду и снова станешь марой. Не позволяй людям задурить тебе голову и помни: твоя жизнь — в море, и ты нужна нам.

«А перстень ещё нужнее», — добавила я про себя.

Вслух же сказала:

— Всё будет в порядке, и я всё успею. Главное, — с опаской покосилась на зажатый в руке пузырёк, — не травануться этой дрянью.

Сельвея слабо улыбнулась и кивнула, подбадривая. А я, шумно выдохнув, мысленно пожелала себе удачи. Выдернув пробку, опрокинула в себя искрящийся «напиток» залпом.

Что ж, была ни была!

Говоря «будет немного подташнивать», ведьма явно недоувеличивала, если так можно выразиться. Меня как будто вывернуло наизнанку. Раз эдак сто, если не больше. Было горячо. Очень. Жар прокатывался от горла к груди, камнем оседая внизу живота. Жёг, колол, вгрызался в каждую мою клетку, отчего хотелось материться и вопить во всю силу лёгких.

Но я сдерживалась. Только зубами от боли скрежетала и чувствовала, как слёзы, выступая на глазах, стирают окружающую реальность.

А потом всё закончилось. Так же внезапно, как и началось. Я больше не чувствовала плавника, как и морского дна. Запаниковав, неуклюже взмахнула руками и, к своему ужасу, ушла под воду. К счастью, до берега было рукой подать. Заметив, что я тону, сын рыбака бросился меня спасать.

Он вытащил меня из воды, которой я уже успела изрядно наглотаться, и, пока нёс к своему отцу, смотрел куда угодно, но только не на новообретённые прелести мары.

Откашлявшись, я постаралась прикрыть всё самое интересное волосами, благо их длина позволяла, и дрыгнула ногами. Раз-другой. Вроде ничего так. Стройные, с маленькими изящными ступнями и аккуратными беленькими пальчиками, чувствовать которые было безумно приятно.

На берегу меня сразу укутали в длиннополый плащ, а после и одежду протянули. Совершенно несуразную, на мой взгляд, — платье из грубой полотняной ткани, длинная нижняя сорочка и белый, накрахмаленный до хруста чепец.

— Помни, Марэя, будь бдительна и осторожна! — донеслось до меня очередное наставление.

Я кивнула, помахав русалке на прощание, и Сельвея, взмахнув плавником, исчезла в окрашенной в золото воде.

— Неали Марэя, — снова принялись расшаркиваться, кланяясь, рыбаки.

— Для нас это огромная честь и счастье служить вам, — сказал бородач.

А его сын, краснея, поддакнул:

— Неали Марэя, я так рад… снова видеть вас, — и смущённо опустил взгляд, в очередной раз доказывая, что природный магнетизм Машки безотказно действует на мужчин.

— Как насчёт завтрака? — улыбнулась гидам, разминая свои, вернее, казённые, но уже горячо любимые ножки и уверенно стоя ими на влажном песке.


Ещё не успевшем прогреться под первыми робкими лучами солнца и поэтому обдававшем мои ступни приятной прохладой.

— А потом вы всё мне покажете и расскажете, как стать невестой вашего правителя.

Мужчины переглянулись.

— Неали Марэя, при всё моём уважении… — несмело промямлил старик и запнулся, явно подбирая слова. Так и не преуспев в этом занятии, спросил негромко: — С чего вы решили, что станете невестой короля?

— А? — односложно ответила я, вдруг почувствовав себя до невозможности глупо.

А и правда, с чего решила? То, что Машка у себя в воде без пяти минут царица, не означает, что и здесь с ней будут носиться. Ну разве что эти двое будут… Но не король же! Да я и сама, несколько лет простояв во главе компании, привыкла командовать и управлять. Вот только кому мне здесь приказы отдавать? Опять же только этим двоим. А так…

Решив не расстраиваться раньше времени (вообще-то я за кольцом пришла, а не за королём, так что без разницы, в каком статусе окажусь у рыжего дома), с улыбкой проговорила:

— Предлагаю поставить этот разговор на паузу. Я сейчас переоденусь, во-о-он за теми камешками, — кивнула на выраставшие из песка широкие валуны, — потом мы плотно позавтракаем…

— Мы как раз свежей рыбы наловили, — счастливо закивали отец с сыном.

— Никакой рыбы! — запротестовала я. Заметив на их лицах недоумевающее выражение, поспешила объясниться: — Мне бы хотелось чего-нибудь… необычного. Экзотического. Яиц там, хлеба с сыром. От картошечки с лучком тоже не откажусь. Икорочки бы заморской, баклажанной. У вас такое найдётся?

Хвала всем местным богам, такое у них было, и я, обрадованная открывающимися перспективами — наконец смогу нормально поесть, — побежала преображаться в девочку-крестьянку.

Из нижнего белья была только льняная сорочка (что, даже панталоны здесь не носят?!), поэтому чувствовала я себя не то чтобы очень комфортно. Платье длинное и малость широковатое (уж не знаю, где они его откопали, оно было явно не для русалочьей талии), но хотя бы с поясом. Цвета невзрачного, тёмно-коричневого. Даже без зеркала ясно, что бледнокожая Машка в этом прикиде будет смотреться не ахти какой красавицей.

Но всё это мелочи. Главное, у меня есть ноги, и я могу задавать какие угодно вопросы. Я ведь для рыбаков на самом деле не местная. Понятия не имею, что было известно о земных Марэе, но сами-то земные не знают, что она знает. Вот и будем выяснять-расспрашивать.

Пока шли в деревушку, раскинувшуюся за стенами приморской столицы — Аскании, мой взгляд то и дело убегал к высоким башням из белого камня. Даже отсюда было видно, что в королевской резиденции всё очень красиво, если не сказать роскошно. То тут то там проглядывали голубые купола и конусообразные черепичные крыши, из которых стрелами вырывались длинные шпили, терявшиеся в яркой палитре неба. Дворец расположился на пологом склоне, и даже издали мне были видны яркие пятна зелени — сады, а где-то в их глубине наверняка притаились мраморные фонтаны, ажурные беседки, мощёные дорожки и клумбы с неведомыми цветами.

Не знаю, что тогда на меня нашло, но я уже давно не испытывала таких сильных эмоций. Давно не восторгалась, как малолетний ребёнок. Может, кислород ударил в голову? Или же осознание, что полдела сделано — я на суше. А дальше вообще всё будет раз плюнуть.

Рыбацкая деревушка оказалась небольшой, но чистенькой, с аккуратными белёными домами и зелёными палисадниками. Вставали здесь с первыми лучами — женщины отправлялись в город торговать вчерашним уловом, мужчины уходили в море. Дети постарше возились с младшими сёстрами и братьями, ухаживали за стариками и занимались домашним хозяйством.

Обо всём об этом я узнала от Ингвара и его сына Ирнаса, которые не переставали одаривать меня благоговейными взглядами.

— Неали Марэя, вы стали ещё прекрасней! — снова краснея, восхищённо выдохнул юноша, одежда которого уже успела подсохнуть, как и русые волосы, обрамлявшие крупное добродушное лицо. Рыбак грустно потупился: — Когда вы меня спасли, я очень старался сохранить в памяти ваше прекрасное лицо, но с каждым днём она всё больше меня подводила. А теперь я смотрю на вас и не могу отвести взгляда. Вы такая красавица!

Наставляя и подбадривая, Сельвея обмолвилась, чтобы я не переживала. Мол, земные о марах быстро забывают, так что при встрече его величество меня не узнает. Разве что голос может вспомнить… Хотя это вряд ли. Мы с ним общались недолго. К тому же темно было, а я вся мокрая и в водорослях, да ещё и с хвостом. Нет, точно не узнает. И даже, наверное, лучше, что во дворец я отправлюсь не в амплуа невесты. Нечего привлекать к себе лишнее внимание.

— Скажи, Ирнас, почему ты называешь меня «неали»?

Мы шли по улице, и взгляды деревенских жителей липли ко мне, как муравьи к упавшей в траву карамельке.

Парень широко улыбнулся:

— А у нас ко всем незамужним девушкам так обращаются. Мужчин — любых, и женатых, и нет, называют «ньертами». А замужних женщин «нэйлами».

— А знатных как-то по-особенному величают?

Ирнас распахнул передо мной калитку и вздохнул:

— Эх, неали Марэя, нам ещё столько нужно будет вам рассказать. А ведь до начала отбора всего ничего осталось — два дня.

— Подожди, — я даже приостановилась и недоумённо посмотрела на паренька: — нье… ньерт Ингвар ведь сказал, что я не стану невестой вашего правителя.

— Не станете, — уж больно радостно согласился рыбак. — Но только в этот день для вас откроются двери Анделиора. — Он понизил голос до заговорщицкого шёпота: — Древней обители всех королей Сантора.

Ну ок.

— Тогда предлагаю не терять время, — я обворожительно улыбнулась Ирнасу, отчего на лбу у того проступила испарина. — Давайте скорее завтракать и делиться информацией!



Иногда так мало надо для счастья: плотно и вкусно поесть, выпить горячей водички с травами. Явно расслабляющими, потому что уже через каких-то полчаса я, откинувшись на лавке и умостив руки на заметно округлившемся животе Машки, с самым довольным видом внимала словам главы рыбацкого семейства. В то время как жена Ингвара, достопочтенная нэйла Танья, продолжала суетиться возле очага и всё подкладывала мне в тарелку то салата, то сырных лепёшек, то мясных биточков.

В общем, завтрак вышел на славу. Что самое странное (и приятное), здесь еда ничем не отличалась от нашей и называлась точно также. Или мой мозг просто воспринимал, как родные, незнакомые слова.

— Очень тронута вашей заботой, — я улыбнулась розовощёкой толстушке. У Таньи было такое же открытое лицо, как у Ирнаса, и такие же добрые лучистые глаза.

— Да какая уж тут забота! — всплеснула руками хранительница домашнего очага. — Вы мне сына спасли, а я только и могу, что салатика вам положить.

От переизбытка чувств она шмыгнула носом, и я поспешила заверить добрую женщину, что их помощь для меня бесценна.

— Для всех в деревне мы сказали, что ожидаем дальнюю родственницу из Триуста, — проинформировал меня Ингвар, неодобрительно поглядывая на сына, который продолжал очень даже одобрительно поглядывать на меня. — Только неали Марэя… — он замялся. — Ваше имя для здешних мест весьма непривычное и будет привлекать лишнее внимание.