Корабль-призрак и другие ужасные истории

Не сговариваясь, Серый и Анжи повернулись к Джеку и начали, каждый со своей стороны, изучать его шею.

– Ничего, – прошептал Лентяй.

– Ни царапинки, – пискнула Анжи, и на ее глазах появились слезы. Она тяжело задышала и попятилась.

– Стой! – протянул к ней руку Лентяй. – Мы все исправим.

– Нет! – замотала головой Анжи, и слезы полетели во все стороны. – Не подходи!

– Погоди! Давай поговорим!

– Не трогай меня! – заорала она, продолжая отступать. Она словно боялась повернуться к ним спиной. Боялась, что они оба набросятся на нее и уничтожат. Убьют, потому что она поняла что-то такое, чего понимать ей не следовало.

Серый сделал широкий шаг. Между его пальцами прошуршала Анжина куртка.

– Не надо! – дернулась она и бросилась бежать. Ей вдруг показалось, что если она будет бежать быстро-быстро, а потом еще быстрее, то сможет вырваться из ужасного сегодня и попасть в замечательное завтра, которое будет не здесь и не сейчас. Где никто никогда не слышал ни о каком Иване Купале, не писал жутких рассказов о Бежином луге и не бродил лунными ночами по плотинам.

Лица, деревья, фонарные столбы… Ей казалось, что осталось чуть-чуть – пробежать вон ту дорожку, пробиться сквозь толпу, проскочить мимо кафешных столиков, и она окажется на свободе.

Но Анжи не рассчитала сил. Если она еще была в состоянии скрыться от ужасного барина, то от собственных страхов удрать не получилось. Уже через пятьдесят метров она начала задыхаться, ноги вязли в длинной мокрой траве. А потом сзади ее накрыл топот, и она повалилась на землю.

Анжи еще пыталась дергаться, вырываться и кричать. Но Серый держал ее крепко. Лицом она успела проехаться по траве, это заметно охладило ее. Вода сделала свое дело: Анжи начала потихоньку успокаиваться. Сначала она почувствовала, как сквозь брюки вода просачивается в трусы, как намокают коленки, как холодит прижатые к земле руки.

Перевернувшись, она открыла глаза и увидела над собой зеленое от страха лицо Лентяя. Он что-то говорил, но она не разбирала слов. Воспаленные веки резанули набежавшие слезы. Они веселым ручейком потекли в уши, отчего ей стало холодно вдвойне.

– Я не хочу умирать, – всхлипнула она. – Я не хочу!..

– Никто тебя не тронет! – пробился сквозь ее всхлипывания голос Сереги. – Это я тебе гарантирую.

Она в последний раз хлюпнула носом и с надеждой вгляделась в конопатое, как оказалось при ближайшем рассмотрении, лицо Сереги.

– Он вампир, да? – Ком в горле не давал ей нормально говорить.

– Нет, он – убыр. Но это ненадолго. – Лентяй поднялся с колен и начал лениво отряхивать налипшие на штанины осклизлые опавшие листья.

Из-за деревьев робко выступил Воробей. Сейчас он особенно походил на юркую птицу, только не скоростью реакции, а цветом. От испуга он стал совершенно серым. Даже его яркая куртка поблекла.

– Звони своей матери, говори, что идешь на день рождения к подруге и останешься там ночевать, – раздавал приказы прежде такой молчаливый и тихий Серега. – А мы идем к Джеку.

Воробей пискнул от столь неожиданного поворота событий, но возражать не стал. Анжи подняла глаза в небо. Ей вдруг понравилось лежать. Пусть тут мокро и холодно – максимум, что она могла заработать, это ревматизм и воспаление легких. Но и то и другое лечится. А вот с того света еще никто не возвращался. Кроме некоторых товарищей, с одним из которых они только что свиделись.





Глава VII. О чем знали друиды




Домой к Воробью они попали не сразу. Сначала заглянули к Сереге, и он нагрузил их двумя стопками книг. Среди них Анжи заметила знакомый томик: «Праздники древних славян».

Ну да, ну да, привет великой писательнице! Интересно, как она поживает в компании с сыном-оборотнем? Или это она все специально подстроила, чтобы потом писать книгу по следам реальных событий? Берет же Маринина за основу своих сюжетов реальные уголовные дела. Почему бы и Светлане не воспользоваться проверенным методом?

В доме у Джека вообще начались чудеса. Не успели они закрыться в его комнате, как Лентяй начал раздеваться. Совсем раздеваться, до трусов.

Анжи стояла около двери, ее трясло от холода и пережитого ужаса, но она не могла отвести взгляда от невероятного действа, разворачивавшегося перед ее глазами. Раздевшись, Серега принялся по миллиметру прощупывать сначала свои джинсы, потом куртку, потом рубашку. Делал он это медленно, но ни Воробей, ошарашенный таким лихим поступком гостя в его доме, ни Анжи, которую от холода била крупная дрожь, не издали ни звука.

– Есть! – прошептал Лентяй, замирая с рубашкой в вытянутых руках. Потом рубашка полетела в сторону, а между его пальцами что-то блеснуло. – Помнишь, Глеб нас всех позвал к тебе в гости? – быстро заговорил он. – Ты еще сказала, что нам не звонила. И что Глеб даже не спросил, где ты живешь. Правильно, что не спросил, – он и так знал, потому что он у тебя уже был! И надо ему было от нас немного. Видишь, булавка?

Так вот что блеснуло! И правда, булавка. Портняжная, с черной капелькой на конце.

– Он через нее нас доставал, – торжественно произнес Серый, осторожно кладя ее на стол. – Я еще в парке подумал – что это он с железками бегает? А потом вспомнил, что булавка – это верный оберег от нечистой силы. Ну, а если ее сама нечистая сила использует, то через нее она пьет энергию из людей. Слабость в последнее время часто ощущаешь?

Анжи медленно кивнула, и слезы снова потекли по ее щекам.

– Такая же штучка есть у тебя. Раздевайся!

Анжи дернулась, но потом отрицательно помотала головой и для верности схватилась за ворот куртки, словно ее могли раздеть насильно.

– Я в другой одежде была, здесь ничего не может быть.

– Ладно, – легко согласился Лентяй. – Дома осмотришь свои шмотки и то место в квартире, где он стоял. Теперь дальше… – Он начал быстро одеваться, с таким видом, словно всегда, приходя в гости, первым делом скидывает портки.


– Дальше ее надо в ванну засунуть, а то заболеет, – проявил свои джентльменские качества Воробей. – И вообще – давайте сначала чаю попьем, а то у меня от всех этих новостей уже голова пухнет.

Единственными, кто порадовал их этим вечером, были воробьевские родичи. Они не только не были против спонтанной вечеринки в комнате сына, но даже выделили им большой матрас, на котором и расположилась вся компания, когда отмытая и отогревшаяся Анжи выползла из ванной. Время стремительно неслось к двенадцати, и азарт совместного времяпрепровождения на лицах приятелей сменился тревогой.

– Рассказывай, – приказал Лентяй, и Анжи с сожалением отставила чашку с горячим чаем, в которой плавал желтый островок лимона.

Ей пришлось снова повторить всю историю, начиная с ночи под дубом и заканчивая незавершенным кругом на опушке во время празднования Ивана Купалы.

– Ладно, Лавкрафт здесь ни при чем, – поморщился Серега, ставший после умывания еще тоньше – словно мыло сняло с него вместе с парковой грязью десять сантиметров кожи. – Просто ночью вы пришли на пруд. Этого было достаточно, чтобы вас с Глебом заметили.

– Мы тоже пришли на пруд, – напомнил Воробей, не вынимая носа из своего бокала с чаем.

– Мы пришли и ушли, а они там сидели, – покачал головой Серый. – Лутовинов не зря их выбрал. Если бы не Анжи, Глеб не нашел бы цветок. А так они вместе передали его барину. И, видимо, тот, кто передал, и поделился своим телом с духом помещика.

– Как же так? – решил вставить свое слово Джек. – Он же хотел сам из гроба выйти, а не в чужое тело войти.

– Как он может сам выйти из гроба, если давно сгнил? – постучал себе пальцем по лбу Лентяй.

– Со временем у него должна была кожа нарасти, как в «Интервью с вампиром», – не сдавался Воробей.

– В то время кино еще не было, и Лутовинов не знал, что можно так сделать, – нашел весомый аргумент Серый. – Поэтому он поступил по старинке: переселился в первое попавшееся тело, то есть в тело Глеба. Поэтому-то у Глеба и начался припадок: тело не уживалось с тем, что в него вошло.

– И где тебя, такого умного, взяли! – проворчал Джек: впервые он не был в центре внимания, это почетное место занял всегда незаметный Лентяев.

– Я еще думал, зачем этой писательнице такой странный набор книг, – тем временем бормотал Серый, – английские легенды, славянская мифология, обряды друидов… Видимо, она к чему-то такому готовилась.

– Ну и что говорят твои умные талмуды? Жить будете?

– Будем, – решительно заявил Серый, в ответ на это Анжи всхлипнула. После истерики в парке из нее словно вынули батарейку – не было сил даже шевелиться.

– Но хреново! – усмехнулся Воробей.

Он вообще как-то излишне суетился. Постоянно вскакивал, пролил чай и всячески привлекал к себе внимание. И без того обессиленная Анжи стала тише воды, ниже травы. Она бы поселилась в ванной у Воробьевых – под струями теплой воды было так хорошо, двигаться совершенно не хотелось.

– Хреново вы будете жить, очень хреново, – повторил Джек, взмахнул рукой и опрокинул вазочку с конфетами. – А все из-за тебя! – Он ткнул пальцем в сторону Анжи, после чего она на мгновение проснулась. – Если бы не ты!

– Воробей! – предостерегающе поднял руку Серый.

– А что – Воробей? – Казалось, Джек опять почувствовал себя хозяином положения. Еще бы – Лентяю с Анжи больше некуда было податься, только к нему. И если он захочет, да что там – захочет, одно слово родителям скажет, они разгонят всю их честную компанию за пять минут, и тогда этим двоим останется только замерзать в подъезде или купаться в ближайших лужах. – Я говорил, чтобы она не ходила? Говорил? И вообще, если бы не она, мы бы до сих пор в Спасском были.

– Еще добавь, что погоду тоже она испортила, – в тон ему поддакнул Серый. – Все сказал?

– Нет! – Видимо, за прошедший месяц у Воробья многое накопилось на душе. Он повернулся к Анжи, чтобы высказать ей все прямо в лицо, но не успел.

Анжи плакала. Слезы беззвучно катились по ее щекам.

– Да ну вас, – насупился Джек, подхватил чайник и отправился долить водички.

– Считается, что разрыв-траву в руке удержать невозможно, – быстро заговорил Лентяй. – Зацветает она действительно раз в году, в ночь на Ивана Купалу. Но ее можно только увидеть, ну, еще попробовать сорвать. Все! Цветок и на месте-то не стоит, бегает постоянно. Границу обозначает. Разрыв-трава – это виза в другой мир. Почему все эти костры жгут, венки плетут – хотят нечистую силу отпугнуть, потому что она легко может из другого мира в наш попасть – через воду, через лес. А вот огня она боится.

– Идея! – ворвался в комнату Воробей, успевший ухватить только последние несколько фраз. – А давайте подпалим писательского сынка! Прямо на книжках его мамочки и подожжем.

Но Лентяй даже не посмотрел на него. Он буравил глазами застывшую Анжи, словно пытался впихнуть в ее голову свои мысли.

– Если Глеб взял в руки цветок, то, считай, он получил бесплатный ключ от запретной двери. И тут же ее открыл. А на пороге его встретил Лутовинов. Одному хотелось туда, второму оттуда – они просто поменялись местами.

– Так Глеб, выходит, теперь по Варнавицкой плотине бродит и местных баб шугает? – хихикнул Воробей, видимо, до сих пор не воспринимавший все это серьезно.

– А почему тогда убыр? – еле слышно прошептала Анжи.

– Это у монгол было, и у татар. – Серый поморщился, словно ему неприятно было об этом вспоминать. – Чтобы стать колдуном, человек закладывал свою душу шайтану, а взамен получал убыр: он заменял ему душу. По ночам убыр может покидать тело и перемещаться самостоятельно. Но для этого ему нужна энергия. Эту самую энергию он из нас и качал.

– Женя, чайник! – позвала из коридора мама, но Воробей даже не шелохнулся, так и сидел с открытым ртом.

– А если не брать в расчет все эти фильмы ужасов? – наконец сглотнул он и часто заморгал. Наверное, он и не дышал, но этого уже слышно не было.

– Считается, что если убыру нанести рану, то такая же рана окажется у тела, в котором убыр живет, – спокойно так сказал Лентяй, словно на спор вспоминал сказку о семерых козлятах. «И ворвался волк в домик и съел всех козлят. Только один в печке и схоронился». – Наверное, Лутовинов искал себе новую еду – нас ему уже не хватает, вот он и ходил с иголками. Ходил, да накололся. Глеб в результате тоже получил удовольствие на всю ладонь.

– Как же от него теперь закрыться? – пробормотала Анжи.

– А вы того… – Джек мотнул головой, словно эти слова не сразу проникали в его обалдевшую голову. – Не заразные? Знаешь ведь, если вампир укусит, то все, пиши пропало – сам станешь вампиром.

– Вампиров не существует, – поморщился Серый. – Потому что людей бы тогда на земле не осталось.

– Как это? – От возмущения Воробей подпрыгнул на месте. – А Дракула?