Корабль-призрак и другие ужасные истории

Никто ему не ответил, каждый был занят своим. Джек пинал ногами подвернувшийся обрывок бумаги, Лентяй перебирал книги, Анжи с ужасом смотрела на одну из кроватей, усыпанную свежесорванной травой.

– Прямо сеновал какой-то, – покачал головой Воробей, старавшийся далеко от Анжи не отходить. Он, единственный среди всех, лучился довольством. Глеб уехал, а значит, угроза лишиться дамы сердца миновала. Теперь все могло стать, как раньше.

– «Готический английский роман», «Призраки в английской литературе», «Обряды и праздники славян», – читал заголовки книг Серый. – Я от одних названий уже фигею, ясно, почему Глеб скопытился.

Анжи подняла на него глаза. Ей очень хотелось рассказать, ЧТО произошло с Глебом, – о цветке, о Лутовинове и о том, как странно он исчез. Но сейчас, в этой разворошенной комнате, среди брошенных книг, говорить об этом было неудобно. Все равно что обсуждать гадкие подробности жизни только что умершего человека.

Она отобрала у Воробья визитную карточку Светланы, покрутила в руках.

Очень хотелось уехать домой. Все бросить и сесть в автобус, чтобы уже через два часа оказаться в знакомой мирной обстановке, подальше и от Тургенева, и от его темного предка.



…Дожди зарядили не на шутку, похолодало, август норовил превратиться в октябрь. На счастье Анжи, мать засобиралась в город. Пока складывался их небогатый гардероб, Анжи в последний раз обошла окрестности. Луг, где было рассказано столько историй и сожжено столько костров, пруд, усадьба. Анжи прошла вдоль забора, заглянула под куст. Яма становилась все заметнее и заметнее, теперь она была полна воды и опавших листьев. Анжи прошла в центральные ворота и сразу за церковью свернула направо, пробежала дорожкой-змейкой и выбралась на Варнавицкую плотину. На другом ее конце стояла одинокая фигура. С Анжи мгновенно слетело сонное настроение, события месячной давности тут же встали перед ее глазами. Но вот человек шевельнулся, превратившись в Лентяя.

– Тебе не кажется, что здесь что-то изменилось? – спросил он, передергивая плечами, видимо, стоял он здесь уже давно и основательно замерз.

– Что здесь может измениться? – поморщилась Анжи, видевшая это место в разные времена года. – Вода и есть вода…

Фразы своей она не закончила, только сейчас заметив, что вода действительно стала другой – серой, блеклой, невзрачной. Да и сама плотина как будто осела, словно из нее ушли последние соки. Лощина, начинавшаяся за прудом, терялась в дымке дождя.

– Я тут кое-что прочитал, – Лентяй выдернул из-под куртки книгу «Обряды и праздники славян». – Что у вас тогда произошло?

– Ничего! – отвернулась от него Анжи. Она решила все это забыть, и она забудет. Хватит с нее мистики! В конце концов, последние дни в поселке прошли спокойно, никто больше ее не тревожил, никто не ходил под окнами, не таскал с ее головы резиночек. Словно все, что нужно было от нее получить, таинственные силы получили и успокоились.

– Ты, если что, звони, – буркнул Серый, снова превращаясь в дождевой столбик. – Что-нибудь придумаем.

То же самое ей сказал Воробей, когда они уже стояли на остановке.

– Сговорились вы, что ли? – буркнула она, поправляя сползавший с плеча рюкзак.

Но очень скоро, уже в городе, ей пришлось вспомнить об этом предложении. Началось все с того, что, разбирая свой рюкзак, она внезапно обнаружила на его дне куколку из травинок. Ту самую, что ей принес таинственный доброжелатель в день перед Иваном Купалой. Прошло уже больше месяца, а куколка выглядела свежей, зеленые травинки будто только-только сорваны. На талию куколки была намотана резинка. Вместе с куколкой из рюкзака выпала карточка писательницы.

«Позвонить, что ли, узнать, как там дела…» – мелькнуло в голове, и хотя какой-то внутренний голос говорил, что делать этого не надо, но руки ее сами потянулись к телефону.

– Алло! Здравствуйте, – выпалила она, готовясь произнести заготовленный текст о том, кто она, откуда и зачем звонит.

– Ага! – обрадовано выкрикнули на том конце провода. – Ага! Здорово, Анжи! Как жизнь?

– Глеб? – осторожно переспросила она. – Ты выздоровел?

– Еще как! – надрывался далекий голос. – Живее всех живых! Вы-то как?

– А мы все раньше вернулись. Погода…

– Да, Перун расстарался. Слушай, никуда не уходи, я к тебе сейчас приду!

– Куда придешь? – непонятно чему испугалась Анжи, но трубка уже выплевывала сигналы отбоя.

Анжи оглядела свою комнату. Смысл только что сказанных слов не сразу доходил до нее. Он придет… Куда придет? Сюда придет? Сюда?!

Анжи сорвалась с места. Она бестолково распихивала вещи по углам и под кровать, надеясь создать хотя бы внешнюю видимость порядка. Потом она спохватилась, что у нее ничего нет к чаю. Анжи взяла пакет, сунула в карман сто рублей и выбежала на лестничную клетку. Видимо, у нее что-то все-таки случилось с головой, потому что она даже не подумала, что в ее отсутствие гость как раз и может нагрянуть. Она ведь даже не успела спросить, где Глеб живет и знает ли он ее адрес. Она мчалась вниз по ступенькам, когда мимо нее наверх прошуршал лифт.

Потом она долго стояла около прилавка, мучительно выбирая пирожные, и все никак не могла ни на что решиться – одни ей не нравились, другие слишком дорого стоили, третьи были вообще не знакомы.

Она, наверное, пустила корни в магазине, но тут сзади на нее налетел Воробей.

– Анжелка! Привет!

Не то чтобы она не рада была видеть своего летнего кавалера, но все же это явление было более чем странным – жили они в разных концах города, и если после летнего безумия еще хоть как-то перезванивались, то с началом учебы теряли друг друга из виду, чтобы через год снова «найтись» в поселке Спасское.

– Джеки? Ты что здесь делаешь?

– Как это – что? – продолжал буйствовать Воробей. – Ты сама пригласила! Говоришь – подваливай, вспомним лето. Сейчас и Лентяй подтянется, я ему сигнализировал.

– Джеки, у тебя совсем крышу сорвало и фонтан засорился? Когда это я тебе звонила?

– Да только что! Я, как услышал, ноги в руки – и к тебе. Хорошо, автобус сразу подошел… – Он сбился. – Ты что это какая-то стаканом стукнутая?

– Воробей, – прошептала Анжи. – Я тебе не звонила.

– Ага, – рассеянно закивал Джек. – А кто же мне полчаса в трубку свой адрес диктовал, с подъездами и обходными путями?


– Воробей! – Анжи схватилась за щеку. С минуты на минуту к ней должен прийти Глеб, ей только Джека там не хватает.

Ей вдруг вспомнился лифт, медленно ползущий вверх. Рука машинально потянулась к волосам. Пушистые волнистые волосы были схвачены серебристой резиночкой.

А что это она так встрепенулась? Ну, придет и придет. Соберутся вместе, вспомнят прошлое…

– Ну ладно, – буркнула она. – Бери что-нибудь, и пойдем. Где твой Лентяй?

Видеть летних друзей в городе было непривычно. Среди высоких домов и асфальта они смотрелись новыми, незнакомыми людьми. Так и тянуло повернуться и сказать: «Все ты врешь, никакой ты не Воробей, а самозванец. Воробей сейчас придет и настучит тебе по кумполу».

Кстати, о самозванцах!

Серый топтался около подъезда, возле лужи. Был он, как всегда, хмур, словно его оторвали от страшно важного дела. Хотя какие могут быть дела в августе? Последние денечки, надо отрываться по полной, а он небось опять над книжкой завис или новую «игрушку» по компу проходит.

– Сегодня, между прочим, праздник, – буркнул он, покопался в кармане и вынул большое румяное яблоко. – Держи!

– Витаминчиками решил подзаправиться? – хихикнул Джек, дернувшись перехватить подарок, но Анжи оказалась быстрее. Она потянула к себе яблоко, спелый плод кувыркнулся у нее в ладони и с громким плюхом выпрыгнул в лужу.

– Яблочный спас, – пробормотал Лентяй, равнодушно наблюдая, как красивое яблоко покачивается в грязной воде. – Сегодня яблоки надо собирать.

– Вот и отметим, – тряхнул бутылкой газировки Воробей.

Анжи смотрела, как яблоко то погружается, то выскакивает на поверхность мутной лужи, как расходятся от него круги, как маленькие волны набегают на берега, и ей вдруг вспомнилась совсем другая вода. Темная, мрачная.

– Он нашел тогда разрыв-траву, – вдруг произнесла она. – Нашел, а потом отдал старому барину. Или не отдал, но с ним что-то случилось. После этого припадок и произошел. А теперь он там. Или не он? Короче, я вам не звонила и никого в гости не звала!

Анжи задрала голову, и ей вдруг показалось, что в окне лестничного пролета видна склонившаяся фигура.

– Бежим!

Если бы ее спросили, что произошло, она бы не ответила. Просто в душе поднялся настоящий звериный страх. Она дернула за руку Воробья, так что тот от неожиданности выпустил из-под куртки бутылку газировки, и помчалась в ближайшие кусты. Лентяй не заставил себя уговаривать, он отступил назад и присел за лавочкой. В ту же минуту затрещала пружина на входной двери, выпуская Глеба.

Он медленно прошел по двору, постоял около лужи, наблюдая за плавающим яблоком, подхватил его и начал не спеша вытирать его ладонью.

Выглядел он все так же – высокий, с зачесанными назад волосами, только черты лица у него вроде как обострились, и взгляд… Впрочем, из кустов ничего о взгляде Глеба сказать было нельзя. Анжи только показалось, что смотрит он как-то слишком пристально, медленно переводя глаза с одного предмета на другой.

Потом он поднес яблоко ко рту и звучно хрумкнул. Анжи вздрогнула и зарылась носом в куртку Джека.

Глеб сделал еще пару больших надкусов и отправил огрызок в кусты.

Первым из-за скамейки вылез Лентяй. Глеб уже успел скрыться за поворотом, но он все равно смотрел ему вслед.

– У него заболит живот. Яблоко грязное.

– Ну и зачем ты его позвала? – мрачно спросил Воробей, отстраняясь от Анжи.

– Я его не звала, – прошептала Анжи. – Он сам пришел.

– Адрес он тоже сам себе продиктовал?

– Не знаю я, откуда у него мой адрес. Я позвонила, он и сказал, что придет.

– Что же ты за ним не побежала? Он же к тебе пришел, небось букет приволок! Иди проверь, под дверью, наверное, валяется.

– Дубина ты, Воробей! Шел бы ты отсюда лесом!

Анжи отпихнула Джека и полезла из кустов. От былого испуга не осталось и следа. Сейчас в ее душе бушевала настоящая ярость. Надо же! Приперся без спросу и еще выступает! Отдохнуть от него не успели, а он – тут как тут.

Анжи зло протопала к подъезду, пнула на ходу несчастную бутылку газировки. Надо было обоих бросить на съедение Глебу, вот бы она потом посмеялась!

– Привет, красавица!

Или сначала ее плечо сдавила сильная рука, а потом она услышала слова? А может, это все произошло одновременно?

Анжи успела только ойкнуть, но бежать уже было поздно. Из глаз Глеба на нее глянула знакомая чернота, но потом у него внутри словно что-то поднастроили, и глаза стали обычными, карими.

– Я к тебе, а ты от меня. Почему?

– К-как ты себя чувствуешь? – полепетала Анжи, машинально оглядываясь – ни в кустах, ни за лавкой никого не было.

– Я думаю, что теперь буду чувствовать себя лучше, – он широко улыбнулся, обнажая все тридцать три зуба. – Ты вернулась. Я скучал.

– С чего бы это? – Анжи попыталась высвободить свой локоть, но держал ее Глеб крепко.

– Пойдем к тебе, – приказал Глеб и поволок Анжи к подъезду. Она беспомощно оглянулась.