Корабль-призрак и другие ужасные истории

– А теперь достань нас!

Конь одним прыжком пересек комнату. Затрепетали на ветру порванные паруса, послышалась грозная песня:

Крест и череп, черный флаг,

Прочь несется наш мертвяк…





Пронесшийся по воздуху корабль подхватил стоящих призраков.

– Вениамин, держи их! – завопил Орор, но было уже поздно. Корабль и конь как сквозь землю провалились. Растрепанный Вениамин сидел на полу и тупо рассматривал меловую линию перед собой.

– Как ты мог их упустить! – вопил над его ухом Зуруф. – Как ты мог не удержать их в кругу?

Вениамин рукавом смахнул с круга просыпанный порошок. Едкая смесь сожгла мел, и в линии получился разрыв.

– Этого не может быть! – испуганно прошептал Орор. – Они же разнесут весь город. Да если они только окажутся на улице, вся она тут же превратится в улицу мертвецов.

Вениамин ничего не ответил, он сидел на полу и равнодушно переворачивал страницы книги.

– Делай что-нибудь! – не унимался Зуруф. – Ты их выпустил, теперь ты за это отвечаешь. Они придут к тебе за расплатой!

На странице с двумя парусниками, на том месте, где раньше был нарисован ворон с кораблем и черепами, белело пятно.





Глава I. Поезд мертвецов




Он стоял и смотрел на Вальку, слегка прищурив левый глаз, зажав в левом уголке рта старую треснувшую трубку. Не спеша затягиваясь, странный человек с причмокиванием выпускал густой едкий дым. Дым на мгновение скрывал его страшное лицо, перекошенное уродливым глубоким шрамом, идущим от левого глаза, дробящим переносицу, задевающим правый уголок рта и врезавшимся в скулу. Вместо правого глаза у него была глубокая впадина, в которой уютно устроился паучок.

От созерцания всего этого Вальку затошнило. Он прислонился к стене, но опора плавно ушла из-под него, дав увесистый пинок. Ноги подкосились, зад больно стукнулся о шершавый пол.

– Привет, малява! – раздалось из-за спины, и перед позеленевшим от страха лицом Вальки возникла еще более невозможная личность. Вытянутое худое лицо, тонкий острый, как бритва, нос, маленький узкий подбородок с отваливающейся челюстью. Лицо это было крайне нездорового, серовато-коричневого цвета, с черными трупными пятнами. Реденькие тонкие волосы на его голове стояли ежиком, и было ясно видно, что одного уха у него нет. Дохнув на Вальку гнилью из пасти, лицо улыбнулось, обнажив беззубый рот. – Откуда ты свалился, птенчик?

Валька крепко зажмурился. В ушах застучала кровь.

«Ты-дых, ты-дых… Ты-дых, ты-дых», – вторил гулким ударам сердца перестук колес. На повороте вагон мотнуло в сторону, мигнул свет, заскрипели под потолком ржавые железки.

Валька открыл глаза. Свет все так же танцевал по изуродованным лицам.

– Язык проглотил, – усмехнулось существо с трубкой и почесало свой большой живот, обтянутый грязной выцветшей фуфайкой. Темно-синие полоски на ней подрагивали в такт поезду.

«Пираты», – вяло подумал Валька. Он как завороженный следил за мельтешением полосочек.

По сторонам зашевелились призрачные фигуры, вперед стали выходить скелеты. Они перемещались с легким шуршанием. За их движениями слышался замогильный шепот:

Крест и череп, черный флаг,

Прочь несется наш мертвяк…





Сзади противно заскрежетало железо.

– Болт, а ведь птенчик-то живой! – заметил худой изломанный тип.

– Будет мертвым, – спокойно ответил хозяин шрама. Медленно вынул изо рта трубку, смял ее в руке, кряхтя, наклонился, перегнувшись через свой большой живот, и достал из-за голенища порванного сапога длинный нож, похожий на тесак.

Сзади опять что-то заскрежетало. Валька скосил глаза. Рядом стоял высокий могучий мужчина. Ветхая рубаха не скрывала его накачанных плеч, широкой груди. Из растрепанного ворота столбом выступала мощная бычья шея. Лицо с квадратным подбородком и расплющенным носом было совершенно бесстрастно. Вместо одной руки у него была железная перчатка. В задумчивости гигант сжимал и разжимал железный кулак, вбивая его в ладонь нормальной руки. От этого и раздавался скрежет.

– Живой? – из глубины широкой груди пробасил гигант. – Непорядок.

– И правда, – согласился толстый, которого назвали Болт. – Мы здесь живых не любим. Мальчики, разберитесь с ним. Бритва, давай.


Худой запустил длинные пальцы за отвороты заляпанного грязью долгополого пиджака и вынул оттуда невероятных размеров бритву, толстую и ржавую. Гигант последний раз сжал кулак и придвинулся к Вальке.

– Я случайно, – взвизгнул Валька, прикрывая голову руками. – Не надо!

Наверное, в эту секунду перед глазами перепуганного Вальки промелькнула вся его короткая тринадцатилетняя жизнь. Он уже вспомнил, как в пятилетнем возрасте в детском саду лопаткой огрел наглого карапуза, который пытался отобрать у него свои же формочки для песка.

Но на этом его воспоминания прервались. Состав сильно тряхнуло. Из темноты подземелья он вырвался на свет, дернулся и остановился. Все в вагоне повалились друг на друга. Стоящие по краям скелеты издали мелодичный хруст и рассыпались. Перед глазами застывшего в немом оцепенении Вальки мелькнуло прозрачное белое существо с огромными темными глазами. Пытаясь защититься от летевшего прямо на него головой вперед Вальки, существо разжало ладони, и из них выпал плоский темный медальон. Раздался общий вздох. Дверь в противоположном конце вагона распахнулась, и сквозь исчезающие тени к Вальке бросился молодой парень в форменной одежде кондуктора. Он схватил Вальку за шиворот и несколько раз встряхнул. Валька безвольно мотнулся в его сильных руках.

– Ты что здесь делаешь, мерзавец? – гаркнул парень. – Тебе чего, жить надоело?

Валька слабо шевельнул головой, икнул и глупо улыбнулся.

В дверях показалась еще одна фигура.

– Ты чего, Санёк? – спросила она хрипло.

– Да вот, Василий Павлович, зайца поймал. – И парень еще раз встряхнул Вальку, пытаясь поставить его на ноги. Но ноги Вальку не слушались, они подгибались, и от этого он валился на бок.

– Эй, парень, ты чего? – Саньку, видимо, надоело держать кулем болтающуюся добычу. Он заглянул мальчишке в лицо и разжал руки.

Валька осел на пол. Глаза Санька проследили за сползающим пареньком. У своих ног он разглядел темную медную плоскую железку на позеленевшей от старости цепочке.

– Твое, что ли? – спросил он, нагибаясь и брезгливо, двумя пальцами, поднимая медальон. Парень даже поморщился, до того противна была ему эта вещь. Валька механически взялся за протянутую ему цепочку и опустил ее в карман.

– А вот мы его сейчас в милицию отведем, – через вагон к ним шел пожилой машинист. – Будет знать, как в технические поезда забираться.

Парень подхватил Вальку под мышки и выволок на перрон.

– А ну, пошли, – опять встряхнул он своего пленника.

Почувствовав под ногами более устойчивую, чем пол вагона, поверхность, Валька приободрился. А когда впереди замаячила хорошо знакомая милицейская форма, он совсем пришел в себя. Как только они приблизились к милиционеру и Санька отпустил ворот его куртки, начав объяснять, откуда взялся безбилетный пассажир, Валька, освобождаясь от руки, лежащей на его плече, резко дернулся вниз, откатился в сторону, подсек милиционера под ноги и бросился бежать.

В ту же секунду от вагона отделилась невысокая тень, мелькнули длинные растрепанные рыжие волосы. Тень проскочила платформу и спряталась за колонной.

Станция эта была такой же технической, как и поезд. Невысокая и узкая, со всех сторон ее огораживали турникеты. Валька, как заправский бегун на длинные дистанции с барьерами, перемахнул несколько турникетов, перебрался через забор, вихрем пронесся мимо поста милиции, откуда запоздало вслед за ним бросились несколько мужчин и заверещали трели свистка. Так, под свист, крики и топот ног, он выбежал к огромным воротам, на которых красовалась большущая красная буква «М». Здесь он плюхнулся на живот и стал протискиваться в щель между двумя неплотно прикрытыми створками и землей. Затрещала зацепившаяся за что-то новенькая куртка.

Топот приблизился, ахнули от удара ворота. Но Валька был уже на другой стороне и мчался прочь от неказистых серых построек, носящих гордое название «Метрострой».

Тень, при свете дня оказавшаяся невысокой пухлой рыжеволосой девчонкой, беспрепятственно прошла опустевший пропускной пункт, скользнула за спинами взрослых, толпившихся у ворот, и спокойно вышла через калитку. Глазами поискала быстро удаляющуюся фигурку беглеца. Тяжело вздохнула и медленно побрела в ту же сторону.

– Чайник – он и в Африке чайник, – зло выругался Валька, выбираясь в знакомый район. И тут навстречу ему попался уныло плетущийся одноклассник по прозвищу Вафел. Увидев приятеля, он вздрогнул и остановился.

– Шейкин, – ахнул он, – ты жив?

– А ты хотел, чтоб я умер? – зло осведомился Валька, сжимая кулаки.

Страх прошел, теперь его начинало все бесить. И в первую очередь – тощая фигура Вафли в безразмерной куртке, со съехавшими на кончик носа очками, зализанными назад волосами, писклявым голосом и длинными мосластыми руками, вечно испачканными чернилами. Имя у него было банальное – Коля Семенов. И был он несгибаемым отличником. Таких никто никогда не любит, даже учителя, потому что подобные ученики порой знают больше взрослых. Семенову с первых же дней в школе дали прозвище «Вафля», а по-простому – «Вафел», потому что он всегда и везде тормозил. Как будто, прежде чем что-то совершить, он проделывал в голове долгие и сложные математические расчеты. Он не сразу отвечал на вопросы, из его рук всегда выпадал мяч, несколько раз он ухитрялся пройти мимо двери и здорово треснуться лбом о косяк. За то, что он все время «ловил вафли», ему и дали такую кличку.

С Валькой все было гораздо проще. Чайником его прозвали тоже не из-за фамилии, потому что была она у него Шейкин, и не из-за того, что он во всем был новичком. Если бы кто-то только подумал об этом, тут же схлопотал бы лично от него по шее. Это прозвище прилипло после того, как однажды в школьной столовой он опрокинул на себя чайник с горячим чаем. Хохотали все. У Вальки же от боли выступили слезы. Он схватил этот дурацкий чайник и запустил в смеющихся одноклассников. Шейкин долго противился глупой кличке и бил каждого, от кого ее слышал. Но кличка – вещь такая, если прилипает, то надолго. В конце концов он смирился, привык.

Чайника и Вафлю свела судьба. Когда Колька в очередной раз сморозил какую-то глупость, Валька пообещал приятелям его расшевелить и поспорил с ребятами в классе, что затащит незадачливого отличника на технический поезд в метро. Была у Чайника такая забава: он любил забираться в проходящий технический транспорт – трамваи, троллейбусы, грузовики. Но самым шиком было запрыгнуть в медленно ползущий мимо платформы ремонтный вагон метро. Правда, для этого приходилось полдня торчать на перегоне, ожидая заветных слов диспетчера: «Уважаемые пассажиры, поезд следует без остановки. Отойдите от края платформы». И в тот момент, когда толпа откатывалась к стене, а из туннеля выглядывал дребезжащий потертый состав, Валька выходил вперед, пропускал головной вагон и запрыгивал на открытую сцепку.

Мимо проносятся вытянутые лица людей, но состав уже ныряет в туннель, набирает скорость и мчится сквозь темноту с грохотом и свистом.

Вафлю он взял на «слабо».

– Что ты можешь, Вафля, кроме как свои книжки читать? – начал Валька издалека.

Коля грустно посмотрел на него и вздохнул. Очки сползли на кончик носа и там застыли.

– Ты вообще видишь что-нибудь, кроме своих дурацких книжек?

Даже если Семенов и собирался что-то ответить, то он это сделать не успел, потому что Валька сразу же ринулся в бой.

– Да тебе слабо от них оторваться и совершить нормальный мужской поступок.

– Какой?

– Тебе же слабо прыгнуть в движущийся поезд? Кишка тонка!

– Вот еще! – Семенов поправил очки и зачем-то прилизал и так зализанные волосы. – Больно нужно мне ноги ломать.

– Я же говорю – слабо. Ты не только Вафля, но еще и трус.