Контртеррор

Под удивлёнными взглядами немногочисленных прохожих из них начали выпрыгивать бойцы, разбиваясь на тройки и выстраиваясь в атакующий клин, который тут же направился в арку. На его острие шла тройка братов: Шах, Чуб и Ус. Около меня остались Савва и Сыч.

Дилижансы двинулись дальше по улице, на которой начала собираться толпа, привлечённая необычными событиями. После участия бойцов центра в их необычном снаряжении в захвате революционеров-террористов в зубном кабинете госпожи Езерской по столице поползли слухи о каком-то суперсекретном подразделении полиции. Даже прозвище уже появилось – «черные ангелы». И вдруг прохожие стали свидетелями, когда эти «ангелы», вооруженные черт знает чем, в огромном количестве направились во дворец Великого князя Владимира Александровича.

Ещё раз оглядев улицу, я направился в арку, из которой уже звучали очереди и раздалась парочка взрывов гранат.

«Жалко солдат. Они, вернее всего, даже и не знают, что участвуют в перевороте, – подумал я. – Но, как говорится, лес рубят, щепки летят. Только почему-то этими щепками, как правило, становятся невиновные люди».





Глава 16. Нарыв




Я вошёл в кабинет для совещаний на первом этаже Арсенального каре. Раньше здесь был Большой военный кабинет Николая Первого, а сегодня здесь собрались его сын, внуки и правнуки. Собрание было внушительное. Оглядевшись, я мысленно присвистнул от удивления.

Во главе стола сидел император. По правую руку от него генерал-адмирал Великий князь Алексей Александрович, дальше Московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович. За ним следовал последний из родных братьев Александра Третьего Великий князь Павел Александрович – командующий Гвардейским корпусом, Первая гвардейская пехотная дивизия которого должна была участвовать в перевороте. Выглядел Павел Александрович по сравнению с другими братьями откровенно бледным. В смысле, лицом был бледен.

Дальше сидели Константиновичи. Великий князь Константин Константинович, который только в прошлом году сдал Озерову Преображенский полк и получил должность Главного начальника военно-учебных заведений. Дмитрий Константинович – командир лейб-гвардии Конно-Гренадёрского полка, как самый молодой замыкал эту сторону стола. Самый старший из Константиновичей – Николай за кражу брюликов с иконы, которой его дед Николай Первый благословил на брак его родителей, находился в ссылке в Туркестане.

По левую руку от Николая сидел его брат – Михаил Александрович. После гибели родителей и Георгия с Ольгой тот постоянно находился рядом со старшим братом, формально приписанный к Собственному Его Императорскому Величеству Конвою. Ранее весёлый, компанейский, юморной и несколько наивный молодой человек замкнулся в себе. Оживал только на полигоне центра. Оказался таким же маньяком стрелковым, как и Николай. С бойцами центра и конвоя был прост в общении, и те его обожали так же, как и императора, если не больше.

За Михаилом расположились Михайловичи. Возглавлял их родоначальник этой ветви Романовского дома – председатель Государственного совета Великий князь Михаил Николаевич. Не дядя, а двоюродный дед императора.

Затем по старшинству должны были располагаться его сыновья. Но самый старший из них Николай Михайлович – начальник Кавказской гренадёрской дивизии в столице отсутствовал. Получив в августе звание генерал-лейтенанта, отбыл из отпуска по случаю коронации Николая на место службы в Тифлис.

Второй по старшинству Великий князь Михаил Михайлович десять лет назад морганатически женился на Софье Николаевне, старшей дочери принца Николая Вильгельма Нассауского и графини Натальи фон Меренберг – дочери Пушкина.

За это Александр Третий оставил Михаилу права частного лица с сохранением титула, однако без привилегий члена императорского дома и запретил въезд в Россию. Николай в честь своей коронации и по большой просьбе Сандро в августе этого года Высочайшим указом брак Михаила признал законным. Но тот пока в Россию ещё не прибыл.

Поэтому за отцом сидел Великий князь Георгий Михайлович, который из больной ноги был вынужден оставить службу в лейб-гвардии Уланском полку и заняться наукой. В девяносто восьмом году стал почетным членом Санкт-Петербургской академии наук. В январе этого года Николай попросил его возглавить «Русский музей Императора Александра III».

За Георгием сидели Сандро и Сергей. А замыкал эту сторону стола Великий князь Николай Николаевич младший – Генерал-инспектор кавалерии Российской империи. Этот дядя императора был признанным авторитетом в вопросах строя, подготовки парадов и смотров. Его больной туберкулёзом младший брат Пётр отсутствовал за столом, находясь на лечении за границей.

Таким образом, в этом кабинете собрались, практически, все старшие Романовы на одна тысяча девятьсот первый год, которые смогли прибыть в Гатчинский дворец в течение полутора суток после начала специальной операции.

Позавчера около двадцати ноль-ноль ударный отряд Аналитического центра начал штурм дворца Великого князя Владимира Александровича, где за час до того собралась верхушка заговорщиков, задумавших new гвардейский переворот.

Втянувшись в арку, по ходу уничтожив отделение отдыхающих от караула в подсобном строении преображенцев, на что хватило двух гранат и одной тройки, клин атакующих вломился во дворец. Находящихся у парадного входа караульных смели парой очередей, а дальше четыре тройки, вооруженные дополнительно четырьмя пулемётами Мадсена, при поддержке снайперов, заняли в вестибюле оборону, сооружая из всего, что под руку подвернётся две баррикады, чтобы защищать оба входа во дворец. Остальные бойцы, разделившись на две группы, начали зачистку дворца.

Тактика была простой для двадцать первого века, но прогрессивной для начала двадцатого. Граната, а то и две в помещение, потом перекрёстный контроль комнаты из пистолет-пулемётов и продвижение дальше. Что-то противопоставить ей у заговорщиков не было никакой возможности. Хватило получаса, чтобы разобраться со всеми живыми во дворце. Надо отдать должное бойцам, они как-то умудрились сохранить жизнь женской обслуге дворца.

Зал же, где собралась верхушка заговора, напоминал по внешнему виду бранное поле, усеянное мёртвыми телами. Под ногами хлюпала кровь, её запах перебивал запах взрывчатки и пороха, который уже практически успел выветриться через разбитые стёкла окон.

Сломанной куклой на полу лежит Великий князь Владимир Александрович с застывшем на лице выражением муки. Его живот вспороло несколько гранатных осколков. Рядом Кирилл, белое лицо, усики в разлёт и на месте правого глаза дыра от контрольного выстрела. Отметил ещё про себя тела мёртвых Бориса и Андрея.

Усмехнулся, глядя на Дана, который сняв шлём и скатав маску в знакомую шапочку на голове, деловито перебирал бумаги на столе, формируя из них отдельные стопочки.

Эти мысли и воспоминания пронеслись в голове, пока я строевым шагом шёл до стола, за которым восседали Романовы. Великий князь Дмитрий Константинович поморщился, когда я остановился в двух шагах от него, а Ник Ник младший понятливо усмехнулся.

«Представляю, как от меня воняет. Почти двое суток форму не снимал. В поезде до Гатчины только и удалось себя несколько в порядок привести», – подумал я.

По плану, ранее разработанным с императором, на совещание с Романовыми я должен был прибыть в форме штурмовика Аналитического центра, как с поля боя, для создания определённого антуража и психологического давления. Бойцы моего отряда в это время по согласованию с генералом Ширинкиным и командиром СЕИВ конвоя генералом Мейендорфомзанимали позиции вокруг кабинета.

– Докладывайте, господин полковник, – произнёс Николай.

– Ваше императорское величество, государственный переворот Великого князя Владимира Александровича предотвращён. Все заговорщики оказали при аресте сопротивление и были уничтожены, – спокойно и буднично я начал доклад.

– Кто конкретно? – задал вопрос император.

– Великий князь Владимир Александрович с сыновьями, начальник Второй бригады Первой гвардейской пехотной дивизии генерал-майор Павловский, командир лейб-гвардии Преображенского полка генерал-майор Свиты Озеров, командиры лейб-гвардии Семёновский полка барон Лангоф и лейб-гвардии Егерского полка барон Розен, – я сделал небольшую паузу. – Более пятидесяти офицеров гвардии и около сотни солдат гвардейских полков, в основном преображенцев, которые осуществляли охрану дворца великого князя.

По мере моего перечисления Великий князь Павел Александрович цветом лица сравнялся с листком белой мелованной бумаги.

– И как же дядя хотел заставить изменить присяге солдат моих гвардейских полков? – вновь задал вопрос государь.

– По сохранившимся бумагам, Вы, Ваше императорское величество, вместе с семьёй и Великим князем Михаилом Александровичем якобы были убиты во дворце революционерами-террористами. Великий князь Александр Михайлович, как муж вашей сестры, воспользовавшись моментом и поддержкой своего отца Великого князя Михаила Николаевича, объявлял себя новым императором Александром Четвёртым, узурпировав власть и нарушив права престолонаследия. Полки гвардии по замыслу заговорщиков должны были «восстановить справедливость», – я голосом выделил два последних слова.

– Что?! – побагровев и ударив кулаком по столу, Великий князь Михаил Николаевич поднялся из-за стола.

Охреневший Сандро переглянулся с Сергеем, после чего оба с недоумением переводили взгляды с отца на императора и обратно.


Николай, так же встав, спокойно произнёс:

– Михаил Николаевич, успокойтесь! Я полностью уверен в Вашей преданности престолу. И уверен в ваших детях.

– Благодарю, Ваше императорское величество, – Михаил Николаевич сел на место, растирая рукой левую сторону груди.

– Господин полковник, какая сейчас обстановка в столичных гвардейских полках? – обратился ко мне государь.

– Ваше императорское величество, в Измайловском полку его командир генерал Елита фон Вольский при отсутствии офицеров, участвующих в заговоре мгновенно привёл полк в порядок. В Преображенском были проблемы. Один из офицеров, узнав о захвате дворца Великого князя Владимира Александровича, хотел вывести один из батальонов ему на помощь. Но солдаты, узнав правду, подняли его на штыки.

– И какая фамилия у этого офицера? – спросил император. Остальные Романовы сидели за столом, будто в рот воды набрав.

– Капитан Дрентельн Александр Александрович, командир роты.

– Ваш знакомец?

– Так точно, Ваше императорское величество!

– Ещё, что-то интересное есть?

– Да, Ваше императорское величество. Великий князь Владимир Александрович хотел ввести конституционную монархию, включая Государственную думу, по подобию Английского парламента. Документы по этому вопросу здесь, – я показал папку Зённеккена, где были собраны основные бумаги.

– Интересный ход. Популизм в чистом виде. Либералы и интеллигенция были бы от такого шага в восторге. Он бы ещё землю крестьянам да восьмичасовой день для рабочих пообещал, – хмыкнул Ник Ник младший, чем заработал осуждающие взгляды со стороны трёх братьев Александровичей.

– Надо будет ознакомиться с данным творением, – император усмехнулся. – Какие потери у отряда, господин полковник?

– В операции вместе со мной участвовал сорок один человек. В результате боестолкновений ранено семь человек, из них трое достаточно тяжело. Но все сегодня прибыли на базу в Гатчину.

– Только семь раненых?! – удивлённо поинтересовался Великий князь Михаил Николаевич.

– Так точно, Ваше императорское высочество. Снаряжение и вооружение отряда позволили избежать потерь во время штурма. Все раненые получили свои травмы при попытке дежурного взвода преображенцев отбить центральный и запасной входы, а также первый этаж дворца, – ответил я.

– Интересный у Вас отряд, господин полковник, – задумчиво протянул Ник Ник.

– Их уже «черными ангелами» прозвали! – вставил свои пять копеек Сандро.

– Ещё что-то срочное, господин полковник, есть сообщить? – прервал всех император.

– Несколько организационных вопросов, Ваше императорское величество. Предварительное следствие по этому делу ведёт судебный следователь по особо важным делам при Санкт-Петербургском окружном суде коллежский советник Бурцев Александр Васильевич. Министр юстиции и генерал-прокурор Муравьёв рекомендовал для следствия именно его. Так же Николай Валерианович хочет объединить в одно уголовное дело материалы по подготовке государственного переворота под руководством Великого князя Владимира Александровича, покушение на царский поезд при следовании в Москву, арест группы Гершуни и Езерской и покушение на Её императорское величество с детьми. Его высокопревосходительство хотел бы как можно быстрее узнать ваше мнение по этому вопросу, – закончив фразу, я вытянулся в струнку, показывая, что всё доложил.

– Считаю, что это целесообразно, – произнёс Николай задумчиво. – Кстати, господин полковник, а по покушению на Вас какие-то подвижки есть?! Удалось уточнить, кто этот товарищ Пётр?

– Так точно, Ваше императорское величество. Это Прохор Фёдорович Рогозников. Сын денщика Великого князя Владимира Александровича – фельдфебеля Рогозникова Фёдора Николаевича, который служил в этой должности при князе с шестьдесят седьмого года. Прохор родился в семьдесят втором году. Был малолетней нянькой при Борисе Владимировиче, учился вместе с ним, получив неплохие знания и манеры. Обладал актёрским талантом. Мог воплотить образы от старика крестьянина до аристократа, за которым несколько десятков поколений предков. Последние пять лет выполнял различные щекотливые поручения Великого князя.

– Щекотливые поручения?! Как-то мягко Вы, господин полковник, назвали эти действия денщика моего покойного дяди, да и его самого. Связь с революционерами-террористами, организация через них покушений на меня и мою семью, попытка государственного переворота – это всё попадает под преступления против особы Государя Императора и членов императорского дома. Не так ли, господин полковник?! – жёстко закончил вопрос Николай.

– Так точно, Ваше императорское величество. Статья двести сорок один «Уложения о наказания уголовных и исправительных». Наказание: смертная казнь и лишение всех прав и состояния, – твёрдо ответил я.

Данный диалог был спланирован с Николаем заранее. Не до каждого слова, но максимально близко к тексту. Необходимо было сделать так, чтобы Романовы, особенно Александровичи, почувствовали себя в не своей тарелке, представив, как затягивается петля на шее. Не знаю, как Сергей Александрович, а вот Алексей и Павел свет Александровичи не могли не знать о том, что затевает их старший братец. И промолчали, не донесли. А это тоже статья.

– Хорошо, господин полковник. Если больше ничего, требующего немедленного доклада, нет, то оставляйте документы и можете быть свободны. Подготовьте подробный доклад о проведённой специальной операции и списки особо отличившихся к награде. Позаботьтесь о раненых, – произнёс император и махнул рукой, отпуская.

– Слушаюсь, Ваше императорское величество.

Положив папку на край стола, развернулся кругом и направился на выход. Не успел пройти и половины, как в кабинет ворвался Ширинкин с лицом белея мела.

– Ваше императорское величество, прошу прощения, но чрезвычайная новость, – генерал застыл передо мной, судорожно глотая воздух.

«Млять, что ещё-то произошло. В последние дни события несутся не то что вскачь, а будто нагоночном болиде из двадцать первого века», – подумал я, делая шаг в сторону, освобождая Евгению Никифоровичу дорогу.

– Что случилось? – спросил император, и было видно, как он напрягся.

– Пришла срочная депеша от короля Дании Кристиана Девятого. Английская эскадра час назад вошла через проливы в Балтийское море и взяла курс на Гельсингфорс, – сделав два шага к столу, произнёс начальник дворцовой полиции.

В зале возникла вязкая тишина, которую нарушало только дыхание присутствующих.

«Вот и англы прибыли, – подумал я, развернувшись кругом и застыв болванчиком. Мой взгляд перебегал по лицам сидящих за столом. – Интересно, о чём думал Кристиан, отправляя телеграмму?! Он по материнской линии и для Георга, и для Николая родным дедом приходится».

– Господин генерал-адмирал, поднимайте по тревоге балтийскую эскадру, – тихо произнёс император, не глядя на дядю. Потом, повернув голову в сторону своего двоюродного деда, произнёс. – Михаил Николаевич срочно соберите завтра в двенадцать ноль-ноль общее собрание Государственного совета. Я доведу до совета всю информацию по случившемуся, чтобы не было недоговорённостей, которые порождают массу слухов. Не до этого сейчас. Обстановка чрезвычайная. Мы на пороге войны с британцами.

Николай замолчал, недоуменно глядя на Великого князя Алексея Александровича, который поднялся из-за стола и, воспользовавшись молчанием императора, произнёс:

– Ваше императорское величество, после того, что хотел сделать мой старший брат в сговоре с англичанами, я не считаю возможным дальше занимать пост Главного начальника флота и Морского ведомства. Прошу принять мою отставку.

Не успел дядя Алексей закончить, как за ним поднялись Сергей Александрович и Павел Александрович и так же попросились в отставку. Если сказать, что все присутствующие в кабинете ох…, то есть впали в степень очень сильного удивления, это всё равно, что ничего не сказать. Я поймал себя на чувстве, что моя нижняя челюсть стукнула меня по груди, а в мыслях всплыла цитата Фаины Раневской: «Так хочется охренеть от чего-нибудь… Ой, простите, испытывать неописуемый восторг».