Контрольный выстрел
Часть 35 из 47 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В коридоре он о чем-то пошептался с Монитором. Щелкнул дверной замок, все стихло. Герман в той же позе переминался с ноги на ногу. В соседней комнате раскатом салюта грохнула музыка. От резкости первых тактов Герман вздрогнул и выглянул за дверь.
Монитор пританцовывал, вращая толстым задом. До фламинго ему было далеко, но танец все же был не лишен грациозности. Что-то привело Монитора в состояние эйфории, и свои эмоции он выражал в танце. Зад вильнул, и Герман оказался лицом к лицу с хозяином квартиры. На лице Монитора было неподдельное удивление. Он словно забыл о присутствии гостя и с уходом Арнольда считал себя в одиночестве.
— Ты? — Монитор застыл в третьей позиции. Он был смущен, его рожа порозовела.
— Надо поговорить... — Герман поморщился. Он напрочь забыл имя Монитора и, сколько ни силился, вспомнить не мог. «То ли Антон, то ли Андрей...» Обращаться по кличке было рискованно. Кто знает, как у них там, у бандитов... Не поймешь, кличка — это звание или оскорбление? Герман избрал безличную форму обращения. — Надо поговорить, — повысил он голос.
Монитор сделал потише звук.
— Валяй.
— Видите ли... — Оптимальнее было бы перейти на «ты», но Герман не решался. Сеанс моральной экзекуции, проведенный Арнольдом, был весьма эффективен. Вместо прежнего Германа, чванливого и наглого, перед Монитором отсвечивала пустая телесная оболочка, набитая простыми человеческими инстинктами — есть, спать, жить... Наличие прочих предстояло еще проверить. Тяги к славе и благополучию, не говоря о женщинах и вине, Герман не ощущал.
— Ну? — Желтые курсоры глаз побегали по лицу Монитора и сосредоточились в районе переносицы. Его взгляда Герман так и не поймал. Вести монолог на весьма щепетильную тему без реакции собеседника было затруднительно.
— Понимаешь... — Герман сделал усилие и перешел на «ты». — Вчерашние договоренности сегодня находятся в опасности...
Нелепость фразы и ее расплывчатость заинтересовали Монитора. Уголки его губ поползли вниз, а глаза чуть блеснули.
— Ты о чем?
— Я о том, что такие условия, которые ты поставил вчера, нельзя было ставить в присутствии третьих лиц...
— Так это же твоя баба!
— Это ты так решил? — Герман вздрогнул.
— Ну...
— Так вот. Сегодня она мне сказала...
— Что?
— Что не будет делать из наших договоренностей секрета. А это, сам понимаешь...
— Так заткни ей пасть.
— Я?
— А кто? Твоя баба, ты и... Или ты начинаешь крутить яйца? — Глаза Монитора заблестели.
— Нет, здесь все сложнее. Если она кому-нибудь расскажет, то неприятности будут не только у меня, но и у тебя. Ведь ты знаешь чьи деньги у меня лежат.
— Знаю.
— А если они узнают о твоих интересах, то что?
До Монитора дошло.
— Наши действия?
— Я думаю, ее надо убрать.
Такого от Германа Монитор не ожидал. Даже в тесном кругу о таких вещах говорили намеками. Мокрое дело — это мокрое дело. Для этого и решимость нужна, и вообще... А здесь такие слова произносит интеллигент. Интеллигентами или фраерами, лохами Монитор называл всех людей в очках и с благородными манерами. Нет, что-то не так в этом мире.
— Ну так убирай! — Монитор пожал плечами.
— Ты что, не понимаешь? Речь не может идти обо мне... Это не мой бизнес.
— Ты считаешь, мой? — Чуть заметные белесые брови вдруг потемнели и сошлись над переносицей.
— Нет, просто речь не может идти обо мне.
— А о ком?
— He валяй дурака. Ты понимаешь, что я в долгу не останусь. — Удивление Германа было искренним. Ему почему-то казалось, что стоит только обозначить тему, и Монитор сам, без лишних слов...
— Что мне твои долги.
— Подожди.
Монитор поднял руку.
— Странный ты какой-то. Вчера был как ягненок, а сегодня... Что ты от меня хочешь?
— Человека. — Герман сжал кулаки. — Найди мне только человека, а я с ним сам договорюсь. Ты будешь ни при чем.
— Ты что, думаешь, таких людей пруд пруди?
— Не думаю, а знаю, что ты сможешь его найти.
— Борзой ты хлопец... — Монитор усмехнулся. Такая уверенность и льстила, и пугала. — Борзой. А я считал, что вы другие.
— В смысле?
— Да в том самом. Нас за дерьмо, небось, считаете, а как прижмет, то, оказывается, вы еще покруче нас.
— С кем поведешься.
— А с кем ты, собственно, «повелся»? Я к тебе в друзья не набивался. Я тебе руки не ломал и иголки под ногти не загонял. Ты обратился, я поставил условия. Ты их принял. Кстати, эта самая баба тебя со мной и свела. Не жалко?
— Кончай мораль читать. Помнишь песню — первым делом самолеты?..
— Ишь ты, блин, летчик-налетчик. — Монитор качнул головой. — Крутой ты больно. Не по чину. Или не ты сейчас перед Арнольдом чуть кучу со страху не наложил?
— Я сказал — кончай мораль читать. Давай к делу. Берешься?
— Я — нет. Но человека найду. — Монитор скривился. — Он или я тебе позвоним. Но это...
— Стоит? — Герман снова хрустнул пальцами. — Я думаю, сообразим пополам.
— То есть?
— Половину суммы я, половину ты.
— Ты идиот или прикидываешься? Это твои проблемы, ты и плати. — От такой наглости Монитор даже растерялся. — Просишь человека — я его найду. И все. Далее — по вчерашним договоренностям.
— Боишься?
— За чужие грехи не плачу. Закончили. — Монитор скривил брезгливую гримасу. — Или я или он позвоним. Гуляй. — Хозяин квартиры повернулся спиной и врубил музыку.
52
— Просто так, понюхаю, — повторил Олег.
На поле полыхал автобус. Расчеты двух пожарных машин заваливали кипенно-белой пеной языки огня. Черный дым от горящей солярки закрывал небо. Машины «скорой помощи» не смогли преодолеть размокшую пашню. Врачи в синих комбинезонах, скользя и чертыхаясь, спешили к месту происшествия пешком.
— Ну понюхал?— Гусаков вывел Олега из ступора. — Погнали туда! Быстрее, Соколов, быстрее. Еще не вечер. — Он теребил его за рукав. — Погнали, брат.
Около бункера толпились бойцы. Словно дот последней войны, он выглядел фундаментальным. Массивная бронированная дверь была закрыта намертво.
— Где представитель ФАПСИ?
Дважды Олегу звать не пришлось.
— Слушаю!
— Схема есть?
Тот покачал головой:
— Здесь, естественно, нет.
— Что — «естественно»? — Олег сорвался. — Что в этом естественного?
— Зачем мне здесь схема? Кто знал...
Он был прав. Кто мог знать или даже предугадать такое развитие?
— Найти сможешь?
Тот снова покачал головой:
Монитор пританцовывал, вращая толстым задом. До фламинго ему было далеко, но танец все же был не лишен грациозности. Что-то привело Монитора в состояние эйфории, и свои эмоции он выражал в танце. Зад вильнул, и Герман оказался лицом к лицу с хозяином квартиры. На лице Монитора было неподдельное удивление. Он словно забыл о присутствии гостя и с уходом Арнольда считал себя в одиночестве.
— Ты? — Монитор застыл в третьей позиции. Он был смущен, его рожа порозовела.
— Надо поговорить... — Герман поморщился. Он напрочь забыл имя Монитора и, сколько ни силился, вспомнить не мог. «То ли Антон, то ли Андрей...» Обращаться по кличке было рискованно. Кто знает, как у них там, у бандитов... Не поймешь, кличка — это звание или оскорбление? Герман избрал безличную форму обращения. — Надо поговорить, — повысил он голос.
Монитор сделал потише звук.
— Валяй.
— Видите ли... — Оптимальнее было бы перейти на «ты», но Герман не решался. Сеанс моральной экзекуции, проведенный Арнольдом, был весьма эффективен. Вместо прежнего Германа, чванливого и наглого, перед Монитором отсвечивала пустая телесная оболочка, набитая простыми человеческими инстинктами — есть, спать, жить... Наличие прочих предстояло еще проверить. Тяги к славе и благополучию, не говоря о женщинах и вине, Герман не ощущал.
— Ну? — Желтые курсоры глаз побегали по лицу Монитора и сосредоточились в районе переносицы. Его взгляда Герман так и не поймал. Вести монолог на весьма щепетильную тему без реакции собеседника было затруднительно.
— Понимаешь... — Герман сделал усилие и перешел на «ты». — Вчерашние договоренности сегодня находятся в опасности...
Нелепость фразы и ее расплывчатость заинтересовали Монитора. Уголки его губ поползли вниз, а глаза чуть блеснули.
— Ты о чем?
— Я о том, что такие условия, которые ты поставил вчера, нельзя было ставить в присутствии третьих лиц...
— Так это же твоя баба!
— Это ты так решил? — Герман вздрогнул.
— Ну...
— Так вот. Сегодня она мне сказала...
— Что?
— Что не будет делать из наших договоренностей секрета. А это, сам понимаешь...
— Так заткни ей пасть.
— Я?
— А кто? Твоя баба, ты и... Или ты начинаешь крутить яйца? — Глаза Монитора заблестели.
— Нет, здесь все сложнее. Если она кому-нибудь расскажет, то неприятности будут не только у меня, но и у тебя. Ведь ты знаешь чьи деньги у меня лежат.
— Знаю.
— А если они узнают о твоих интересах, то что?
До Монитора дошло.
— Наши действия?
— Я думаю, ее надо убрать.
Такого от Германа Монитор не ожидал. Даже в тесном кругу о таких вещах говорили намеками. Мокрое дело — это мокрое дело. Для этого и решимость нужна, и вообще... А здесь такие слова произносит интеллигент. Интеллигентами или фраерами, лохами Монитор называл всех людей в очках и с благородными манерами. Нет, что-то не так в этом мире.
— Ну так убирай! — Монитор пожал плечами.
— Ты что, не понимаешь? Речь не может идти обо мне... Это не мой бизнес.
— Ты считаешь, мой? — Чуть заметные белесые брови вдруг потемнели и сошлись над переносицей.
— Нет, просто речь не может идти обо мне.
— А о ком?
— He валяй дурака. Ты понимаешь, что я в долгу не останусь. — Удивление Германа было искренним. Ему почему-то казалось, что стоит только обозначить тему, и Монитор сам, без лишних слов...
— Что мне твои долги.
— Подожди.
Монитор поднял руку.
— Странный ты какой-то. Вчера был как ягненок, а сегодня... Что ты от меня хочешь?
— Человека. — Герман сжал кулаки. — Найди мне только человека, а я с ним сам договорюсь. Ты будешь ни при чем.
— Ты что, думаешь, таких людей пруд пруди?
— Не думаю, а знаю, что ты сможешь его найти.
— Борзой ты хлопец... — Монитор усмехнулся. Такая уверенность и льстила, и пугала. — Борзой. А я считал, что вы другие.
— В смысле?
— Да в том самом. Нас за дерьмо, небось, считаете, а как прижмет, то, оказывается, вы еще покруче нас.
— С кем поведешься.
— А с кем ты, собственно, «повелся»? Я к тебе в друзья не набивался. Я тебе руки не ломал и иголки под ногти не загонял. Ты обратился, я поставил условия. Ты их принял. Кстати, эта самая баба тебя со мной и свела. Не жалко?
— Кончай мораль читать. Помнишь песню — первым делом самолеты?..
— Ишь ты, блин, летчик-налетчик. — Монитор качнул головой. — Крутой ты больно. Не по чину. Или не ты сейчас перед Арнольдом чуть кучу со страху не наложил?
— Я сказал — кончай мораль читать. Давай к делу. Берешься?
— Я — нет. Но человека найду. — Монитор скривился. — Он или я тебе позвоним. Но это...
— Стоит? — Герман снова хрустнул пальцами. — Я думаю, сообразим пополам.
— То есть?
— Половину суммы я, половину ты.
— Ты идиот или прикидываешься? Это твои проблемы, ты и плати. — От такой наглости Монитор даже растерялся. — Просишь человека — я его найду. И все. Далее — по вчерашним договоренностям.
— Боишься?
— За чужие грехи не плачу. Закончили. — Монитор скривил брезгливую гримасу. — Или я или он позвоним. Гуляй. — Хозяин квартиры повернулся спиной и врубил музыку.
52
— Просто так, понюхаю, — повторил Олег.
На поле полыхал автобус. Расчеты двух пожарных машин заваливали кипенно-белой пеной языки огня. Черный дым от горящей солярки закрывал небо. Машины «скорой помощи» не смогли преодолеть размокшую пашню. Врачи в синих комбинезонах, скользя и чертыхаясь, спешили к месту происшествия пешком.
— Ну понюхал?— Гусаков вывел Олега из ступора. — Погнали туда! Быстрее, Соколов, быстрее. Еще не вечер. — Он теребил его за рукав. — Погнали, брат.
Около бункера толпились бойцы. Словно дот последней войны, он выглядел фундаментальным. Массивная бронированная дверь была закрыта намертво.
— Где представитель ФАПСИ?
Дважды Олегу звать не пришлось.
— Слушаю!
— Схема есть?
Тот покачал головой:
— Здесь, естественно, нет.
— Что — «естественно»? — Олег сорвался. — Что в этом естественного?
— Зачем мне здесь схема? Кто знал...
Он был прав. Кто мог знать или даже предугадать такое развитие?
— Найти сможешь?
Тот снова покачал головой: