Контрабандисты во времени
Часть 14 из 56 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. В одной из комнат стояла старая кровать с балдахином покрытая толстым слоем пыли, в углах паутина висела огромными сосульками.
«Да уж, апартаменты», – подумал Демьян, – да плевать!»
Так как иного варианта не намечалось, он с размаху, словно подрубленный ствол дерева, упал на кровать, подняв вокруг себя клубы пыли. Пыль кружилась над ним как дым, казалось, он плыл в этом дыму по реке, мимо Гревской площади, мимо Большого Шатле, мимо Монфакана, мимо Нотр Дама мимо его горгулий на стенах, все дальше и дальше. Дышать свободно не давала плотная куртка из кожи с рукавами из сукна. Демьян решил развязать шнурки на куртке и нащупал маленькое письмо в конверте. Он достал его, покрутил и решительно подковырнул бордовую восковую печать, с хрустом развернул лист бумаги сделанный вручную. От бумаги исходил грустный аромат розы. Черные чернила, буквы с красивыми завитушками, несколько букв растеклись, словно кто – то капнул на них несколько капель воды.
«Si tu m'aimes, parce que tu m'en parles, je t'en prie, laisse – moi tranquille. Je ne vous aime pas et je ne peux pas rendre votre attention. Vos tentatives infructueuses pour changer cela ne feront que détruire mon nom honnête et m'apporter des souffrances imméritées. Hélas, je n'ai personne en qui avoir confiance, il n'y a personne pour qui trouver une protection, et vous l'utilisez perfidement. C'est tellement cruel, ça fait tellement mal. Désolé si mon refus vous a offensé, il ne sera pas autrement.
Sybil[5]
– Что это? – заискивающе спросил Бруно?
– Так письмо, просто письмо, – нехотя ответил Демьян.
Бруно сидел напротив него на табурете с виноватым видом нашкодившего школьника. Но Демьян знал это ненадолго. Скоро Бруно все забудет и все будет по-прежнему.
Демьян еще раз перечитал письмо.
– Так, что мы сваливаем отсюда, – снова спросил Бруно, очень осторожно, – навсегда?
Засыпая, Демьян уронил письмо себе на грудь. Прижал его ладонью.
– Нет, – сказал он, погружаясь в глубокий сон, – Мы открываем аптеку.
Глава 12. Не расслобляться!
Сквозь цветной витраж, из дорогого венецианского стекла в церковь проникал первый солнечный свет раннего утра, расцвечивая внутреннее пространство бликами красного, синего, желтого, зеленого цветов. Но даже ему оказалось не под силу разогнать застывший полумрак и стылую прохладу, каменной кладки стен, тесаных каменных плит пола. В его первых теплых лучах медленно, словно медузы в морской воде, поднимались пылинки. Отсвечивали маленькими вспышками и уплывали дальше в глубину темного церковного пространства.
У алтаря, под большим деревянным распятием, тихо и монотонно бубнил себе под нос молитвы на латыни священник, готовясь к заутренней службе. Прихожане еще только подтягивались, поэтому Демьян, лениво поеживаясь от прохлады, сидел на скамье один, благостно смежив глаза. На лице беспричинная улыбка – признак душевного спокойствия и ожидания приятных переживаний.
За спиной, с правой стороны, раздался осторожный звук, похожий на шуршание шелковой ткани. Женщина с покрытым белой вуалью лицом тихо присела за ним. Демьян, чувствуя, как от сладострастного озноба по спине побежали мурашки, выпрямился и искоса аккуратно посмотрел по сторонам.
– Monsieur, я одна. Служанка задержалась у входа. Господь не оставил нашу любовь, к нашему счастью, он послал на помощь нам монаха из их деревни, я позволила ей поговорить с ним. Он защитил нас от лишних глаз и ушей… – тихое шептание девушки лишило Демьяна возможности дышать, как лишает любого другого влюбленного человека, – Mon seigneur, я так ждала нашей краткой встречи. В предчувствии мое сердце теплилось надеждой, что я увижу вас сегодня, здесь, чтобы отдать это. Поэтому вот…
Демьян почувствовал легкое прикосновение к локтю.
– Письмо, которое я написала для вас, мon seigneur, там все мои чувства к вам.
Демьян изловчился, вывернув назад руку, так чтобы не привлекать внимания, взял небольшое письмо, при этом благодарно, больше чем позволяют приличия, коснулся нежной кожи рук собеседницы.
– Merci madame. Я тоже ждал нашей встречи, – тихо прошептал он в ответ.
Он чуть повернул голову, чтобы увидеть лицо скрытое вуалью. Сквозь тонкую ткань проглядывалась тонкая золотая нить, вплетенная в гладко расчёсанные волосы, она заканчивалась небольшой петелькой, на которой покачивалась крупная капелька жемчужины. Ткань не смогла скрыть влюбленный взгляд грустных, широко открытых глаз. Встретив его, Демьян, замер, боясь спугнуть его и потерять. Сердце билось в груди с силой и наглостью коллектора, который крепкой ногой высаживал хлипкую дверь несчастного должника. Он вдруг ощутил неодолимое желание протянуть руку, чтобы коснуться бледной, белой кожи лица. Взять ладонью за шею притянуть к себе и поцеловать. Но от нахлынувших чувств: счастья и любви – защемило сердце, и рука безвольно отнялась. Он заерзал на скамье, пытаясь побороть внезапный недуг, но решил для начала спрятать письмо. Демьян, чуть приподнялся над скамьей, сунул руку в карман, чтобы убрать дорогой его сердцу клочок плотной бумаги. Но тут же сел от неожиданности, почуяв тяжесть в конечности. На ногу навалилась небольшая, но довольно тяжелая тушка церковной крысы, с хамоватым выражением мордочки. Существует мнение, что церковные мыши и крысы весьма худы, слабы от частого недоедания и нужды, но эта крыса обладала упитанной фигурой Гаргантюа. Она сидела на его ноге, приподняв голову, тщательно принюхивалась розовым носом, водя им вокруг. Черные бусинки глаз нагло смотрели прямо ему в глаза. Наконец она опустилась на передние лапы, и ловко карабкаясь, используя острые коготки, как альпеншток, поднялась по его ноге. Демьян, держа одну руку с письмом в кармане, другой попытался схватить настойчивого зверька за шкирку, одновременно он с брезгливым отвращением тряс ногой пытаясь скинуть непрошеного гостя. Но крыса изворачивалась, как бесстрашный боец, клацала острыми зубами и не давалась. Мало того она стала рвать зубами ткань кармана где лежало письмо. Сдвоенные передние зубы грызуна, работала с частотой швейной машинки – беспощадно опускаясь, и с каждым разом вырывая нитки и клочья шерстяной ткани. Серая бестия методично рвалась к письму, чтобы заполучить его. Демьян не мог допустить, чтобы честь прекрасной дамы пострадала, он в отчаянном порыве начал лупить свободной рукой по крысе, но та не унималась и настойчиво шла к цели.
– Пошла к чертовой матери тварь! – не выдержав закричал Демьян.
– Дема! Ты чего братишка? – в ответ закричала крыса, приняв антропоморфный образ Бруно.
Демьян открыл глаза. Едва сдерживая хаотичное дыхание, он сел и бессмысленно уставился на Бруно. Несколько капель пота быстро стекли по затылку за шиворот и дальше по спине. Демьян потряс головой, чтобы сфокусировать расстроенный взгляд. Бруно стоял чуть в стороне от него, подняв руки, словно пытался защититься от невидимого противника.
– Ты чего?
– Ты чего!? – обиженно воскликнул Бруно, – совсем офанарел, что ли? Драться лезешь, как сумасшедший.
– Это ты о чем? – спросил, все еще не пришедший в себя, Демьян.
– Мне нужно было достать из твоего кармана кое-что, а ты набросился на меня, крича во сне по-французски!
– Прости братуха, – покачал головой Демьян, – мне снилась всякая ахинея. Полный бред. Как будто мы с тобой попали в средневековую Францию. Я попал в тюрьму, инквизиция, дыба и все такое… Жуть. Крыса еще какая-то приснилась… Дурдом, одним словом. Ладно, не злись.
Но тут же осекся глядя на притихшего Бруно. Осмотрелся по сторонам и посмотрел на свою одежду.
– Вот, черт возьми! – простонал Демьян.
Он откинулся обратно на кровать, подняв клубы пыли.
– Да брат мы в средневековье, – пробормотал Бруно.
«Проклятье, это все-таки, правда», – подумал Демьян, вздохнул и спросил:
– Чего ты хотел найти?
– Да там пришел какой-то мухомор, денег просит.
– Денег? – безучастно спросил Демьян глядя в потолок.
– Ага. Лепечет про какие-то то ли налоги, то ли подати в пользу аббатства. Не могу разобрать этот старофранцузский язык. Нахальный такой средневековый абориген. Приперся с большим детиной. Думает, напугал! Нашел с кем потягаться! С двадцать первым веком! У тебя где-то был баллончик? Сейчас угощу их обоих «перцовыми пироженками», в миг успокоятся.
– Где-то в джинсах, – равнодушно махнул рукой Демьян в угол, где со стула свесилась штанина небрежно брошенных штанов.
– Хорошо, брат, отдыхай дальше, я без тебя дальше сам справлюсь.
Демьян хотел снова прикрыть глаза, чтобы вернуться в сон, где в церкви его заждалась прекрасная дама, но опять сел на кровати и с досадой сказал.
– Ты чего, совсем сдурел? По твоей милости уже сожгли человека. И меня едва не отправили на костер. Мы не в 21 веке, чтобы направо и налево поливать всем в глаза перцовым спреем.
– А что ты предлагаешь? – спросил Бруно, застыв над джинсами, – он ничего слушать не хочет, не понимает, когда ему по-русски говорят.
– Еще бы! – огрызнулся Демьян, – так все, отбой газовая атака. Я сам разберусь. Иди, скажи, что я сейчас спущусь.
– Что, я опять слуга? – обижено, вскинул голову Бруно.
– Можешь сказать, что я старший брат, мы типа… компаньоны, семейный бизнес, но я как старший брат главный, все решаю в нашем деле, – Демьян встал, отряхнулся, поправил одежду, приводя себя в порядок, – все, иди.
– Вот это другой разговор! «Не халявщик я, а мы партнеры!», – осклабился Бруно.
Внизу, на первом этаже его ожидал грузный человек в тёмно-зелёном камзоле без рукавов отороченным воротником из меха бобра. Рядом с ним стоял тот самый большой детина с дубинкой в руке, о котором говорил Бруно. Он лениво поглядывал по сторонам, понимая, что здесь ему ничто не угрожает.
– Николя Пьер Анри де Монфокон, – представился грузный гость, – уполномочен святой католической церковью должностью сборщика налогов для аббатства Сен-Жермен.
Понимая, что перед ним два иностранца снисходительно пояснил.
– Земля, на которой находится ваша лавка, стоит на земле принадлежащей аббатству Сен-Жермен.
«Что ж тут не понять – рэкетир пришел за крышу тереть», – подумал про себя Демьян.
– Очень хорошо, месье де Монфокон, – ответил он, – чем мы можем служить вашему аббатству?
Тот в недоумении уставился на Демьяна. Потом склонил голову к левому плечу и презрительно, скривив губы в «едкой» улыбке ответил.
– Вы денег задолжали нашему аббатству за участок земли, на котором стоит ваша развалюха. Этим и можете служить. Аренда вашего клочка обходится 12 денье, а так как старый хрыч, у которого вы опрометчиво прикупили сей участок не платил уже пару лет то можете подсчитать, сколько вы должны нашему достопочтенному аббату, – он поднял указательный палец вверх и тут же его опустил вертикально вниз, – а так как я получаю неплохой процент со сборов, долгих лет жизни нашему щедрому аббату, то это значит, вы должны и мне кругленькую сумму, которую я, – он сделал акцент паузой, – намереваясь получить незамедлительно.
Детина, стоявший рядом перестал поигрывать дубинкой и заметно напрягся, вернее, принял стойку английского пойнтера, готовый в любой момент бросится по щелчку пальцев своего хозяина и начать крушить головы противника. Де Монфокон вальяжно развалился на стуле, говоря всем своим видом, что вы на это вы скажете.
Демьян бросил вопросительный взгляд на Бруно, но тот закатил глаза и покачал головой – денег нет.
– Уважаемый Николя, дорогой Коля, – Демьян придал своему голосу, как можно больше елейности и подобострастия, – мы не можем как-нибудь решить вопрос иначе. Например, вы предоставите нам рассрочку. Так сказать выплаты частями.
Сборщик налогов небрежно фыркнул.
– Ну что же, я благочестивый христианин и добрый человек. Конечно, могу предоставить вам рассрочку, но только после внесения половины долга и прибавим к этому, вам, в знак моего расположения, небольшой процент сверху. Ма-а-а-ленький процентик.
– Понимаете, у нас сейчас нет столько денег, сколько мы задолжали. Тем более мы же не знали, что этот дом имел в своем активе двухлетние долги. И к тому же достопочтенный месье де Монфокон, мы иностранцы, а гостей Франции нужно встречать, как подобает радушным хозяевам. Мы можем вам принести необходимую сумму.… Скажем так завтра.
«Если Сема-молоток не убьет меня», – подумал про себя Демьян.
– Согласен! – Николя Пьер Анри де Монфокон шлепнул руками себя по коленям, – Идет! Как вас там?
– Месье Демьян Садко, – радостно воскликнул Демьян.
Сборщик налогов, сложил короткие руки на груди – снисходительная улыбка и зажмуренные от удовольствия глаза не предвещали ничего хорошего.
– М-м-м, – промычал де Монфокон, – в этом случае, месье Демьян Садко, у нас в налоговом кодексе аббатства предусмотрена такая оговорка, – он кивнул в сторону Демьяна, – Дижо, возьми-ка этого мошенника и препроводи в тюрьму при монастыре Сен-Жермен, пусть посидит там с крысами пока его младший братец не соберет требуемую сумму долга. А не выкажет согласия, угости его парой добрых тумаков, как ты это умеешь.
Детина ловко заткнул дубинку за пояс, с хрустом повел из стороны в сторону толстой, как быка шеей. Демьян невольно попятился назад, пытаясь спрятаться за Бруно, который держал в за спиной баллончик с перцовым спреем, но Дижо опередил, схватив его за шиворот и не спеша размахнулся.
– Стойте! – отчаянно завопил Демьян, – вы не можете арестовать личного лекаря его преосвященства кардинала Франции монсеньора Жоржа де Амбуаза, министра французских королей Людовика XII и Франциска I! – ему так не хотелось снова очутиться в тюрьме, что он собрал все титулы кардинала Франции.
Дижо, хоть и производил впечатление глупого малого, но предусмотрительно застыл, держа Демьяна за шиворот, он вопросительно посмотрел на Монфокона. Тот, выпучив маленькие глазки, в свою очередь изучающе, посмотрел на должника, трепыхающегося в крепких руках его помощника. Демьяну казалось, что он прямо так и видит деревянные средневековые шестеренки и архимедовы винты, вращаются в голове сборщика налогов, и как балансировочные грузы в виде мешков с песком, перетягивают рычаги-коромысла, «за» и «против», пока он пытался сообразить, что к чему. Внимательность его взгляда через некоторое время иссякла, глаза озабоченно забегали, осматривая окружающее его пространство. По-видимому, он уже что-то прослышал, но обстановка вокруг не вызывала доверия, поэтому он решил уточнить, на всякий случай контрольным вопросом.
– А куда делся прежний лекарь, доктор Франсуа де Лорм?
– Его перевели на другую работу, – уклончиво ответил Демьян.
«Да уж, апартаменты», – подумал Демьян, – да плевать!»
Так как иного варианта не намечалось, он с размаху, словно подрубленный ствол дерева, упал на кровать, подняв вокруг себя клубы пыли. Пыль кружилась над ним как дым, казалось, он плыл в этом дыму по реке, мимо Гревской площади, мимо Большого Шатле, мимо Монфакана, мимо Нотр Дама мимо его горгулий на стенах, все дальше и дальше. Дышать свободно не давала плотная куртка из кожи с рукавами из сукна. Демьян решил развязать шнурки на куртке и нащупал маленькое письмо в конверте. Он достал его, покрутил и решительно подковырнул бордовую восковую печать, с хрустом развернул лист бумаги сделанный вручную. От бумаги исходил грустный аромат розы. Черные чернила, буквы с красивыми завитушками, несколько букв растеклись, словно кто – то капнул на них несколько капель воды.
«Si tu m'aimes, parce que tu m'en parles, je t'en prie, laisse – moi tranquille. Je ne vous aime pas et je ne peux pas rendre votre attention. Vos tentatives infructueuses pour changer cela ne feront que détruire mon nom honnête et m'apporter des souffrances imméritées. Hélas, je n'ai personne en qui avoir confiance, il n'y a personne pour qui trouver une protection, et vous l'utilisez perfidement. C'est tellement cruel, ça fait tellement mal. Désolé si mon refus vous a offensé, il ne sera pas autrement.
Sybil[5]
– Что это? – заискивающе спросил Бруно?
– Так письмо, просто письмо, – нехотя ответил Демьян.
Бруно сидел напротив него на табурете с виноватым видом нашкодившего школьника. Но Демьян знал это ненадолго. Скоро Бруно все забудет и все будет по-прежнему.
Демьян еще раз перечитал письмо.
– Так, что мы сваливаем отсюда, – снова спросил Бруно, очень осторожно, – навсегда?
Засыпая, Демьян уронил письмо себе на грудь. Прижал его ладонью.
– Нет, – сказал он, погружаясь в глубокий сон, – Мы открываем аптеку.
Глава 12. Не расслобляться!
Сквозь цветной витраж, из дорогого венецианского стекла в церковь проникал первый солнечный свет раннего утра, расцвечивая внутреннее пространство бликами красного, синего, желтого, зеленого цветов. Но даже ему оказалось не под силу разогнать застывший полумрак и стылую прохладу, каменной кладки стен, тесаных каменных плит пола. В его первых теплых лучах медленно, словно медузы в морской воде, поднимались пылинки. Отсвечивали маленькими вспышками и уплывали дальше в глубину темного церковного пространства.
У алтаря, под большим деревянным распятием, тихо и монотонно бубнил себе под нос молитвы на латыни священник, готовясь к заутренней службе. Прихожане еще только подтягивались, поэтому Демьян, лениво поеживаясь от прохлады, сидел на скамье один, благостно смежив глаза. На лице беспричинная улыбка – признак душевного спокойствия и ожидания приятных переживаний.
За спиной, с правой стороны, раздался осторожный звук, похожий на шуршание шелковой ткани. Женщина с покрытым белой вуалью лицом тихо присела за ним. Демьян, чувствуя, как от сладострастного озноба по спине побежали мурашки, выпрямился и искоса аккуратно посмотрел по сторонам.
– Monsieur, я одна. Служанка задержалась у входа. Господь не оставил нашу любовь, к нашему счастью, он послал на помощь нам монаха из их деревни, я позволила ей поговорить с ним. Он защитил нас от лишних глаз и ушей… – тихое шептание девушки лишило Демьяна возможности дышать, как лишает любого другого влюбленного человека, – Mon seigneur, я так ждала нашей краткой встречи. В предчувствии мое сердце теплилось надеждой, что я увижу вас сегодня, здесь, чтобы отдать это. Поэтому вот…
Демьян почувствовал легкое прикосновение к локтю.
– Письмо, которое я написала для вас, мon seigneur, там все мои чувства к вам.
Демьян изловчился, вывернув назад руку, так чтобы не привлекать внимания, взял небольшое письмо, при этом благодарно, больше чем позволяют приличия, коснулся нежной кожи рук собеседницы.
– Merci madame. Я тоже ждал нашей встречи, – тихо прошептал он в ответ.
Он чуть повернул голову, чтобы увидеть лицо скрытое вуалью. Сквозь тонкую ткань проглядывалась тонкая золотая нить, вплетенная в гладко расчёсанные волосы, она заканчивалась небольшой петелькой, на которой покачивалась крупная капелька жемчужины. Ткань не смогла скрыть влюбленный взгляд грустных, широко открытых глаз. Встретив его, Демьян, замер, боясь спугнуть его и потерять. Сердце билось в груди с силой и наглостью коллектора, который крепкой ногой высаживал хлипкую дверь несчастного должника. Он вдруг ощутил неодолимое желание протянуть руку, чтобы коснуться бледной, белой кожи лица. Взять ладонью за шею притянуть к себе и поцеловать. Но от нахлынувших чувств: счастья и любви – защемило сердце, и рука безвольно отнялась. Он заерзал на скамье, пытаясь побороть внезапный недуг, но решил для начала спрятать письмо. Демьян, чуть приподнялся над скамьей, сунул руку в карман, чтобы убрать дорогой его сердцу клочок плотной бумаги. Но тут же сел от неожиданности, почуяв тяжесть в конечности. На ногу навалилась небольшая, но довольно тяжелая тушка церковной крысы, с хамоватым выражением мордочки. Существует мнение, что церковные мыши и крысы весьма худы, слабы от частого недоедания и нужды, но эта крыса обладала упитанной фигурой Гаргантюа. Она сидела на его ноге, приподняв голову, тщательно принюхивалась розовым носом, водя им вокруг. Черные бусинки глаз нагло смотрели прямо ему в глаза. Наконец она опустилась на передние лапы, и ловко карабкаясь, используя острые коготки, как альпеншток, поднялась по его ноге. Демьян, держа одну руку с письмом в кармане, другой попытался схватить настойчивого зверька за шкирку, одновременно он с брезгливым отвращением тряс ногой пытаясь скинуть непрошеного гостя. Но крыса изворачивалась, как бесстрашный боец, клацала острыми зубами и не давалась. Мало того она стала рвать зубами ткань кармана где лежало письмо. Сдвоенные передние зубы грызуна, работала с частотой швейной машинки – беспощадно опускаясь, и с каждым разом вырывая нитки и клочья шерстяной ткани. Серая бестия методично рвалась к письму, чтобы заполучить его. Демьян не мог допустить, чтобы честь прекрасной дамы пострадала, он в отчаянном порыве начал лупить свободной рукой по крысе, но та не унималась и настойчиво шла к цели.
– Пошла к чертовой матери тварь! – не выдержав закричал Демьян.
– Дема! Ты чего братишка? – в ответ закричала крыса, приняв антропоморфный образ Бруно.
Демьян открыл глаза. Едва сдерживая хаотичное дыхание, он сел и бессмысленно уставился на Бруно. Несколько капель пота быстро стекли по затылку за шиворот и дальше по спине. Демьян потряс головой, чтобы сфокусировать расстроенный взгляд. Бруно стоял чуть в стороне от него, подняв руки, словно пытался защититься от невидимого противника.
– Ты чего?
– Ты чего!? – обиженно воскликнул Бруно, – совсем офанарел, что ли? Драться лезешь, как сумасшедший.
– Это ты о чем? – спросил, все еще не пришедший в себя, Демьян.
– Мне нужно было достать из твоего кармана кое-что, а ты набросился на меня, крича во сне по-французски!
– Прости братуха, – покачал головой Демьян, – мне снилась всякая ахинея. Полный бред. Как будто мы с тобой попали в средневековую Францию. Я попал в тюрьму, инквизиция, дыба и все такое… Жуть. Крыса еще какая-то приснилась… Дурдом, одним словом. Ладно, не злись.
Но тут же осекся глядя на притихшего Бруно. Осмотрелся по сторонам и посмотрел на свою одежду.
– Вот, черт возьми! – простонал Демьян.
Он откинулся обратно на кровать, подняв клубы пыли.
– Да брат мы в средневековье, – пробормотал Бруно.
«Проклятье, это все-таки, правда», – подумал Демьян, вздохнул и спросил:
– Чего ты хотел найти?
– Да там пришел какой-то мухомор, денег просит.
– Денег? – безучастно спросил Демьян глядя в потолок.
– Ага. Лепечет про какие-то то ли налоги, то ли подати в пользу аббатства. Не могу разобрать этот старофранцузский язык. Нахальный такой средневековый абориген. Приперся с большим детиной. Думает, напугал! Нашел с кем потягаться! С двадцать первым веком! У тебя где-то был баллончик? Сейчас угощу их обоих «перцовыми пироженками», в миг успокоятся.
– Где-то в джинсах, – равнодушно махнул рукой Демьян в угол, где со стула свесилась штанина небрежно брошенных штанов.
– Хорошо, брат, отдыхай дальше, я без тебя дальше сам справлюсь.
Демьян хотел снова прикрыть глаза, чтобы вернуться в сон, где в церкви его заждалась прекрасная дама, но опять сел на кровати и с досадой сказал.
– Ты чего, совсем сдурел? По твоей милости уже сожгли человека. И меня едва не отправили на костер. Мы не в 21 веке, чтобы направо и налево поливать всем в глаза перцовым спреем.
– А что ты предлагаешь? – спросил Бруно, застыв над джинсами, – он ничего слушать не хочет, не понимает, когда ему по-русски говорят.
– Еще бы! – огрызнулся Демьян, – так все, отбой газовая атака. Я сам разберусь. Иди, скажи, что я сейчас спущусь.
– Что, я опять слуга? – обижено, вскинул голову Бруно.
– Можешь сказать, что я старший брат, мы типа… компаньоны, семейный бизнес, но я как старший брат главный, все решаю в нашем деле, – Демьян встал, отряхнулся, поправил одежду, приводя себя в порядок, – все, иди.
– Вот это другой разговор! «Не халявщик я, а мы партнеры!», – осклабился Бруно.
Внизу, на первом этаже его ожидал грузный человек в тёмно-зелёном камзоле без рукавов отороченным воротником из меха бобра. Рядом с ним стоял тот самый большой детина с дубинкой в руке, о котором говорил Бруно. Он лениво поглядывал по сторонам, понимая, что здесь ему ничто не угрожает.
– Николя Пьер Анри де Монфокон, – представился грузный гость, – уполномочен святой католической церковью должностью сборщика налогов для аббатства Сен-Жермен.
Понимая, что перед ним два иностранца снисходительно пояснил.
– Земля, на которой находится ваша лавка, стоит на земле принадлежащей аббатству Сен-Жермен.
«Что ж тут не понять – рэкетир пришел за крышу тереть», – подумал про себя Демьян.
– Очень хорошо, месье де Монфокон, – ответил он, – чем мы можем служить вашему аббатству?
Тот в недоумении уставился на Демьяна. Потом склонил голову к левому плечу и презрительно, скривив губы в «едкой» улыбке ответил.
– Вы денег задолжали нашему аббатству за участок земли, на котором стоит ваша развалюха. Этим и можете служить. Аренда вашего клочка обходится 12 денье, а так как старый хрыч, у которого вы опрометчиво прикупили сей участок не платил уже пару лет то можете подсчитать, сколько вы должны нашему достопочтенному аббату, – он поднял указательный палец вверх и тут же его опустил вертикально вниз, – а так как я получаю неплохой процент со сборов, долгих лет жизни нашему щедрому аббату, то это значит, вы должны и мне кругленькую сумму, которую я, – он сделал акцент паузой, – намереваясь получить незамедлительно.
Детина, стоявший рядом перестал поигрывать дубинкой и заметно напрягся, вернее, принял стойку английского пойнтера, готовый в любой момент бросится по щелчку пальцев своего хозяина и начать крушить головы противника. Де Монфокон вальяжно развалился на стуле, говоря всем своим видом, что вы на это вы скажете.
Демьян бросил вопросительный взгляд на Бруно, но тот закатил глаза и покачал головой – денег нет.
– Уважаемый Николя, дорогой Коля, – Демьян придал своему голосу, как можно больше елейности и подобострастия, – мы не можем как-нибудь решить вопрос иначе. Например, вы предоставите нам рассрочку. Так сказать выплаты частями.
Сборщик налогов небрежно фыркнул.
– Ну что же, я благочестивый христианин и добрый человек. Конечно, могу предоставить вам рассрочку, но только после внесения половины долга и прибавим к этому, вам, в знак моего расположения, небольшой процент сверху. Ма-а-а-ленький процентик.
– Понимаете, у нас сейчас нет столько денег, сколько мы задолжали. Тем более мы же не знали, что этот дом имел в своем активе двухлетние долги. И к тому же достопочтенный месье де Монфокон, мы иностранцы, а гостей Франции нужно встречать, как подобает радушным хозяевам. Мы можем вам принести необходимую сумму.… Скажем так завтра.
«Если Сема-молоток не убьет меня», – подумал про себя Демьян.
– Согласен! – Николя Пьер Анри де Монфокон шлепнул руками себя по коленям, – Идет! Как вас там?
– Месье Демьян Садко, – радостно воскликнул Демьян.
Сборщик налогов, сложил короткие руки на груди – снисходительная улыбка и зажмуренные от удовольствия глаза не предвещали ничего хорошего.
– М-м-м, – промычал де Монфокон, – в этом случае, месье Демьян Садко, у нас в налоговом кодексе аббатства предусмотрена такая оговорка, – он кивнул в сторону Демьяна, – Дижо, возьми-ка этого мошенника и препроводи в тюрьму при монастыре Сен-Жермен, пусть посидит там с крысами пока его младший братец не соберет требуемую сумму долга. А не выкажет согласия, угости его парой добрых тумаков, как ты это умеешь.
Детина ловко заткнул дубинку за пояс, с хрустом повел из стороны в сторону толстой, как быка шеей. Демьян невольно попятился назад, пытаясь спрятаться за Бруно, который держал в за спиной баллончик с перцовым спреем, но Дижо опередил, схватив его за шиворот и не спеша размахнулся.
– Стойте! – отчаянно завопил Демьян, – вы не можете арестовать личного лекаря его преосвященства кардинала Франции монсеньора Жоржа де Амбуаза, министра французских королей Людовика XII и Франциска I! – ему так не хотелось снова очутиться в тюрьме, что он собрал все титулы кардинала Франции.
Дижо, хоть и производил впечатление глупого малого, но предусмотрительно застыл, держа Демьяна за шиворот, он вопросительно посмотрел на Монфокона. Тот, выпучив маленькие глазки, в свою очередь изучающе, посмотрел на должника, трепыхающегося в крепких руках его помощника. Демьяну казалось, что он прямо так и видит деревянные средневековые шестеренки и архимедовы винты, вращаются в голове сборщика налогов, и как балансировочные грузы в виде мешков с песком, перетягивают рычаги-коромысла, «за» и «против», пока он пытался сообразить, что к чему. Внимательность его взгляда через некоторое время иссякла, глаза озабоченно забегали, осматривая окружающее его пространство. По-видимому, он уже что-то прослышал, но обстановка вокруг не вызывала доверия, поэтому он решил уточнить, на всякий случай контрольным вопросом.
– А куда делся прежний лекарь, доктор Франсуа де Лорм?
– Его перевели на другую работу, – уклончиво ответил Демьян.