Контрабандисты во времени

Глава 1. Заказчик




Две черные, большие вши, поблескивая хитиновыми чешуйками, упали с бороды старика на стол. Одна из них медленно проскальзывая лапками по деревянной столешнице, поползла в сторону Демьяна. Он, немного помешкав, поочередно надавил на их вытянутые, как капля тела ногтем – они противно хряскнув перестали двигаться. Демьян, не скрывая брезгливого выражения на лице, сбил их обоих щелчком ногтя с поверхности, подальше от себя.

«И их они называют божьи жемчужины. Какая же мерзость!», подумал он про себя.

Старик, как ни в чем не бывало, смотрел слезящимися глазами на Демьяна. Отвратительный вид старика навевал на него смертельную тоску. Бугристая лысина похожая на неровное колено покрыта пигментными старческими пятнами, седые волосы длинными, белыми, сосулистыми паклями свисали по бокам, прикрыв виски. Нос, как кривой пупырчатый огурец – крупный и слегка крючковатый нависал над верхней губой, едва не упираясь в нее. Криво улыбаясь, старик приподнимал ее, губу, обнажая темные десна, с редкими гнилыми зубами. В довершении всего от старика исходил противный запах. Хотя Демьян уже обвыкся к запаху из смеси обычных «ингредиентов средневековья»: не мытого тела, конского навоза, кож животных выдубленных с помощью мочи, вездесущего запаха человеческих экскрементов льющихся из каждого окна на улице, разлагающихся продуктов с рынка, что свалены в многочисленные кучи, рыбьей, говяжьей, свиной требухи, букета дешевой сивухи из таверн. Но особую нотку всему этому смраду придавал сладковатый запах ладана, доносящийся из близлежащей церкви. Этот коктейль запахов и «ароматов» обладал свойством «вездесущего присутствия», он буквально пропитал все вокруг и единственное спасение от него могло быть только одно – привыкнуть к нему.

«И вот теперь вши! Не-на-ви-жу вшей», – медленно проговорил он про себя.

Но разве только вши раздражали его. Он вздохнул, вспомнив о постели в комнате, наверху, над лавкой. Постель буквально являлась райским садом для клопов и всевозможных жалящих и кровососущих тварей. Он первое время жестоко страдал от их укусов, нещадно расчесывая красные точки – отметины, оставшиеся от пиршества этих мелких несносных существ. Они настолько его одолели, что он твердо настоял, и Бруно, также страдающий от их нападений, согласился – притащить баллончик с отравой, фумигатором «Рэйд» и как следует обработать помещение.

Демьян незаметно опустил руку и вытер ноготь о шерстяные шоссы. Проклятые шерстяные штаны похожие на женские чулки, которые одевались утром мокрыми и в течение пары часов они сохли прямо на теле, безжалостными тисками, сжимая ноги. Иначе они висели, как кожа на носороге. А они с Бруно не могли себе позволить неопрятный вид.

«Проклятые аборигены! Как, как они могут носить эту гадость?»

Его вообще раздражала эта одежда. Шерстяные шоссы, рейтузы, подвязанные с помощью шнурков и крючков к камзолу, неудобные сапоги, доходящие до бедер, туфли с тупыми носами, похожими на радиаторную решетку бульдозера, из мягкой кожи, шапки из колючей шерсти и другая одежда – в которой счастливый обладатель средневекового прет-а-порте чувствовал себя жарко, неуютно, противно. Но для Демьяна право выбора ограничивалось двумя вариантами или нужно выглядеть, как местные обыватели Парижа, их он презрительно называл аборигенами или прослыть колдуном-чернокнижником и стать участником популярного средневекового реалити-шоу под названием «Костер на Гревской площади». Так что приходилось носить их проклятую одежду.

И если бы не дела, сулящие хорошие деньги и различные обязательства, которые валились на него с четкой переодичностью, он давно бы забросил путешествия через «лавку». Вот толи дело Бруно ему им дела нет до клопов, вшей, еды, приносящей диарею, и конечно проклятой одежды средневековых аборигенов. Он каким – то образом познакомился с милой дочкой пекаря и всячески пытался ей понравиться и кажется, в этом весьма преуспел. Дочка пекаря и впрямь обладала приятной наружностью, очень хороша. Румяная, легкой необременяющей полноты с русыми волосами, заплетёнными в большую тугую косу, она казалось в отличие от всех окружающих людей, одна благоухала свежеиспечённым хлебом и розовым маслом. Большие глаза широко открывались, являя миру потрясающий голубой цвет зрачков, уголки губ, подергивая вверх нежные щеки, приоткрывали полные розовые губы, обнажая белые нетронутые кариесом зубы. Так она улыбалась только одному человеку сеньору Бруно, считая его удачливым торговцем и аптекарем. Ее отец, пекарь Жан по прозвищу Хромец, прозванный так за то, что в молодости уронил себе на ногу большой мельничный жернов, когда покупал муку, тоже благоволил к любезному господину Бруно.

«Любе-е-е-зный господин Бруно», – язвительно подумал про себя Демьян.

Пекарь настолько проникся к Бруно чувствами, что даже пригласил его на празднование дня святой Елизаветы покровительницы пекарей. И наверно рассчитывал, что Бруно попросит у него руки его дочери. Не то, что бы Демьян ему завидовал, просто его злило, что все самые сложные и опасные ситуации по вопросам контрабанды товары, всегда решал он.

Поэтому что оставалось ему Демьяну?

Сидеть напротив этого вонючего старого хрыча и уговаривать его написать картину. И чтобы он действительно написал ее, а не продинамил, как это он сделал с известной особой, герцогиней Сфорца. Нужно как-то уговорить его нарисовать не просто одну из своих картин, это должно быть величайшим его полотном. А потом оно уже станет «найденным случайно великим шедевром великого мастера». Но задача номер один это заманить его к себе в лавку, что весьма не простая задача и очень трудное дело, а уж потом уговорить написать шедевр. На первый взгляд это казалась неразрешимая задача. Но, похоже, Демьян подобрал к нему небольшой ключик. Правда пришлось для этого протащить через «лавку» несколько таблеток Виагры и продать этому старому сластолюбцу молоденьких юношей под видом любовного зелья из далекой страны китайских императоров.

«Проклятая Виагра!», – подумал Демьян.

Надо сказать, что на эту же наживку попался и другой грешный мастер Бенвенутто Челлини. Он долго упирался, но, в конце концов, высек из великолепного феррарского мрамора статую, которую Демьян и Брунно протащили через лавку и продали на аукционе Sotheby's через подставных продавцов. Славное выгорело дельце! Они тогда заработали кучу денег. И вот теперь этот мерзкий старикан, но такой нужный для дела, сидел рядом с Демьяном и разбрасывал вшей со своей бороды.

– Ну что уважаемый мессир, давайте обсудим условия нашей сделки.

Демьян абсолютно не испытывал никакого благоговения перед сидевшим перед ним Леонардо ди сер Пьеро да Винчи. Все что ему нужно, это лишь заставить написать его картину.

И ни один эксперт не будет сомневаться, что это полотно «от руки» великого итальянца. Картина пройдет любые экспертизы. Демьян давно уже прикидывал, хотя и не без сожаления, что пора бы закрывать «лавку» и это будет их последним делом, в их контрабандной деятельности. Так как становилось очень опасно. Шпионы проклятой инквизиции следили за ними уже несколько дней. Один неверный шаг и можно попасть в лапы этих безумных святош. Он хорошо помнил, как он первый раз пройдя через лавку, попал в застенки городской тюрьмы Шатле, ну а там едва не дошло до костра, на Гревской площади рядом с ратушей, где заседал городской Прево и вершил суд епископ Парижа.





Глава 2. Лавка




Демьян отвлёкся от старика Да Винчи – вспоминая, как все начиналось, как он первый раз, благодаря своему другу, прошёл через лавку. Как они решали, чем будут заниматься здесь. Все началось с того, что лучший друг Демьяна без его согласия купил полуразваленное помещение в старой части города. Трудно сказать, что подвигло его вложить последние средства в кособокую двухэтажную никому не нужную развалюху, примостившуюся в конце улицы. Это Бруно будь он неладен, всегда ввязывал своего друга в очередные авантюры, из которых они с трудом выпутывались, а чаще именно Демьян, иногда рискуя жизнью и здоровьем …

– Бро? – неуверенно позвал Демьян и медленно потянулся рукой к повязке на глазах. Сюрприз затягивался, и ожидание начинало утомлять. В стороне раздался пронзительный звук царапанья по полу неизвестного предмета. Демьян вздрогнул.

«Какого черта?!»

– Не снимай повязку – ты всё испортишь! – крикнул Бруно.

– Ты что решил подмести пол, пока я стою с завязанными глазами?! – Рука замерла у повязки.

Чувствуя подвох, Демьян решился и потянул повязку с глаз. Какая же дурацкая идея с самого начала – прийти сюда с завязанными глазами.

«Зря повелся!»

Он снял повязку, несколько секунд ушло, чтобы проморгаться и отереть выступившие слезы.

Демьян настороженным взглядом обводил помещение. Пустые полки из почерневших от времени, грубых не оструганных досок. На стенах, выбеленный очаг в углу, аккуратно сложенные дрова, непонятные глубокие борозды, на выложенным крупным диким камнем полу, диковинная, деревянная оконная рама с мутными стеклами, и противный запах гнили, затхлости и нечистот, который раздражал его с самого начала пока он стоял с завязанными глазами – грязный и вонючий сарай.

Посреди этого великолепия стоял сияющий от счастья Бруно.


– Ну что? Что скажешь?

Оторопевший Демьян никак не мог понять, в чем проблема.

– И на это ты блять, потратил наши последние деньги?

Демьяна душили слезы от отчаянья.

Бориска, который предпочитал, чтобы его звали Бруно, погрустнел, опустил руки. И тут у Демьяна в изумлении поползли наверх брови. Эффект настал. Он наконец-то разглядел друга. Кожаная куртка вместо пуговиц шнуровка и красные дутые шорты. Малиновое перо на приплюснутой бархатной шляпе, приколотое вместо кокарды большой янтарной брошкой, загибаясь, оно уходило за спину. На ногах черные ботинки из мягкой кожи с длинными носами. А на боку красовалась длинная шпага концом ножен упирающаяся в пол. Демьян попятился назад. И наконец, странная стрижка. Выглядела все крайне дурацкая.

– Нет! Стой! Ву-у-а-ля, сеньор Бруно, разрешите представиться! – закричал институтский друг и метнулся к прилавку из почерневших от времени досок. Потом он поднял руки в изящном па и замер истуканом, явно ожидая похвалы от эффекта.

– Ты полный кретин! – Демьян задыхался от злости, – ты потратил деньги, которые мы должны мафиозам и вырядился клоуном, – и, взвыв от отчаянья, закончил, – они сделают из нас по твоей милости мясной фарш.

«Может не все так плохо? Может он закупил какой-нибудь товар?» – подумал Демьян.

Но тут же отмахнулся от этой мысли – Бориска мог потратить последние деньги и, толком не разобравшись в недельном спросе, ухнуть остаток денег в непродаваемое барахло.

На всякий случай спросил, выгадывая время:

– Где товар?

В ответ молчание и восторженное лицо Бруно, по которому так хотелось ударить.

– Дай угадаю, – задумался Демьян, нерешительно поглаживая столешницу прилавка. Он скорее сказал так чтобы действительно удержаться и не вмазать своему другу.

– Дуб, – подсказал, кивая Бориска, – прилавок – это гордость нашей лавки. – Потом он вскинулся, смешно махнув пером, и повернулся, скрежетнув длинной шпагой по каменному полу, входя в роль. – Продолжайте, господин.

– Ты сегодня моряк, пират, разбойник? – отрешенно предположил Демьян.

– Какой моряк? – обиделся старый друг. – Это одежда торговца из пятнадцатого века. Думал, оценишь. – Бориска стал доставать из-под прилавка коробки. – Тебе.

– Мне? – насторожился Демьян, беря в руки первую коробку. Разорвал цветную упаковку. Извлек кафтан с кожаными полосками и с дутыми рукавами, тяжелую холщовую рубашку, длинную с завязками-затяжками на конце рукавов. Развернул шерстяные чулки. Запутался в ремешках «портупеи» небольшой сумочки и пустыми ножнами. Вначале он принял потертую кожу искусственную, так выглядела натурально и дорого. Но несло от нее каким-то перекисшим ароматом – китайской химией, как подумал Демьян.

Бориска, он же Бруно понимающе кивнул:

– Ничего привыкнешь, – немного замялся и сказал, – возникли непредвиденные затраты, – и тут же не давая открыть рот продолжил, доставая из-под прилавка новый сверток, – это лично от меня.

Судя, как он глухо стукнулся об столешницу, Демьян оценил тяжесть. Руки сами потянулись к свертку.

– Что это? – Бумага легко порвалась. Компаньон вертел в руках короткий кинжал. Лезвие угрожающе поблескивало. Обтянутая кожей ручка оканчивалась набалдашником в виде черепа.

– Свинокол. Сделали по спецзаказу! Давай. Одевайся…

Он не успел закончить, как Демьян взвыл, схватил все добро, что вывалил перед ним Бруно и швырнул на пол.

– Идиот, ты нас погубишь.

Потом развернулся и решительно шагнул к темному дверному проему за прилавком.

– Подожди Демьян! – крикнул где-то позади Бруно, – я не сказал тебе самого главного!

Но в ответ Демьян показал средний палец, рванул на себя дверь, почти выпрыгнул на улицу.

Демьян с недоумением смотрел на узкую улочку. Сзади тарабанил в дверь и что-то невнятно кричал Бруно. Демьян так сильно хлопнул дверью, что ее заклинило.

«Что за чертовщина?!» – пронеслось у него голове.

Он смотрел на узкую улочку и дорогу мощенную камнем. В воздухе стоял неприятный запах чужого незнакомого города. Вокруг его окружали дома с черепичными крышами и узкими окнами с мутными неровными стеклами, из некоторых труб валил дым, однозначно, там печное отопление или камин. Что в современном городе уже вряд ли встретишь. По улице ходили люди одетые по моде средневековья. Женщина в платке повязанным чепцом в грязном коричневом фартуке несла корзину сельдерея и свеклы. Какой-то мужик катил перед собой деревянную тачку с деревянным же колесом. Она подпрыгивала на каменных ухабах мощеной улицы, роняя с доверху нагруженных мокрых кож желтые капли. Мимо пробежали босоногие дети в грязной одежде. Внезапно раздался дробный стук, и все люди мгновенно прижались к стенам узкой улочки. Демьян один стоял посреди нее. На него скакал всадник одетый примерно, так же как и Бруно. Только одежда у него черного цвета и расшита, как успел заметить Демьян, поблескивающими нитями, а на груди, на цепи из металла желтого цвета подскакивал в такт движений всадника большой медальон в виде собаки. Однозначно видно, что актер отнюдь играет роль не простолюдина и во всем его виде первым планом присутствовало надменное отношение к окружающим. Демьян едва успел прижаться к двери, как всадник пролетел мимо, чуть не сбив лошадью, со словами.

– Attention au bâtard!

У Демьяна было высшее образование, он закончил престижный университет, на историческом факультете, знал три языка и автоматически перевел фразу, сказанную на странном французском языке и которая могла быть переведена, как «Поберегись мерзавец!». Он привык отвечать наглецам тем же и сам того не понимая ответил хаму на его же языке.

– Va te faire foutre![1]

Сначала Бруно с его проклятой развалюхой теперь это происшествие. Окончательно ошалевший от окружающего Демьян продолжал стоять посреди незнакомой улицы – его рациональный ум отказывался верить в происходящее и в то, что видели глаза.

«Я, наверное, окончательно рехнулся! Господи да что же происходит?»

Он начал размышлять, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему.

«Наш город очень старый, почти ровесник Суздаля, и в нашем городе часто снимают исторические фильмы. Да, да это просто декорация, о которой мне еще неизвестно. Да все просто. Какой же я дурак!»

Он даже улыбнулся от этой мысли и немного успокоился.