Комплекс хорошей девочки

— Конечно, нет. Итак, ты слишком много выпила и поцеловала местного. Добро пожаловать на первый курс колледжа. Полагаю, ты усвоила урок обращения с алкоголем.

Посмеиваясь, он целует меня в макушку, затем протягивает руку, чтобы помочь мне встать из-за стола.

— Как ты это так хорошо воспринимаешь? — Я совершенно ошарашена. Из всех возможных способов, которыми я думала, что он может отреагировать, это был не один из них.

Он ведет меня на заднюю веранду, чтобы я посидела на качелях, где горничная уже поставила два стакана чая со льдом.

— Просто. Я вижу общую картину. У нас с тобой есть совместное будущее, Маккензи. Я не заинтересован в том, чтобы выбрасывать это из-за какой-то незначительной неосторожности. Ты?

— Определенно нет. — Но я думала, что это будет связано, по крайней мере, с некоторым унижением.

— Я рад, что ты сказала мне правду. Я не в восторге от того, что произошло, но я понимаю и прощаю тебя. Это в прошлом. — Он протягивает мне чай со льдом. — Не слишком много сахара, так, как ты любишь.

Тогда ладно.

До конца дня я ожидаю, что Престон уйдет. Будет холодным, несчастным, хотя он настаивал, что с ним все в порядке.

Но это совсем не так. Во всяком случае, он более ласковый. Все это испытание только сблизило нас, что в некотором смысле заставляет меня чувствовать себя еще хуже. Я не могу точно сказать, как бы я справилась с этим, если бы ситуация была обратной, но я совершенно уверена, что не пожала бы плечами и не сказала: "Все это в прошлом". Я думаю, Престон лучше, чем я.

Мне нужно последовать его примеру. Быть лучше. Сосредоточиться получше на наших отношениях. Общая картина, как он выразился.

Так что в тот вечер, когда Купер написал мне, я была готова к этому. Я ждала весь день, весь вечер, чтобы он протянул мне руку помощи. Я знала, что он это сделает, и я знаю, что я должна сделать.

Купер: “ Нам нужно поговорить.”

Я: “ Тут не о чем говорить.”

Купер: “Позволь мне приехать к тебе.”

Я: “ Я не могу. Я рассказала Престону о поцелуе.”

Купер: “ И?”

Я: “ Он простил меня. Я больше не могу с тобой видеться.”

Происходит очень большая задержка, почти пять минут, прежде чем Купер отправляет еще одно сообщение. К тому времени я уже как на иголках, практически выпрыгиваю из собственной кожи.

Купер: “Это действительно то, чего ты хочешь?”

Я с несчастным видом смотрю на экран, к горлу подступает комок. Затем я заставляю себя печатать.

Я: “ Да. Прощай, Купер.”

Часть меня ненавидит то, как резко я оборвала это. Это не его вина, что я все испортила. Но я не могу доверять себе рядом с ним, и это решение, которое я должна была принять несколько недель назад. Я была глупа. Я думала, что смогу заполучить его в друзья. Я думала, что смогу играть на обеих сторонах. Теперь я выбираю.

Я выбираю Престона.



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ



Купер



В воскресенье днем я в гараже, когда мой дядя звонит, чтобы сказать, что он заедет. Каждый раз, когда у меня в кармане звонит телефон, на секунду или две я думаю, что это может быть Маккензи. Потом я смотрю на экран и вспоминаю, что все испортил. Понял все неправильно.

Прощай, Купер.

Да. Должно быть, ей было весело жить в трущобах с каким-нибудь городским отребьем, притворяясь, что она живет опасно. А потом, в ту секунду, когда это стало реальностью, она сбежала. Я был глуп, думая, что это закончится как-то по-другому.

Но, черт возьми, я не могу избавиться от ее вкуса у себя на языке. В течение прошлой недели я каждое утро просыпался со стояком, представляя, как ее ноги обвиваются вокруг меня. Я даже не могу дрочить без того, чтобы в моем сознании не всплыли картинки Мак. Эта цыпочка — медленно действующий яд. И все, о чем я могу думать — получить больше.

Сегодня, благодаря Эвану, мне нужно соорудить новый журнальный столик. Тот, который я “продал” Маккензи, все еще стоит под тканью, потому что мне кажется неправильным отдавать его на случай, если она решит вернуться за ним. Я говорю себе, что это ради денег, и оставляю все как есть. В любом случае, это будет быстрое и грязное дело. Чертов Эван. Прошлой ночью во время внезапной вечеринки, которая была у нас дома, он поссорился с каким-то парнем, с которым мы вместе учились в средней школе. Я не знаю, как это началось, только то, что закончилось тем, что один из них бросил другого через стол и оставил кровавый след за задней дверью. Эван настаивает, что с ним все в порядке, но я начинаю беспокоиться о нем. В последнее время он все чаще находит предлоги, чтобы затевать драки. Всегда в плохом настроении. Пьет больше. С этим становится сложно справляться.

Когда появляется Леви, он протягивает мне свежий кофе, который прихватил по дороге, и я вытираю пыль с пары стульев для нас.

Леви — брат нашего отца. Высокий, крепкий, с короткой каштановой бородкой и квадратным лицом. Хотя он очень похож на моего отца, они двое не могут быть более разными. Там, где отец никогда не упускал шанса облажаться и повесить это на нас, Леви действительно справляется с жизнью.

— Твой брат здесь? — спрашивает он.

— Ушел недавно. — Наверное, прихватил в закусочной жирное средство от похмелья. — Итак. Как дела?


— Ничего. — Он пожимает плечами. — Просто хотел зайти и быстро поздороваться. Я не был здесь несколько месяцев, поэтому я хотел проверить. — Леви смотрит на стол в процессе. — Работаешь над чем-то новым?

— Ничего важного.

— Когда ты собираешься серьезно отнестись к этому, Куп? Я помню, как ты говорил о том, что когда-то попытаешься сделать это.

— Да, я думаю, это было отодвинуто на второй план.

— Это не должно быть так. Ты достаточно хорош. Как бы мне ни нравилось, что ты работаешь на стройке, ты мог бы сделать больше.

Леви дал нам нашу первую полноценную работу после окончания средней школы. Он преуспел в этом. Ни в коем случае не купается в деньгах, но он постоянно занят. Как и многим, штормы давали ему больше работы, чем он мог сделать.

Пожав плечами, я делаю глоток кофе.

— Я купил несколько предметов в нескольких прибрежных мебельных магазинах в районе. Может быть, накопил около десяти тысяч, но этого все равно далеко не достаточно для всех накладных расходов, которые мне понадобились бы, чтобы начать настоящий бизнес.

— Я бы дал тебе деньги, если бы они у меня были, — говорит он, и я знаю, что он совершенно искренен. Он всегда был рядом с нами с тех пор, как умер наш отец. Когда наша мама нервничала или пропадала, когда холодильник был пуст, когда нам нужно было делать домашнее задание. — Все, что у меня есть, связано с этим бизнесом. Мне нравится работать, но идти в ногу со спросом дорого.

— Ничего страшного. Я все равно не могу взять твои деньги. Ты сделал более чем достаточно для нас с Эваном. — Я никогда в жизни не просил подачки и не собираюсь начинать сейчас. Я зарабатываю хорошие деньги, работая на Леви. Если я буду продолжать в том же духе и накоплю денег, я добьюсь своего. В конце концов.

— А как насчет банковского кредита? — предлагает он.

Я всегда сопротивлялся этому. Не в последнюю очередь потому, что я имел дело с банками после смерти нашего отца — и в каждом из них нет ничего, кроме кровососущих костюмов, которые скорее перемелют нас в лепешки, чем помогут нам добиться успеха.

— Я не знаю, — наконец отвечаю я. — Мне не нравится идея влезать в новые долги. Или закладывать дом. — Я знаю, что говорю как плаксивая сучка. В какой-то момент мне придется принять решение. Либо серьезно отнестись к тому, чтобы сдвинуть мой бизнес с мертвой точки, либо перестать жаловаться на это.

— Что ж, это правда. Зарабатывать деньги стоит денег. Но подумай об этом хорошенько. Если это действительно то, на чем ты хочешь построить бизнес, я могу помочь. Совместно подпишем кредит для тебя.

Это щедрое предложение, и я не отношусь к нему легкомысленно. Даже если сейчас я не в восторге от этой идеи, я не собираюсь бросать его предложение ему в лицо, поэтому я медленно киваю.

— Спасибо, Леви. Я подумаю об этом.

Леви остается не более чем на несколько минут. После того, как мы допиваем кофе, он уходит на встречу с клиентом по поводу другой работы, а я возвращаюсь к измерению кедровой доски. Но мои мысли не здесь. Никогда не стоит работать с электроинструментами, когда теряете концентрацию, поэтому я прекращаю работу и покидаю свою мастерскую. Неважно. Эван может сегодня вечером есть свой ужин с пола, как его драгоценная подружка Дейзи.

Кстати, о Дейзи: она кусает меня за пятки, когда я возвращаюсь в дом. В течение следующих десяти минут мы практикуем команду сидеть, но мои мысли тоже не здесь.

Прощай, Купер.

Я чувствую… тяжесть. Как будто меня тащит под воду стофунтовый стальной якорь, обернутый вокруг моей шеи. Это не чуждое мне чувство. Всю свою жизнь я чувствовал себя подавленным. Из-за долгов моих родителей, из-за дерьма моего брата, иногда у меня возникает ощущение, что я в ловушке в своей собственной голове.

— Извини, девочка, мне нужно убираться отсюда, — говорю я собаке, наклоняясь, чтобы почесать ее за шелковистым ухом. — Я вернусь через минуту. Обещаю.

Это ложь. Это займет больше минуты, чтобы сделать то, что мне не терпится сделать. Но с Дейзи все будет в порядке. Эван осыплет ее любовью и вниманием, когда вернется домой. Так же, как Маккензи делала каждый раз, когда видела ее. Интересно, будет ли она иногда навещать Дейзи?

Сомневаюсь в этом. Она, наверное, уже забыла о нас обоих.

Должен признаться, я не ожидал, что она будет такой. Я думаю, в конце концов, она такая же, как и все остальные клоны Гарнет. Хладнокровная до мозга костей.

Честно говоря, так мне и надо. Я пошел на это с плохими намерениями, рассматривал ее как средство мести Кинкейду.

Карма — сука.

Я насильно выкидываю ее из головы. Десять минут спустя я паркую свой грузовик возле набережной. Тату-салон пуст, когда я вхожу, за исключением измотанного Уайатта, сидящего за стойкой с блокнотом для рисования перед ним.

— Йоу, — приветствует он меня, и выражение его лица проясняется.

— Йоу, есть время?

Уайатт делал мне татуировки с тех пор, как я был шестнадцатилетним панком, просившим надгробную плиту на моем левом бицепсе. Конечно, в то время он был всего на год старше, с татуировочным пистолетом, который он взял в ломбарде, так что мои первые тату были не совсем шедевром. Если у меня будут дети, первое, что я им скажу, это никогда не позволять своим тупым друзьям-подросткам втыкать иголки в их плоть. К счастью, в конце концов все обошлось. Уайатт отточил свое мастерство и теперь руководит этим заведением совместно с другим художником, а мое дерьмовое надгробие было искусно замаскировано под полный рукав с изображением водного кладбища среди разбивающихся волн залива Авалон.

— Зависит от обстоятельств, — говорит Уайатт. — Что это за идея?

— Простая, маленькая. Мне нужен якорь. — Я провожу кончиками пальцев по задней части шеи. — Прямо здесь.

— Какой якорь? Якорь Холла? Адмиралтейства?

Я не любитель лодок, поэтому закатываю глаза.

— Откуда, черт возьми, я знаю? Рыбацкий якорь — ты знаешь, что я имею в виду.

Он хихикает.

— Тогда Адмиралтейства. Подойди. Это займет меньше часа.