Комбриг
Часть 15 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В общем, выпроводив хитрожопого подпоручика (и на всякий случай взяв на заметку тех, кого он «сдавал»), продолжил беседы с остальными. Особо при этом выделял технических специалистов. Только их было мало. Всего четверо офицеров могли водить машину. Выявил двоих связистов. Пулеметчиков, правда, было аж два десятка. В смысле – хороших пулеметчиков. Но там уже пусть Михайловский их квалификацию выясняет. У нескольких юнкеров обнаружилась тяга к «железу». Они и два прапорщика из студентов попадут к зампотеху. Ну а остальные оказались обычной серой пехотной скотинкой. Так что тут без вариантов – в линейные взводы. А там уже – кто как себя покажет…
Дни летели, и пока шла вся эта подготовка, я с нарастающей тревогой следил за погодой. Все местные в один голос говорили, что где-то с конца сентября на море начинается сезон штормов. Обычно все это в ноябре происходит, но вот уже года два как что-то в погоде сменилось, и сейчас опять можно ожидать раннего начала плохой погоды. А у нас планировалась заброска бригады именно морским путем. И опаздывать здесь ни в коем случае нельзя. Вот меня и растопыривало, как ту корову в самолете. Выйдешь заранее – продукты закончатся быстрее, да и люди устанут. Прозеваешь момент – можешь так и остаться на берегу, пережидая непогоду, длящуюся несколько дней. А немцы за это время соберут все манатки и свалят. При этом постоянные погожие дни, к которым уже все привыкли, все чаще стали разбавляться нудным дождиком.
В общем, после первых осенних, пока еще робких штормов я не выдержал и, собрав командный состав, вывалил свои опасения. Ведь, в конце концов, сведения о начале мирных переговоров нам и по рации передадут. А подождать можно и в степи – не барышни, чай. Тем более что перед началом непосредственных боевых действий необходимо будет выделить какое-то время на предварительную подготовку и разведку.
Парни мои опасения поддержали. Поэтому с завтрашнего дня, то есть с двадцатого сентября, бригада будет выдвигаться в точку посадки на «Эльпидифоры». Ну а я, пользуясь случаем, решил рвануть в Армянский Базар. И вопросы все обговорить, и Ласточкину повидать. Ведь за всей этой суетой несколько дней ее не навещал. Но когда я озвучил свои намерения, то вдруг оказалось, что отношение людей к командиру поменялось. Блин! Еще совсем недавно мои ухари не моргнув глазом с легкостью запихивали Чура в бронепоезд или отпускали в пешую прогулку по вражеским тылам. Для них это было само собой разумеющимся. Дескать, командир всегда должен быть впереди на лихом коне.
А сейчас Буденный переглянулся с Михайловским и, крутнув отрастающий ус, уточнил:
– На чем думаешь ехать?
Я пожал плечами:
– На байке мотнусь. С Бергом. За час, если не быстрее, доедем. Это ж не лошадка…
И получил отлуп:
– Не пойдет. Наши-то патрули намедни банду в два десятка голов прищучили, а ты тут почитай только с Женькой катить собрался.
Удивившись, ответил:
– Семен, ты что? Банду аж в тридцати верстах отсюда накрыли…
Но казака поддержал комбат-3 Городецкий. Неуемный поляк сразу начал с наездов:
– Брось, командир. Правильно Семен Михайлович говорит! Ехать надо на грузовике с охраной. Ты ведь теперь не просто комбат, а цельный комбриг! Это по-старому считай – генерал! – на секунду задумавшись, он (похоже, неожиданно даже для самого себя) добавил:
– И броневик взять.
На мое слегка матерное удивление шумно ответили остальные участники совещания, а зампотех Збруев присовокупил:
– «Пятерке» после ремонта все равно обкатка нужна. Так что она и поедет.
В общем, дальше спорить я не стал, и успокоенные соратнички меня отпустили. А пока ехал, помимо прочего, еще обдумывал пришедшую в голову мысль. Вот ведь правильно говорят, что сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя. И сегодня произошел знаковый диалог. Получается, что больше никому ничего доказывать не надо. Смелость подтверждать, влезая в самое пекло, тоже не надо. Отношение ко мне изменилось, и ребята этого просто не допустят. Блин, такое впечатление, что даже если я в панике рвану прямо с поля боя с криками «а-а-а, мы все умрем!», народ это опишет как «наверное, командир за патронами побежал». С одной стороны, приятно – уважают, черти! Но с другой, особо почивать на лаврах все равно не выйдет. И новеньких много, перед которыми по-любому надо хвост распушать, да и обучение личным примером завсегда гораздо действеннее. Просто не хотелось бы уподобляться замполитам Советской армии, которые вместо «делай, как я!» всегда говорили: «Делай, как я сказал!»
Под эти размышления мы и доехали до места, где я и развил бурную деятельность, ставя начальство перед фактом скорого убытия бригады в немецкий тыл. Заморочек и согласований было много, но до ночи управились, и у меня наконец появилась возможность навестить свою зазнобу.
* * *
А ранним утром двадцать пятого сентября (небо чистое, на воде легкая зыбь), стоя рядом с командованием фронта, мы наблюдали погрузку бригады на морские транспорты. Шум и ор стоял до небес. Сквозь этот гам от стоящей в очереди на погрузку роты доносились переливы гармошки, и задорный звонкий голос выводил частушки на злобу дня:
Плывет яблочко
Да мимо пристани.
Сговорились беляки
Да с анархистами.
Народ заржал, а певец продолжил:
Эх, яблочко,
Да Чуром брошено.
Берегись, немчура,
Гость непрошеный[12].
Вот под это разудалое «Яблочко» и происходила погрузка бригады. Комиссар, чуя момент, когда уже рота начала грузиться, парня с гармошкой специально притормозил. Так он и играл, стоя на берегу, явно прямо на ходу придумывая куплеты.
И когда уже отчаливали, на палубе, ближе к носу (то есть, мля, к баку) слышались отголоски хулиганской песни. А я, стоя на корме, помахал рукой оставшимся. При этом глядя, как Сталин усаживает Лену в свой автомобиль, усмехнулся. Вот что значит ответственный человек. Вчера я попросил грузина приглядеть за невестой, и тот, быстро обдумав предложение, сразу выдал:
– Я ее, пожалуй, в свой дом забэру. С Надэждой ей весэлее будэт. У нас в доме есть теплый флигэль, там Елэну Мыхойловну и посэлим. Сэгодня же все прыготовим для переезда. И охрану свою добавлу. Так что нэ волнуйса – как за младшэй сыстрой смотрэть буду. Ти не против?
Тут уж я был совершенно не против, поэтому оставлял невесту с легким сердцем. Виссарионыч уж точно никаких косяков не допустит. Успев его достаточно узнать, можно с уверенностью говорить, что этот человек всегда держит слово. Да и профит свой имеет. Ленка вовсю учит маленькую Аллилуеву жизни, постепенно отводя девчонку от упоротого радикализма в сторону грамотной хранительницы очага. Сталин от этого аж кипятком писает и, по-моему, даже готов тупо запирать девчат вместе, лишь бы они подольше общались. Так что мое предложение для него было словно манна небесная.
В общем, поглядев на отъезжающие автомобили, пошел к своим ребятам. А впереди нас ждала бухточка контрабандистов и множество интересных и, как мне очень хочется думать, весьма доходных дел.
Глава 7
Стоя на крыше броневика с белым тактическим номером «7», я разглядывал в бинокль наших возвращающихся разведчиков. Колышущееся марево нагретой степи скрадывало детали, но судя по увиденному, их миссия прошла успешно. Во всяком случае, в тачанке, сопровождаемой всадниками, наблюдалось сразу двое персонажей с мешками на головах. Довольно пихнув находящегося рядом Буденного, я сказал:
– Похоже, твои казачки сегодня сгущенку трескать будут.
Тот, раздвинув усы в улыбке, подтвердил:
– А то! И сразу две банки.
Нет, вы только не подумайте, что мы за каждого «языка» сладкую вкусняшку выдаем. Наши шустрики их тогда пачками таскать начнут, и тут никаких продуктов не хватит. Нет, сгущенка отпускалась только за работу по заказу. Вот, например, как сейчас. Нам необходим был не просто какой-то левый фриц, а интендант, да еще и желательно офицер. И вот буденновцы, похоже, опередили всех. С другой стороны, им и точки работы указали, которые находятся ближе всего. Это ребята Журбы на мотоцикле да грузовике полсотни километров могут отмахать легко, а на коняшках так не побегаешь. Но в любом случае результат налицо.
Спустившись с броника, мы успели покурить и пообщаться, и лишь после этого разведка предстала перед командирскими очами. Их командир, от которого так и перло подтянутой лихостью, ловко соскочив с коня и бросив руку к фуражке (именно этим головным убором и отличались буденновцы от морпехов), доложил:
– Товарищ комбриг, заказанных германцев доставили! Один унтер и один обер-лейтенант. Свеженькие, тепленькие и даже не особо помятые. Обер токмо брыкаться было вздумал, за что и спымал в ухо!
Козырнув в ответ, я шагнул вперед, протягивая ладонь:
– Ну спасибо, казачины! Удружили! Вы первые прибыли, так что отдыхайте, да к баталеру зайти не забудьте!
Довольные разведчики зашумели, в том смысле, что про сгущенку они уж точно не забудут, после чего удалились, оставив своего старшего на случай, если у командования вдруг возникнут вопросы. Ну а мы занялись пленными. Офицера при этом отвели в сторонку, решив начать с унтера.
Когда с него сдернули мешок, тот подслеповато заморгал, закашлялся, а потом, разглядев окружающих, заметно побледнел. Хм… похоже, узнал нашу форму. Сбив панаму на затылок, я начал со стандартного:
– Звание, имя, фамилия, должность, номер части?
Услыхав знакомую речь, фриц вытянулся и, безуспешно пытаясь в густой выгоревшей траве прищелкнуть каблуками, отрапортовал:
– Унтер-офицер Михель Кёллер! Интендант вещевых складов пятнадцатой дивизии ландвера!
Я довольно ощерился. Нет, буденновцы свой сладкий презент однозначно заслужили! Пленный же от моей улыбки еще чаще заморгал белесыми ресницами и, прижимая руки к груди, проникновенно попросил:
– Господин офицер, не убивайте меня. Пожалуйста. Я ведь за всю войну ни в кого даже не выстрелил. Всегда был кладовщиком. Я вам все расскажу, что вы попросите. Только не убивайте!
Поощрительно кивнув, я ответил:
– Михель, если ты не станешь врать и запираться, то стрелять тебя никто не будет. Более того – мы тебя просто отпустим. Наденем мешок, вывезем подальше и отпустим. Но… – подняв палец, заострил момент, – только в том случае, если эти ответы будут правдивы и полны.
Фриц истово закивал слегка плешивой головой:
– Спрашивайте, господин офицер! Готов отвечать на все ваши вопросы полно и без утайки!
Вот ведь насколько любезный человек. С таким просто приятно иметь дело! Не то что какой-нибудь скандалист, который вначале трехэтажно тебя обложит, заплюет всего и лишь после нехилых физических воздействий начнет давать необходимые сведения. А этот – просто душка. Поэтому еще раз улыбнувшись, я начал издалека:
– Тогда для начала расскажи нам о своих знакомствах на других складах. Где они находятся? Что там хранится? Кто командует и что это за люди?
Может возникнуть вопрос – а на хрена мне все это надо? В смысле не лихое изничтожение оккупантов, а повышенный интерес к их имуществу. О-о-о! Просто я знал, что именно входит в стандартное материально-техническое обеспечение немецкой дивизии. Наша бригада по сравнению с ними – тьфу! Плюнуть и растереть. Одних пулеметов у фрицев было чуть не в десяток раз больше, не говоря обо всем остальном. А там ведь еще и автомобили, и тягачи, и броневики, и артиллерия. Так что в прямом бою мы им не противники. Но вот как камушек в сапоге можем столько неприятностей доставить, что мама не горюй!
Поэтому, узнав из допроса пленных (еще тех, которых вместе с пулеметом «благородия» захватили) о наращивании запасов всех этих ништяков, я впал в экстаз, и во мне моментально проснулся махровый хапуга. Ведь немчура для прорыва нашей обороны столько всего завезла, что аж ладошки потеют. Но в свете предстоящих событий (то есть будущей капитуляции) сейчас о прорывах и речи быть не может. А то бы они поперли, даже невзирая на сопротивление эшелонированной обороны фронта и поддержку нашей корабельной артиллерии. Только вот не срослось у них…
И тут возникает вопрос: это что же – всю завезенную прелесть фрицы потащат обратно? Ну уж нет! Как говорил один страдающий от безденежья потенциальный король: «Ни один враг не осмелится преступить мои границы, не заплатив соответствующей мзды!»[13]
И то, что будут снимать с Германии по контрибуции, это дело будущего. Но вот прямо сейчас у меня будут все шансы разжиться необъятной халявой. Правда, для этого были лишь предварительные задумки, и еще неизвестно, как командование дивизии отнесется к моим запросам, но подготовку мы вели плотную. За эти дни, после высадки, успели организовать места засад по маршрутам будущего отхода немцев. Заминировали два моста. Заложили мины на железнодорожных путях. Так что у нас почти все готово, и мы с радостью предоставим немцам выбор – либо поделиться нажитым, либо прорываться, теряя людей и то самое нажитое. Причем прорываться исключительно пехом (про подготовленную к уничтожению «железку» я уже говорил).
Дело осталось за малым – убедить Роберта фон Коша в том, что это хорошая сделка. Ведь после объявления о капитуляции часики начнут тикать. Просто мне исторически подкованный Жилин рассказывал, что, когда в Компьенском лесу подписывались бумаги, одним из условий был вывод войск с оккупированных территорий в течение пятнадцати дней. В реальной истории про Россию разговора не было. Но в этот раз мы не вышли из войны (почему, собственно, Антанта и признала Советское правительство), так что пятнадцатидневный срок распространится и на нас. Но главное, что противник не сможет заявить нашему правительству – дескать, ваши войска продолжают стрелять и всячески мешают выводу сил. Угу – фрицы, дурачки, сами нас объявили бандитами, не имеющими отношения к регулярной армии. Вешать обещали без суда и следствия. Вот теперь и хапнут полной ложкой, за столь вопиющую недальновидность.
Просто пешком, да еще и отягощенные имуществом, за это время немцы просто не успеют уйти. Так что теперь мы проводим удаленную ревизию будущих трофеев и ищем выход на фон Коша. Он ведь уже довольно пожилой (все-таки шестьдесят два года) и, по логике, особо упорствовать экспроприации не должен. Все равно хоть какая-то дальнейшая карьера генералу не светит[14].
Дни летели, и пока шла вся эта подготовка, я с нарастающей тревогой следил за погодой. Все местные в один голос говорили, что где-то с конца сентября на море начинается сезон штормов. Обычно все это в ноябре происходит, но вот уже года два как что-то в погоде сменилось, и сейчас опять можно ожидать раннего начала плохой погоды. А у нас планировалась заброска бригады именно морским путем. И опаздывать здесь ни в коем случае нельзя. Вот меня и растопыривало, как ту корову в самолете. Выйдешь заранее – продукты закончатся быстрее, да и люди устанут. Прозеваешь момент – можешь так и остаться на берегу, пережидая непогоду, длящуюся несколько дней. А немцы за это время соберут все манатки и свалят. При этом постоянные погожие дни, к которым уже все привыкли, все чаще стали разбавляться нудным дождиком.
В общем, после первых осенних, пока еще робких штормов я не выдержал и, собрав командный состав, вывалил свои опасения. Ведь, в конце концов, сведения о начале мирных переговоров нам и по рации передадут. А подождать можно и в степи – не барышни, чай. Тем более что перед началом непосредственных боевых действий необходимо будет выделить какое-то время на предварительную подготовку и разведку.
Парни мои опасения поддержали. Поэтому с завтрашнего дня, то есть с двадцатого сентября, бригада будет выдвигаться в точку посадки на «Эльпидифоры». Ну а я, пользуясь случаем, решил рвануть в Армянский Базар. И вопросы все обговорить, и Ласточкину повидать. Ведь за всей этой суетой несколько дней ее не навещал. Но когда я озвучил свои намерения, то вдруг оказалось, что отношение людей к командиру поменялось. Блин! Еще совсем недавно мои ухари не моргнув глазом с легкостью запихивали Чура в бронепоезд или отпускали в пешую прогулку по вражеским тылам. Для них это было само собой разумеющимся. Дескать, командир всегда должен быть впереди на лихом коне.
А сейчас Буденный переглянулся с Михайловским и, крутнув отрастающий ус, уточнил:
– На чем думаешь ехать?
Я пожал плечами:
– На байке мотнусь. С Бергом. За час, если не быстрее, доедем. Это ж не лошадка…
И получил отлуп:
– Не пойдет. Наши-то патрули намедни банду в два десятка голов прищучили, а ты тут почитай только с Женькой катить собрался.
Удивившись, ответил:
– Семен, ты что? Банду аж в тридцати верстах отсюда накрыли…
Но казака поддержал комбат-3 Городецкий. Неуемный поляк сразу начал с наездов:
– Брось, командир. Правильно Семен Михайлович говорит! Ехать надо на грузовике с охраной. Ты ведь теперь не просто комбат, а цельный комбриг! Это по-старому считай – генерал! – на секунду задумавшись, он (похоже, неожиданно даже для самого себя) добавил:
– И броневик взять.
На мое слегка матерное удивление шумно ответили остальные участники совещания, а зампотех Збруев присовокупил:
– «Пятерке» после ремонта все равно обкатка нужна. Так что она и поедет.
В общем, дальше спорить я не стал, и успокоенные соратнички меня отпустили. А пока ехал, помимо прочего, еще обдумывал пришедшую в голову мысль. Вот ведь правильно говорят, что сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя. И сегодня произошел знаковый диалог. Получается, что больше никому ничего доказывать не надо. Смелость подтверждать, влезая в самое пекло, тоже не надо. Отношение ко мне изменилось, и ребята этого просто не допустят. Блин, такое впечатление, что даже если я в панике рвану прямо с поля боя с криками «а-а-а, мы все умрем!», народ это опишет как «наверное, командир за патронами побежал». С одной стороны, приятно – уважают, черти! Но с другой, особо почивать на лаврах все равно не выйдет. И новеньких много, перед которыми по-любому надо хвост распушать, да и обучение личным примером завсегда гораздо действеннее. Просто не хотелось бы уподобляться замполитам Советской армии, которые вместо «делай, как я!» всегда говорили: «Делай, как я сказал!»
Под эти размышления мы и доехали до места, где я и развил бурную деятельность, ставя начальство перед фактом скорого убытия бригады в немецкий тыл. Заморочек и согласований было много, но до ночи управились, и у меня наконец появилась возможность навестить свою зазнобу.
* * *
А ранним утром двадцать пятого сентября (небо чистое, на воде легкая зыбь), стоя рядом с командованием фронта, мы наблюдали погрузку бригады на морские транспорты. Шум и ор стоял до небес. Сквозь этот гам от стоящей в очереди на погрузку роты доносились переливы гармошки, и задорный звонкий голос выводил частушки на злобу дня:
Плывет яблочко
Да мимо пристани.
Сговорились беляки
Да с анархистами.
Народ заржал, а певец продолжил:
Эх, яблочко,
Да Чуром брошено.
Берегись, немчура,
Гость непрошеный[12].
Вот под это разудалое «Яблочко» и происходила погрузка бригады. Комиссар, чуя момент, когда уже рота начала грузиться, парня с гармошкой специально притормозил. Так он и играл, стоя на берегу, явно прямо на ходу придумывая куплеты.
И когда уже отчаливали, на палубе, ближе к носу (то есть, мля, к баку) слышались отголоски хулиганской песни. А я, стоя на корме, помахал рукой оставшимся. При этом глядя, как Сталин усаживает Лену в свой автомобиль, усмехнулся. Вот что значит ответственный человек. Вчера я попросил грузина приглядеть за невестой, и тот, быстро обдумав предложение, сразу выдал:
– Я ее, пожалуй, в свой дом забэру. С Надэждой ей весэлее будэт. У нас в доме есть теплый флигэль, там Елэну Мыхойловну и посэлим. Сэгодня же все прыготовим для переезда. И охрану свою добавлу. Так что нэ волнуйса – как за младшэй сыстрой смотрэть буду. Ти не против?
Тут уж я был совершенно не против, поэтому оставлял невесту с легким сердцем. Виссарионыч уж точно никаких косяков не допустит. Успев его достаточно узнать, можно с уверенностью говорить, что этот человек всегда держит слово. Да и профит свой имеет. Ленка вовсю учит маленькую Аллилуеву жизни, постепенно отводя девчонку от упоротого радикализма в сторону грамотной хранительницы очага. Сталин от этого аж кипятком писает и, по-моему, даже готов тупо запирать девчат вместе, лишь бы они подольше общались. Так что мое предложение для него было словно манна небесная.
В общем, поглядев на отъезжающие автомобили, пошел к своим ребятам. А впереди нас ждала бухточка контрабандистов и множество интересных и, как мне очень хочется думать, весьма доходных дел.
Глава 7
Стоя на крыше броневика с белым тактическим номером «7», я разглядывал в бинокль наших возвращающихся разведчиков. Колышущееся марево нагретой степи скрадывало детали, но судя по увиденному, их миссия прошла успешно. Во всяком случае, в тачанке, сопровождаемой всадниками, наблюдалось сразу двое персонажей с мешками на головах. Довольно пихнув находящегося рядом Буденного, я сказал:
– Похоже, твои казачки сегодня сгущенку трескать будут.
Тот, раздвинув усы в улыбке, подтвердил:
– А то! И сразу две банки.
Нет, вы только не подумайте, что мы за каждого «языка» сладкую вкусняшку выдаем. Наши шустрики их тогда пачками таскать начнут, и тут никаких продуктов не хватит. Нет, сгущенка отпускалась только за работу по заказу. Вот, например, как сейчас. Нам необходим был не просто какой-то левый фриц, а интендант, да еще и желательно офицер. И вот буденновцы, похоже, опередили всех. С другой стороны, им и точки работы указали, которые находятся ближе всего. Это ребята Журбы на мотоцикле да грузовике полсотни километров могут отмахать легко, а на коняшках так не побегаешь. Но в любом случае результат налицо.
Спустившись с броника, мы успели покурить и пообщаться, и лишь после этого разведка предстала перед командирскими очами. Их командир, от которого так и перло подтянутой лихостью, ловко соскочив с коня и бросив руку к фуражке (именно этим головным убором и отличались буденновцы от морпехов), доложил:
– Товарищ комбриг, заказанных германцев доставили! Один унтер и один обер-лейтенант. Свеженькие, тепленькие и даже не особо помятые. Обер токмо брыкаться было вздумал, за что и спымал в ухо!
Козырнув в ответ, я шагнул вперед, протягивая ладонь:
– Ну спасибо, казачины! Удружили! Вы первые прибыли, так что отдыхайте, да к баталеру зайти не забудьте!
Довольные разведчики зашумели, в том смысле, что про сгущенку они уж точно не забудут, после чего удалились, оставив своего старшего на случай, если у командования вдруг возникнут вопросы. Ну а мы занялись пленными. Офицера при этом отвели в сторонку, решив начать с унтера.
Когда с него сдернули мешок, тот подслеповато заморгал, закашлялся, а потом, разглядев окружающих, заметно побледнел. Хм… похоже, узнал нашу форму. Сбив панаму на затылок, я начал со стандартного:
– Звание, имя, фамилия, должность, номер части?
Услыхав знакомую речь, фриц вытянулся и, безуспешно пытаясь в густой выгоревшей траве прищелкнуть каблуками, отрапортовал:
– Унтер-офицер Михель Кёллер! Интендант вещевых складов пятнадцатой дивизии ландвера!
Я довольно ощерился. Нет, буденновцы свой сладкий презент однозначно заслужили! Пленный же от моей улыбки еще чаще заморгал белесыми ресницами и, прижимая руки к груди, проникновенно попросил:
– Господин офицер, не убивайте меня. Пожалуйста. Я ведь за всю войну ни в кого даже не выстрелил. Всегда был кладовщиком. Я вам все расскажу, что вы попросите. Только не убивайте!
Поощрительно кивнув, я ответил:
– Михель, если ты не станешь врать и запираться, то стрелять тебя никто не будет. Более того – мы тебя просто отпустим. Наденем мешок, вывезем подальше и отпустим. Но… – подняв палец, заострил момент, – только в том случае, если эти ответы будут правдивы и полны.
Фриц истово закивал слегка плешивой головой:
– Спрашивайте, господин офицер! Готов отвечать на все ваши вопросы полно и без утайки!
Вот ведь насколько любезный человек. С таким просто приятно иметь дело! Не то что какой-нибудь скандалист, который вначале трехэтажно тебя обложит, заплюет всего и лишь после нехилых физических воздействий начнет давать необходимые сведения. А этот – просто душка. Поэтому еще раз улыбнувшись, я начал издалека:
– Тогда для начала расскажи нам о своих знакомствах на других складах. Где они находятся? Что там хранится? Кто командует и что это за люди?
Может возникнуть вопрос – а на хрена мне все это надо? В смысле не лихое изничтожение оккупантов, а повышенный интерес к их имуществу. О-о-о! Просто я знал, что именно входит в стандартное материально-техническое обеспечение немецкой дивизии. Наша бригада по сравнению с ними – тьфу! Плюнуть и растереть. Одних пулеметов у фрицев было чуть не в десяток раз больше, не говоря обо всем остальном. А там ведь еще и автомобили, и тягачи, и броневики, и артиллерия. Так что в прямом бою мы им не противники. Но вот как камушек в сапоге можем столько неприятностей доставить, что мама не горюй!
Поэтому, узнав из допроса пленных (еще тех, которых вместе с пулеметом «благородия» захватили) о наращивании запасов всех этих ништяков, я впал в экстаз, и во мне моментально проснулся махровый хапуга. Ведь немчура для прорыва нашей обороны столько всего завезла, что аж ладошки потеют. Но в свете предстоящих событий (то есть будущей капитуляции) сейчас о прорывах и речи быть не может. А то бы они поперли, даже невзирая на сопротивление эшелонированной обороны фронта и поддержку нашей корабельной артиллерии. Только вот не срослось у них…
И тут возникает вопрос: это что же – всю завезенную прелесть фрицы потащат обратно? Ну уж нет! Как говорил один страдающий от безденежья потенциальный король: «Ни один враг не осмелится преступить мои границы, не заплатив соответствующей мзды!»[13]
И то, что будут снимать с Германии по контрибуции, это дело будущего. Но вот прямо сейчас у меня будут все шансы разжиться необъятной халявой. Правда, для этого были лишь предварительные задумки, и еще неизвестно, как командование дивизии отнесется к моим запросам, но подготовку мы вели плотную. За эти дни, после высадки, успели организовать места засад по маршрутам будущего отхода немцев. Заминировали два моста. Заложили мины на железнодорожных путях. Так что у нас почти все готово, и мы с радостью предоставим немцам выбор – либо поделиться нажитым, либо прорываться, теряя людей и то самое нажитое. Причем прорываться исключительно пехом (про подготовленную к уничтожению «железку» я уже говорил).
Дело осталось за малым – убедить Роберта фон Коша в том, что это хорошая сделка. Ведь после объявления о капитуляции часики начнут тикать. Просто мне исторически подкованный Жилин рассказывал, что, когда в Компьенском лесу подписывались бумаги, одним из условий был вывод войск с оккупированных территорий в течение пятнадцати дней. В реальной истории про Россию разговора не было. Но в этот раз мы не вышли из войны (почему, собственно, Антанта и признала Советское правительство), так что пятнадцатидневный срок распространится и на нас. Но главное, что противник не сможет заявить нашему правительству – дескать, ваши войска продолжают стрелять и всячески мешают выводу сил. Угу – фрицы, дурачки, сами нас объявили бандитами, не имеющими отношения к регулярной армии. Вешать обещали без суда и следствия. Вот теперь и хапнут полной ложкой, за столь вопиющую недальновидность.
Просто пешком, да еще и отягощенные имуществом, за это время немцы просто не успеют уйти. Так что теперь мы проводим удаленную ревизию будущих трофеев и ищем выход на фон Коша. Он ведь уже довольно пожилой (все-таки шестьдесят два года) и, по логике, особо упорствовать экспроприации не должен. Все равно хоть какая-то дальнейшая карьера генералу не светит[14].