Комбат. Исходный код денег

– Что? В чем дело? – заволновалась учительница.

И тут один за другим раздались еще два хлопка. Кто-то охнул, кому-то осколок стекла до крови порезал щеку. В воздухе ощутимо запахло гарью, неповторимым ароматом загоревшихся тряпок.

– Дети, быстро из класса. Только без паники!

Последние слова не возымели ни малейшего действия, в дверях образовалась толкучка, каждый норовил побыстрее вырваться на свободу. И вовсе не из страха перед загадочными хлопками. Школяры бежали от контрольной по математике.

Урок был сорван, Звонцов получил дополнительное время для подготовки и, что довольно редко случается, использовал его с пользой. Новую контрольную он сумел написать на четверку.

А устроителей диверсии так и не нашли. Многие одноклассники догадывались о личностях диверсантов, но помалкивали. Одни, побаиваясь друзей, другие из чувства солидарности учащихся. Вера после этого случая стала для друзей своим парнем. Хотя это быстро изменилось по вполне естественным причинам.





Глава 3




Все лето Игорь провел в разъездах. Сначала его сплавили в деревню, к бабушке, а потом, словно в компенсацию за бесцельно прожитое время, отправили к одесской родне. Там юноша оттянулся на всю катушку после унылой, слишком монотонной для городского жителя деревенской жизни. Компанию Игорю составлял его племянник, бывший на два года старше своего дядьки. Наверное, многим знакомы такие генеалогические шуточки. Племянник уже покуривал втайне от родителей и выпивал с друзьями. Он и дядьку хотел приобщить к вину с сигаретами, но Игорь, еще занимавшийся самбо, осознанно придерживался здорового образа жизни. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что перед отъездом ему пришлось выпить самодельного виноградного вина и оно ему даже понравилось.

У своего племянника Игорь был в авторитете благодаря тому же спорту. На юге Григорьеву ни разу не приходилось использовать свои знания, однако племяннику достаточно было словосочетания «перворазрядник по борьбе самбо», чтобы признать за своим дядькой превосходство.

Жили они на краю дачного поселка где-то в полукилометре от берега моря. Родители племянника до середины августа работали, живя на даче только по выходным, и ребята по большей части были предоставлены самим себе. За ними изредка приглядывали жильцы соседней дачи, чета пенсионеров, но главная их забота сводилась к тому, чтобы мальчики были накормлены и тихо вели себя по ночам.

Большую часть времени юные родственники проводили на море. Вода под Одессой прогревается медленнее, чем в Крыму, но ко второй половине лета становится вполне комфортной для купания. За одним исключением. Иногда в сильный шторм водные массы перемешиваются, и у берега оказывается холодная вода. Игорь этого не знал. За все время, пока он жил на даче, была лишь парочка дождливых дней, а тут разразился настоящий ливень с сильным ветром и штормом. На следующее утро вновь засияло солнышко, исчезли все тучи. Молодые люди отправились к морю, в котором не было ни одного купающегося. Но Игорь по неопытности проигнорировал этот факт, он быстро забежал на мол, который возвышался над водой. Там, где мол заканчивался, глубина была несколько метров, и Григорьев обожал с высоты нырять в море.

Племянник, знавший о том, какие вещи происходят после штормов, молчал, с интересом наблюдая за дальнейшим развитием событий. Сильно оттолкнувшись, Игорь вошел в воду. Сначала ему показалось, что он слегка обжегся, затем все тело сковал холод. Григорьев вынырнул на поверхность и торопливо погреб к сходням. Племянник на всякий случай бочком-бочком ретировался с мола. Он понимал, что бить его дядька не станет, но мокнуть в море может. А вода там двенадцать градусов, купание в ней – сомнительное удовольствие.

Через несколько дней все вернулось на круги своя. Игорь наслаждался купанием, замечательным отдыхом, и лишь одно омрачало его радостное настроение: дни летели быстро, и каждый прошедший неотвратимо приближал возвращение домой, а там и учебу.

Тридцатого августа он вышел из вагона поезда на перрон, где его встретил отец. Дома Игорь долго не задержался. Ему не терпелось встретиться с друзьями после без малого трехмесячной разлуки. Звонцова и Ефимова он нашел во дворе лениво наблюдающими за воробьями, воровавшими из-под носа у голубя хлебные крошки. Рядом с ними стояла очень красивая девочка. Правильное лицо с огромными карими глазами было обрамлено густыми волосами пшеничного цвета. Чуть вздернутый носик и алые губки придавали ей особое очарование. Игорь не сразу понял, что это Вера, разительно изменившаяся за три летних месяца. Хотя на самом деле перемены были не так велики. Просто Вера почувствовала себя представительницей прекрасной половины человечества. Она избавилась от мальчишечьей прически, немного отрастив волосы, чуть похудела, а в движениях ее вместо угловатости появилась женственная грация. Этой малости хватило, чтобы из пацанки превратиться в очаровательную девушку.

Игорь даже заробел, на время потерял дар речи. Ситуацию исправили Виктор с Алексеем, радостно бросившиеся к другу. Через минуту Григорьев уже рассказывал о поездке на море, постоянно оглядываясь на Веру и пытаясь определить, какой он производит на нее эффект.

Началась учеба. Все повзрослели, на место бесхитростных детских забав пришли другие увлечения, и Вера стала отдаляться от ребят. Игоря это сильно огорчало. Впервые за свою жизнь он по-настоящему влюбился. До этого были какие-то смешные увлечения, детские ухаживания, из которых лишь одно завершилось робким поцелуем. Все они довольно быстро забылись, и ни одно из расставаний не оставило в душе мальчика хоть сколько-нибудь заметной печальной отметины.

Тут было совсем иначе. Каждая встреча с Верой становилась для Игоря настоящим праздником, и он сильно переживал, что эти встречи происходят все реже. Григорьев искал любой предлог для того, чтобы оказаться рядом с Верой. Доходило до смешного. Как-то он позвонил ей и спросил, что они проходят по физике. Услышав ответ, Игорь сильно обрадовался:

– Вот здорово! А то нам велели повторить эту тему, а у меня куда-то девался учебник за прошлый год. Я к тебе подойду, можно?

– Подходи, – охотно согласилась девочка.

У Веры Григорьева ждал неприятный сюрприз. Там находился Виктор. О физике мигом забылось, Игорь принялся выяснять, как Ефимов оказался у девочки. До рукоприкладства дело не дошло, однако неприятный осадок остался.

Соперничество продолжилось на дне рождения Сквознякова, куда вместе с ребятами была приглашена и Вера. В разговорах, завязавшихся, пока ребята сидели за столом, Виктор избрал хитрую тактику. Он сидел с многозначительным видом и только вставлял реплики, когда говорил Григорьев. Ефимов мог одержать победу в понятном только им с Игорем словесном поединке, если бы осуществил задуманное. Он пытался вставлять остроумные фразы, но выходили только жалкие потуги на юмор. Игорь несколько раз удачно парировал и тем самым окончательно свел на нет затею конкурента.

Кроме Веры, Олег пригласил еще двух девочек, и они устроили танцы под стереомагнитофон. Тут Ефимов сделал попытку отыграться. Он танцевал лучше Игоря и надеялся, что Вера предпочтет более опытного партнера. Но поскольку оба мальчика наперебой приглашали только ее, Вера приняла самое логичное решение: она танцевала с ребятами по очереди. Григорьев изнывал от ревности, видя, как она во время танца о чем-то шепчется с Виктором. Никогда еще ему так не хотелось от души врезать своему другу по физиономии. Наверняка аналогичные чувства испытывал и Ефимов, когда Игорь шушукался с Верой. А впереди его ждало еще большее огорчение.

Когда подошла очередь Виктора, девушка вдруг сказала, что хочет отдохнуть, и села рядом с Игорем, уже приготовившимся с возмущением наблюдать, как Ефимов держит за талию его избранницу. Григорьев тут же воспользовался благоприятной ситуацией и завел какой-то случайный разговор, лишь бы удержать внимание девочки. Вера разговор охотно подхватила, и они долго болтали, игнорируя Виктора, устроившегося в сторонке. В конце беседы Игорь сделал предложение, которое делают тысячи ребят понравившимся им девочкам. Он пригласил Веру в кино. И девочка не стала уточнять, на какой именно фильм, она охотно согласилась.

Они пошли на один из американских боевиков, которые могучим цунами хлынули в страну, едва рухнул железный занавес. Не имело абсолютно никакого значения, что за фильм шел на экране. Главное было потом, когда Игорь провожал Веру домой. Они остановились под деревом, росшим у футбольной площадки, и начали неумело целоваться, получая от этого безумное, ни с чем не сравнимое удовольствие.

Инстинкт подтолкнул Григорьева на более решительные действия, но Вера была девушкой разумной, и она деликатно пресекла поползновения кавалера, вернув его руку себе на плечо. Игорь мог бы стоять под деревом до утра, но Вера посмотрела на свои часики и грустно сказала:

– Мне пора, а то мама будет ругаться.

– А когда мы опять встретимся?

– Когда захочешь.

– Тогда давай завтра.

– И что мы будем делать?

– Не знаю. Если тебе понравилось, то снова целоваться.

– Хорошо. Мне понравилось. Мне с тобой все нравится.

– Правда?

– Честное слово.


– Тогда я тебя провожу, а завтра мы снова встретимся.





Глава 4




В старших классах Григорьева подстерегло еще одно увлечение. Со всей страстью юности он занялся различными техническими, прежде всего электронными, устройствами. Он и раньше интересовался тем, как работает телевизор или проигрыватель. Когда окончательно пришел в негодность их черно-белый «Сигнал», отец отдал его сыну на растерзание. Игорь увлеченно копался во внутренностях телевизора, но его больше интересовали детали как таковые, а не их предназначение. Немного повзрослев, Игорь начал главное внимание уделять тому, почему работает та или другая вещь. Времена настали тяжелые, из-за безденежья и дефицита люди стали особо дорожить имуществом, отслужившую свое технику найти стало практически невозможно. Игорь больше подковывался теоретически, редко ему удавалось выпросить у отца с матерью денежку, чтобы купить необходимые ему детали. Все же по чертежам из журнала он собрал одну забавную игрушку. Этот маленький прибор, состоявший из двух частей, привел в восторг его приятелей. Если присоединить одну его часть, принимающую сигнал, к телевизору, то, нажимая на вторую – пульт, можно было включать телевизор и даже щелкать с канала на канал. Во время демонстрации Игорь сказал, что на Западе уже выпускают серийные телеприемники с дистанционными пультами. Ефимов тут же засомневался, возразив, что у нас ходит слишком много баек про чудеса западной техники и трудно разобрать, где правда, а где ложь. В последнее время Виктор часто подвергал сомнению слова Григорьева, таким образом выражая свое отношение к удачливому конкуренту. В целом же он с видимым достоинством воспринял свое поражение в соперничестве за женскую благосклонность и, когда стало ясно, что Вера предпочла Игоря, молча отошел в сторону.

Отношения с девушкой у Григорьева оставались на том же уровне. До прихода в страну великой сексуальной революции оставалось несколько лет, нравственность еще не собиралась уступать завоеванные позиции свободе любви, и Вера крепко берегла свою чистоту. Сейчас это может показаться невероятным, но все без малого два года отношений молодые люди довольствовались поцелуями и нежными объятиями. А ведь они часто оставались друг с другом наедине, и соблазн до конца познать друг друга был очень велик. Но Вера сразу дала понять, что хочет дождаться свадьбы.

Они часто говорили на эту тему. Больше всего беседовали насчет сроков, хотя они уже давно были определены. Жениться решили сразу же, как Вера закончит школу. Существовал один нюанс. Для этого Игорю надо было поступить в институт, иначе заключение брака могло отложиться на два армейских года. Но Григорьев был твердо уверен, что он поступит. А как иначе, если поступление касалось двух главных страстей его жизни: любви к Вере и увлечению техникой. Девушка считала так же.

– Скорее бы я закончила школу, – часто вздыхала она, тем самым подчеркивая, что вопрос поступления возлюбленного в институт для нее даже не возникает.

Завершилась учеба, прошли экзамены, промелькнул выпускной вечер. Друзья оказались на пороге совершенно новой, почти самостоятельной жизни. Немного отдохнув после напряженной учебы, Игорь начал готовиться к экзаменам в РТИ. Впереди было два месяца, и он частенько отрывался от занятий. Вера уехала с родителями, поэтому Григорьев развлекался вместе с друзьями. Однажды они отправились на озеро, где познакомились с компанией девушек. Тех было четверо, ровно столько, сколько и ребят. Игорь не придал этому факту никакого значения, он не собирался заводить легкую интрижку. Ему была нужна только Вера. Однако в будущем эта поездка сыграла свою отрицательную роль. Ребята захватили с собой колоду карт. Играли в дурака, разбившись на пары, а поскольку их оказалось восемь человек, две пары постоянно находились вне игры. Благодаря этому и произошел серьезный разговор с Ефимовым. Начал его Виктор с безобидного вопроса:

– А ты все учишься? За десять лет не надоело.

– Надоело. Только лучше учиться, чем от звонка до звонка пахать на заводе.

– Учеба разная бывает. Какой смысл в твоем техническом образовании?

Игорь даже растерялся от такого вопроса. Технику он считал венцом прогресса человечества, а остальные профессии в чем-то немножко ущербными. Разве можно сравнить какого-нибудь химика, агронома и уж тем более историка с создателем компьютеров или конструктором ракет? Это же как небо и земля! Григорьев начал объяснять свою точку зрения, но Ефимов язвительно перебил его:

– Ракеты – это хорошо, но откуда ты деньги возьмешь?

– С зарплаты, – после короткой паузы ответил Игорь.

– С зарплаты, – насмешливо повторил Виктор. – Вот будешь ты инженером или ученым. Знаешь, какая у них сейчас зарплата? Курам на смех.

– Надо учиться на бизнесмена, – встрял Сквозняков, только закончивший партию в карты.

– А еще лучше на рэкетира, – едко бросил Григорьев.

– К сожалению, на рэкетиров нигде не учат, – грустно сказал Олег.

– Почему же? В институте физкультуры.

– При желании ты бы мог пойти туда учиться.

– Нет у меня такого желания.

– Лучше всего учиться на чиновника. У них была, есть и будет реальная власть, а значит, и деньги. Бандиты рискуют своими жизнями, бизнесмены – жизнями и деньгами. Только чиновники ничем не рискуют и обеспечивают себя на всю жизнь, заняв тепленькое местечко, – заявил Виктор, явно повторяя услышанные от взрослых слова.

– Заниматься работой, которая мне противна, только ради денег? Нет, я на такое никогда не соглашусь! – с юношеским задором воскликнул Игорь.

– Ну и будешь экономить жалкие копейки, не сможешь жене даже новых колготок купить. – Тут все друзья поняли, на кого намекает Ефимов.

Григорьев нервно сжал руки в кулаки, а Звонцов примирительно сказал:

– Хватит вам считать чужие деньги, лучше идемте купаться.

Игорь успокоился, но твердо запомнил одну вещь: Ефимов только делает вид, что забыл о Вере, на самом деле он ждет благоприятного момента для реванша.

– У тебя никогда не будет такой возможности! – мысленно пообещал другу Игорь.

Время пролетело быстро, начались вступительные экзамены. Абитуриентов разделили на два потока, а потоки на группы. Удивительно, но в группе Игоря девочек оказалось больше, чем ребят. И это в такой сугубо «мужской» институт, как РТИ. Но даже Григорьев заметил, что девочек валили как могли. К ним предъявляли завышенные требования и ставили заниженные оценки. Такой подход можно было понять. Девочкам с их природной усидчивостью легче зазубрить школьную программу, но, когда дело касается творческой мысли, нестандартного решения вопросов, преимущество оказывается на стороне мальчиков. Кроме того, представители сильного пола традиционно котировались выше.

Но Игоря никто не тянул за уши. Он сам хорошо сдал экзамены и набрал проходные баллы. Из ребят, поступавших вместе с ним, осталось только двое. Они и держались первое время вместе, пока не раззнакомились с остальными свежеиспеченными студентами факультета. Процесс этот занял несколько месяцев. Пятикурсники, еще заставшие советские порядки, рассказывали, что они подружились гораздо быстрее благодаря месяцу, проведенному на картошке. Там студенты жили вместе, постоянно общались и благодаря непрерывной тусовке узнали друг друга так же хорошо, как за целый год совместной учебы.

Институтские занятия показались Игорю в диковинку. Никаких вызовов к доске, никаких оценок. Половину времени занимали лекции, которые конспектировали только усердные студенты. Значительная часть курса воспринимала лекции как вольное времяпрепровождение. Одни читали книжки, другие, убрав звук, развлекались только появившимися электронными игрушками, третьи дремали.

Игоря трудно было отнести к одной из этих категорий. Некоторые, интересные ему лекции он тщательно конспектировал; когда наступало время других, перебирался на заднюю парту, где тихо шушукался с новыми приятелями.

Гораздо больше ему нравились практические занятия. Да, они были посвящены конкретным темам, но оборудование лабораторий позволяло Григорьеву импровизировать, часть времени занимаясь своей работой. Однажды Игоря застукал преподаватель, но вместо ожидаемого разноса изучил полузаконченное творение Григорьева, мигом нашел ошибку в схеме и назидательно заметил:

– Вот именно для этого, молодой человек, мы и обучаем вас основным практическим принципам. Тогда вы сможете избежать типичных ошибок и будете совершать только собственные. Хотя идея ваша довольно интересная. Мне нравится, как вы мыслите. Конечно, рано загадывать, но, когда на третьем курсе начнется распределение по кафедрам, я бы хотел видеть вас у себя.

Преподаватель накаркал, хотя начало истории, развернувшейся далее, казалось, в худшем случае могло просто осложнить отношения Игоря с Верой. На их курсе училась некая Лариса Юдина, дочка весьма обеспеченных родителей. Через несколько лет таких, как она, начали отправлять в Кембриджи и Сорбонны, а пока устраивали в самые престижные отечественные вузы, но Лариса, девочка упертая и самостоятельная, захотела получить именно такую специальность. Она пыталась быть скромной, хотела не выделяться из толпы, но глазастые однокурсники заметили, что Ларису подвозят на дорогой иномарке к углу соседнего здания, откуда она идет в институт пешком. Ее одежда для знающих людей тоже многое говорила о социальном статусе Юдиной, она стала самой обсуждаемой персоной на курсе. Как-то само собой вокруг Ларисы обозначилась стайка прихлебателей, в основном из девочек, и, как поговаривали, некоторым, готовым продать душу за шмотку с известным лейблом, она отдавала свои поношенные или вышедшие из моды вещи.