Колояр. Принцип талиона

Я потоптался на месте. Мне хотелось остаться в кабинете сурового артефактора до окончания полевых занятий. Здесь было интересно. Какая-то умиротворяющая атмосфера поселилась в каждом углу, в каждой вещи, будь то небрежно расставленные на пыльных полках книги или нависший над входной дверью череп неизвестного животного, похожего по своей форме то ли на волчью, то ли на смесь бульдога с носорогом. Вот если бы еще «веригельн» не сжимал запястья, отчаянно сигнализируя о повышенном фоне в помещении.

— Чего тебе еще? — вздернул брови мужчина, скупыми движениями набрасывая какой-то рисунок в блокнот.

— А… что за зверь? — решился спросить я, тыкая пальцем в череп.

— Не узнал? Это волколак.

— Волколак? — я разинул рот. — Но… Они же только в легендах и мифах… Их давно перебили!

— Эх, темнота! Откуда ты только взялся? Знаешь, что за зверь волколак?

— Человек-оборотень, — уверенно ответил я. — Я знаю, мне няня рассказывала.

— Не только люди-оборотни, но и самые страшные противники в нашей земной истории, — артефактор отложил блокнот, решившись дать немного специфических знаний мальчишке, в чьих глазах помимо растерянности и застывшей печали, он увидел блеск силы. Магия все-таки бушевала в нем, пусть и зажатая в узком пространстве физического тела. Мухомору захотелось чем-то помочь новику, но эта идея только забрезжила в его голове, не оформляясь пока в нечто осязаемое и путное. — Одно время существовали целые кланы таких оборотней. Еще на заре становления племен и объединения их в союзы, волколаки уже являлись грозной силой. Имея в своих рядах шаманов, да и обладая уникальным магическим Даром, они рыскали по европейским равнинам, уничтожали поселения, деревни, хутора. Князьям пришлось срочно создавать, как бы мы сейчас выразились, спецотряды для защиты своих подданных от свирепых воинов-оборотней. Их почти вывели, но химерологам удалось восстановить в лабораторных условиях механизм, запускающий оборотничество в человеке. Убил бы гадов…

— Так было только у нас?

— Нет, что ты. По всему миру таких тварей хватало. У них много различных названий, а суть-то оставалась прежней. Ликантропы на юге Европы; вервольфы у англосаксов и немцев, бисклаверты у бретонцев, ульфхеднары — у скандинавов. Именно ульфхеднары и волколаки часто досаждали нашим предкам. Вот с ними постоянно шли тяжелые войны.

— Неужели так много оборотней? — я поежился, не в силах охватить масштабы таких метаморфоз в человеческом организме. — Это же невозможно!

— Увы, но ты неправ, — отрезал Мухомор. — И запомни: мир не всегда был таким, каким ты его видишь сейчас. Помимо волколаков хватает нечисти. Горные районы, дремучие леса — вот куда точно не стоит совать нос… Курсант, вы свободны!

Резкий переход от захватывающего рассказа к командным ноткам встряхнул меня. Вытянувшись в струнку и козырнув с четким «есть!», я сделал поворот через левое плечо и покинул кабинет артефактора.





Глава 4





Иван Старцев, известный в кадетской школе под прозвищем Мухомор, устало присел на стул и задумчиво уставился на трость, которую так тщательно изучал, но глядел как будто сквозь нее. Мысли артефактора крутились вокруг странного блокиратора на руках мальчишки. Вопросов по ним оказалось большем, чем ответов. Во-первых, зачем Колояра отсекли от возможности проявлять свои магические способности? Что в нем такого страшного? Среди аристократов хватало сильных одаренных, но их никто не ущемлял столь жестоко без соизволения специальной комиссии при дворе императора, если на то не было чрезвычайных причин. Второй, не менее серьезный вопрос: кому это понадобилось? Неужели Щербатовым? Кем был новичок, Старцев все-таки знал, пусть и не все. Род Волоцких один из древнейших, относится к Первым Родам, и имя мальчишки тому подтверждение. У него даже мирского имени не было. Не успели родители дать. К концу двадцатого века от обширного древа Волоцких мало кто остался на виду. Выродились. А сейчас тем паче не стоило городить тайны вокруг Колояра. Да еще цеплять на него артефакт блокировки. Сей предмет привлечет куда больше знающих людей, заставит их раскопать всю родословную Волоцких, чтобы понять, откуда тянутся корни нынешнего происшествия, и сыграть свою роль в наказании виновных, а заодно проредить влиятельные силы, окружившие императора.

Подумав о чем-то своем, Старцев решительно вышел из своей рабочей каморки (впрочем, он здесь не только работал, но и частенько оставался ночевать, хотя мог уходить в свою комфортабельную комнату в гостиничной пристройке), наложил на замок «тройную печать» и проскользнул по коридору в командную рекреацию, где находились кабинеты наставников и преподавателей. Артефактор хотел поговорить с Мраком.

Комендант оказался на месте. Даже не постучавшись для приличия, Мухомор ввалился в кабинет Коробова, плотно прикрыл за собой дверь и сел напротив Мрака, что-то увлеченно читающего. На потертом корешке толстой книги, от которой исходили магические импульсы, название ее прочить оказалось сложно. Старцев кивнул своим мыслям. Начальство-таки заинтересовалось чем-то значимым, если взялось за магические фолианты. И это значимое несло фамилию Волоцкий.

— Тебя никогда не учили вежливости, Иван? — поднял голову Мрак. — Совершенно распустился. Скоро будешь пинком двери открывать. Даешь кадетам плохой пример для подражания, не находишь?

— Не будет такого, Матвей, не переживай, — улыбнулся Мухомор, видя, что Коробов и не сердится совсем. — Это я так взволнован. И не беспокойся, свидетелей падения твоего авторитета рядом не было.

— Зачем приковылял? — наконец, полюбопытствовал Мрак. — Вижу по глазам, что случилось нечто необычное или ты столкнулся с какой-то проблемой.

— Так же, как и ты, — кивнул на книгу артефактор. — Дай угадаю? Ищешь ответы по Волоцкому?

— Знаешь, совсем не удивлен, — откладывая чтение в сторону, сказал комендант. Положив руки на стол, сцепил их пальцами в единый кулак. — А ты-то чего так возбудился? Браслеты мальчишки покоя не дают?

— И они тоже, — поморщился Мухомор. — Но больше всего пацана стало жаль. На моей памяти впервые родовитого потомка Первых принудительно лишают возможности развить свои магические способности, а причины мне не понятны. Причем, совершается данная экзекуция с молчаливого согласия Надзорного Комитета, или вообще без их участия. Получается, кому-то можно плевать на законы, уложения, гласные и негласные соглашения? Убивать родовитых, не боясь гнева императора! Как такое могло произойти в наше время? А так поступить с пацаном?! Дар просто уничтожит Колояра!

— Ты смог что-то разглядеть? — нахмурился Мрак.

— Знаешь, чем ценен Дар артефактора? Он видит структуру предмета цельной, со всеми изъянами и достоинствами. Не важно, камень это или живой организм. У Колояра все каналы закупорены тяп-ляп! Будто ремесленник работал! — возмутился Мухомор. — Специально выпячивая все недостатки! А блокиратор ведь очень сильный. Это же как дрянно работающий механизм облечь в красивую оболочку! Рано или поздно все разлетится вдребезги! Когда придет время второй инициации, весь потенциал мальчика пойдет вразнос и сожжет Дар! Не кажется ли тебе, Матвей, что эта дикость должна иметь объяснение?

Наступила пауза. Мрак молчал, поглаживая ладонью обложку фолианта. Потом спросил:

— Мне кажется, ты знаком с принципом его действия, или я плохо тебя знаю, Иван.

— Я узнал его. Это «Смертельный Капкан», браслет «Веригельн». Таких вещей в мире мало. И совладать с возможностями браслета, то есть поставить заклятия и снять их могут лишь четыре-пять человек. И двое из них находятся в России. Колояр описал одного. Именно он наложил «Веригельн».

— Кто? — глухо спросил Коробов.

— Невзор. Старый ублюдок, преданный роду Щербатовых. Имеет звание архата. Очень сильный маг, бесспорно. Насколько талантлив, настолько и подл, продавший свою душонку за золотой пятак.

Мрак молча слушал излияния артефактора, сам наливаясь тяжелой злобой. Его подставили очень тонко. Если мальчишка погибнет или станет калекой от ударной мощи Дара, не находящего выхода из плотно закрытого резервуара — обвинят в первую очередь его, коменданта школы. Несомненно, кто-то будет рад, что Волоцкий не станет конкурентом или сильным противников в вечной борьбе аристократических родов, но ведь кроме них есть влиятельные родственники кадетов, имеющие силу и власть, способные испортить кровь и карьеру именно ему, Коробову Матвею, не сумевшему помочь мальчишке. И что с того, что комендант был изначально поставлен в невыгодную ситуацию? Черт, надо было отказать Морозову и связаться с Попечительским советом. Сами бы и разбирались.

— Предполагаешь, за всей этой историей стоят Щербатовы? — спросил он скорее себя, чем Старцева. — Знаешь, я не хотел верить, когда Морозов намекнул на обстоятельства, что один из влиятельных людей решил уничтожить семью мальчика таким радикальным образом…. И теперь не знаю, как мне с этой тайной смотреть в глаза Волоцкого.

Но артефактор ответил:

— Если это правда, нам не стоит об этом кричать вообще. Щербатовы — влиятельный род, приближенный к императору. Клан очень сильный, не каждому по зубам в России. Страшно представить, куда могут завести наши мысли. Не хочется даже думать…


— А ты не думай, — горько усмехнулся Мрак. — Ты лучше поправь меня, если я не прав. Организм мальчика, его наследие в виде Дара, может не справится с наплывом магической энергии. Тогда он умрет или станет калекой?

— Да, последствия могут быть печальными, — кивнул артефактор. — Насчет калеки ты сильно сказал, но магией он пользоваться не сможет точно.

Коробов опять усмехнулся: тяжело и горько.

— Господин Морозов, мягко говоря, слукавил. Скрыл некоторые моменты. Что ж, это снимает с меня моральные ограничения. Иван, если ты появился здесь, то уже со своими идеями?

— Да. Потому что мальчишку надо спасать, — твердо ответил Старцев. — Мы не будем демонстративно снимать с него браслеты, но кое-что полезное привнесем, чтобы он не чувствовал себя ущербным, а пока растет — найдем выход из положения до второй инициации. Я изготовлю ему личный амулет, который по внешнему виду и по многим функциям не будет отличаться от тех, что носят кадеты.

Мухомор положил перед комендантом блокнот и раскрыл в том месте, где карандашом наносил рисунок амулета.

— Смотри… Этот амулет я сделаю из эвклаза, — пояснил мужчина. — Он считается превосходным рабочим инструментом практикующих магов самого разного профиля. Мощно питает своего владельца энергией, и в то же время сам работает как источник потребления. Эвклаз любит «питаться» избыточной энергией. Тем самым не дает разрушить точки выхода у одаренных. В данном случае, я надеюсь, между браслетами и амулетом начнется процесс взаимообмена энергией, что уравновесит жизненный баланс Колояра. И тем самым точки выхода не разрушатся после инициации, а останутся в «рабочем» состоянии. Потом будет легче. Парень найдет возможность откупорить их без вреда собственному здоровью.

— А ты голова! — восхитился Мрак. — Но эвклаз, если память мне не изменяет, используют лишь после сорока лет. Якобы молодых он отвлекает, пробуждает анархические склонности, толкает к излишней свободе действий.

— Чушь полная, — уверенно отверг слова коменданта Мухомор. — Колояр сам по себе прекрасный отражатель негативной энергии. Я уже прощупал чертовы плетения на браслетах. «Ночная пыль», «Разрушитель», «Стена» — вся эта гадость запитана с одной целью: не дать снять блокировку. Негативные токи будут поглощаться эвклазом, преобразовывать их и пускать на самого себя как автономное питание. Амулет сохранит Волоцкому здоровье и жизнь. Впрочем, я уже повторяюсь.

— Убедил, ладно, — кивнул Мрак. — А как же с обучением? Нужна ли ему магия? Или так проживет?

— Обязательно нужна, — едва не возмутился Мухомор. — Рано или поздно он снимет браслеты, найдет способ от них избавиться. И тогда откроются такие возможности, да еще с навыками и умениями, которые даст ему школа.

— Идеальный боец, — улыбнулся комендант. — Что-то мне подсказывает, что Щербатовы крупно просчитались…

— Если именно они приложили руку, — возразил Старцев. — Пока мы не можем утверждать. То, что Невзор ставил блокировку, не дает нам права обвинять князя. Возможно, он вообще не в курсе всех проблем Колояра.

— Хорошо, эту тему обсуждать сейчас не стоит. Меня беспокоит, что в школе нет сильного и опытного учителя для Волоцкого. Именно такого, которого я мечтаю видеть здесь.

— В школе нет, а в резерве есть, — артефактор хитро прищурился, словно солнечный луч, пробившийся через щель в занавеске, попал ему в глаза.

— Ты о ком? — удивился Мрак и лицо его сразу же вытянулось. — Нет-нет! Ни за что!

— А у нас есть варианты?

— Жарох ни за что не вернется сюда, — уверенно ответил комендант. — Да и я не слишком горю желанием видеть этого противного, самоуверенного, зацикленного на своих амбициях старого пердуна. Но ради доброго дела готов наступить себе на горло. Только вот Жарох сам не пойдет.

— Я поговорю с ним. Надо только добраться до него, пока опять в свои леса не убежал, — Мухомор засветился от своей идеи.

— Получается, что Колояра мы будем учить по индивидуальной программе? А если некие личности, которым жизнь мальчишки стоит поперек горла, узнают, чем мы занимаемся здесь? Не начнутся ли проблемы?

— Он будет учиться как все, Мрак, — уверенно произнес артефактор. — А Жарох подготовит для него индивидуальную программу. Как он умеет.

— Для пацана это большая нагрузка.

— Боюсь, у нас нет выбора, как и у Колояра, — вздохнул Мухомор.

*****

Двое мужчин, поседевшие от годов, пронесшихся над их головами, сидели друг против друга в маленьком придорожном кафе, откуда хорошо был виден уютный рукотворный лес, обрамляющий западную часть заведения ярким зеленым ожерельем, и далекие башни города, светящиеся разноцветьем реклам.

Во взгляде одного из них, казавшего весьма древним стариком, если сравнивать с собеседником, сквозило неприкрытое недовольство и неприязнь. Сухая твердая рука с пигментными пятнами на внешней стороне ладони цепко обхватила чашку с лимонным чаем.

— Что вдруг обо мне вспомнили, Шуст? Совесть заела или захотелось лишний раз выпендриться перед кураторами? Вот, смотрите, самого Жароха сумели уговорить…

Шуст, он же Мухомор, никому и никогда не говорил о своем боевом прошлом. И о настоящем позывном знал только Мрак, сам бывший военный. Мальчишки, они ведь падки давать различные прозвища взрослым наставникам. Свою новую и забавную кличу господин Старцев получил в результате неудачного эксперимента. Однажды артефактор переборщил с компонентами магических плетений и «облучился» излишней дозой, отчего кожа на лице получила ожог и стала красной с белыми пятнами, как у настоящего мухомора. Негативные последствия прошли — а смешная кличка осталась.

— Никто не выпендривается, дружище, — примирительно сказал Иван, отхлебывая понемногу из толстостенной кружки светлое пиво. — Инициатива пригласить тебя на роль Учителя принадлежит мне, а Мрак одобрил ее.

— На ставку учителя? — не понял особой интонации Шуста старик и поморщился. — Нахрена козе баян, скажи? Я старше тебя на пятнадцать лет, мои кости каждое утро трещат от переизбытка солей, а ты хочешь, чтобы я вернулся в эту вонючую дыру, где готовят универсалов-убийц? Надоело, причем давно. Не пойду.

— Ты не понял, Степан, — поморщился Старцев. — Не будет у тебя ставки. Учишь станешь только одного кадета. Всего лишь одного. Понял? Если хочешь, чтобы тебе платили — Мрак обеспечит твою финансовую стабильность из «черного» фонда.

— Тем более, что-то завоняло еще больше, — уперся Жарох. — За версту чуется подстава и грязная история.

— Ты прав. История грязная, но в ней, если покопаться, найдешь такой красоты алмаз — сам побежишь за моей машиной до школы, — Шуст знал, как зацепить старика. Несмотря на возраст и жизненный опыт, Жарох был чуточку романтичным человеком, и любая история с интригой привлекала его внимание.

Над столиком нависло молчание. В помещении кафе тихо играла музыка, так же негромко переговаривались немногочисленные посетители, только в дальнем углу канючил ребенок и просил лишнюю порцию мороженого. Судя по настроению молодой матери, этой порции ему не видать, как своих ушей.

Шуст ждал. Зная давнего товарища как свои пять пальцев, он предоставлял ему право первым задать нужный вопрос. Не сдержится Жарох, не сможет скрыть свое любопытство, пусть даже под маской безразличия и легкой брезгливости.

— Ну, и чем так знаменит ваш кадет, что для его обучения понадобилась старая развалина со своими принципами и недовольством ко всему новому?

Старцев улыбнулся, потом сделал два глубоких глотка, как будто специально дразня собеседника, доводя его до тихого бешенства. Глаза уже заполыхали.