Колдун со Змеева моря
Часть 63 из 69 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Зачем?!
– Чтобы я вернулся, – сказал он уже без улыбки.
Славуша встала с лавки, подошла, протянула руку к бубну и отдернула ее.
– Я боюсь!
– Нечего бояться. Я заклял духов, они тебя не тронут. Просто держи его и тихонько стучи. Вот так – тук, тук, тук… Сильно не надо, я и так услышу.
Девушка с опаской взяла бубен, повертела в руках. Всякий знает – нельзя трогать вещи чародея. Да еще такие, в которых живут духи! Но если он сам разрешил…
– Куда ты собрался? – спросила она, разглядывая рисунки на туго натянутой звонкой коже.
– На лед.
– Но он только встал! Он же проломится! Не ходи…
– Стучи, – нойда вручил ей колотушку и поднялся. – Пока я не вернусь. Самое главное – не переставай. Поняла?
– Д-да.
– А на зверей моих, если полезут, не обращай внимания.
– Но…
– Тогда и они на тебя не обратят, – обнадежил нойда. – А теперь… Где тут у тебя поленница?
Глава 4. Морская равка
Зимнее солнце догорало в облаках. Нойда шагал по льду, неся перед собой охапку нарубленного плавника. Поверх дров он положил несколько свитков бересты на растопку. Солнце уже ушло за утесы, и хотя небо еще алело на западе, залив был погружен в густую тень.
Лед, так красиво сверкавший поутру, подтаял сверху и стал неровным и скользким. Но серые пимы шамана недаром были украшены узорами в виде когтей. Пимы были закляты, чтобы не попасть в трещину или промоину, и не оступиться в самый неподходящий миг.
Отойдя от берега шагов на двести, нойда остановился и принялся раскладывать костер. Сложил дрова домиком, ударил кресалом по кремню. Посыпались искры, затлела береста. Нойда сунул ее в дрова, подул, чтобы разгоралось пламя.
Затем достал костяной нож и порезал себе палец. Несколько капель крови упали на лед.
– Ну давай, нечисть, приходи, – пробормотал он сквозь зубы и сел чуть поодаль – ждать.
Солнце уходило в облака. Мир темнел. Зеленоватый лед залива уже казался почти черным. Скоро он должен был совсем слиться с ночным мраком.
Лишь, тихо потрескивая, горел костер.
Вдруг быстро и плавно лед с шипением просел и разошелся, костер потух, дровишки поплыли по воде.
Тихо плеснула вода – раз, другой. Нойда подобрался, не сводя взгляда с полыньи – вернее, с белесого пятна, которое всплывало из глубины. Он был напряжен, как рыболов, в руках которого натянулась и затрепетала леса.
Над краем полыньи появилась голова, затем плечи и грудь. Две гибкие руки мягко легли на край льда. Длинные белые волосы, мертвенно-бледное лицо, плоское и скуластое, светлые-светлые раскосые глаза…
– Замерз, мальчик? – раздался вкрадчивый шепот, звучавший отовсюду и ниоткуда.
– Твоими заботами, красавица, пока не особенно, – бодро отозвался молодой саами.
– Иди сюда. Я тебя согрею…
– Ты – согреешь? – рассмеялся нойда. – Ты сама похожа на ледышку. Представляю, какая ты холодная… Может, это я тебя согрею?
Морская дева подхватила его смех.
– Почему бы и нет? Наклонись, веселый мальчик. Дай мне руку…
Нойда охотно придвинулся поближе и сунул руку в полынью. Тут же будто ледяные силки сомкнулись вокруг его запястья и рванули вниз, ломая края промоины.
– Э нет! – он рванул ее наверх.
Некоторые время они молча пытались перетянуть друг друга к себе. Нойда всякий миг опасался, что под ним треснет лед, но морская упырица зачаровала залив на славу. Если он все сделает быстро, то не даст ей снять чары, и тогда все очень скоро кончится…
Еще рывок, и нойда выволок равку из полыньи по пояс.
Лицо морской нежити уродливо исказилось, утратив всякое сходство с человеческим. Она оскалилась, обнажив устрашающие треугольные зубы.
– Куда же ты, красавица? А греться?!
Нойда схватил ее за волосы – те остались у него в руке пучком скользких водорослей. Равка, улучив миг, впилась зубами ему в руку. Но саами без затей ударил ее в челюсть и повалил на лед. Прижал коленом, выхватил нож из-за пояса – тот заветный нож из железа, которого пуще огня боятся бродячие мертвецы.
– Не губи меня, колдун… – пролепетала равка, ловя его взгляд.
– Ты и так мертвая! – задыхаясь, прохрипел нойда и ударил ее в грудь ножом.
Голубые глаза морской равки широко распахнулись… Но больше ничего не произошло. Нежить почему-то не орала и не корчилась от боли, как бы ей следовало, и увы, не распалась в черную пыль. Нойда скрипнул зубами, выдернул нож и увидел, что его лезвие потемнело от крови.
Равка внезапно хихикнула и принялась что-то быстро бормотать. Вокруг раздался треск, стоны и скрипы, будто сама темнота зашипела и застонала на все голоса. В тот же миг нойда понял, что сильно ошибся, и эта ошибка его, похоже, сейчас погубит. Через еще миг твердь под ним исчезла, и он с головой провалился в черную, обжигающе холодную воду.
Он вынырнул, отплевываясь и глотая воздух, оглянулся – поверхность залива все так же блестела при луне, но при этом плавно колыхалась.
«Льда больше нет! Залив растаял!»
Где-то, далеко-далеко, горел огонек в Славушиной избушке. И еле слышно, как биение сердца, доносился звук бубна – тук-тук-тук!
Рядом с шаманом всплыл бледный шар – голова морской равки. Тварь улыбалась.
– Веселый мальчик, умелый колдун! – ласково шептала она. – Останься со мной! Тебе холодно, давай обниму…
– Я бы рад, да меня ждут дома!
Нойда скинул с себя шапку и парку, и изо всех сил, пока еще оставались в теле крохи тепла, поплыл к берегу. Но водяная тварь легко догнала его и обняла с издевательской нежностью, обмотавшись вокруг него, как пучок водорослей вокруг весла.
– Молодое мясо, горячая кровь… – бормотала она в ухо, тошнотворно дыша гнилой рыбой. – Хочешь стать моим новым мужем?
– Провались ты в ледяной ад, морская падаль!
Нойда вновь ударил ее ножом, оттолкнул и рванул к берегу, понимая, что надежд на спасение немного. Переплыть залив в ледяной воде не под силу никому, будь ты первейший нойда по обе стороны Змеева моря. Особенно когда по пятам за тобой следует упырь, пытаясь утопить. «Буду тонуть, может, хоть с собой ее заберу…» – успел подумать нойда, и тут неожиданно ударился коленом обо что-то твердое. Ноги нащупали дно. Он вскочил, оказалось – воды по пояс.
Молодой шаман расхохотался. Ну конечно! Он вспомнил, как измерял глубину жердиной, как утром высоко торчали из льда дальние камни.
Ноги то и дело за что-то цеплялись, скользили по неровному дну. Нойда споткнулся раз, другой, выругался, пытаясь отцепить то, в чем застрял пим – оказалось, чьи-то почерневшие ребра.
«Да тут, похоже, все дно людскими костями завалено! Сколько же народу она тут утопила?»
Бедро обожгло болью – тварь подкралась и вновь укусила его. Нойда схватил ее и отшвырнул так, что у той зубы лязгнули, мельком отметив про себя, как легко оказалось это сделать.
– Что, красотка, силенок-то мало осталось?
Та отплыла подальше и зашипела что-то на неизвестном ему языке. Нойда торопливо побрел к берегу. Тихий, ровный стук бубна вел его, тянул, будто от него до самой избушки была протянута спасительная веревка. Равка держалась в отдалении, губя ее шевелились – должно быть, проклинала его. Нойда оскалился торжествующей ухмылкой. Да, ледяная вода быстро высасывала из него тепло, тело немело, но он уже знал, что выберется. Промокнуть насквозь и быть дважды покусанным стоило того, что он сегодня узнал о своей врагине.
* * *
До берега оставалось несколько шагов, когда позади раздался громкий всплеск. Нойда резко обернулся и понял, что рано обрадовался. Из воды, расправив могучие плечи, поднимался мертвый Арнгрим, похожий в сумраке на обледеневшее морское чудовище. В руках муж Славуши держал боевую секиру. Она была бурой от ржавчины, но край отточенного лезвия блестел, будто его наточили только вчера. Нурман надвигался безмолвно и грозно, с таким видом, будто единственным смыслом его появления на свет было расправиться с дерзким саами.
– Вернись-развейся! – забормотал нойда, поспешно выбираясь из воды. – Нет тебя, иди, где лег! Смерть в костях твоих, песок плоть твоя! Ты уже ушел, так уйди снова! О Инари, господин рыб, забери его в море!
Древнее, надежное, с детских лет знакомое заклинание, прогоняющее ходячих мертвецов, само прыгнуло ему на язык. Но нурман лишь повел могучим плечом и вскинул для удара боевой топор.
«Его, верно, надо заклинать Одноглазым», – успел подумал нойда.
Секира со свистом мелькнула прямо у него перед лицом. Пожалуй, будь морской ярл так же хорош в бою, как в прежние времена, он легко бы снес противнику полголовы. Но сейчас его движения были медленными, словно под водой.
Нурман опять замахнулся. Нойда отскочил, уклоняясь от удара. Секира мелькнула совсем рядом, но совсем не там, где ожидал саами, едва не вонзившись ему в плечо. Обманный удар! Живо представив, как железо с хрустом разрубает его кости, нойда вновь поспешно шарахнулся назад – и, зацепившись за обломок брошенной у воды полусгнившей лодки, упал навзничь. Прогнившие доски мягко подались под его спиной. Нойда раскинул руки, пытаясь встать. Через миг он увидел над собой оскаленное в хищной ухмылке лицо утопленника, вздымающего над ним секиру.
«Вот и все», – мелькнуло у него в голове. Нурман широко размахнулся, будто желая развалить надвое полено. В этот миг пальцы нойды вцепились во что-то длинное и круглое. Сам толком не понимая что делает, он схватил это и с хриплым выкриком ударил им врага по голове. «Весло», – сообразил он мгновением позднее. Деревянная лопасть пришлась Арнгриму прямо в висок, и нурман рухнул, выронив топор.
«Надо добить его, иначе он встанет», – мелькнуло в голове у саами. Он перевалился через гнилой проломленный борт, вскочил и склонился над утопленником, выхватывая железный нож…
Но тут же его обожгла мысль – а если нурман жив? Почему на него не подействовало заклятие нежити? Кто знает, какими чарами подняла его морская ведьма…
«Да быть того не может!» – шаман досадливо мотнул головой. И зачем только ему это подумалось? Нойда никогда прежде не убивал людей – по крайней мере, оружием.
– Чтобы я вернулся, – сказал он уже без улыбки.
Славуша встала с лавки, подошла, протянула руку к бубну и отдернула ее.
– Я боюсь!
– Нечего бояться. Я заклял духов, они тебя не тронут. Просто держи его и тихонько стучи. Вот так – тук, тук, тук… Сильно не надо, я и так услышу.
Девушка с опаской взяла бубен, повертела в руках. Всякий знает – нельзя трогать вещи чародея. Да еще такие, в которых живут духи! Но если он сам разрешил…
– Куда ты собрался? – спросила она, разглядывая рисунки на туго натянутой звонкой коже.
– На лед.
– Но он только встал! Он же проломится! Не ходи…
– Стучи, – нойда вручил ей колотушку и поднялся. – Пока я не вернусь. Самое главное – не переставай. Поняла?
– Д-да.
– А на зверей моих, если полезут, не обращай внимания.
– Но…
– Тогда и они на тебя не обратят, – обнадежил нойда. – А теперь… Где тут у тебя поленница?
Глава 4. Морская равка
Зимнее солнце догорало в облаках. Нойда шагал по льду, неся перед собой охапку нарубленного плавника. Поверх дров он положил несколько свитков бересты на растопку. Солнце уже ушло за утесы, и хотя небо еще алело на западе, залив был погружен в густую тень.
Лед, так красиво сверкавший поутру, подтаял сверху и стал неровным и скользким. Но серые пимы шамана недаром были украшены узорами в виде когтей. Пимы были закляты, чтобы не попасть в трещину или промоину, и не оступиться в самый неподходящий миг.
Отойдя от берега шагов на двести, нойда остановился и принялся раскладывать костер. Сложил дрова домиком, ударил кресалом по кремню. Посыпались искры, затлела береста. Нойда сунул ее в дрова, подул, чтобы разгоралось пламя.
Затем достал костяной нож и порезал себе палец. Несколько капель крови упали на лед.
– Ну давай, нечисть, приходи, – пробормотал он сквозь зубы и сел чуть поодаль – ждать.
Солнце уходило в облака. Мир темнел. Зеленоватый лед залива уже казался почти черным. Скоро он должен был совсем слиться с ночным мраком.
Лишь, тихо потрескивая, горел костер.
Вдруг быстро и плавно лед с шипением просел и разошелся, костер потух, дровишки поплыли по воде.
Тихо плеснула вода – раз, другой. Нойда подобрался, не сводя взгляда с полыньи – вернее, с белесого пятна, которое всплывало из глубины. Он был напряжен, как рыболов, в руках которого натянулась и затрепетала леса.
Над краем полыньи появилась голова, затем плечи и грудь. Две гибкие руки мягко легли на край льда. Длинные белые волосы, мертвенно-бледное лицо, плоское и скуластое, светлые-светлые раскосые глаза…
– Замерз, мальчик? – раздался вкрадчивый шепот, звучавший отовсюду и ниоткуда.
– Твоими заботами, красавица, пока не особенно, – бодро отозвался молодой саами.
– Иди сюда. Я тебя согрею…
– Ты – согреешь? – рассмеялся нойда. – Ты сама похожа на ледышку. Представляю, какая ты холодная… Может, это я тебя согрею?
Морская дева подхватила его смех.
– Почему бы и нет? Наклонись, веселый мальчик. Дай мне руку…
Нойда охотно придвинулся поближе и сунул руку в полынью. Тут же будто ледяные силки сомкнулись вокруг его запястья и рванули вниз, ломая края промоины.
– Э нет! – он рванул ее наверх.
Некоторые время они молча пытались перетянуть друг друга к себе. Нойда всякий миг опасался, что под ним треснет лед, но морская упырица зачаровала залив на славу. Если он все сделает быстро, то не даст ей снять чары, и тогда все очень скоро кончится…
Еще рывок, и нойда выволок равку из полыньи по пояс.
Лицо морской нежити уродливо исказилось, утратив всякое сходство с человеческим. Она оскалилась, обнажив устрашающие треугольные зубы.
– Куда же ты, красавица? А греться?!
Нойда схватил ее за волосы – те остались у него в руке пучком скользких водорослей. Равка, улучив миг, впилась зубами ему в руку. Но саами без затей ударил ее в челюсть и повалил на лед. Прижал коленом, выхватил нож из-за пояса – тот заветный нож из железа, которого пуще огня боятся бродячие мертвецы.
– Не губи меня, колдун… – пролепетала равка, ловя его взгляд.
– Ты и так мертвая! – задыхаясь, прохрипел нойда и ударил ее в грудь ножом.
Голубые глаза морской равки широко распахнулись… Но больше ничего не произошло. Нежить почему-то не орала и не корчилась от боли, как бы ей следовало, и увы, не распалась в черную пыль. Нойда скрипнул зубами, выдернул нож и увидел, что его лезвие потемнело от крови.
Равка внезапно хихикнула и принялась что-то быстро бормотать. Вокруг раздался треск, стоны и скрипы, будто сама темнота зашипела и застонала на все голоса. В тот же миг нойда понял, что сильно ошибся, и эта ошибка его, похоже, сейчас погубит. Через еще миг твердь под ним исчезла, и он с головой провалился в черную, обжигающе холодную воду.
Он вынырнул, отплевываясь и глотая воздух, оглянулся – поверхность залива все так же блестела при луне, но при этом плавно колыхалась.
«Льда больше нет! Залив растаял!»
Где-то, далеко-далеко, горел огонек в Славушиной избушке. И еле слышно, как биение сердца, доносился звук бубна – тук-тук-тук!
Рядом с шаманом всплыл бледный шар – голова морской равки. Тварь улыбалась.
– Веселый мальчик, умелый колдун! – ласково шептала она. – Останься со мной! Тебе холодно, давай обниму…
– Я бы рад, да меня ждут дома!
Нойда скинул с себя шапку и парку, и изо всех сил, пока еще оставались в теле крохи тепла, поплыл к берегу. Но водяная тварь легко догнала его и обняла с издевательской нежностью, обмотавшись вокруг него, как пучок водорослей вокруг весла.
– Молодое мясо, горячая кровь… – бормотала она в ухо, тошнотворно дыша гнилой рыбой. – Хочешь стать моим новым мужем?
– Провались ты в ледяной ад, морская падаль!
Нойда вновь ударил ее ножом, оттолкнул и рванул к берегу, понимая, что надежд на спасение немного. Переплыть залив в ледяной воде не под силу никому, будь ты первейший нойда по обе стороны Змеева моря. Особенно когда по пятам за тобой следует упырь, пытаясь утопить. «Буду тонуть, может, хоть с собой ее заберу…» – успел подумать нойда, и тут неожиданно ударился коленом обо что-то твердое. Ноги нащупали дно. Он вскочил, оказалось – воды по пояс.
Молодой шаман расхохотался. Ну конечно! Он вспомнил, как измерял глубину жердиной, как утром высоко торчали из льда дальние камни.
Ноги то и дело за что-то цеплялись, скользили по неровному дну. Нойда споткнулся раз, другой, выругался, пытаясь отцепить то, в чем застрял пим – оказалось, чьи-то почерневшие ребра.
«Да тут, похоже, все дно людскими костями завалено! Сколько же народу она тут утопила?»
Бедро обожгло болью – тварь подкралась и вновь укусила его. Нойда схватил ее и отшвырнул так, что у той зубы лязгнули, мельком отметив про себя, как легко оказалось это сделать.
– Что, красотка, силенок-то мало осталось?
Та отплыла подальше и зашипела что-то на неизвестном ему языке. Нойда торопливо побрел к берегу. Тихий, ровный стук бубна вел его, тянул, будто от него до самой избушки была протянута спасительная веревка. Равка держалась в отдалении, губя ее шевелились – должно быть, проклинала его. Нойда оскалился торжествующей ухмылкой. Да, ледяная вода быстро высасывала из него тепло, тело немело, но он уже знал, что выберется. Промокнуть насквозь и быть дважды покусанным стоило того, что он сегодня узнал о своей врагине.
* * *
До берега оставалось несколько шагов, когда позади раздался громкий всплеск. Нойда резко обернулся и понял, что рано обрадовался. Из воды, расправив могучие плечи, поднимался мертвый Арнгрим, похожий в сумраке на обледеневшее морское чудовище. В руках муж Славуши держал боевую секиру. Она была бурой от ржавчины, но край отточенного лезвия блестел, будто его наточили только вчера. Нурман надвигался безмолвно и грозно, с таким видом, будто единственным смыслом его появления на свет было расправиться с дерзким саами.
– Вернись-развейся! – забормотал нойда, поспешно выбираясь из воды. – Нет тебя, иди, где лег! Смерть в костях твоих, песок плоть твоя! Ты уже ушел, так уйди снова! О Инари, господин рыб, забери его в море!
Древнее, надежное, с детских лет знакомое заклинание, прогоняющее ходячих мертвецов, само прыгнуло ему на язык. Но нурман лишь повел могучим плечом и вскинул для удара боевой топор.
«Его, верно, надо заклинать Одноглазым», – успел подумал нойда.
Секира со свистом мелькнула прямо у него перед лицом. Пожалуй, будь морской ярл так же хорош в бою, как в прежние времена, он легко бы снес противнику полголовы. Но сейчас его движения были медленными, словно под водой.
Нурман опять замахнулся. Нойда отскочил, уклоняясь от удара. Секира мелькнула совсем рядом, но совсем не там, где ожидал саами, едва не вонзившись ему в плечо. Обманный удар! Живо представив, как железо с хрустом разрубает его кости, нойда вновь поспешно шарахнулся назад – и, зацепившись за обломок брошенной у воды полусгнившей лодки, упал навзничь. Прогнившие доски мягко подались под его спиной. Нойда раскинул руки, пытаясь встать. Через миг он увидел над собой оскаленное в хищной ухмылке лицо утопленника, вздымающего над ним секиру.
«Вот и все», – мелькнуло у него в голове. Нурман широко размахнулся, будто желая развалить надвое полено. В этот миг пальцы нойды вцепились во что-то длинное и круглое. Сам толком не понимая что делает, он схватил это и с хриплым выкриком ударил им врага по голове. «Весло», – сообразил он мгновением позднее. Деревянная лопасть пришлась Арнгриму прямо в висок, и нурман рухнул, выронив топор.
«Надо добить его, иначе он встанет», – мелькнуло в голове у саами. Он перевалился через гнилой проломленный борт, вскочил и склонился над утопленником, выхватывая железный нож…
Но тут же его обожгла мысль – а если нурман жив? Почему на него не подействовало заклятие нежити? Кто знает, какими чарами подняла его морская ведьма…
«Да быть того не может!» – шаман досадливо мотнул головой. И зачем только ему это подумалось? Нойда никогда прежде не убивал людей – по крайней мере, оружием.