Колдун со Змеева моря

Славуша быстро рассказала ему о том, что приключилось прошлым утром.

– Тот отрок, Вяйно, не хотел ничего плохого, боги свидетели! – горячо говорила она. – Он так тебя расхваливал, аж глаза горели! Говорил, из-за моря пришел, чтоб только твои гусли послушать… Дескать, твоя слава во всех концах земли гремит! Я верю, он с чистым сердцем тебя искал. Разве может злодей быть гусляром? А Нежата, наверно, посмеялся над ним…

– С брата станется, – рассеянно кивнул Велько, удивляясь ее словам. – А ты ничего не спутала? Или Вяйно твой? Я, конечно, у костра по струнам бренчу, друзей тешу. Но слава…

– Нет, – настаивала Славуша. – Он тебя искал. Так и говорил: Вельхо.

Велько хмыкнул.

– Это не имя. На всех чудских языках так величают чародеев.

Славуша озадаченно взглянула на него. Неужели она ошиблась, и Вяйно искал кого-то совсем другого?

Велько наконец высмотрел перевоз, помахал рукой и направился туда, где у пристани горел костер и двигались тени. Славуша, помедлив, пошла за ним.

– Ты не на мерянский ли берег собрался? – спросила она.

– К ним. Сегодня на вече мне показалось, что они знают о том чудине побольше, чем пожелали сказать вслух.

– Думаешь, тебе скажут?

– Скажут или нет, а спросить можно, – ответил Велько, приветствуя перевозчиков.

Славуша вцепилась ему в локоть.

– Возьми меня с собой!

– Зачем? – удивился Велько.

– У Тархо дядя – жрец, его и спросим!

– Тархо? Который у Нежаты на лодье гребцом ходит?

Славуша потупилась.

– Отец думает меня за него выдать замуж. Сейчас с его родителями сговаривается…

– За мерянина? – с сомнением протянул Велько.

Не то чтобы это было не принято, – жители Нового города роднились между собой, и чем дальше, тем чаще, – а все же обитатели Словенского холма старались отдавать дочерей за своих. Да и тяжело в чужой уклад вживаться, чужих богов принимать…

– После того, что случилось зимой, все от нас отшатнулись, – с горечью сказала Славуша. – А Тархо давно под окнами похаживал… Возьми меня с собой, Велько! Я не из праздного любопытства прошу. Я весь день места себе не нахожу… Это ведь я Вяйно к вам на двор привела – и видишь, чем кончилось? Надо скорее найти его! Что ему Нежата сказал, почему он так обиделся?!

– Ты права, – кивнул Велько, внимательно глядя на нее. – Надо его найти. Ладно, поплывем к мерянам вместе. Может, и от тебя польза будет…





* * *


Когда они перебрались через реку, мерянский берег уже погрузился в глубокие синие сумерки. Проходя воротами, Велько про себя отметил, что здешний частокол не шёл ни в какое сравнение с могучими стенами Словенского холма. Однако внутри все выглядело почти привычно – те же дворы, те же избы, только словене больше любили тесовые крыши, а меряне дерновые. Окна и двери были защищены от нечисти затейливой резьбой. Понизу переплетались змеи и ящеры, по сторонам летели утки, сверху бежал по Дороге Инея шестиногий лось, вез по небу солнце и луну. У каждого крыльца росла ель-прародительница или рябина, защищавшая дом от злых духов. А над воротами извивался в волнах, скручивался в спираль резной крылатый змей…

Весть о гостях со словенского берега разлетелась быстро. Вскоре явился и Тархо, радостно приветствовал Славушу, а при виде Велько смутился.

– Дядя сказал, ты непременно придешь, – сказал он. – Пошли, он ждет тебя…

– Вот как? – удивился Велько. – Ну что ж, идем.

Они прошли мерянский город насквозь, вышли за стену и оказались возле оврага, заросшего старым, замшелым ельником. Справа и слева от него еще виднелись избы, но в самом овраге было уже совсем темно. Туда и вела тропа. Перед спуском остановились. Тархо крикнул совой и шепотом сказал, что надо подождать.

– Слышишь? – прошептала Славуша, крепко держа Велько под руку.

Тот прислушался. Снизу из сырой темноты доносилось журчание ручья.

– Наверно, тот самый синий колодец, в который они жертвы своему летучему змею бросают…

«Так и есть», – подумал Велько. Хоть он и был уверен, что бояться им здесь нечего, а все-таки ему стало немного не по себе. Никто из словен не бывал в том овраге, но каждый в Новом городе слышал про священный жертвенный колодец мерян. Про синий колодец ходило много глупых слухов. Дескать, меряне льют туда по своим праздникам кровь во славу Волозь-Шкая. А как у мерян свадьба, так непременно украдут словенского ребенка и к змею своему крылатому в нору бросят! Впрочем, никто в это особенно не верил.

Самого Волозь-Шкая у словен не слишком-то любили. Конечно, богов своих соседей следует чтить и уважать. Но огненный змей вызывал не столько почтение, сколько неприязнь и страх. Он и в воде живет, и небу летает. Устраивает страшные лесные пожары, высушивает реки, пролетает словно вихрь, оставляя в лесах просеки бурелома. Если же обернется прекрасным золотоволосым мужем – ни одна женщина, особенно вдовая, перед ним не устоит. Любит крылатый змей и жар человеческой страсти, и жар золота, которое, как всем известно, не что иное, как застывший в металле солнечный свет…

Однако Волозь-Шкая, несмотря на всю его злокозненность, считали близким родичем батюшки Велеса. Лесной Хозяин ведь тоже порой обращался змеем. А вернее, Ящером…


Вскоре послышался звук шагов, бренчание оберегов, и из оврага, опираясь на посох, появился жрец-арбуй – в берестяной личине и длинной синей рубахе, расшитой белым и черным. Небольшая кучка любопытствующих, наблюдавшая за гостями, притихла. Велько поклонился и как раз собирался приветствовать жреца, как Славуша вдруг взвизгнула и подскочила:

– Змея!

Небольшая гадюка выползла прямо из-под ног арбуя и, извиваясь, исчезла в траве. Тот даже не шевельнулся.

– Вижу, проклятие настигло и вас, – заметил Велько.

– Нет, Вельхо, – послышался голос из-под личины. – Змеи у нас тут повсюду и так живут. Мы тебя ждали еще с полудня. Решили не звать – подумали, сам прийти догадаешься…

– Так что же, проклятие на вас не пало?

– Ты только не говори об этом на словенском берегу, – хмыкнул жрец из-под личины. – Иначе ваши решат, что мы в сговоре с рунопевцем.

Велько подался вперед.

– Так вы знаете, кто он?!

– Догадываемся. Твой брат обидел того, кого обижать не следовало. И теперь словене за это платят.

– Кто это был?

– Мы заглянули вглубь синего колодца, чтобы спросить Волозь-Шкая. И он ответил, что Новый Город посетило необычное существо. Вяйно – могучий чародей, знаток рун. Каждой песней он распускает ткань мира и вновь создаёт. Как мы видим, он сейчас распускает…

– Но как ребенок обрел подобную силу? – воскликнул Велько. – Разве людям подвластна… А-а… Вы считаете, что нас посетил кто-то из богов?

Арбуй сдвинул личину на затылок и оперся на посох двумя руками. Лицо его было немолодым и очень усталым.

– Мы, конечно, тоже сразу об этом подумали. И спросили Волозь-Шкая. Но ответ его был туманным. Мы ничего не знаем о Вяйно, кроме того, что этот мальчик – не совсем человек и владеет даром рунного волшебства, превосходящим всякое разумение. Никто не видел, как он пришел и куда ушел…

– Почему он явился в облике ребенка?

– Потому что он и есть дитя. Но не исключено, что летами он намного старше нас с тобой, – арбуй покосился на собеседника. – Когда дети богов рождаются среди людей, ничем хорошим это не кончается…

– Ну я-то обычный смертный, – с досадой произнес Велько, правильно истолковав взгляд жреца. – Не такой, как этот Вяйно!

– Нет, Вельхо, – покачал головой арбуй. – Именно такой. Потому-то мы тебя и ждали…





* * *


Они спустились в овраг по едва различимой в густых сумерках тропе. Журчание воды становилось все звонче. И вот посветлело – арбуй вывел гостей к небольшой запруде, наполненной чуть светящейся водой. Над запрудой стоял большой сруб явно нежилого вида. Вместо двери вход в него закрывала медвежья шкура. Из-под дубового нижнего венца избы с бульканьем вытекала струя воды.

– Это и есть ваш синий колодец? – тихо спросил Велько, глядя на воду.

– Нет, он там, внутри.

Жрец, поклонившись вырезанному над входом в избу змею, отогнул шкуру и вошел. Велько со Славушей последовали за ним.

Велько невольно ожидал, что внутри будет темно, но ему пришлось даже прищуриться от неожиданного холодного свечения. Посреди пустого сруба высился большой расколотый синий валун, с глубокой вмятиной в виде трехпалой лапы. Вернее сказать, сруб был построен вокруг камня. Во вмятине копилась вода, переливаясь через края и вытекая наружу, в запруду. Эта вода и светилась во мраке.

– В древние времена сам Волозь-Шкай наступил на этот камень, – почтительно произнес арбуй. – Так возник источник, что сообщает нам божью волю. Надо лишь спросить, и вода ответит. Конечно, не всякому… Но с тобой, змеевич, пожалуй, заговорит. Спрашивай, только будь осторожен. Я буду поблизости. Девка, выйди со мной, не мешай…

– Нет, пусть останется, – возразил Велько. – Она мне нужна здесь.

Жрец и Славуша взглянули на него с одинаковым недоумением. Однако арбуй решил не спорить попусту и молча вышел.

– А теперь, – сказал Велько, когда они остались вдвоем, – смотри в воду и спрашивай!

– Я?!

– Да – а я буду за тобой следить. Гляди в воду и зови этого Вейно. Он тебе точно откликнется. Ты была с ним добра, помогла ему, он тебя уже знает…

– А ты хитрец, Велько! Ну хорошо…

Девушка шагнула вперед и склонилась над источником. Вода лежала во вмятине полированным голубым самоцветом. И так же, как в иных самоцветах, где-то в глубине вспыхивали и гасли крошечные искры.

Славуша старалась вспоминать растерянного белоголового мальчика, встреченного у городских ворот. Получалось плохо. Чем дольше она всматривалась в воду, тем сильнее из недр памяти всплывал совсем другой образ. Должно быть, сама вода и вытягивала его – а может, все было проще. Несложно вспомнить то, чего никогда и не забывал…

– Это он! – выдохнула Славуша, склоняясь над источником.