Колдун со Змеева моря

– Помоги ему, – лихорадочно зашептала она, трогая нойду за руку. – Ведь осталось хоть что-то от прежнего Вархо? Он твой побратим… Такие узы смертью не рушатся…

– Я не знаю… – начал нойда, но осёкся: Хилья с ужасом смотрела ему за спину.

С оглушительным воем ударил ледяной ветер, изба дрогнула и со скрипом начала поворачиваться, разваливаясь по бревнышку. Половина крыши с треском разлетелась во все стороны. Нойда схватил Хилью и выскочил из разрушающегося сруба, пока их не придавило. Они успели выбежать на крыльцо, когда над рухнувшей избой заклубилось густое облако пыли. А на обломках, будто глумясь над бывшими сородичами, во весь рост поднялся равк.

Он больше ничем не напоминал не только Вархо, но и человека – черная тень с полыхающими глазами. Упырь зарычал и оскалился, в отблесках факелов сверкнули железные клыки. Со всех сторон понеслись крики ужаса, но равк по сторонам и не глядел – он не сводил глаз с нойды. Внезапно он прыгнул, одним махом преодолев половину двора, и бросился на побратима.

Тот успел принять его на нож, но равк будто и не заметил удара зачарованного железа. Оба покатились по земле. Острые когти впились саами в плечи, разрывая одежду и плоть. Длинные зубы лязгнули у лица, нойду обдало смрадным дыханием. Ни один из оберегов не остановил равка – бывший колдун, видно, умел обходить их. Шаманский пояс тоже оказался бесполезным – нойда просто не успел воззвать к духам. Равк с нечеловеческой силой схватил противника за горло и, верно, через миг свернул бы ему шею, – но тут подскочила Искра и с воплем ткнула равка факелом в морду. Вслед за ней, всей толпой, мешая друг другу, набросились на упыря и прочие водья.

Нойду едва не затоптали. Родичи Вархо слишком долго жили под гнетом смертельного страха, и он наконец переплавился в отчаянную решимость. Равка жгли, рубили, кололи. Нойде наступили на руку, кто-то, пробиваясь вперед, случайно заехал ему обухом по голове. Метался свет факелов, со всех сторон неслась свирепая ругань… Нойда уже не слышал – лежал, уткнувшись лицом в землю, и звуки схватки доносились как будто издалека…





* * *


Нойда очнулся от боли. Он лежал на лавке в незнакомой избе, обнаженный по пояс. Кто-то стащил с него кожаную рубаху, промыл и перевязал оставленные когтями раны, которые нойда в пылу побоища даже не заметил. Кисть руки ныла, голова справа вспыхивала болью при каждом шевелении, изба то и дело принималась идти кругом. Нойда поднял руку, прикоснулся к болевшему месту и обнаружил над виском огромную шишку.

– Упырь сбежал, – раздался над его головой голос Искры. – Ветер завыл, факелы гаснуть стали. Пока все суетились в потемках, он, вражина, будто улетел…

Она склонилась над чародеем, прикладывая к шишке завернутый в тряпицу кусок льда.

Прежде нойда и не рассмотрел ее толком. Лишь теперь заметил, как она красива. Водские девицы славились светлой, жемчужной красотой по всему северу, и глядя на кузнецову дочку, нойда готов был с этим согласиться. Куда делось мертвенно-бледное, встрепанное существо с остановившимся взглядом, найденное в разгромленной кузнице? Девушка удивительно быстро пришла в себя. Лицо было решительным, в глазах горела готовность продолжать битву. Да, мимо такой девицы его побратим, разумеется, никогда не прошел бы…

– Равк никого не убил? – спросил нойда.

– Нет. Ошалел от огня, – Искра кровожадно усмехнулась. – Зря мы пошли смотреть на него. Надо было сразу поджечь избу.

– Может и так…

Нойда уставился в потолок, думая. Хвала богам, водья не разбежались. Они нашли в себе достаточно отваги, чтобы всем миром выступить против нечисти. Ради такого им можно простить ушибленную голову и оттоптанную руку… Итак, равк сбежал с помощью колдовства. Он ранен – обожжен огнем и железом. Ушел в лес, но куда? Будет искать тихое место, где можно залечь на дневку. Если позволить ему отоспаться, уже к утру его раны зарастут, и равк снова выйдет на охоту – а точнее, отправится мстить… Нет, надо опередить его!

Нойда сел, озираясь в поисках рубахи. Не так-то просто будет найти равка. Умелый колдун легко спрячет любые следы. А Вархо переродился еще совсем недавно, так что все его колдовские знания и умения остаются при нем…

Но под рукой есть верное средство, которое бывший друг не озаботился, а может пока еще не осмелился уничтожить.

– Мне нужна его сестра, – сказал нойда, вставая с лавки.





* * *


– Держите ее крепко!

Младшая сестрица Вархо плакала и голосила на всю деревню, пытаясь вырваться, но сородичи держали крепко. Водья собрались кругом у крыльца дома Койвы, оставив свободное место для костра. Нойда стоял, грея бубен над огнем, и казалось, не видел и не слышал ничего вокруг. Когда бубен был готов, нойда повернулся к сестре побратима и достал нож. При виде ножа та испустила дикий крик и принялась отчаянно рваться, видимо, думая, что настает ее последний час. Нойда молча схватил ее за руку и рассек кожу. Кровь часто закапала в костер.

– Теперь держите еще крепче. И сами держитесь.

Нойда прикрыл глаза и ударил в бубен. Бумм, бумм, бумм…

Ночная тьма начала расступаться. С каждым ударом вселенная становилась все более яркой, наполненной и прозрачной. Таяли невидимые преграды между тремя мирами, открывались небесные двери. Повсюду – наверху, внизу, – вспыхнули десятки глаз. Духи трех миров подкрадывались к огню, сглатывая слюну. Их неодолимо притягивала капающая кровь – нойда видел ее сейчас как алое, тягучее, сладкое пламя. Чародей остановился, отложил бубен и воззвал:

– Ниаль!

Одно из красноглазых существ приблизилось. Хищная, белая мохнатая морда вытянулась, принюхиваясь и дрожа от жадности.

– Твое, – нойда дернул сестру равка за руку, заставив ее упасть на колени.

Сайво-песец подкрался, начал быстро лакать кровь.

– Хватит!

Нойда отпустил девушку и хлопнул в ладоши. Белый зверь шарахнулся прочь, десятки светящихся глаз погасли. Двор Койвы снова окутала ночная тьма, нарушенная лишь пламенем костра. Миры разделились, незримые преграды закрылись наглухо, словно ставни. Нойда стоял теперь в круге людей и больше не видел духов. Но он знал, что рядом его сайво-охотник, злой и все еще голодный, в бешенстве, что его оторвали от трапезы.

– Ищи! – беззвучно приказал он.

Сестра Вархо – живой человек, до нее сайво уже не добраться. Но ее брат теперь обитатель сразу двух миров. У них с сестрой одна кровь, и Ниаль учует его где угодно.


Нойда поднял бубен, поправил ножны на поясе и направился за проводником к воротам. Водья провожали его взглядами, но почти все остались во дворе Койвы, негромко переговариваясь. Нойда заметил Хилью – та стояла отдельно, пристально глядя на него. Нойде показалось, что женщина еле держится на ногах и прячет лицо, низко надвинув платок на лоб. Но он спешил и прошел мимо. Тем более что его тут же догнала Искра.

– Возьми меня с собой!

– Зачем?

– Отомщу ему!

– Нет. Ты только свяжешь мне руки.

Искра зашла с другой стороны:

– Ты сможешь подманить его на меня.

На этот раз нойда не отказался сразу. Искушение было велико; он знал, что предложение девушки может сработать. Но все же покачал головой.

– Слишком опасно. Я сам не знаю, вернусь ли.

– Так я позову родичей! – воскликнула Искра. – Пойдем вместе! Мы же почти убили его!

– Если убить равка неправильно, он станет намного опаснее, – объяснил нойда. – Сейчас он еще связан с телом. Скоро оно начнет мешать ему, и он постарается от него избавиться. Если это произойдет, лишь боги нам всем помогут!

Искра вздохнула и порывисто обняла его.

– Удачи, колдун!





Глава 5. Бабушка Береза




Нойда догадался, куда ведет его сайво-охотник, когда лес вокруг начал светлеть. До рассвета было еще далеко, просто тропа пошла через березовую рощу. Вскоре никаких других деревьев вокруг не осталось, только призрачно-белые стволы, словно впитавшие лунный свет. «Плохо дело», – подумал нойда. Неужели даже силы Березы не хватило, чтобы совладать с равком?

Сырая тропа под ногами понемногу карабкалась на склон холма. Деревья – внучки и правнучки березы-прародительницы, – выглядели все старше. Нойда видел замшелые стволы, гниющие среди молодой поросли. Похоже, здесь уже начиналась священная роща, где никто не посмел бы даже прикоснуться к упавшему дереву, не говоря уже о том, чтобы срубить его. Никаких оград не было – знающий не пошел бы и сам, незнающий скоро поплатился бы за святотатство.

У края тропы нойда остановился перед высокой крестовиной, увешанной лентами и лоскутами. Намокшее тряпье свисало словно ощипанные перья. У подножия крестовины скопились горшки и лукошки с дарами. Обычно их оставляли здесь для жрецов – а те уже уносили их в рощу, чтобы поднести духам священной Березы и ее семейства. Однако эти дары никто так и не забрал. Молоко давно прокисло, пироги расклевали птицы.

За столбом начиналась сокровенная часть рощи, куда не ходил уже никто, кроме жрецов. Нойда пошел вперед. Он ничего не слышал, кроме стука своего сердца. Оставалось совсем недалеко.

Вскоре он вышел на плоскую вершину холма, где росла Бабушка-Береза. Она величаво вздымалась над всей рощей, огромным неводом ловя яркие звёзды предзимья. Ствол в пять обхватов, покрытый серой, потрескавшейся корой, говорил о многовековой древности. Березу охватывал лыковый пояс, вросший в нее за годы. На этот пояс жрецы вешали приношения, прося прародительницу позаботиться о потомках.

Едва взглянув на березу, нойда понял: со священным деревом случилась беда. То ли ударила молния, то ли век ее подходил к концу, а может и помог кто… Исполинский ствол треснул, Береза стояла расколотая. Одна часть еще поднималась в небо, другая висела, кренясь над поляной, словно огромная сломанная рука. Нойда невольно содрогнулся – береза напомнила ему огромный скелет. Ощущение чего-то мертвенного усиливали ветви, усеявшие вершину холма. Некоторые были чересчур похожи на кости. Подойдя поближе, нойда понял: ему вовсе не показалось. Голые ветви и голые кости, звериные и человеческие, усеивали поляну под березой.

Рядом послышалось рычание сайво-охотника, и почти сразу нойда заметил Вархо. Тот стоял под березой среди кучи костей, – и выглядел в точности как раньше. Не страшная нежить, а старый друг.

– Рад тебя видеть, брат, – послышался знакомый голос. – Ты совсем не изменился с нашей последней встречи! Я был просто счастлив, когда увидел тебя! Так и бросился навстречу! Хотел прижать тебя к сердцу, – а тут эта полоумная Искра начала факелом тыкать…

Нойда быстро оглядел равка. Раны, причиненные огнем и оружием, полностью исчезли. Вархо даже сменил одежду. Длинная белая рубаха с особой обережной вышивкой, кстати, была нойде знакома.

– Славно, что ты не забыл меня, Вархо.

– Как бы я мог! Только ты появился в моих владениях, как я о тебе узнал.

– Вижу, жрецы святой березы одолжили тебе рубаху…

Вархо расхохотался. Сверкнули острые железные зубы. Он шагнул вперед, переступив чей-то скелет. Нойда поднял бубен. Сами собой шевельнулись и забренчали подвески на поясе. Равк разочарованно остановился и отступил назад, в круг костей.

– Я тут поселился, – объяснил он. – Хорошее, тихое место. Никто не тревожит. Бывший наставник так радовался встрече, когда я вернулся. Правда, недолго…

– Брат, – горько произнес нойда, – что ж ты над собой сотворил?

Вархо снова качнулся вперед. Покосился на белого красноглазого духа-песца, который стоял в нескольких шагах впереди хозяина, сторожа костяной круг и скалясь.

– Ты все еще зовешь меня братом? – вкрадчиво повторил равк. – Как отрадно это слышать! Помнишь нашу клятву побратимов? «В самый мрачный час призови меня, брат, и мы встанем вместе против тьмы!» Я стащил ее из героической песни одного скальда. Песня была слишком затянутой и невыносимо высокопарной, но клятва показалась мне стоящей, и ты со мной согласился. И вот ты пришел, чтобы встать рядом со мной. Иди же ко мне, брат, обнимемся!

Нойда не шевельнулся, только перехватил поудобнее колотушку.

– Что ж ты медлишь?

– Да вот на зубы твои смотрю.