Кольцо

Джинджер чувствовал себя счастливым, часами прочёсывая берега реки и копаясь в мусоре.

Кристофер вскарабкался обратно на набережную и побрёл вверх по холму к дому. Город во время бомбёжек казался покинутым жителями: все спускались под землю в бомбоубежища, а воздух разрывался от грохота. В такие минуты мальчик ощущал себя словно наедине с Лондоном: с тихими переулками и высокими зданиями складов, мягким журчанием реки и далёкими залпами орудий. Мальчик то и дело останавливался, чтобы ещё раз взглянуть на кольцо и вытереть его о штанину.

Дойдя до дома, он на несколько минут остановился у входа. Они жили в славном крохотном коттеджике, слегка покосившемся и с облупившейся на косяках краской. Кристофер и его мама здесь родились и выросли, и им обоим нравился и этот дом, и облупившаяся краска, и каждая крохотная трещинка. Входная дверь вела прямо в гостиную – зато не надо много ходить, не то что в огромном шикарном доме, как не раз говорила мама. На втором этаже была спальня Кристофера, окно которой выходило на реку. Лучший вид в Лондоне – по маминым же словам.

Но сейчас мамы нет дома – она придёт только после отбоя воздушной тревоги. Она на дежурстве в отряде противовоздушной обороны, поэтому Кристофера дома ждут лишь затемнённые окна, холодный линолеумный пол и пустой холодильник.

«Сейчас всё время так. Дом без мамы словно чужой. И без папы».

Думая об этом, Кристофер прошёл мимо дома, вдоль стены фабрики, и, остановившись на углу, поднял голову к находящемуся на крыше дозорному посту. Наверняка мама и её приятель Альберт скучают там и будут рады поболтать и сыграть пару партий в карты.

– Эй, там, наверху! – громко крикнул он.

Над водосточным жёлобом появилась голова Альберта в пожарной каске.

– Здравствуйте, молодой человек, – сказал он. – Твоя мама ушла в обход, но ты можешь подняться к нам и составить мне компанию до её возращения.

– Тогда ставьте чайник! – крикнул в ответ Кристофер и начал взбираться по лестнице навстречу радостному голосу Альберта:

– Слушаюсь, командир!

Альберт любил пить чай. К тому времени как Кристофер перебрался через лежащие на краю крыши мешки с песком, чайник свистел так же весело, как сам Альберт.

– Ну как дела, приятель?

– Нормально.

– Садись, – пригласил Альберт. – Не шибко удобно, но зато дома.

Кристофер улыбнулся. Мама и Альберт проводили здесь столько времени, в любую погоду, днём и ночью, что этот наблюдательный пункт уже стал для них вторым домом. Он был со всех сторон обнесён мешками с песком, а в стену напротив Альберт вбил длинные гвозди, на которые они вешали пальто, шляпы, бинокль, противогазы, зонтики и даже старую винтовку – на случай, если немецкий парашютист десантируется прямо на них. Альберт любил чувствовать себя готовым к любым неожиданностям.

Он налил в чайник кипяток и заглянул внутрь:

– Надеюсь, получилось достаточно крепко.

– У тебя самый крепкий чай во всём городе, – заверил его Кристофер. – Даже не сомневайся.

Альберт сделал чайником несколько лёгких круговых движений, чтобы убедиться, что чай хорошо заваривается, и разлил его в три помятые эмалированные кружки.

– Пей, дружище, – сказал он, передавая одну из них Кристоферу. – Железный хребет будет.

Кристофер вновь улыбнулся:

– Почему люди так говорят? Мне такой не нужен.

– Так говорили ребята на прошлой войне, – пояснил Альберт. – Это значит, что ты станешь очень сильным и выносливым.

– И чай на это влияет?

– Ну, хуже точно не будет, – подмигнул Альберт.

С лестницы позади них послышались шаги, и Кристофер с радостью увидел, как его мама в мешковатом синем мужском комбинезоне перелезла через уступ и прошла между мешками с песком. Её тёмные вьющиеся волосы были убраны под каску. До войны она бы ни за что не согласилась надеть брюки.

«А теперь только посмотрите – кто бы мог подумать!»

И всё-таки она по-прежнему красила губы такой же ярко-красной помадой, как у знаменитой киноактрисы Оливии де Хэвилленд. Папе очень нравилась эта мамина алая помада.

– Не ожидала встретить тебя здесь, дорогой, – сказала мама, крепко обнимая Кристофера. – Приятный сюрприз.

– Ты что, услышала, что чайник свистит? – улыбнулся Альберт.

– Сынок, а почему ты не в бомбоубежище с классом? – спросила мама с напускной строгостью, хотя на самом деле, если налёт был не прямо над головой, предпочитала быть рядом с сыном.

– Решил, что мне лучше быть тут и присмотреть за вами обоими, – поддразнил её Кристофер. – Мы не можем допустить, чтобы наши дозорные расслаблялись во время налётов.

– Вот хитрец! – Мама вышла на наблюдательный пост и посмотрела на город. – Думаю, в данный момент мы в относительной безопасности. Не видели, были тут бомбы?

Альберт и Кристофер отрицательно покачали головами.

– Похоже, опять всё на доки ушло.

– Бедняги, – вздохнул Альберт. – Можно подумать, прежнего было мало.


И они поцокали языками, как в эти дни делали все в подобных случаях.

– Это ужасно, – кивнула мама.

Несколько мгновений они молчали. Мама смотрела на крышу напротив. Каждая бомба, сброшенная где-то в другом районе, означала, что у неё у самой стало одним поводом для беспокойства меньше, но мысли о тех, кто стал жертвой бомбёжки, угнетали.

Кристофер молча снял кольцо с пальца и протянул его Альберту:

– Смотрите, что я нашёл.

– Не говори мне, что вы снова где-то лазали, – вмешалась мама. – В поисках неразорвавшихся бомб и всякой ерунды.

– Оно валялось в грязи у реки, – пояснил Кристофер. – Я подумал, может, оно от викингов осталось или что-нибудь в этом роде.

Альберт пощёлкал языком:

– Лучше отнеси это в музей, сынок. Может, оно целое состояние стоит. Глядишь, разбогатеете.

– Правда?

– Вряд ли – с нашим-то везением, – хмыкнула мама. – Ну-ка, дай сюда, я взгляну. Что вы понимаете в ювелирных изделиях! – Она надела кольцо на палец поверх своего золотого обручального. – Довольно безобразное старьё, верно? Если бы мне кто-то подарил такое, делая предложение руки и сердца, я бы его на смех подняла.

Кристофер почувствовал, как его тело напряглось, а в горле вдруг встал липкий горячий ком:

– Ты же уже замужем!

Но мама лишь рассмеялась:

– Да-да, и у меня есть куда более милое кольцо, которое это подтверждает. – Она осторожно сняла необычное кольцо и вернула его сыну. – Может, Берт и прав. Может, оно и впрямь чего-то стоит. Может, ваша учительница что-то подскажет? А может, такой умный мальчик, как ты, знает, в какой книжке посмотреть?

Зазвонил телефон, и все вздрогнули от неожиданности.

– Забавно, – сказала мама. – Мы спокойно переносим вой сирен и падающие с неба бомбы, а неожиданный звонок телефона нас доводит чуть ли не до сердечного приступа.

Альберт снял тяжёлую трубку и прислушался.

– Отбой тревоги, – сказал он, прикрыв трубку рукой.

Он продолжал слушать приказы из Центра управления, а Кристофер наклонился к сирене и переключил её в положение «Отбой воздушной тревоги».

– Ты в этом уже настоящий специалист, – похвалила мама. – Скоро мы с Бертом по твоей милости останемся без работы.

– Замечательно, – сказал Альберт, вешая трубку.

– Достаточно замечательно, чтобы меня взяли на службу? – оживился Кристофер.

Мама погладила его по руке:

– Боюсь, что пока нет. Может, что-нибудь через год.

– Но я же могу помогать просто так, неофициально? – взмолился он. – Я могу оставаться здесь, смотреть, куда упали «зажигалки», и отзваниваться в Центр управления! Я же могу не ходить в обходы и не делать ничего, что ты считаешь опасным!

– Даже не проси, – отрезала мама.

– Но я же помог вам потушить уже десятки «зажигалок»!

– Это совсем другое, – покачала она головой. – Потушить сколько-то искр – довольно просто. Но когда начнут падать большие бомбы, я бы предпочла, чтобы тебя здесь не было.

– Ты даже не представляешь, каково это – сидеть в этом гадком бомбоубежище ночь за ночью!

– Уж точно лучше, чем быть разорванным на куски. И давай заканчивать этот разговор. Иди домой и приготовь себе ужин. Я скоро приду.

Но когда Кристофер спустился по лестнице, мама с Альбертом переглянулись.

– Этот парень лучше всех в Лондоне высматривает самолёты. Из него выйдет отличный дозорный, – сказал Альберт.

– Не знаю, – покачала головой мама. – Он же без очков слепой как крот.

– Кстати, пожары он тоже отлично отслеживает, – добавил Альберт. – У него чутьё на это дело.

– Он ещё слишком мал.

– На войне мальчики быстро взрослеют.

– Ты прав, Берт. – Она вздохнула и посмотрела на город и реку. – Но лучше бы ты ошибался.