Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой
Часть 1 из 35 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Шанель № 1
Обазин
Мулен. Свобода! Свобода?
Этьен Бальсан
Бой Кейпел
Когда любовь уходит…
Серты
Русские
Шанель № 5
Герцогиня Вестминстерская
Голливуд
Ириб
Начало сумасшествия
Как я «сотрудничала» с немцами
После большой войны
Come back!
Маленькое черное платье и я
Отец
Шанель навсегда
Так говорила Шанель
* * *
Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой
Шанель № 1
Герцогинь много, а Шанель одна! — Такого ответа на предложение стать его супругой герцог Вестминстерский от меня явно не ожидал.
У него было все, и даже больше. Герцог и сам не ведал, сколько стоят его яхты, дворцы, замки, оранжереи, охотничьи угодья, лошади, бриллианты… Он не был снобом — обожал удобную одежду, плевал на множество правил и запретов и носил страшно стоптанные туфли, потому что ими не натрешь ноги. У нас нашлось много общего, даже прозвища: у меня Коко из-за песенки про петуха, у него Вендор по кличке любимой кобылы деда. А еще герцог дружил с Уинстоном Черчиллем, которого «странности» Вендора не шокировали и который звал его запросто: «Бенни».
Безумно богатый, прекрасный любовник и интересный человек, не испугавшийся моего происхождения, готов сделать меня, вчерашнюю швею, пусть и заработавшую целое состояние (но ведь заработавшую, а не получившую по наследству), герцогиней.
И вдруг отказ…
Когда-то первый герцог Вестминстерский, дед моего Вендора, в ответ на предложение американского миллиардера продать знаменитую лошадь, в честь которой назван внук, заявил:
— Всех денег Америки не хватит, чтобы купить это сокровище.
Я могла бы ответить похоже:
— Всех денег мира не хватит, чтобы купить Коко Шанель.
Оставить свое дело ради призрачного счастья зваться герцогиней?
Мне всегда приходилось выбирать между мужчинами и моей работой.
И я всегда выбирала работу, потому что без нее я просто Габриэль, а с ней — КОКО ШАНЕЛЬ, единственная и неповторимая.
Обазин
Детские обиды самые сильные и помнятся дольше других, потому что дети обижаются сердцем, а взрослые разумом. Разум способен победить обиду, сердце — нет, на нем остаются шрамы, которые не расправишь, как складки на ткани.
Наверное, надо по порядку? Попробую…
Из детства я хорошо помню отца и плохо мать. Не помню или не хочу помнить? Скорее второе.
Она часто кашляла и задыхалась. Позже мне стало казаться, что это была чахотка, наверняка это была чахотка. Мать — это бедность, страдания и ожидание. «Вот вернется отец…» Из ее рассказов получалось, что отец вернется из своих бесконечных вояжей по ярмаркам, и мы все уедем в какую-то лучшую жизнь, где нет холода, где всегда светло, тепло и сытно. А еще весело. Отец ассоциировался с этой жизнью и с надеждой.
Постепенно мне стало казаться, что именно мать виновата, что он не живет с нами, как другие отцы. Наверное, ему надоели болезни и нытье жены.
Однажды я поинтересовалась, почему же папа не забирает и нас в это прекрасное далёко? Может, у него там другая семья? Мать рассердилась и стала уезжать тоже. Она ездила за мужем следом и рожала детей. А потом умерла.
Пятерых детей надо куда-то девать, ведь отец так и не нашел благословенных земель. Однако родственники от нас отказались, у них не было возможности приютить сирот.
Сирота. Ненавижу это слово! Сирота — это когда ты никому не нужна, причем любой может ткнуть в тебя пальцем и объявить об этом во всеуслышание. Вы хотели бы вспоминать такое детство?
Казалось, мы с сестрами достаточно взрослые, чтобы искать эту самую красивую жизнь вместе с отцом, ведь колесила же с ним по дорогам мать. Но он считал иначе и отвез нас в приют в Обазине. «Я вернусь, я обязательно приеду за вами…»
— Когда найдешь красивую жизнь?
— Да, обязательно.
Я смотрела вслед отцу и понимала, что не вернется, что сиротство навсегда. Но разве можно поверить в ненужность, когда тебе двенадцатый год? На сердце уже был шрам, но оно еще предпочитало надеяться. Он так же обещал матери, и она так же ждала.
Я тоже ждала вопреки всему: здравому смыслу, оскорблениям, проходящим годам. До сих пор жду, вдруг он все же вернется?
Обазин… Обазин… Обазин…
Дался им этот Обазин! Ездят, копают, вынюхивают… Словно в моей жизни ничего более значительного и интересного, чем монастырский приют, не было.
Мне самой иногда кажется, что я родилась ПОСЛЕ Обазина. Какая разница, в каком возрасте меня туда определили и в каком выпустили?
— Я не нищая!
— А кто же ты, если за тебя не платят? Вы с сестрами самые что ни на есть нищие сироты.
— Неправда! Наш отец просто уехал!
— Куда?
— В… в Америку! Вот он вернется и заберет нас туда!
Я слышала разговоры о том, что в Америке люди живут очень богато, и тогда думала, что это где-то около Парижа просто потому, что Париж для всех был чем-то совершенно роскошным.
— Он прислал мне платье для первого причастия!
Отец и правда прислал белое платье с оборками, кружевами, пояском, на котором висела сумочка, и, наконец, венком из искусственных розочек. Мне казалось, что ничего красивей быть просто не может, потому что платье выбрал отец! Позже поняла, что оно удивительно безвкусное именно из-за обилия отделки, аляповатой и дешевой. Но тогда оборки выглядели верхом совершенства, ведь это подарок отца, отец не забыл, значит, он вернется!
Обазин
Мулен. Свобода! Свобода?
Этьен Бальсан
Бой Кейпел
Когда любовь уходит…
Серты
Русские
Шанель № 5
Герцогиня Вестминстерская
Голливуд
Ириб
Начало сумасшествия
Как я «сотрудничала» с немцами
После большой войны
Come back!
Маленькое черное платье и я
Отец
Шанель навсегда
Так говорила Шанель
* * *
Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой
Шанель № 1
Герцогинь много, а Шанель одна! — Такого ответа на предложение стать его супругой герцог Вестминстерский от меня явно не ожидал.
У него было все, и даже больше. Герцог и сам не ведал, сколько стоят его яхты, дворцы, замки, оранжереи, охотничьи угодья, лошади, бриллианты… Он не был снобом — обожал удобную одежду, плевал на множество правил и запретов и носил страшно стоптанные туфли, потому что ими не натрешь ноги. У нас нашлось много общего, даже прозвища: у меня Коко из-за песенки про петуха, у него Вендор по кличке любимой кобылы деда. А еще герцог дружил с Уинстоном Черчиллем, которого «странности» Вендора не шокировали и который звал его запросто: «Бенни».
Безумно богатый, прекрасный любовник и интересный человек, не испугавшийся моего происхождения, готов сделать меня, вчерашнюю швею, пусть и заработавшую целое состояние (но ведь заработавшую, а не получившую по наследству), герцогиней.
И вдруг отказ…
Когда-то первый герцог Вестминстерский, дед моего Вендора, в ответ на предложение американского миллиардера продать знаменитую лошадь, в честь которой назван внук, заявил:
— Всех денег Америки не хватит, чтобы купить это сокровище.
Я могла бы ответить похоже:
— Всех денег мира не хватит, чтобы купить Коко Шанель.
Оставить свое дело ради призрачного счастья зваться герцогиней?
Мне всегда приходилось выбирать между мужчинами и моей работой.
И я всегда выбирала работу, потому что без нее я просто Габриэль, а с ней — КОКО ШАНЕЛЬ, единственная и неповторимая.
Обазин
Детские обиды самые сильные и помнятся дольше других, потому что дети обижаются сердцем, а взрослые разумом. Разум способен победить обиду, сердце — нет, на нем остаются шрамы, которые не расправишь, как складки на ткани.
Наверное, надо по порядку? Попробую…
Из детства я хорошо помню отца и плохо мать. Не помню или не хочу помнить? Скорее второе.
Она часто кашляла и задыхалась. Позже мне стало казаться, что это была чахотка, наверняка это была чахотка. Мать — это бедность, страдания и ожидание. «Вот вернется отец…» Из ее рассказов получалось, что отец вернется из своих бесконечных вояжей по ярмаркам, и мы все уедем в какую-то лучшую жизнь, где нет холода, где всегда светло, тепло и сытно. А еще весело. Отец ассоциировался с этой жизнью и с надеждой.
Постепенно мне стало казаться, что именно мать виновата, что он не живет с нами, как другие отцы. Наверное, ему надоели болезни и нытье жены.
Однажды я поинтересовалась, почему же папа не забирает и нас в это прекрасное далёко? Может, у него там другая семья? Мать рассердилась и стала уезжать тоже. Она ездила за мужем следом и рожала детей. А потом умерла.
Пятерых детей надо куда-то девать, ведь отец так и не нашел благословенных земель. Однако родственники от нас отказались, у них не было возможности приютить сирот.
Сирота. Ненавижу это слово! Сирота — это когда ты никому не нужна, причем любой может ткнуть в тебя пальцем и объявить об этом во всеуслышание. Вы хотели бы вспоминать такое детство?
Казалось, мы с сестрами достаточно взрослые, чтобы искать эту самую красивую жизнь вместе с отцом, ведь колесила же с ним по дорогам мать. Но он считал иначе и отвез нас в приют в Обазине. «Я вернусь, я обязательно приеду за вами…»
— Когда найдешь красивую жизнь?
— Да, обязательно.
Я смотрела вслед отцу и понимала, что не вернется, что сиротство навсегда. Но разве можно поверить в ненужность, когда тебе двенадцатый год? На сердце уже был шрам, но оно еще предпочитало надеяться. Он так же обещал матери, и она так же ждала.
Я тоже ждала вопреки всему: здравому смыслу, оскорблениям, проходящим годам. До сих пор жду, вдруг он все же вернется?
Обазин… Обазин… Обазин…
Дался им этот Обазин! Ездят, копают, вынюхивают… Словно в моей жизни ничего более значительного и интересного, чем монастырский приют, не было.
Мне самой иногда кажется, что я родилась ПОСЛЕ Обазина. Какая разница, в каком возрасте меня туда определили и в каком выпустили?
— Я не нищая!
— А кто же ты, если за тебя не платят? Вы с сестрами самые что ни на есть нищие сироты.
— Неправда! Наш отец просто уехал!
— Куда?
— В… в Америку! Вот он вернется и заберет нас туда!
Я слышала разговоры о том, что в Америке люди живут очень богато, и тогда думала, что это где-то около Парижа просто потому, что Париж для всех был чем-то совершенно роскошным.
— Он прислал мне платье для первого причастия!
Отец и правда прислал белое платье с оборками, кружевами, пояском, на котором висела сумочка, и, наконец, венком из искусственных розочек. Мне казалось, что ничего красивей быть просто не может, потому что платье выбрал отец! Позже поняла, что оно удивительно безвкусное именно из-за обилия отделки, аляповатой и дешевой. Но тогда оборки выглядели верхом совершенства, ведь это подарок отца, отец не забыл, значит, он вернется!
Перейти к странице: