Когда закончится август

Он некоторое время смотрел в окно, потом пожал плечами. — Ладно.

Когда мы вошли, внутри никого не было. Затем из-за расшитой бисером занавески появилась женщина.

— Здравствуйте. Читать двоих?

В носу у нее было кольцо, а на голове-шарф.

Я посмотрела на Ноа, потом снова на нее. — Вы можете это сделать?

Читать сразу двух людей?

— Да, но информация, которую я получаю, очень сильно выходит из-под моего контроля, так что она может быть не сбалансирована. Духи сами решают, кому передать послание.

— Итак… как вы говорите о духах, вы медиум или ясновидящая?

— Немного и того, и другого-зависит от дня и от того, какими дарами я была благословлена.

Мы расплатились, и она усадила нас за маленький круглый столик, накрытый красной скатертью. Она зажгла несколько чайных свечей и некоторое время смотрела на нас.

— Кстати, меня зовут Илиана.

— Приятно познакомиться. Я — Хизер, а он — Ноа.

Ноа молчал, скептически глядя на меня.

Внезапно Илиана смущенно прищурилась.

— Ладно. Это будет звучать очень странно. Я даже не знаю, почему этот вопрос возник у меня. Но я все равно задам его. Кто щекочет задницу?

Щекочет задницу? — Вы сказали "щекочет задницу"? — спросила я. — Что это такое?

— Понятия не имею, — ответила она. — Но именно это пришло ко мне в голову.

Я посмотрела на Ноа. Я думала, он рассмеется, но вместо этого он выглядел потрясенным. Его глаза, казалось, застыли на месте.

— Ты понимаешь, о чем она говорит? — спросила я.

— Он почесал затылок. — Э-э-э… … — Ноа?

Краска сошла с его лица. — О'кей, я действительно сейчас в шоке, — наконец сказал он.

— А для тебя это имеет значение? — я тихонько рассмеялась. — Щекотать задницу?

Ноа глубоко вздохнул. — В ночь твоего двадцать первого дня рождения ты заснула на моей кровати. Ты помнишь это?

— Да.

— Я никогда не говорил тебе, но ты разговаривала во сне.

Я прикрыла рот рукой. — О нет.

— И ты сказала самую странную вещь — что хочешь пощекотать мою задницу, помимо всего прочего.

— Что? — крикнула я. — Я так сказала? А какие еще вещи?

— Мы можем поговорить об этом позже. Ничего страшного, но пощекотать мою задницу было забавно. Я просто не понимаю, как она могла узнать об этом.

— Я сказала, что хочу пощекотать твою задницу?

— Да.

— О чем, черт возьми, я думала?

— Не знаю, но я в ужасе.

Илиана подняла бровь. — В ужасе? Вы ведь не сомневались в моих способностях?

— Я думал, это все чушь собачья. Но теперь ты завладели моим вниманием.

— Введение этого термина — это указание на то, чтобы в данный момент обратить мое внимание на Хизер. — Илиана на некоторое время закрыла глаза. — Ладно. Вау.

— Что? — нетерпеливо спросила я.


— У вас на горизонте намечаются кое-какие перемены. Большой переезд?

— Да. Я переезжаю в Вермонт учиться.

— Ладно. ДА. Я чувствую этот надвигающийся переход. Следующий год во многом изменит вашу жизнь.

— В хорошем смысле?

— Во многих отношениях.

Мой желудок сжался. — Значит ли это, что случится что-то плохое?

Почему я решила сделать это? — Я не могу тебе этого сказать. Все, что я понимаю, это то, что этот год изменит всю твою жизнь, и ты должна быть готова ко всему, что придет.

Я судорожно сглотнула. — Ладно.

Илиана снова закрыла глаза, прежде чем переключить внимание на Ноа. — Ты влюблен в неё… я права?

О боже мой. Время, казалось, остановилось, когда мы оба посмотрели на Ноа.

— Не отвечай, — настаивала я. — Это несправедливо, что тебя поставили в такое положение. Пожалуйста, не отвечай.

Мне было бы невыносимо услышать, как он говорит "нет". Чем дольше он молчал, тем мучительнее это было. Ноа только моргнул.

Илиана положила обе руки на голову. — С твоей головой все в порядке?

— Зависит от того, кого вы спросите, — сказал он. — Насколько мне известно, да. А что?

— Я не уверена. Я чувствую какое-то давление в голове, и я не знаю, что это значит. Это может быть в прямом или переносном смысле.

— Что вы хотите этим сказать?

— Это может представлять собой множество мыслей в твоей голове или фактическую физическую головную боль. Просто будь осторожен.

Ноа казался совершенно сбитым с толку. — Ладно.

Иллиана закончила сеанс, и мы оставили ее в еще большем замешательстве, чем когда вошли.

Ноа схватил меня за руку. — У меня вдруг заболела голова.

— И мне стыдно, потому что я, по-видимому, щекочу задницу.

— Я все еще в ужасе, что она это узнала.

— Что еще я сказала тебе в тот вечер?

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

Он остановился и наклонился к моему уху. — Ты умоляла меня трахнуть тебя.

Что? — Ты врешь!

— Я бы не стал лгать об этом. Умоляла, — он засмеялся. — Та ночь стала началом конца моего сопротивления.

— Не могу поверить, что ты никогда ничего не говорил, — ткнув пальцем ему в грудь, я сказала: — Мне нужно знать о таких вещах. А что, если я буду говорить такое дерьмо когда уеду на учебу? Мне придется найти соседей по комнате.

А что, если я скажу им что-нибудь во сне?

— Возможно, ты захочешь предупредить их заранее, разъяснить, что не можешь отвечать за то, что говоришь. Скажи им, чтобы они не верили ничему — даже если это дерьмо в половине случаев правда.

*** По дороге домой мы остановились в ресторане неподалеку от нашего дома, который выбрала Кэти.

Как и было предсказано, моя мать заставила себя выйти ради Ноа.

Удивительно, как сильно она полюбила его и стала доверять по сравнению с началом лета.

Кейти вытащила кусок хлеба из корзины, стоявшей в центре стола. — Итак, что будет первым на повестке дня, когда ты вернешься домой, Ноа?

— У меня будет несколько съёмок в октябре, так что будет немного времени, чтобы привести свою студию в порядок, прежде чем я вернусь к работе. Мой отец также составил список вещей, которые я должен починить. Ему чуть за семьдесят, он живет один и во многом полагается на меня.

Она улыбнулась. — Он будет счастлив, когда ты вернешься.

— Да, — Ноа посмотрел на меня и сочувственно улыбнулся.