Когда заканчиваются сказки

– Ну, красавица, сколько стоит твоя жизнь? Я ведь мог тебя убить, но не стал.

Василиса вскинула брови. Что за игры он ведёт?

– Думаю, тут и на это хватит, – медленно проговорила она.

– Недорого ты себя ценишь.

– Уж как есть. Отпусти меня, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Обещаю.

Сожаление, обида и злость заклокотали в груди, и Василиса изо всех сил постаралась собрать их в комок и вытеснить, но получалось плохо. Финист подошёл ещё ближе и провёл ладонью по её щеке.

– Ты точно хочешь уйти?

Он сам этого не хотел: злость и странная, извращённая нежность царапали рёбра чародейки изнутри.

«Не хочу», – стремилось сорваться с губ.

– Хочу, – выдавила она.

Финист поджал губы.

– И как же ты доберёшься до дома? Не зная языка, без проводника, без карты? Об этом ты подумала? Эти земли опасны и запутанны. – Он говорил ласково и заботливо, но Василиса всё ещё чувствовала его трепещущее раздражение.

– У меня есть проводник, можешь не беспокоиться.

– Вот как? Когда же ты успела его найти? Это надёжный человек?

– Гусляр из Вольского Царства. Вполне надёжный. Мы собираемся отправиться на рассвете. Разорви клятву.

Финист долго смотрел на Василису, скрестив руки и поджав губы, а затем отвернулся. Она не могла понять, что он чувствует, настолько всё внутри перемешалось и запуталось. Он запутался.

– Хорошо. Я подумаю до рассвета, – сказал Финист, не оборачиваясь. – А пока иди к себе и ложись спать.

Василиса хотела сказать ему что-то ещё, но его последние слова были восприняты как приказ, и тело само развернулось и направилось к двери. Мышцы расслабились, только когда Василиса легла в кровать и закрыла глаза.

Каким-то чудом она проснулась до рассвета, в тот самый миг, когда на горизонте появляется первое, ещё бледное и прозрачное розовое зарево. Василиса вскочила с постели, готовая мчаться к Финисту и требовать отпустить её. Нужно было ещё успеть собрать вещи и…

Василиса замерла. По спине пробежал липкий холодок, а желудок сжался от ужаса.

На столе лежали сломанные, измазанные в крови гусли. А рядом рубин и записка с одной-единственной фразой: «Я подумал».





25

В море тысячи слёз




Торговый корабль «Зуб дракона» слыл самым быстрым судном в Море Тысячи Слёз. Команда состояла сплошь из чародеев севера: одни наполняли паруса ветром, другие создавали сильные течения и усмиряли волны. Чародеи сменяли друг друга днём и ночью, не давая парусам опасть, а течениям ослабнуть. И эта непрерывная, слаженная работа позволяла «Зубу дракона» добраться из Лагвиц в Хавен – крупный порт в Северных Землях – всего за три полных дня. В то время как обычному кораблю понадобилось бы не меньше десяти дней при самом благоприятном раскладе.

Такая скорость требовала много золота – два годовых жалованья гвардейца, и то только в одну сторону. Столько у Кирши не водилось и в помине. А уж после семидневного путешествия и потери лошади в кошеле и вовсе гулял ветер.

Благо Ювелир подсказал Кирши имя капитана, а сам капитан переводил дух в портовом трактире. Бьёрн – высокий северянин с бритой головой и заплетённой в косы бурой бородой – пировал в окружении подвыпившей команды, которая так громко выкрикивала его имя при каждом тосте, что ошибиться в том, кто из собравшихся Бьёрн, было практически невозможно.

Кирши не церемонился.

– Капитан Бьёрн? Мне нужно попасть на «Зуб дракона», – сказал он, когда команда прикончила очередную порцию мёда.

Бьёрн недовольно на него покосился и стукнул кружкой о стол.

– Плати, и будет тебе корабль, – пробасил он.

– А так? – Кирши бросил на стол серебряный медальон с изображением волка. Печать короля Вегейра, которую он получил много лет назад вместе с должностью телохранителя Атли. – Моё дело не требует отлагательств.

Бьёрн посмотрел на печать, удивлённо вскинув брови, а после громко расхохотался Кирши в лицо.

– Да будь ты хоть сам Великий Волк, мне срать, малец, – гаркнул он, вытирая мокрую от мёда бороду. – Плати или ищи другой корабль.

Команда согласно загоготала и засвистела, застучала кружками по столу и затопала ногами.


– За Бьёрна! Грозу пиратов и королей! – крикнул кто-то, и кружки дружно взметнулись вверх. – Ура!

Кирши не огорчился, забрал со стола медальон и затерялся в толпе посетителей трактира. Пробрался к задней двери и привалился к стене. Ждать ему пришлось недолго. Совсем скоро переполненный мёдом мочевой пузырь Бьёрна потащил того к заднему двору. Кирши незаметно вышел следом.

Бьёрн, пошатываясь, расставил ноги, привалился лбом к стене трактира и принялся справлять нужду прямиком на многострадальную стену, за столько лет, судя по запаху, успевшую повидать достаточно дерьма.

Кирши терпеливо дождался, когда Бьёрн закончит. Капитан выпрямился, подтянул штаны и медленно развернулся, столкнувшись нос к носу с Тёмным.

– Опять ты! – оскалился он. – Сказал же, плати или…

– Бьёрн, – голос Кирши наполнился магией, и зачарованное имя застыло в воздухе, камнем ложась на плечи капитана. – Ты скажешь своей команде, что передумал. Ты будешь рад видеть меня гостем на своём корабле. С этого момента мы с тобой станем отличными приятелями.

Бьёрн глядел на Кирши остекленевшими глазами и покачивался в такт словам.

– Я скажу команде, что передумал. Я буду рад видеть тебя гостем на своём корабле, ведь мы с тобой отличные приятели.

– Отлично, Бьёрн. Меня зовут Кирши, сейчас ты позовёшь меня выпить в вашей компании. – Кирши хлопнул его по плечу. – И, Бьёрн, никому не говори о нашем с тобой разговоре.

– Никому не говорить, – покорно кивнул капитан и тут встрепенулся, посмотрел на Кирши удивлённо, почти так же, как на королевский медальон, но в этот раз не расхохотался, а расплылся в широкой улыбке. – Кирши, приятель! А чего это ты тут стоишь один? Пойдём, выпьем с нами!





* * *


– Значит, Тёмные могут заставить кого угодно сделать что угодно? – Хару сидел в обнимку с альбомом на вершине холма и рисовал углы и изгибы города Порт, куда они с Кирши приплыли ранним утром.

Кирши лежал рядом, забросив руки за голову, и жмурился от яркого солнца. Позади шумели листвой берёзы и переговаривались птицы.

– Не совсем, – отозвался Кирши, не открывая глаз. – Мои чары не действуют на оборотней, на чародеев, у которых есть специальные обереги, или чародеев, которые очень сильны. Но в основном – да, что угодно и кого угодно.

– И меня тоже? – Глаза Хару заискрились любопытством.

– И тебя тоже.

– Тогда почему ты не пользуешься своей силой? Ты мог бы разбогатеть или даже стать королём! И всё – одним только словом.

Кирши усмехнулся. Он всё ещё не смотрел на Хару, но чувствовал на себе его пристальный взгляд.

– Мои предки уже однажды были королями. Правителями Вольского Царства, если быть точнее. Ничем хорошим это не закончилось, – ответил Кирши, размышляя, стоит ли рассказывать Хару подробности о том, как его народ сначала почитали и боготворили, а после травили и уничтожали, пока от Тёмных не остались жалкие крохи, которые доживали свои дни, рассыпавшись по миру и скрывая свою суть. По крайней мере, Кирши хотел надеяться, что Тёмные ещё где-то остались.

Он не знал никого, кроме своих родителей. Вернее, кроме отца. Мать была обыкновенной человеческой женщиной, на свой страх и риск решившей связать свою жизнь с чудовищем. Чудовищем, которое даже не сумело сохранить свою семью. Мать доверилась ему, хранила его тайну – тайну, которая могла стоить всем жизни. А вот отец не сумел удержать своего дружка в штанах, а язык – за зубами. Завёл себе молоденькую любовницу и разболтал ей всё. Надеялся, что она, как и мама, будет верна ему, а та испугалась и в тот же вечер раструбила о Тёмном с женой и грязным отпрыском всей деревне.

Отец так и не извинился перед матерью. Даже когда эти уроды мучили и убивали её у него на глазах, он не просил прощения и не пытался её спасти. Он мог бы, мог хотя бы попытаться. Мама была ни в чём не виновата, она заслуживала спасения. Она не была одной из них. Но даже тогда отец не воспользовался своими чарами. Принципиальный ублюдок. За свою жизнь он ни разу не произносил слова внушения, прикидываясь, что чтит свободу воли, и даже для своей жены не сделал исключения. И этого Кирши ему так и не простил.

– Ты можешь просто не повторять их ошибок, – задумчиво проговорил Хару, развеивая хмарь воспоминаний Кирши.

– М-м?

– Прошлых правителей. Просто не повторяй их ошибок. Которые привели их к краху. Готов поспорить, там было что-то про алчность, жестокость и угнетение. Как и всегда.

– Мой отец поклялся, что никогда не будет пользоваться своей силой в знак искупления грехов наших предков, – сказал Кирши, не до конца осознавая, почему решил начать именно с этого. – Он часто повторял, как важна свобода воли, истинные чувства и доверие. И что наша сила разрушает. Что она зла и губительна по своей природе. Я не верю в искупление, но решил, что не буду пользоваться силой без необходимости. Возможно, часть уроков отца не прошла даром.

– Необходимость? Как понять, что есть необходимость? – Хару отложил альбом и всем телом повернулся к Кирши.

Тот сел, обхватив колени руками, и задумчиво посмотрел на друга.

– Я не согласен с моим отцом ещё в одном. Я верю, что сила Тёмных может не только разрушать. Она может и созидать: помогать нуждающимся, спасать жизни, останавливать злодеев. Это я, наверное, перенял у Атли. Он любит повторять, что контроль и страх наказания – единственное, что останавливает этот мир от совершения зла. Свобода развращает. Или, может быть, так говорил его отец. Может, это прозвучит глупо, но я, похоже, застрял где-то посередине между ними. Поэтому я верю, что моя сила может служить добру.

– Даже если при этом она ограничивает чью-то свободу воли?

– Если цена этой свободы – невинные жизни, оно того стоит.

– А ради меня ты бы применил свою силу? Чтобы спасти меня?

– Не задумываясь, – серьёзно кивнул Кирши.

Хару улыбнулся, и на щеках его расцвёл румянец. Он подался вперёд и замер, когда кончик его носа соприкоснулся с носом Кирши и дыхания их смешались.

– Тогда, – прошептал Хару, прикрыв глаза, – пока ты со мной, мне не о чем беспокоиться.

Его губы, тёплые и удивительно мягкие, нежно коснулись губ Кирши, прогоняя тревогу, и горечь воспоминаний, что обволакивала язык, растворилась в поцелуе.