Когда заканчиваются сказки

Люди не кричали и не разбегались, заворожённо наблюдая за чудищем. Возможно, они решили, что это часть представления, возможно, замерли от страха, но никто не двинулся с места.

Аспид взмахнул крыльями, набирая высоту и разворачиваясь, чтобы описать полный круг. Клюв его раскрылся.

– Бегите!!! – крикнул Кирши, но было уже слишком поздно.

Неостановимо мощный, словно водопад, поток пламени обрушился на площадь, сметая всё на своём пути, и люди, даже не успев вспыхнуть, тут же обращались в пепел.

Теперь они кричали. Бежали прочь с площади, толкая и давя друг друга, и, если бы не крики, Кирши был уверен, можно было бы расслышать, как хрустят черепа несчастных под их ногами.

Аспид рухнул на землю, перекрыв выход с площади и погребя под своим телом с десяток людей. Клюв щёлкнул и переломил пополам женщину, обдав кровью всех вокруг. Аспид подбросил в воздух её бездыханное тело и заглотил целиком. Маленькие жёлтые глазки с яростью посмотрели вокруг, намечая новую жертву.

Аспид рванул к возвышению, с которого слуги спешно уводили царя. Вороны и Соколы пытались пробраться сквозь толпу к чудищу, но увязали в трясине мечущихся в панике людей.

Радомир закричал, закрываясь руками, но путь Аспиду преградил Ратибор, защищая своего царя. Клюв клацнул, и Ратибор оказался в плену. Он кричал, извивался и бил мечом по каменной морде Аспида.

– Отец! – закричала Аньяна и бросилась было к чудищу, но Атли схватил её поперёк талии.

Аспид раздражённо сдавил воеводу, и тот обмяк. Выронив его на землю, Аспид придавил тело лапой и оторвал Ратибору голову. Руки и ноги его ещё несколько раз слабо дёрнулись в луже крови, словно он всё ещё пытался сбежать, и обмякли.

– Держи Аньяну подальше! – крикнул Кирши и с разбегу перепрыгнул со сцены на трибуну. Взобрался на навес и рванул по деревянному настилу к чудищу, которое за эти мгновения успело сожрать ещё троих.

Просвистела стрела и отскочила от чёрной чешуи. Это Сокол взобрался на противоположный навес и постарался отвлечь внимание Аспида на себя. Другой подобрался ближе и попытался спутать Аспида чарами. Они золотыми сетями оплели его лапы и крылья, но недостаточно быстро: щелчок клюва – и от Сокола осталась лишь нижняя половина. Кишки кровавыми бусами разметались по земле.

Чешуя Аспида слишком крепкая – ни чарами, ни оружием её не взять. Что же делать?

Разбежавшись, Кирши прыгнул на голову чудищу, надеясь, что оно не перекусит его в полёте. Но Аспид отвлёкся на пару подоспевших Воронов, и Кирши сумел ухватиться за изогнутый ребристый рог. И прежде чем чудище опомнилось, Кирши вонзил меч ему точно в левый глаз.

Аспид взревел и замотал головой, пытаясь сбросить непрошеного наездника. Руки соскользнули, Кирши улетел в толпу и рухнул на какого-то парнишку. Голова мальчика с треском ударилась о мостовую, и земля тут же напиталась горячей кровью.

– Твою мать! – Кирши схватил его, чтобы поднять, но мальчик уже не дышал и безвольно повис у Кирши на руках. – Твою мать!

Аспид бесновался, пытаясь вытянуть застрявший в глазнице меч, но лапы его были слишком большими и неуклюжими и лишь загоняли оружие ещё глубже. Массивный хвост при каждом движении сметал людей, превращая в бесформенное кровавое месиво.

– Оставь этих людей, чудище! – это кричал Драган.

Он выставил перед собой посох. А за ним сгрудились остальные чародеи.

Посох ударился о землю, камень ярко вспыхнул, и ослепительная фиолетовая молния ударила Аспида в морду. Меч выскользнул из глазницы и упал на землю. Аспид повернул голову к Драгану и заревел.

Драган снова ударил посохом.

– Убирайся, гадина! Да пронзит тебя Перун!

Молния ударила Аспида в грудь, оставив глубокую кровавую борозду. Чешуя искрами разлетелась вокруг. Аспид завыл, взмахнул крыльями и тяжело поднялся в воздух.

Драган в третий раз стукнул посохом, Аспид чудом сумел увернуться от новой молнии и помчался прочь в сторону леса.

Драган обессиленно рухнул, и его тут же подхватили под локти другие чародеи.

Кирши поднялся на ноги. Несколько десятков выживших спешно покидали площадь, спотыкаясь о трупы и падая в лужи крови. Серо-бурое людское море окрасилось в красный, напиталось ужасом и провоняло смертью.

Кирши оглянулся. Трибуна царя опустела. Чародеи уносили с площади потерявшего сознание Драгана. На сцене сидел мертвенно-бледный Атли, на руках у него рыдала Аньяна.





8

Небесные рыбы и золотые берега




Василиса открыла глаза и увидела серое прозрачное небо с бледными огоньками звёзд. По небосводу медленно и бесшумно плыли гигантские рыбы, киты и тёмные скаты с такими длинными хвостами, что те скрывались за горизонтом.

Василиса села, и лодка под ней покачнулась на золотых водах. Слева и справа высились укутанные снегом и туманом горы. Вода в реке была совершенно неподвижной, но лодка медленно плыла вперёд.

Василиса перегнулась через борт и наклонилась к воде. Отражения не было, а дно искрилось золотым песком. Влекомая любопытством, Василиса коснулась неподвижной глади и вскрикнула. Пальцы копотью облепила чернота. Василиса отдёрнула руку и схватилась за запястье. Боли не было, но пальцы почернели, словно обтёртые сажей. Василиса попыталась стереть черноту подолом рубашки, но ничего не вышло.

– Чубасья мать. – Василиса с досадой затрясла рукой, коря себя за излишнее любопытство. Ну, вот и надо было ей лезть руками в непонятную жижу в чужом мире? Беремир бы за такую неосмотрительность точно на пару дней в козу превратил.

Одно радовало: пальцы не болели и двигались не хуже прежнего.


Тут под лодкой промелькнула юркая тень. Потом ещё одна. И ещё.

Василиса снова перегнулась через борт, стараясь разглядеть в тенях более ясные очертания. Кто это? Ещё диковинные рыбы?

Тень взметнулась из воды, и острые зубы вгрызлись бы Василисе в лицо, если бы она не отпрянула, вскрикнув.

Василиса завалилась на дно лодки, больно ударившись затылком о борт. Чёрные руки с полупрозрачными перепонками ухватились за край, и над его поверхностью показалась серая блестящая голова, отдалённо напоминающая человеческую. Большие глаза с чёрными белками и яркой золотой радужкой без зрачков, короткий плоский нос с ноздрями-щёлками, огромный рот с пухлыми фиолетовыми губами и рядами акульих зубов. Вместо волос голову украшали длинные золотые водоросли.

– Эша! Эша! – закричала тварь и протянула к Василисе руку.

Вторая пара рук ударила в борт прямо над головой чародейки и попыталась ухватить за волосы.

– Кэ эша! – прошипела вторая тварь и принялась раскачивать лодку.

Что они кричат, Василиса не понимала, но не сомневалась, что её собрались сожрать. Со всей силы она ударила тварь по пальцам, и та, взвизгнув, ухнула в воду. Но другая уже забиралась в лодку и перегнулась через борт, обнажив высокий костяной плавник на спине.

Василиса вскочила на ноги, лодка угрожающе закачалась, и чародейка, едва не падая, пнула тварь в лицо. Дно лодки забрызгало чёрной кровью. А пальцы на ногах заныли от боли.

Тварь ухватила Василису за лодыжку и кинулась прочь из лодки. Чародейка закричала и упала, попыталась развернуться в полёте, чтобы ухватиться за борт, но лоб встретился с ним раньше рук, голова загудела, и левый глаз тут же залило кровью. В ушах запищало, а мир раздвоился и закачался.

– Чубасья мать! – Из последних сил она зацепилась за борт и свободной ногой пнула тварь точно в нос. Тварь заверещала, и Василиса по привычке выбросила вперёд руку.

С пальцев сорвался сноп рыжих искр.

Тварь в ужасе зашипела, отпустила ногу и юркнула в воду.

Василиса обессиленно распласталась на дне лодки и тяжело дышала. Голова раскалывалась, а кровь из рассечённой брови всё никак не останавливалась, но чародейка улыбалась.

Магия! Магия вернулась!





* * *


В этом мире не было солнца, лишь прозрачное золотое свечение. Казалось, светятся сами небеса, словно солнце уже спряталось за горизонт, оставив после себя бесконечные предзакатные сумерки. Василиса не знала, сколько времени уже плывёт лодка. Часы, много часов навстречу никогда не наступающей ночи. Пейзаж не менялся: всё те же туманные горы, всё те же рыбы и скаты вместо облаков.

Голод жалобно сжимал желудок, а от жажды пересохло во рту. Несколько раз Василиса засыпала и просыпалась, чтобы удостовериться, что ничего не изменилось. Вода была спокойной, больше никто не пытался нападать, и Василиса решила, что всё дело было в том, что она окунула в золотую воду руку. К слову, пальцы всё ещё оставались чёрными. Зато резерв – Василиса это чувствовала – капля за каплей напитывался магией. Отлично, какое-то время чары помогут ей продержаться без воды и еды.

Несколько раз на свой страх и риск Василиса справляла нужду прямо из лодки и с облегчением отметила, что подобные манипуляции с водой обитающих в них тварей не привлекали. Ну, или, испугавшись её чар однажды, они просто решили больше не пытать счастья.

На третий день или, может быть, под конец второго – Василиса не могла сказать точнее – глухой удар лодки разбудил чародейку. Она резко села, готовая к бою.

Лодка вспорола носом песчаный берег. Песок искрился и переливался, будто отшлифованная золотая крошка. Вдали, окутанные туманом, темнели очертания домов и башен. Вот он? Китеж-град?

Василиса сошла на берег и нерешительно потопталась на месте, стараясь привыкнуть к почве под ногами. Оглянулась на реку – неподвижную водную гладь. Лодки в воде уже не было, зато на песке лежал клубок красных ниток. Подобрав его, Василиса двинулась в направлении города.

И чем ближе подходила Василиса, чем отчётливее проступали очертания домов сквозь туман, тем яснее чародейка понимала, что перед ней не город, а лишь древние его руины. Обглоданные временем дома встречали гостью чёрными провалами окон, обрушенными крышами и заметёнными песком улицами. От некоторых домов остались лишь одна или две стены с высокими прямоугольными окнами и щербатыми колоннами, украшенными остатками когда-то богатой лепнины. Одна из башен обвалилась и разбросала свои останки прямо поперёк дороги, так что Василисе пришлось искать обходной путь.

Только одно место во всём городе подавало признаки жизни – высокая остроконечная башня в самом его центре. Маленькое окошко под крышей светилось ровным красновато-рыжим светом, словно там спряталось пропавшее солнце этого мира.

Не придумав ничего лучше, Василиса направилась к башне. Повернула на узкую улочку между двумя большими домами с колоннами, чтобы обойти очередной завал, и замерла. В тени стояли двое.

– Крэмэтерашэмаэ? – сказал один другому так быстро, что Василиса даже не сумела разбить его речь на отдельные слова.

– Дэра кэ сэ! – отвечал второй, возмущённо взмахивая руками.

Ни один из них не обратил на Василису никакого внимания, и она поняла почему, когда приблизилась.

Это были не люди – лишь их зыбкие полупрозрачные тени. Крупный бородатый мужчина в чалме явно требовал что-то от второго – тощего парня в халате с цветами. А тот отпирался и махал руками с тяжёлыми перстнями.

Что за чудеса такие? Василиса пригляделась. Они не были похожи на призраков, скорее на серые, выцветшие отпечатки людей.

Не желая повторять свою ошибку с речными водами, Василиса осторожно обошла мужчин, стараясь не касаться их зыбкой плоти. А они невозмутимо продолжали свои разборки, и Василиса вздрогнула, снова услышав те же слова.

– Крэмэтера шэ маэ? – сказал один другому.

– Дэра кэ сэ! – ответил второй, возмущённо взмахивая руками.

По кругу. Они говорили одно и то же по бесконечному кругу. Василиса сглотнула, по спине пробежали испуганные мурашки, и она поспешила убраться подальше от этой чертовщины. Но чем ближе она подходила к башне, тем больше теней встречалось ей на пути. Женщины в широких платьях и остроносых туфлях несли на головах кувшины и корзины, мужчины с изогнутыми саблями и пышными завитыми усами прогоняли с улиц смеющихся детей. И приходилось то и дело изворачиваться, чтобы ни с кем не соприкоснуться. На окне одного из домов развалился кот. Дома!

Василиса восхищённо вскинула голову. Тени оплели дома, заполняя собой их недостающие части, так что издалека можно было даже подумать, что дома в этой части города целые и невредимые. По одной из стен даже взбиралась полупрозрачная виноградная лоза. Женщина на третьем этаже, смеясь, сорвала с неё увесистую гроздь и скрылась в окне. Прекрасные фонтаны на следующей улице шелестели потоками воды, а в них плескались тени голубей. Маленькая тень девочки сидела на краю фонтана и тянула руку к птицам. Великолепный разрушенный город застыл в счастливом моменте прошлого.