Когда рассеется тьма

— Я сейчас приеду, — решил Павел.

Необходимости ехать не было. Необходимость была в другом: уделять внимание Ксении.

— Хочу ненадолго съездить к Николаю, — виновато сказал Павел жене, выйдя на балкон. — Его перевели в палату, с ним можно увидеться.

— Ему лучше? Слава богу!

Ксения радовалась за Николая и совсем не обижалась на Павла.

— Я ненадолго. Приеду, и пойдем гулять.

— Спроси, не нужно ли чем-то помочь. Деньгами…

— Спрошу.

Чтобы не мучиться с парковкой, Павел поехал на такси. Прошел по ухоженной территории больницы, недолго поплутал по корпусу и нашел палату. В коридоре рядом с дверью сидела женщина.

У нее были седые волосы и умные черные глаза.

— Вы Павел?

Она едва ли была красавицей даже в молодости.

— Спасибо, что помогли Боре.

— Ничем я ему не помог, — отмахнулся Павел. — Вы?..

— Я Колина бывшая жена, — женщина улыбнулась. — Настолько бывшая, что теперь с трудом в это верится.

— Можно к нему?

— Пока нельзя. Сейчас там Боря. Мы наняли сиделку, и теперь она честно отрабатывает свою зарплату, пускает только одного посетителя. Садитесь, Боря сейчас выйдет. Сиделка не дает там задерживаться.

Павел послушно сел на кушетку рядом с женой Николая. То есть настолько бывшей женой, что теперь с трудом в это верится.

— Нам всем очень понравилась ваша мама, — разглядывая Павла, вздохнула женщина. — Примите мои соболезнования.

— Спасибо.

Слышать о матери не хотелось. Он слишком виноват перед ней.

— Чудесная женщина, мягкая, добрая. Мы радовались, что Коле повезло, а получилось… Я переживала, что Коля один. Чувствовала себя виноватой, хотя со вторым мужем встретилась, когда уже несколько лет была в разводе.

— Бывшие супруги редко сохраняют добрые отношения, — заметил Павел.

Женщина ему нравилась.

— Наверное. Но у нас это получилось. Может быть, потому? что Боря родился в трудное время, мы с Колей оба тогда очень много трудились, о работе думали больше, чем друг о друге. А может быть, просто не безумно друг друга любили. Теперь это не важно. Одно мы всегда знали точно: мы в любой ситуации друг другу поможем, — она повернулась и посмотрела на Павла. — Коля не успокоится, пока не найдет убийцу.

— Я тоже не успокоюсь.

Хлопнула дверь, из палаты вышел Борис. Увидев Павла, улыбнулся.

— Сиделка у нас строга. Выпроваживает, как будто не я ей плачу, а она мне.

Павел улыбнулся в ответ, постучал в дверь.

Николая он в первый момент не узнал. Лицо казалось вытянутым, кривым. Только глаза были его, смотрели на Павла с понимающей усмешкой.

— Перекосило меня?

Павел с трудом разобрал слова. Говорил Николай очень медленно и невнятно.

— Поправитесь, — садясь на стоящий около кровати стул, ободрил Павел и, заметив сидящую в углу сиделку, вежливо поздоровался: — Здассте.

Сиделке было лет двадцать. Она изо всех сил старалась выглядеть солидной и строгой. Лет через десять это ей удастся.

Разговаривать при сиделке не было никакой возможности.

— Вы везде меня опередили, — осторожно подбирая слова, чтобы не сболтнуть при сиделке лишнего, сказал Павел. — И с Антониной успели поговорить, и с Марией Мироновной. Догадки появились?

— Пока я ни в чем не уверен. А догадки ничего не стоят.


От того, как медленно и с трудом говорил Николай, сжималось сердце.

— Не скажете?

— Не скажу. Мне бы на ноги поскорее подняться, — Николай на секунду закрыл глаза, приоткрыл.

— Как с вами это произошло? Этому никто не поспособствовал?

— Нет. Лишнего не придумывай. Мы всех найдем и накажем, Паша.

Он снова закрыл глаза. Павел тронул его за руку и вышел из палаты.

Бориса и его матери в коридоре не было. Наверное, пошли перекусить или прогуляться по территории.

Разыскивать их Павел не стал, дошел до метро и поехал домой.





* * *


— Тот парень, с которым Ксюша с родителями кататься в последний раз поехала, Кирилл, в Ксюшу очень влюблен был, — вздохнула Алена. — Очень она ему нравилась. И он ей тоже. Кирилл парень красивый, видный. В него вся деревня влюблена была, а он ни на кого внимания не обращал, только на Ксюшу Василькову. Интересно, Кирилла она тоже не помнит?

— Этого не знаю. Она мужа любит, и он ее.

— А почему же тогда умереть хочет?

— Вот этого-то мы и не понимаем.

— Значит, дом вы покупать не хотите?

— Не хотим, — покаялся Роман. — Мы хотели в дом Васильковых попасть. Ну… Должно же быть какое-то объяснение, почему Ксения так странно себя ведет.

— В дом вы не попадете. Он не продается.

— Это я уже понял. А этот парень, Кирилл, он до сих пор здесь живет?

Не надо было этого спрашивать, запоздало пожалел Роман. Взбредет сейчас Алене в голову познакомить его с Кириллом…

— Родители его здесь живут, а он приезжает, уезжает. Он раньше участковым работал, а когда та трагедия на реке случилась, уволился и в Москву уехал. Мы его осуждали, у него же тогда сестра утонула вместе с соседями. Надо было с отцом и матерью остаться, а он уехал. Нехорошо.

Две девочки лет десяти пробежали по берегу, оглянулись на Романа и Алену, поздоровались.

— Кирилл сестру любил, — вздохнула Алена. — В детстве они с Варей всегда вместе ходили, Кирилла мальчишки даже дразнили. Варя на год моложе его была. В тот год, когда лодка перевернулась, она медицинский университет окончила. Веселая такая была, счастливая, дипломом хвасталась. Собиралась в Москве работать, а оказалась на кладбище.

— Ее ведь нашли не сразу, только через несколько дней?

Девочки пробежали в другую сторону.

— Да. Ужас! В закрытом гробу хоронили.

— Алена, сколько стоит ваш рабочий день?

— Сплетничать — не работать, — улыбнулась Алена. — Не надо мне ничего платить. В другой раз не обманывайте, что собираетесь дом покупать.

— Не буду. Простите.

До тропинки они дошли вместе. Алена направилась в деревню, Роман сел в машину.

Девочек, которые пробегали мимо них, он заметил, когда разворачивался. Девочки сидели в траве, собирали белые цветочки в букетики.

— Где здесь кладбище? — спросил Роман, снова выйдя из машины.

— Там, — рукой показала одна в направлении от деревни.

— А вам зачем? — спросила вторая.

Они были похожи. Белобрысые, в одинаковых шортах, с одинаковыми веснушками на носах.

— У меня там старые родственники похоронены, — обманул Роман детей.

— Как фамилия? — спросила первая.