Когда пришел волшебник
Часть 64 из 91 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он тоже таращился на «Эдмона» с недоумением. И пока тот отстегивал от пояса оружие, тихонько спросил:
– Ты спятил, Конкайт? Пришел сам?
Мнимый Эдмон только высоко вскинул голову.
– Заткнись, Арнуа.
Фоментатор пожал плечами и открыл перед ним дверь. И в следующую секунду Вероника увидела наконец человека, которому Кароль так страстно стремился отомстить.
За что? – она только сейчас поняла, что не знает этого…
Магистр Робинрауд сидел на краю письменного стола, небрежно покачивая ногой, и смотрел в огонь, полыхавший в камине, как будто вошедший рыцарь был ему совершенно не интересен. Отблески огня играли в его черных глазах и на моложавом лице, и у Вероники опять стеснилось сердце. Сама не зная как, она поняла вдруг, что человек этот очень опасен. Невероятно опасен. И не пощадит никого, кто осмелится встать у него на дороге…
«Эдмон» тем временем тщательно прикрыл за собой дверь, произведя возле замка короткий магический пасс, которого его невидимая спутница, занятая разглядыванием магистра, не заметила. Затем он повернулся, прислонился к двери спиной и, скрестив руки на груди, молча уставился на Робинрауда.
Если черный магистр и ждал от визитера каких-то объяснений или хотя бы приветствия, он этого никак не показал. Робинрауд покачал еще немного ногой, потом, по-прежнему глядя в огонь, равнодушно произнес:
– Меня удивляет ваша внезапная отвага, рыцарь Конкайт. После того, как вы подвели меня, вы все-таки решились явиться мне на глаза? Я полагал, что искать вас придется очень долго!
Столь же равнодушным тоном лже-Эдмон ответил:
– Хотите, удивлю вас еще больше?
Робинрауд резко развернулся и вмиг оказался на ногах, лицом к лицу с капитаном. Глаза магистра полыхнули бешенством.
– Что вы себе позволяете, рыцарь?! – прорычал он.
Вероника невольно попятилась. Но «Эдмон» только усмехнулся. Разомкнул скрещенные на груди руки, быстро провел обеими ладонями по лицу, и у черного магистра самым натуральным образом отвисла челюсть. Капитан Хиббит принял свой настоящий облик…
Немного опомнившись, Робинрауд захлопнул рот и сделал несколько шагов назад, к столу. Затем сказал с деланной усмешкой:
– Ах, вот это кто!.. Если я не ошибаюсь, мне угрожает взыскание долга? И как же вы предполагаете это осуществить, милейший капитан?
– Я не в наручниках, – все тем же равнодушным тоном ответил Кароль.
Он оторвался наконец от двери, выпрямился.
Магистр следил за ним настороженно. Но без страха.
– Не в наручниках, вот как, – он иронически скривил рот. – Вы, кажется, забыли о моих рыцарях…
– Я заблокировал кабинет, – сообщил ему Кароль. – Вашего зова никто не услышит. И никто не войдет сюда и не выйдет отсюда, пока я не сниму свой блок.
В глазах Робинрауда промелькнула растерянность.
Вероника почти физически ощутила посланную им в тот же миг ментальную волну и отражение этой волны от невидимой силовой стены, окружавшей комнату. Затем последовал мощный энергетический удар, который в стене просто растаял… все произошло в ничтожную долю секунды, но на лбу у магистра мелкими бисеринками выступил пот.
– Допустим, – сказал Робинрауд, стараясь говорить так же спокойно, как капитан Хиббит. Он вынул из нагрудного кармана платок и, проведя им по лбу, спрятал обратно. – Но в таком случае вы забыли еще кое о чем… мои личные магические силы равны вашим, если не превосходят их. Вы не можете причинить мне никакого ущерба…
– Я вас просто убью, – Кароль сунул руки в карманы, и магистр вздрогнул. – За тем и пришел.
Вероника смотрела на капитана открыв рот. Вот уж таким она его точно никогда не видела – способным нагнать страх даже на магистра черного ордена! В глазах у него был лед, лицо застыло, губы едва шевелились, словно он испытывал омерзение, разговаривая с Робинраудом. Но загадочным образом страшнее всего было спокойствие, почти безразличие, с которым он произнес следующие слова:
– Один из нас двоих умрет в любом случае. Это я вам обещаю.
Вероника ужаснулась, потому что поверила сразу. Поверил и магистр Робинрауд. Ему снова срочно понадобился платок, чтобы вытереть лоб. Но он еще держался.
– Как вы себе это представляете, капитан? Поединок…
– Именно поединок, – сказал Кароль. – Необычный. Думаю, вам понравится. Если вы, конечно, способны не только на то, чтобы ударить скованного человека.
Робинрауд вспыхнул.
– При магической защите оружие бесполезно…
– Оружие тут ни при чем, – перебил его Кароль. – Я же сказал, что предлагаю не обычный поединок.
С этими словами он двинулся к столу – магистр вздрогнул всем телом, но все же умудрился не попятиться, – и, вынув из кармана руку, положил перед Робинраудом нечто, весьма похожее на колоду карт.
Тот посмотрел на сей предмет с недоумением и, кажется, занервничал еще сильнее. Капитан же слегка оскалился и сказал:
– Не пугайтесь. Затевать с вами долгие игры я не собираюсь. Мы поступим проще. Зачаруем карту… – он поднял со стола колоду, которая мгновенно разошлась в его руках веером и снова сошлась, – например, вот эту.
Вероника не уследила, в какое мгновение колода снова оказалась на столе. Но Кароль держал уже всего одну карту и показывал ее Робинрауду.
– Символично, не находите? Птица-смерть Ли-Анту, уносящая души на небеса…
На карте и впрямь была изображена птица, вернее, птичья голова. Черное оперение, красные глаза, массивный, как у орла, клюв. Сверху и снизу шли надписи на незнакомом языке, и Вероника вдруг поняла, что это за колода. Та самая, с помощью которой Кароль так недавно учил Антона тарианскому варианту джокера…
– Несколько специфических заклинаний и… Тот из нас, кому взглянет в глаза Ли-Анту, станет ее добычей, согласны? – невозмутимо спросил капитан Хиббит.
Магистр Робинрауд нервно облизал губы.
– Если вы откажетесь, – добавил Кароль, – нам придется сидеть тут до тех пор, пока один из нас не умрет с голоду. Других вариантов нет, поскольку, как вы сами справедливо заметили, никакого ущерба, ни физического, ни морального, причинить друг другу мы не в состоянии. Я лично предпочитаю покончить с этим делом побыстрее. Мне будет чертовски неприятно целый месяц – или сколько там занимает голодная смерть? – находиться с вами в одних стенах.
Робинрауд снова облизал губы – кажется, в отличие от Вероники, он прекрасно понимал, что за странный поединок предлагает капитан, – но ничего не ответил. Кароль осуждающе покачал головой.
– Неужели вы трус, магистр? Я, конечно, подозревал это, но все же надеялся…
Магистра передернуло. Он бросил на Кароля короткий, исполненный ненависти взгляд. Затем лицо его вдруг разгладилось.
– Согласен, – бросил он. – Давайте покончим побыстрее.
Задумал что-то?..
Капитан Хиббит кивнул.
Вероника широко раскрытыми глазами, все еще ничего не понимая, смотрела, как он кладет карту с изображением птицы-смерти на стол. Как читает шепотом заклинания, не забывая следить при этом за каждым движением магистра. Как разгораются угрожающим красным светом зрачки нарисованной птицы и вся карта, вбирая чары, накаляется до багрового сияния…
В голове у нее билась одна мысль – что он делает? Ради чего собирается поставить на кон собственную жизнь?!
– Готово, – сказал Кароль.
Глаза у птицы Ли-Анту погасли. Карта вновь казалась совершенно обыкновенной и безобидной. Он без всякой боязни взял ее в руки, сунул в середину колоды, перетасовал. Передал колоду Робинрауду. Тот тоже перетасовал карты и осторожно положил их на стол.
Кароль, соединив над колодой кончики пальцев обеих рук, прошептал еще какое-то короткое заклинание. Потом бросил непередаваемый взгляд, в котором смешались сарказм и презрение, на черного магистра и снова кивнул.
– Не сомневаюсь, вы хотите, чтобы я сделал это первым…
И решительно снял верхнюю карту.
Посмотрел на нее и отбросил в сторону.
– Ваша очередь, магистр.
Робинрауд побледнел и как будто даже постарел за те несколько минут, в течение которых Кароль колдовал над нарисованной птицей. Теперь он протянул к колоде дрожащую руку, помедлил. Кончиками пальцев, словно боясь обжечься, взял следующую карту. Еще помешкал, прежде чем перевернуть ее.
Веронику затрясло. Наконец-то она поняла… На происходящее смотреть было жутко, но и отвернуться она боялась. И следила за смертельной игрой так, словно только ее напряженное внимание могло спасти капитана Хиббита от взгляда роковой птицы…
– …Не она, – выдохнул наконец магистр и положил снятую карту перед собой.
Кароль непринужденно поднял третью. Коротко глянул на нее, кивнул, оскалился.
– Себе…
Робинрауд снова выхватил платок. Пот уже лил с него градом.
И опять его дрожащая рука зависла в нерешительности над колодой.
Четвертая карта – не та. Пятая – не та. Шестая – тоже мимо. Седьмая…
Веронике казалось, что к концу этого дьявольского поединка она поседеет не хуже капитана Хиббита. Восьмая – не та. Девятая. Десятая…
С каждым разом руки у магистра Робинрауда тряслись все сильнее. Он перестал вытирать пот. И едва не выронил десятую карту, вернее, она чуть не выскользнула у него из влажных пальцев. Он начал переворачивать ее – все с той же медлительностью, не решаясь взглянуть судьбе в глаза так, как это делал капитан Хиббит – с вызовом и презрением.
И тут…
Кароль, не сводивший с него взгляда, вдруг резко подался вперед и схватил магистра за руку, не позволяя… что? Разжать пальцы? Или?..
Вероника не сразу сообразила, в чем дело. А сообразив, похолодела с головы до ног. От карты, которую держал черный магистр, исходило багровое сияние! Ли-Анту!
Она досталась Робинрауду, и тот, опознав по этому сиянию свою судьбу, попытался в последний момент перевернуть карту так, чтобы смертоносный взгляд птицы пришелся в глаза противнику. Но Кароль, как будто был готов к подобному коварству, успел вцепиться в его кисть мертвой хваткой и выворачивал ее теперь в обратную сторону. Тем самым он лишил магистра и последней возможности – разжать пальцы и выронить роковую карту…
Вероника перестала дышать.
Сейчас она полностью разделяла чувства капитана Хиббита и даже его жажду мести. И сама с удовольствием хватила бы Робинрауда по голове чем-нибудь тяжелым – так, чтобы убить! Но увы, она была всего лишь тенью и ничего не могла сделать. Только одно… хотя бы мысленно, всем своим существом, всей той силой, которая таилась в ее магической крови, попытаться помочь Каролю. Ведь однажды ей, кажется, удалось… и, сцепив зубы, не сводя глаз с побелевшей от напряжения руки капитана, Вероникаподтолкнула ее.
– Ты спятил, Конкайт? Пришел сам?
Мнимый Эдмон только высоко вскинул голову.
– Заткнись, Арнуа.
Фоментатор пожал плечами и открыл перед ним дверь. И в следующую секунду Вероника увидела наконец человека, которому Кароль так страстно стремился отомстить.
За что? – она только сейчас поняла, что не знает этого…
Магистр Робинрауд сидел на краю письменного стола, небрежно покачивая ногой, и смотрел в огонь, полыхавший в камине, как будто вошедший рыцарь был ему совершенно не интересен. Отблески огня играли в его черных глазах и на моложавом лице, и у Вероники опять стеснилось сердце. Сама не зная как, она поняла вдруг, что человек этот очень опасен. Невероятно опасен. И не пощадит никого, кто осмелится встать у него на дороге…
«Эдмон» тем временем тщательно прикрыл за собой дверь, произведя возле замка короткий магический пасс, которого его невидимая спутница, занятая разглядыванием магистра, не заметила. Затем он повернулся, прислонился к двери спиной и, скрестив руки на груди, молча уставился на Робинрауда.
Если черный магистр и ждал от визитера каких-то объяснений или хотя бы приветствия, он этого никак не показал. Робинрауд покачал еще немного ногой, потом, по-прежнему глядя в огонь, равнодушно произнес:
– Меня удивляет ваша внезапная отвага, рыцарь Конкайт. После того, как вы подвели меня, вы все-таки решились явиться мне на глаза? Я полагал, что искать вас придется очень долго!
Столь же равнодушным тоном лже-Эдмон ответил:
– Хотите, удивлю вас еще больше?
Робинрауд резко развернулся и вмиг оказался на ногах, лицом к лицу с капитаном. Глаза магистра полыхнули бешенством.
– Что вы себе позволяете, рыцарь?! – прорычал он.
Вероника невольно попятилась. Но «Эдмон» только усмехнулся. Разомкнул скрещенные на груди руки, быстро провел обеими ладонями по лицу, и у черного магистра самым натуральным образом отвисла челюсть. Капитан Хиббит принял свой настоящий облик…
Немного опомнившись, Робинрауд захлопнул рот и сделал несколько шагов назад, к столу. Затем сказал с деланной усмешкой:
– Ах, вот это кто!.. Если я не ошибаюсь, мне угрожает взыскание долга? И как же вы предполагаете это осуществить, милейший капитан?
– Я не в наручниках, – все тем же равнодушным тоном ответил Кароль.
Он оторвался наконец от двери, выпрямился.
Магистр следил за ним настороженно. Но без страха.
– Не в наручниках, вот как, – он иронически скривил рот. – Вы, кажется, забыли о моих рыцарях…
– Я заблокировал кабинет, – сообщил ему Кароль. – Вашего зова никто не услышит. И никто не войдет сюда и не выйдет отсюда, пока я не сниму свой блок.
В глазах Робинрауда промелькнула растерянность.
Вероника почти физически ощутила посланную им в тот же миг ментальную волну и отражение этой волны от невидимой силовой стены, окружавшей комнату. Затем последовал мощный энергетический удар, который в стене просто растаял… все произошло в ничтожную долю секунды, но на лбу у магистра мелкими бисеринками выступил пот.
– Допустим, – сказал Робинрауд, стараясь говорить так же спокойно, как капитан Хиббит. Он вынул из нагрудного кармана платок и, проведя им по лбу, спрятал обратно. – Но в таком случае вы забыли еще кое о чем… мои личные магические силы равны вашим, если не превосходят их. Вы не можете причинить мне никакого ущерба…
– Я вас просто убью, – Кароль сунул руки в карманы, и магистр вздрогнул. – За тем и пришел.
Вероника смотрела на капитана открыв рот. Вот уж таким она его точно никогда не видела – способным нагнать страх даже на магистра черного ордена! В глазах у него был лед, лицо застыло, губы едва шевелились, словно он испытывал омерзение, разговаривая с Робинраудом. Но загадочным образом страшнее всего было спокойствие, почти безразличие, с которым он произнес следующие слова:
– Один из нас двоих умрет в любом случае. Это я вам обещаю.
Вероника ужаснулась, потому что поверила сразу. Поверил и магистр Робинрауд. Ему снова срочно понадобился платок, чтобы вытереть лоб. Но он еще держался.
– Как вы себе это представляете, капитан? Поединок…
– Именно поединок, – сказал Кароль. – Необычный. Думаю, вам понравится. Если вы, конечно, способны не только на то, чтобы ударить скованного человека.
Робинрауд вспыхнул.
– При магической защите оружие бесполезно…
– Оружие тут ни при чем, – перебил его Кароль. – Я же сказал, что предлагаю не обычный поединок.
С этими словами он двинулся к столу – магистр вздрогнул всем телом, но все же умудрился не попятиться, – и, вынув из кармана руку, положил перед Робинраудом нечто, весьма похожее на колоду карт.
Тот посмотрел на сей предмет с недоумением и, кажется, занервничал еще сильнее. Капитан же слегка оскалился и сказал:
– Не пугайтесь. Затевать с вами долгие игры я не собираюсь. Мы поступим проще. Зачаруем карту… – он поднял со стола колоду, которая мгновенно разошлась в его руках веером и снова сошлась, – например, вот эту.
Вероника не уследила, в какое мгновение колода снова оказалась на столе. Но Кароль держал уже всего одну карту и показывал ее Робинрауду.
– Символично, не находите? Птица-смерть Ли-Анту, уносящая души на небеса…
На карте и впрямь была изображена птица, вернее, птичья голова. Черное оперение, красные глаза, массивный, как у орла, клюв. Сверху и снизу шли надписи на незнакомом языке, и Вероника вдруг поняла, что это за колода. Та самая, с помощью которой Кароль так недавно учил Антона тарианскому варианту джокера…
– Несколько специфических заклинаний и… Тот из нас, кому взглянет в глаза Ли-Анту, станет ее добычей, согласны? – невозмутимо спросил капитан Хиббит.
Магистр Робинрауд нервно облизал губы.
– Если вы откажетесь, – добавил Кароль, – нам придется сидеть тут до тех пор, пока один из нас не умрет с голоду. Других вариантов нет, поскольку, как вы сами справедливо заметили, никакого ущерба, ни физического, ни морального, причинить друг другу мы не в состоянии. Я лично предпочитаю покончить с этим делом побыстрее. Мне будет чертовски неприятно целый месяц – или сколько там занимает голодная смерть? – находиться с вами в одних стенах.
Робинрауд снова облизал губы – кажется, в отличие от Вероники, он прекрасно понимал, что за странный поединок предлагает капитан, – но ничего не ответил. Кароль осуждающе покачал головой.
– Неужели вы трус, магистр? Я, конечно, подозревал это, но все же надеялся…
Магистра передернуло. Он бросил на Кароля короткий, исполненный ненависти взгляд. Затем лицо его вдруг разгладилось.
– Согласен, – бросил он. – Давайте покончим побыстрее.
Задумал что-то?..
Капитан Хиббит кивнул.
Вероника широко раскрытыми глазами, все еще ничего не понимая, смотрела, как он кладет карту с изображением птицы-смерти на стол. Как читает шепотом заклинания, не забывая следить при этом за каждым движением магистра. Как разгораются угрожающим красным светом зрачки нарисованной птицы и вся карта, вбирая чары, накаляется до багрового сияния…
В голове у нее билась одна мысль – что он делает? Ради чего собирается поставить на кон собственную жизнь?!
– Готово, – сказал Кароль.
Глаза у птицы Ли-Анту погасли. Карта вновь казалась совершенно обыкновенной и безобидной. Он без всякой боязни взял ее в руки, сунул в середину колоды, перетасовал. Передал колоду Робинрауду. Тот тоже перетасовал карты и осторожно положил их на стол.
Кароль, соединив над колодой кончики пальцев обеих рук, прошептал еще какое-то короткое заклинание. Потом бросил непередаваемый взгляд, в котором смешались сарказм и презрение, на черного магистра и снова кивнул.
– Не сомневаюсь, вы хотите, чтобы я сделал это первым…
И решительно снял верхнюю карту.
Посмотрел на нее и отбросил в сторону.
– Ваша очередь, магистр.
Робинрауд побледнел и как будто даже постарел за те несколько минут, в течение которых Кароль колдовал над нарисованной птицей. Теперь он протянул к колоде дрожащую руку, помедлил. Кончиками пальцев, словно боясь обжечься, взял следующую карту. Еще помешкал, прежде чем перевернуть ее.
Веронику затрясло. Наконец-то она поняла… На происходящее смотреть было жутко, но и отвернуться она боялась. И следила за смертельной игрой так, словно только ее напряженное внимание могло спасти капитана Хиббита от взгляда роковой птицы…
– …Не она, – выдохнул наконец магистр и положил снятую карту перед собой.
Кароль непринужденно поднял третью. Коротко глянул на нее, кивнул, оскалился.
– Себе…
Робинрауд снова выхватил платок. Пот уже лил с него градом.
И опять его дрожащая рука зависла в нерешительности над колодой.
Четвертая карта – не та. Пятая – не та. Шестая – тоже мимо. Седьмая…
Веронике казалось, что к концу этого дьявольского поединка она поседеет не хуже капитана Хиббита. Восьмая – не та. Девятая. Десятая…
С каждым разом руки у магистра Робинрауда тряслись все сильнее. Он перестал вытирать пот. И едва не выронил десятую карту, вернее, она чуть не выскользнула у него из влажных пальцев. Он начал переворачивать ее – все с той же медлительностью, не решаясь взглянуть судьбе в глаза так, как это делал капитан Хиббит – с вызовом и презрением.
И тут…
Кароль, не сводивший с него взгляда, вдруг резко подался вперед и схватил магистра за руку, не позволяя… что? Разжать пальцы? Или?..
Вероника не сразу сообразила, в чем дело. А сообразив, похолодела с головы до ног. От карты, которую держал черный магистр, исходило багровое сияние! Ли-Анту!
Она досталась Робинрауду, и тот, опознав по этому сиянию свою судьбу, попытался в последний момент перевернуть карту так, чтобы смертоносный взгляд птицы пришелся в глаза противнику. Но Кароль, как будто был готов к подобному коварству, успел вцепиться в его кисть мертвой хваткой и выворачивал ее теперь в обратную сторону. Тем самым он лишил магистра и последней возможности – разжать пальцы и выронить роковую карту…
Вероника перестала дышать.
Сейчас она полностью разделяла чувства капитана Хиббита и даже его жажду мести. И сама с удовольствием хватила бы Робинрауда по голове чем-нибудь тяжелым – так, чтобы убить! Но увы, она была всего лишь тенью и ничего не могла сделать. Только одно… хотя бы мысленно, всем своим существом, всей той силой, которая таилась в ее магической крови, попытаться помочь Каролю. Ведь однажды ей, кажется, удалось… и, сцепив зубы, не сводя глаз с побелевшей от напряжения руки капитана, Вероникаподтолкнула ее.