Когда пришел волшебник

* * *


После того, как капитан Хиббит на глазах у Антона проделал все необходимые операции и получил в банке Доггера и Доггера солидное количество местных купюр, Вероникин рыцарь как будто перестал подозревать его в мошеннических махинациях. Успокоился, притих, и дальнейшие их походы по модным магазинам сопровождались немногословными, но вполне мирными разговорами.

Конечно, откуда было знать Антону, что капитан способен без труда отвести те самые глаза кому угодно и при каких угодно обстоятельствах!.. Впрочем, на этот раз он и вправду обошелся без противозаконных действий. Хотя Кароль и не мог вспомнить, с какого куража сотворил такое, но счет, открытый на его имя в банке, был настоящим, и деньги действительно принадлежали ему, а не кому-нибудь другому…

Некоторое время – до порога первого попавшегося на пути магазина – капитана Хиббита еще терзала мысль о том, что Антон оказался чересчур проницательным и умудрился заметить, что он смотрит на Веронику «как-то не так». Однако, быстренько перебрав в уме все ситуации, в которых мог содержаться хоть малейший повод для подобных подозрений, он пришел к выводу, что повода не было – все сказанное и сделанное им любой разумный человек счел бы шуткой – и что виною всему только буйный нрав этого мрачного рыцаря. Такой и к чашке с чаем может приревновать, не говоря уже о фонарных столбах.

И, с удовольствием выбросив мысли об этом из головы, капитан Хиббит всей душой отдался одному из своих самых любимых занятий – перебиранию красивых шмоток… Разумеется, покупки были сделаны только в самом дорогом магазине. В остальные он заглядывал исключительно из любопытства. Зато в одежде, которую Кароль подобрал для всех четверых, не стыдно было бы выйти на улицу и в Париже двадцать третьего века! Любой понимающий человек из любого мира и времени с первого взгляда оценил бы и качество ткани, и красоту мехового подбоя, и элегантность стиля – то были воистину вселенские шедевры…

Антон под конец изнемог – поход их длился часа четыре, поскольку неуемный капитан запасся еще и костюмами, и вечерним платьем для Вероники («не ходить же даме по Квейтакке в лошадином наряде!»), и даже носовыми платками. «Мрачный рыцарь» устало поинтересовался, к чему такие роскоши, если они могут покинуть Тариану уже сегодня, и получил ответ, что в жизни всякое бывает и капитан Хиббит в любом случае желает дойти до места перехода, будучи одетым как цивилизованный человек, а не кортунский пират. И что своих спутников ему тоже приятнее видеть в нормальной одежде!

Когда Кароль наконец полностью удовлетворился, время близилось к обеду. Они отправили покупки в гостиницу с мальчиком-рассыльным и славно перекусили в маленьком ресторанчике на площади у королевского дворца. И напоследок, уже направляясь в гостиницу сами, посетили еще и ювелирный магазин.

Кароль непременно желал приобрести какое-нибудь тинтаровое украшение для Вероники Андреевны. Но при виде прилавка он остолбенел и долго таращил глаза на ценники, прежде чем присвистнуть и вымолвить:

– Ого!

Антону эти цифры ни о чем не говорили. Он вопросительно посмотрел на капитана, и тот, хмурясь и тыча рукою в какой-то перстенек из красивого голубого металла, пояснил:

– Паршивое колечко обойдется во весь остаток моих сбережений! Они подняли цены ровно в десять раз! Что случилось?

– Может быть, и ну его? – без всякой надежды спросил измученный Антон.

– Как это «ну его»? – возмутился Кароль. – Они тут взбесились, что ли? Эй, любезный! – Он повелительно махнул рукой продавцу. – Подойдите-ка!

Дальнейший разговор между капитаном и продавцом был понятен Антону только наполовину, поскольку на вопросы, задаваемые по-русски, тарианец отвечал на киникейском. Антон особенно и не прислушивался, предпочитая после получить от Кароля подробный перевод.

Но и он поневоле стоял и любовался человеком, который был, откровенно говоря, не слишком ему приятен, – этим пижоном, вруном, карточным шулером и Бог знает кем еще! Капитан Хиббит превратился в само обаяние. То улыбаясь, то хмурясь, то откровенно кокетничая, он ровно через полминуты разговорил тарианца, заставил его смеяться и под оживленную болтовню перемерил все до единого украшения из тинтара. Затем остановил свой выбор на браслете, который, насколько мог судить Антон, стоил дороже прочих безделушек, и, перестав улыбаться, вступил с продавцом в доверительную, чуть ли не на ухо, беседу.

Тарианец виновато разводил руками, словно извиняясь перед покупателем за непомерные цены. Кароль качал головой, удивленно вскидывал брови и цокал языком. Затем все же попросил «завернуть» браслет, отдал за него почти все деньги, какие еще оставались, и получил на руки красивую атласную коробочку, перевитую золотистой лентой. После чего очень душевно распрощался с продавцом, пообещав заходить еще, и покинул наконец вместе с Антоном сие разорительное заведение.

– Ну и ну, – покачал головой Кароль, когда они оказались на улице. – Чудные дела творятся, однако! – и протянул коробочку с браслетом Антону. – Держи. Подаришь сам.

– Это еще зачем? Ты покупал, ты и…

– Балда! Держи, кому говорю! Тебе двадцать раз повторять надо? Смирись уже с тем, что эта женщина обладает магическими способностями. Такой подарок она оценит, не сомневайся.

Антон убрал руки в карманы нового роскошного пальто.

– Ника знает, что денег у меня нет, и купить я ничего не могу.

Кароль пожал плечами.

– Уговаривать не стану. Но если тебе вдруг что-нибудь померещится, когда я буду его вручать…

– Я отвернусь, – сварливо сказал Антон. – Или выйду из комнаты.

– Как знаешь.

Капитан махнул рукой проезжавшему мимо экипажу, кучер которого держал в руке алый флажок в знак того, что свободен, и они отправились в гостиницу. Давно пора было уже узнать, как обстоят дела с заклятием Вероники…

По дороге Кароль принялся пересказывать свой разговор с продавцом.

– Что-то неладное происходит с тинтаром, – он озабоченно сдвинул брови. – Торговля этим металлом и украшениями из него всегда была основой благосостояния Киникеи. Сюда съезжаются покупатели со всей Тарианы, последние несколько лет еще и квейтанцы мотаются, и вдруг… Парнишка поведал мне по секрету, что не только торговые поставки сократились, отчего и взлетели цены. Ходят слухи, будто закрылись многие ювелирные мастерские, работавшие с тинтаром, – им перестали поставлять слитки. Резчики остались без работы. А все потому, мол, что прикрыли несколько рудников, принадлежавших богатым промышленникам. Продолжают разрабатываться лишь те залежи, что являются королевской собственностью. И это странно… если рудники закрываются, к примеру, по причине полной выработки, то почему только частные? Нет… больше похоже на то, что кто-то хочет монополизировать тинтар…

– Ну и к чему ты мне это рассказываешь? – хмуро поинтересовался Антон. – Мне ваш тинтар, да и вся Киникея с ее благосостоянием – до лампочки, как ты понимаешь. Была бы Ника цела и здорова…

– Извините, масьёр. Увлекся. Для меня-то это почти личное дело.

– Твои дела меня интересуют постольку, поскольку касаются Вероники. И не более того.

Кароль досадливо поморщился.

– Понял. Извините еще раз.

Остаток пути до гостиницы они проделали в угрюмом молчании и, выйдя из экипажа, поспешили подняться в номер Овечкина. Кароль вдруг вспомнил, что не оставил этому честному магу денег на обед, всполошился и понесся вверх по лестнице с такой скоростью, словно опасался застать обоих уже мертвыми от голода…



Разумеется, Михаил Анатольевич и Вероника были живы. И даже не похудели. И не сразу потребовали еды при виде капитана Хиббита…


Оба выглядели усталыми и не слишком радостными. Ибо, как выяснилось после первого же вопроса, дела с заклятием обстояли неважно. Не то чтобы вовсе плохо, но снять его Михаилу Анатольевичу удалось пока лишь частично.

– То ли в нем какой-то подвох имеется, то ли секрет, до которого мне не докопаться, – сказал он, разводя руками. – Только оно ничуть не ослабело после наших переходов из мира в мир. Могучий маг накладывал!.. Приходится разбирать буквально по кирпичику, слой за слоем. И я понятия не имею, сколько их там еще осталось, этих кирпичиков…

Кароль помрачнел, задумался. Потом энергично кивнул сам себе головой и сказал:

– Ну ладно. Торопиться нам некуда, работайте дальше… Я вообще-то знаю здесь одного человека, вернее, квейтанца, который может нам помочь. Сильный маг, к тому же – мой друг, и точно не сдаст меня Страже. Но… не хотелось бы его подставлять. Меня же ищут. И если Стража узнает, что я к нему обращался, а он не поставил в известность…

– Не надо, не надо! – поспешил успокоить капитана Овечкин. – Я надеюсь справиться сам.

– Хорошо бы так, – задумчиво сказал Кароль. – Опять двадцать пять… удача прямо извертелась перед нами – то передом, то задом!.. Что-то уже не верится, что и дальше все пойдет гладко. Но пусть, оставим магистра Аррсона про запас. В крайнем случае, если и он не сможет снять заклятие, Аррсон превратит нас в карликов и пронесет в Квейтакку в собственном кармане. Я в него верю. А пока – обедать? Или уже ужинать? Покупки распаковали? Нет? Господи, чем же вы занимались все это время? Вероника Андреевна, будьте любезны… где-то в этих тюках есть чудное платьице для вас, туфельки какие-то…

Он хлопнул себя по лбу, метнулся к своему новому пальто – щегольскому, длиной до пят – и выудил из кармана коробочку с тинтаровым браслетом.

– Он замечательно ко всему этому подойдет. И, кстати… если не жалко, одолжите его после ужина Михаилу Анатольевичу! Пусть работает в браслете – какая-никакая, а помощь.

Вероника, собравшаяся было поинтересоваться, кому же все-таки предназначен подарок, ей или Михаилу Анатольевичу, увидела браслет и тихо ахнула.

Драгоценная вещица стоила отданных за нее денег. Браслет был красив невероятно. Столь тонкой работы, что казался сделанным скорее из сплошной резьбы, чем из металла, он как будто лишь чудом сохранял устойчивую форму круга, вместо того чтобы болтаться на запястье цепочкой, в виде которой и был вырезан. По узорчатой поверхности при каждом движении гуляли серебристо-голубые переливы, создавая впечатление, что браслет мерцает сам по себе, излучая внутренний свет.

– Да, таков тинтар, – с гордостью сказал Кароль, сам залюбовавшись. И тут же сменил тон на привычно легкомысленный. – Наденьте его к обеду, и сможете общаться с официантами без всякого труда!

Он положил браслет на стол, предоставив сказочнице взять его в руки и примерить самостоятельно, и тут же занялся разборкой многочисленных пакетов с покупками.

– Спасибо, капитан Хиббит, – сдержанно сказала Вероника, хотя хотелось ей застонать от восторга. – Вещь просто чудесная.

– Не мне спасибо, – откликнулся Кароль, с треском разрывая оберточную бумагу. – Антон Николаич выбирали, его и благодарите.

Антон с изумлением покосился на него, но ничего не сказал. Нагнувшись, подставил Веронике щеку для благодарственного поцелуя, и, подхватив пакет с костюмом, купленным для него Каролем, отправился переодеваться к себе в номер.





* * *


Когда Вероника увидела себя в зеркале – в новом платье, с тинтаровым браслетом на руке, – она так и застыла с открытым ртом, не веря своим глазам. Через мгновение опомнилась и невольно покачала головой.

Ну, капитан Хиббит! Учили его, что ли, искусству одевать женщин?

Она ни секунды не сомневалась в том, что платье это выбирал Кароль. Как, впрочем, и браслет. Антон никогда не замечал, что на ней надето и чем ей вздумалось себя украсить. Где уж ему…

Из зеркала на нее смотрела блоковская незнакомка. Томный взгляд, тонкий стан, схваченный синими шелками, которые струились водопадом до самых туфелек. Тоже, кстати, синих и шелковых.

Эта нежная синева как будто передалась и глазам. А пепельные волосы стали, наоборот, казаться еще светлее. Обнаженные плечи приобрели прямо– таки снежную белизну. На столь же белой руке живым синим огнем пылал тинтаровый браслет, и Вероника пожалела, что нет у нее второго такого же. Левая рука, на ее взгляд, сделалась гораздо стройнее и изящнее правой…

Она принялась придирчиво сравнивать руки, но тут в дверь номера постучали.

– Ника, ты готова?

– Иду, – со вздохом откликнулась она и неохотно оторвалась от зеркала.

Ну, берегитесь, мужики, сколько вас там ни есть в ресторане!

Антон, когда она вышла из номера, уставился на нее не мигая и даже побледнел. И Вероника ни с того ни с сего вспомнила, что вот уже несколько дней – с самого начала этого безумного путешествия – он не предлагал ей выйти за него замуж. Безобразие… ну, ничего, сегодня уж точно предложит!

Она вплыла под руку с ним в зал ресторана, чувствуя себя королевой. И чувство это только усилилось, когда со всех сторон на нее и впрямь начали бросать восхищенные взгляды. Бросали их, разумеется, мужчины-тарианцы – других здесь не было, кроме ее же спутников, – и то, что Вероника не принадлежала к этой расе, как будто нисколько не вредило ей в их глазах.

– Ого! – сказал при виде ее Михаил Анатольевич.

А у капитана Хиббита в глазах промелькнуло на мгновенье такое неожиданно растерянное и беспомощное выражение, что у нее невольно екнуло сердце. Но он тут же расплылся в улыбке, рассыпался в комплиментах, и ничего, кроме равнодушной любезности, ни тон, ни лицо его больше не выражали.

Тем не менее, решила Вероника, начало неплохое. И обед – или ужин? – обещает быть весьма приятным.

И как же она ошибалась!..

Ресторан был полон в этот час, в отличие от полудня, когда они приходили сюда завтракать. На эстраде в углу зала играли негромко и сладостно музыканты – звучание инструментов казалось несколько странным для земного уха, но в самих мелодиях, то веселых, то грустных, ничего необычного не было. Трепещущий свет свечей на столах, пляшущие по стенам тени высоких широколистых, похожих на фикусы растений, что стояли вдоль стен в деревянных кадках, тихая музыка – все навевало романтическую меланхолию, расслабляло и успокаивало…

Однако ждать заказа на этот раз пришлось несколько дольше, и капитан Хиббит начал налегать на коктейли, которые были поданы на стол первыми – по его же требованию. В промежутках между коктейлями он прикладывался к своей фляжке, и очень скоро стало понятно, что капитан опять намерен надраться. Михаил Анатольевич попробовал было мягко намекнуть, что делать этого не стоит, но Кароль отмахнулся, небрежно заявив, что чувствует себя нынче в ударе и потому не прочь вновь померяться силами с кавалером Хароном.

Наконец принесли еду, но она его нисколько не заинтересовала. Кароль продолжал пить не закусывая и, то и дело задумываясь о чем-то своем, почти не принимал участия в общем разговоре.

И тут неожиданно за одним из соседних столиков обнаружилась компания тарианцев, знавших и помнивших капитана Хиббита по прошлому его пребыванию в Шеморе. Его окликнули, радостно замахали руками, зазвенели бокалами, и Кароль немедленно воспрянул духом.