Когда наши миры сталкиваются
Часть 9 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Аманда Дримс – девушка, которая всегда получает то, что хочет. Ее когти в настоящее время погружены в Грэма, и я не вижу, чтобы она собиралась отпускать его. Конечно, ему понравится такая, как она. Они хорошо вместе смотрятся. Она очень красива с этими длинными платиновыми волосами и катастрофически голубыми глазами, которые можно заметить с того места, где я стою. У меня нет ни единого шанса. Не то чтобы мне нужен был шанс. Все знают, что Грэм и Аманда в конечном итоге будут вместе. Такие, как они, всегда так делают.
Грэм поворачивается ко мне, как будто чувствует, что я наблюдаю за ним. Парень смотрит на меня и по его взгляду можно понять, что он помнит прошлую ночь. Грэм не улыбается, но в этом и нет необходимости. Аманда разрывает наш контакт. Она пытается поговорить с ним, а он не обращает на нее внимания, которого, по ее мнению, она заслуживает. Она переводит взгляд, чтобы посмотреть, что привлекло внимание ее парня, и бьет его по груди. Грэм закатывает глаза от ее реакции. К счастью, Аманда не замечает, что это я отвлекаю его внимание от нее. Даже если би и заметила, то не поверила бы.
— Почему у тебя такой вид, будто ты глубоко задумалась? — Вайолет возвращает меня к реальности, когда мы идем в школу через коридор к моему шкафчику. — Ты просто смотрела в пространство.
Ставлю рюкзак на пол, чтобы освободить руки и набрать комбинацию для шкафчика, и мне удается это с первого раза.
— Просто у меня много забот, вот и все, — объясняю я подруге.
— М-м-м... — усмехается Вайолет и идет по коридору к своему шкафчику. Я наклоняюсь, чтобы схватить рюкзак, но кто-то опережает меня.
— Нужна помощь? —шепчет мне на ухо знакомый голос.
Грэм наклоняется ко мне, хватает мой рюкзак и засовывает его в шкафчик прежде, чем я успеваю ответить. Он не сводит с меня глаз. Сейчас, когда он стоит рядом, чувствую запах его одеколона. Пахнет естественно, не слишком химически, как одеколоны некоторых парней. Это мужественный аромат – смесь сандала и цитрусовых. Уткнуться носом в его рубашку кажется слишком привлекательным.
— Люди смотрят, — говорю приглушенно и поворачиваюсь к нему лицом, думая, что Грэм не понимает, что нас окружают любопытные сверстники.
— И тебя волнует, что думают люди? — Грэм ухмыляется, заставляя мое сердце пропустить несколько ударов. Эта улыбка может поставить на колени целый город. Мне начинает не нравиться, что он так легко выбивает у меня из-под ног почву.
— Мы оба знаем, что ты прекрасно понимаешь, о чем я. Как ты собираешься объяснить своим приятелям болтовню со мной в коридоре? — я, естественно, защищаюсь. Я несправедлива к нему, знаю это, но не могу избавиться от своей неуверенности.
Грэм тихо смеется.
— Ты ничего не понимаешь. Знаешь, что правильно?
Что это значит?
Как только собираюсь что-то сказать, футболист старшеклассник, кажется его зовут Дикон, останавливается как вкопанный, чтобы посмотреть на нас.
— Что здесь происходит? — он указывает на нас, сканируя меня пристальным взглядом, заставляя меня чувствовать себя словно выставленной напоказ. Его голос разносится по коридору, отражаясь от бетонных стен и привлекая внимание всех вокруг. Отлично, теперь все смотрят на нас.
— Ничего особенного, чувак, я просто спрашиваю кое-какие заметки из класса. Ничего интересного, — Грэм практически смеется мне в лицо, унижая, не моргнув и глазом. Вздрагиваю от его очевидного отвращения ко мне и краснею, когда вижу хихикающую группу девочек, смотрящих на меня. Футболист идет дальше по коридору, удовлетворившись ответом Грэма. Все продолжают свои первоначальные разговоры, которые мы прервали.
Грэм пытается помочь мне с костылями. Я выдергиваю их из его рук.
— Серьезно, какого хрена ты творишь? — говорю вполголоса с гневом, которого никто не ожидает от кого-то вроде меня.
Глаза Грэма становятся большими. Очевидно, он не ожидал от меня такой нецензурной брани. Не большой сюрприз, так как я обычно предпочитаю использовать более красноречивые слова при разговоре.
— Господи, я просто пытаюсь помочь… — он вскидывает руки, словно защищаясь.
— Мне не нужна твоя помощь и уж точно не нужен такой друг, как ты, Грэм! — слезы пытаются прорваться, но я отказываюсь позволить им это. Иду по коридору на свой первый урок, оставляя Грэма стоять в коридоре в одиночестве. Я не выдержу еще одной стычки с ним, не выдержу и разревусь. Если наша «дружба» будет такой, я окажусь выжата как лимон в попытке удержать ее.
Мне следует, наконец, понять, что Грэм именно такой, каким себя и описывал. Я же все надеюсь, что он другой. Даже не знаю почему после всего, что случилось. Пару минут назад у него был шанс проявить себя, а он повел себя так, будто разговор со мной является прямой угрозой его популярности.
Нет ничего хорошего в дружбе с таким человеком, как Грэм. Он только что доказал мне это своим поведением, а по его взгляду было понятно, что он надеется, что я соглашусь с этим. Он хочет, чтобы я приняла его таким, какой он есть, не бросая ему вызов.
Глава 14
Грэм
Сказать, что я по-королевски облажался (снова), будет преуменьшением. Кеннеди дала мне шанс быть тем человеком, которым она меня считает, а я взял и облажался. О чем я только думал? Заметки по урокам... серьезно? Я должен был просто сказать: «Я бы никогда не попытался связаться с кем-то вроде Кеннеди Конрад. У меня есть стандарты».
Выражение ее лица – единственное, что вижу во время первых двух занятий и обеда. Я ищу ее в коридоре и в кафетерии, но пока безуспешно. Смешно даже думать об этом. Она явно избегает меня и у нее уважительная причина. Я видел, как она посмотрела на меня. Слезы, которые Кеннеди с трудом сдерживала, заставили яму в моем животе вырасти до нереальных размеров.
Большинство девушек восприняли бы жестокую реальность моих слов без вопросов. Несколько резких слов никогда не удерживали их от попытки получить от меня то, что они хотели. Я начинаю понимать, что Кеннеди не просто девушка. Она другая.
Кеннеди не просто задета, она очень зла. Она сказала «какого хрена», и это прозвучало грязно из ее сладкого рта. Она не из тех девушек, которые бросаются такими словами. Когда она говорит такие вещи, как «какого хрена» и «черт», она выражает за ними весь свой гнев. Мне нравится ее мужество, когда она злится. Приятно видеть ее такой возбужденной.
Знаю, что должен поговорить с ней и попытаться извиниться. И она не облегчит мне эту задачу. Кеннеди не захочет меня выслушать, так что мне придется заставить ее слушать. Прошлой ночью я предупреждал ее, что произойдет нечто подобное. Я предназначен только для разрушения.
Когда Кеннеди входит в класс, я знаю, что мой план стоит долгих взглядов моих товарищей по команде и взглядов девушек, которые умоляли сесть рядом со мной. Она оглядывает комнату в поисках свободного места. К счастью для меня, у нее есть костыли, которые мешают ей прийти в класс пораньше. Я сижу в первом ряду с ухмылкой на лице, прекрасно зная, что у нее нет другого выбора, кроме как сесть рядом со мной.
Кеннеди швыряет книги на стол, бросает костыли к ногам и садится рядом. Не могу остановить смех, который вырывается в тот момент, когда она смотрит на меня, скрестив руки на груди, в волнении качая головой. Мистер Стивенсон начинает урок, как обычно задавая случайные вопросы из тем за день до этого. Мне везет, когда он перескакивает через меня, хотя я вижу смущение на его лице, когда он замечает, что я не в своем обычном укрытии в задней части класса.
— Работа в группах по двое с человеком, сидящий рядом с вами за столом. Пожалуйста, обсудите то, что вы прочитали вчера вечером из домашнего задания, и ответьте на вопросы в распечатке, которую я раздам. Это займет у вас почти час, — объясняет мистер Стивенсон. Кеннеди вздыхает, слушая его указания.
Она листает тетрадь и открывает учебник на главе, которую нам задавали прочитать.
— Ты читал что-нибудь из этого? — Кеннеди продолжает перелистывать страницы ее учебника с немного большим усилием.
— Вчера вечером? Когда, если я был у тебя дома почти до трех утра? — я наклоняюсь, чтобы взять книгу, которая лежит на парте. Кеннеди настойчиво продолжает листать страницы одну за другой. — Если продолжишь в том же духе, то порвешь страницы своей несчастной книг, — когда девушка смотрит на меня, я игриво приподнимаю бровь.
— Ну разве не смешно? Я заснула, как только ты ушел, но думала, что поняла суть, когда сегодня утром читала главу, — объясняет она. Конечно же Кеннеди прочитала главу сегодня утром. Она как раз из таких учениц. Я не могу угнаться за этой девушкой и не знаю, чего ожидать. Я не играю с ней.
Протягиваю руку, чтобы дотронуться до ее руки, но отстраняюсь прежде, чем дотронуться до нее. Она замечает мое движение и тут же напрягается.
— Кеннеди, нам нужно поговорить! — умоляю я, проводя руками по лицу. Чувствую, как она ускользает прежде, чем я могу что-то сделать.
— Мне надоело слышать эти слова из твоих уст. Ты сделал свой выбор, и это не значит, что я должна слушать твои доводы, Грэм, —шепчет она, чтобы никто не услышал. Я больше не уверен, ради кого этот маленький жест – ради нее или ради меня. Она все еще избегает меня. Мне нужно посмотреть ей в глаза. Они ее выдадут.
С минуту обдумываю ситуацию, потом снова говорю.
— Я облажался, но в свое оправдание скажу, что предупреждал тебя, что это случится. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
Кеннеди смотрит на свои руки, сложенные на коленях. Костяшки пальцев побелели от того, как крепко она их сжимает.
— Мистер Стивенсон, можно мне пропуск? — она пытается поднять свои костыли. Когда она протягивает руку, чтобы взять пропуск из его руки, который учитель предлагал без вопросов, я принимаю решение. Я сижу на стуле и смотрю, как Кеннеди выходит из комнаты, явно раздраженная мной. Понятия не имею, что на меня находит. Мои ноги двигаются прежде, чем я успеваю обдумать что творю.
— Мистер Блэк, куда это вы собрались? — окрикивает меня мистер Стивенсон, когда я открываю дверь.
— Я забыл свои записи в шкафчике. Просто сбегаю за ними, — вру я и выскакиваю за дверь раньше, чем он успевает возразить.
Кеннеди прислонилась к шкафчикам в нескольких шагах по коридору. Вы всегда можете сказать, когда вы в беде по выражению лица других людей, и скажу вам, что я в глубоком дерьме.
Глава 15
Кеннеди
— Серьезно, я сейчас не в настроении, Грэм, — кричу я ему, когда он подходит ко мне в коридоре. Хочется в отчаянии биться головой о шкафчик. Я не понимаю настойчивости Грэма. Он явно никогда не работал так усердно над чем-либо вне бейсбольного поля, так к чему внезапный интерес?
— Я знаю, но выслушай меня, — умоляет он. — Пожалуйста!
Мне следует сказать «нет», или уйти, или дать ему пощечину. Проблема в том, что когда Грэм смотрит на меня так, как сейчас, мне трудно вспомнить, почему я расстроена.
Я молчу. Полагаю, это мой способ сказать «продолжай». Парень нервничает, переминается с ноги на ногу, пытаясь решить, держать руки в карманах или вынуть их. Он не произносит ни слова, и я подталкиваю его.
— Грэм, говори уже, потому что я умираю от желания услышать, как ты выберешься из этой ситуации, — мой голос резок и нетерпелив. Мне хочется быть такой. Я не собираюсь падать в обморок от каждого его слова.
— Я ни от чего не пытаюсь отговориться. Попытка объяснить это займет больше времени, чем у нас сейчас есть.
— Как насчет попробовать? — я всматриваюсь в его глаза, ища хоть каплю честности.
— Я осел. Есть список причин, почему я веду себя так. Но ни одна из них не извиняет моего поведения по отношению к тебе.
— Я слушаю... — заставляю его открыться, чтобы продолжать наблюдать, как с каждым вдохом он становится все более неуверенным.
Взволнованный Грэм – то еще зрелище.
— То, как я заставил тебя чувствовать себя... прости, но ты должна кое-что понять. Я не привык к тому типу отношений, который пытаюсь иметь с тобой. Звучит чертовски глупо, когда говорю это вслух. Поверь мне, я знаю. Мне почти восемнадцать, и я никогда не дружил с девушками. Я буду делать ошибки по пути, — Грэм делает паузу, чтобы подумать, прежде чем продолжить, — но... если ты дашь мне шанс объясниться, я думаю, ты поймешь. Это займет время, но в какой-то момент ты поймешь меня.
— С какой стати? — с любопытством спрашиваю я.
— У меня нет ответа на этот вопрос.
— Тогда у меня нет ответа для тебя, Грэм. Я не такая, как девчонки, с которыми ты тусуешься. Я не собираюсь терпеть твое дерьмо в надежде, что у меня будет шанс переспать с тобой. Я не собираюсь спать с тобой, так что если это все, что тебе нужно, то нам не по пути. Ты не знаешь, как быть мне другом, что ж, ладно. Только не притворяйся, как ты, — я возвращаюсь в класс.
— Кеннеди, подожди! — пытается остановить меня Грэм.
Я не оборачиваюсь, когда моя рука скользит по дверной ручке.
— Ты мне ничего не должен. Давай не будем забывать об этом, — говорю я, не поворачиваясь к нему лицом. Это слишком больно.
Я сажусь на стул, Грэм следует за мной в нескольких шагах. Мы сидим рядом и молчим. Удивительно, но час проходит быстро. Парень периодически смотрит на меня. Я спокойно прочитываю главу, которую не успела прочитать вчера вечером, и заканчиваю работу, которую мистер Стивенсон дал в начале урока. Подписываю имя Грэма сверху, хотя он не помогает. Он слишком занят, наблюдая за каждым моим движением, чтобы даже притвориться, что ищет ответы в тексте. Я чувствую на себе его взгляд, но отказываюсь доставлять ему удовольствие, глядя ему в глаза.
До конца недели мы несколько раз встречаемся в коридоре, обмениваемся взглядами, но ни один из нас не произносит ни слова. Не уверена, что чувствую по поводу этого молчания. Грэм возвращается на свое место в конце нашего класса и продолжает вести себя так, как будто мы не знаем друг друга. Я ловлю себя на том, что смотрю в его сторону, как ни стараюсь заставить себя посмотреть в другую сторону.
Грэм поворачивается ко мне, как будто чувствует, что я наблюдаю за ним. Парень смотрит на меня и по его взгляду можно понять, что он помнит прошлую ночь. Грэм не улыбается, но в этом и нет необходимости. Аманда разрывает наш контакт. Она пытается поговорить с ним, а он не обращает на нее внимания, которого, по ее мнению, она заслуживает. Она переводит взгляд, чтобы посмотреть, что привлекло внимание ее парня, и бьет его по груди. Грэм закатывает глаза от ее реакции. К счастью, Аманда не замечает, что это я отвлекаю его внимание от нее. Даже если би и заметила, то не поверила бы.
— Почему у тебя такой вид, будто ты глубоко задумалась? — Вайолет возвращает меня к реальности, когда мы идем в школу через коридор к моему шкафчику. — Ты просто смотрела в пространство.
Ставлю рюкзак на пол, чтобы освободить руки и набрать комбинацию для шкафчика, и мне удается это с первого раза.
— Просто у меня много забот, вот и все, — объясняю я подруге.
— М-м-м... — усмехается Вайолет и идет по коридору к своему шкафчику. Я наклоняюсь, чтобы схватить рюкзак, но кто-то опережает меня.
— Нужна помощь? —шепчет мне на ухо знакомый голос.
Грэм наклоняется ко мне, хватает мой рюкзак и засовывает его в шкафчик прежде, чем я успеваю ответить. Он не сводит с меня глаз. Сейчас, когда он стоит рядом, чувствую запах его одеколона. Пахнет естественно, не слишком химически, как одеколоны некоторых парней. Это мужественный аромат – смесь сандала и цитрусовых. Уткнуться носом в его рубашку кажется слишком привлекательным.
— Люди смотрят, — говорю приглушенно и поворачиваюсь к нему лицом, думая, что Грэм не понимает, что нас окружают любопытные сверстники.
— И тебя волнует, что думают люди? — Грэм ухмыляется, заставляя мое сердце пропустить несколько ударов. Эта улыбка может поставить на колени целый город. Мне начинает не нравиться, что он так легко выбивает у меня из-под ног почву.
— Мы оба знаем, что ты прекрасно понимаешь, о чем я. Как ты собираешься объяснить своим приятелям болтовню со мной в коридоре? — я, естественно, защищаюсь. Я несправедлива к нему, знаю это, но не могу избавиться от своей неуверенности.
Грэм тихо смеется.
— Ты ничего не понимаешь. Знаешь, что правильно?
Что это значит?
Как только собираюсь что-то сказать, футболист старшеклассник, кажется его зовут Дикон, останавливается как вкопанный, чтобы посмотреть на нас.
— Что здесь происходит? — он указывает на нас, сканируя меня пристальным взглядом, заставляя меня чувствовать себя словно выставленной напоказ. Его голос разносится по коридору, отражаясь от бетонных стен и привлекая внимание всех вокруг. Отлично, теперь все смотрят на нас.
— Ничего особенного, чувак, я просто спрашиваю кое-какие заметки из класса. Ничего интересного, — Грэм практически смеется мне в лицо, унижая, не моргнув и глазом. Вздрагиваю от его очевидного отвращения ко мне и краснею, когда вижу хихикающую группу девочек, смотрящих на меня. Футболист идет дальше по коридору, удовлетворившись ответом Грэма. Все продолжают свои первоначальные разговоры, которые мы прервали.
Грэм пытается помочь мне с костылями. Я выдергиваю их из его рук.
— Серьезно, какого хрена ты творишь? — говорю вполголоса с гневом, которого никто не ожидает от кого-то вроде меня.
Глаза Грэма становятся большими. Очевидно, он не ожидал от меня такой нецензурной брани. Не большой сюрприз, так как я обычно предпочитаю использовать более красноречивые слова при разговоре.
— Господи, я просто пытаюсь помочь… — он вскидывает руки, словно защищаясь.
— Мне не нужна твоя помощь и уж точно не нужен такой друг, как ты, Грэм! — слезы пытаются прорваться, но я отказываюсь позволить им это. Иду по коридору на свой первый урок, оставляя Грэма стоять в коридоре в одиночестве. Я не выдержу еще одной стычки с ним, не выдержу и разревусь. Если наша «дружба» будет такой, я окажусь выжата как лимон в попытке удержать ее.
Мне следует, наконец, понять, что Грэм именно такой, каким себя и описывал. Я же все надеюсь, что он другой. Даже не знаю почему после всего, что случилось. Пару минут назад у него был шанс проявить себя, а он повел себя так, будто разговор со мной является прямой угрозой его популярности.
Нет ничего хорошего в дружбе с таким человеком, как Грэм. Он только что доказал мне это своим поведением, а по его взгляду было понятно, что он надеется, что я соглашусь с этим. Он хочет, чтобы я приняла его таким, какой он есть, не бросая ему вызов.
Глава 14
Грэм
Сказать, что я по-королевски облажался (снова), будет преуменьшением. Кеннеди дала мне шанс быть тем человеком, которым она меня считает, а я взял и облажался. О чем я только думал? Заметки по урокам... серьезно? Я должен был просто сказать: «Я бы никогда не попытался связаться с кем-то вроде Кеннеди Конрад. У меня есть стандарты».
Выражение ее лица – единственное, что вижу во время первых двух занятий и обеда. Я ищу ее в коридоре и в кафетерии, но пока безуспешно. Смешно даже думать об этом. Она явно избегает меня и у нее уважительная причина. Я видел, как она посмотрела на меня. Слезы, которые Кеннеди с трудом сдерживала, заставили яму в моем животе вырасти до нереальных размеров.
Большинство девушек восприняли бы жестокую реальность моих слов без вопросов. Несколько резких слов никогда не удерживали их от попытки получить от меня то, что они хотели. Я начинаю понимать, что Кеннеди не просто девушка. Она другая.
Кеннеди не просто задета, она очень зла. Она сказала «какого хрена», и это прозвучало грязно из ее сладкого рта. Она не из тех девушек, которые бросаются такими словами. Когда она говорит такие вещи, как «какого хрена» и «черт», она выражает за ними весь свой гнев. Мне нравится ее мужество, когда она злится. Приятно видеть ее такой возбужденной.
Знаю, что должен поговорить с ней и попытаться извиниться. И она не облегчит мне эту задачу. Кеннеди не захочет меня выслушать, так что мне придется заставить ее слушать. Прошлой ночью я предупреждал ее, что произойдет нечто подобное. Я предназначен только для разрушения.
Когда Кеннеди входит в класс, я знаю, что мой план стоит долгих взглядов моих товарищей по команде и взглядов девушек, которые умоляли сесть рядом со мной. Она оглядывает комнату в поисках свободного места. К счастью для меня, у нее есть костыли, которые мешают ей прийти в класс пораньше. Я сижу в первом ряду с ухмылкой на лице, прекрасно зная, что у нее нет другого выбора, кроме как сесть рядом со мной.
Кеннеди швыряет книги на стол, бросает костыли к ногам и садится рядом. Не могу остановить смех, который вырывается в тот момент, когда она смотрит на меня, скрестив руки на груди, в волнении качая головой. Мистер Стивенсон начинает урок, как обычно задавая случайные вопросы из тем за день до этого. Мне везет, когда он перескакивает через меня, хотя я вижу смущение на его лице, когда он замечает, что я не в своем обычном укрытии в задней части класса.
— Работа в группах по двое с человеком, сидящий рядом с вами за столом. Пожалуйста, обсудите то, что вы прочитали вчера вечером из домашнего задания, и ответьте на вопросы в распечатке, которую я раздам. Это займет у вас почти час, — объясняет мистер Стивенсон. Кеннеди вздыхает, слушая его указания.
Она листает тетрадь и открывает учебник на главе, которую нам задавали прочитать.
— Ты читал что-нибудь из этого? — Кеннеди продолжает перелистывать страницы ее учебника с немного большим усилием.
— Вчера вечером? Когда, если я был у тебя дома почти до трех утра? — я наклоняюсь, чтобы взять книгу, которая лежит на парте. Кеннеди настойчиво продолжает листать страницы одну за другой. — Если продолжишь в том же духе, то порвешь страницы своей несчастной книг, — когда девушка смотрит на меня, я игриво приподнимаю бровь.
— Ну разве не смешно? Я заснула, как только ты ушел, но думала, что поняла суть, когда сегодня утром читала главу, — объясняет она. Конечно же Кеннеди прочитала главу сегодня утром. Она как раз из таких учениц. Я не могу угнаться за этой девушкой и не знаю, чего ожидать. Я не играю с ней.
Протягиваю руку, чтобы дотронуться до ее руки, но отстраняюсь прежде, чем дотронуться до нее. Она замечает мое движение и тут же напрягается.
— Кеннеди, нам нужно поговорить! — умоляю я, проводя руками по лицу. Чувствую, как она ускользает прежде, чем я могу что-то сделать.
— Мне надоело слышать эти слова из твоих уст. Ты сделал свой выбор, и это не значит, что я должна слушать твои доводы, Грэм, —шепчет она, чтобы никто не услышал. Я больше не уверен, ради кого этот маленький жест – ради нее или ради меня. Она все еще избегает меня. Мне нужно посмотреть ей в глаза. Они ее выдадут.
С минуту обдумываю ситуацию, потом снова говорю.
— Я облажался, но в свое оправдание скажу, что предупреждал тебя, что это случится. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
Кеннеди смотрит на свои руки, сложенные на коленях. Костяшки пальцев побелели от того, как крепко она их сжимает.
— Мистер Стивенсон, можно мне пропуск? — она пытается поднять свои костыли. Когда она протягивает руку, чтобы взять пропуск из его руки, который учитель предлагал без вопросов, я принимаю решение. Я сижу на стуле и смотрю, как Кеннеди выходит из комнаты, явно раздраженная мной. Понятия не имею, что на меня находит. Мои ноги двигаются прежде, чем я успеваю обдумать что творю.
— Мистер Блэк, куда это вы собрались? — окрикивает меня мистер Стивенсон, когда я открываю дверь.
— Я забыл свои записи в шкафчике. Просто сбегаю за ними, — вру я и выскакиваю за дверь раньше, чем он успевает возразить.
Кеннеди прислонилась к шкафчикам в нескольких шагах по коридору. Вы всегда можете сказать, когда вы в беде по выражению лица других людей, и скажу вам, что я в глубоком дерьме.
Глава 15
Кеннеди
— Серьезно, я сейчас не в настроении, Грэм, — кричу я ему, когда он подходит ко мне в коридоре. Хочется в отчаянии биться головой о шкафчик. Я не понимаю настойчивости Грэма. Он явно никогда не работал так усердно над чем-либо вне бейсбольного поля, так к чему внезапный интерес?
— Я знаю, но выслушай меня, — умоляет он. — Пожалуйста!
Мне следует сказать «нет», или уйти, или дать ему пощечину. Проблема в том, что когда Грэм смотрит на меня так, как сейчас, мне трудно вспомнить, почему я расстроена.
Я молчу. Полагаю, это мой способ сказать «продолжай». Парень нервничает, переминается с ноги на ногу, пытаясь решить, держать руки в карманах или вынуть их. Он не произносит ни слова, и я подталкиваю его.
— Грэм, говори уже, потому что я умираю от желания услышать, как ты выберешься из этой ситуации, — мой голос резок и нетерпелив. Мне хочется быть такой. Я не собираюсь падать в обморок от каждого его слова.
— Я ни от чего не пытаюсь отговориться. Попытка объяснить это займет больше времени, чем у нас сейчас есть.
— Как насчет попробовать? — я всматриваюсь в его глаза, ища хоть каплю честности.
— Я осел. Есть список причин, почему я веду себя так. Но ни одна из них не извиняет моего поведения по отношению к тебе.
— Я слушаю... — заставляю его открыться, чтобы продолжать наблюдать, как с каждым вдохом он становится все более неуверенным.
Взволнованный Грэм – то еще зрелище.
— То, как я заставил тебя чувствовать себя... прости, но ты должна кое-что понять. Я не привык к тому типу отношений, который пытаюсь иметь с тобой. Звучит чертовски глупо, когда говорю это вслух. Поверь мне, я знаю. Мне почти восемнадцать, и я никогда не дружил с девушками. Я буду делать ошибки по пути, — Грэм делает паузу, чтобы подумать, прежде чем продолжить, — но... если ты дашь мне шанс объясниться, я думаю, ты поймешь. Это займет время, но в какой-то момент ты поймешь меня.
— С какой стати? — с любопытством спрашиваю я.
— У меня нет ответа на этот вопрос.
— Тогда у меня нет ответа для тебя, Грэм. Я не такая, как девчонки, с которыми ты тусуешься. Я не собираюсь терпеть твое дерьмо в надежде, что у меня будет шанс переспать с тобой. Я не собираюсь спать с тобой, так что если это все, что тебе нужно, то нам не по пути. Ты не знаешь, как быть мне другом, что ж, ладно. Только не притворяйся, как ты, — я возвращаюсь в класс.
— Кеннеди, подожди! — пытается остановить меня Грэм.
Я не оборачиваюсь, когда моя рука скользит по дверной ручке.
— Ты мне ничего не должен. Давай не будем забывать об этом, — говорю я, не поворачиваясь к нему лицом. Это слишком больно.
Я сажусь на стул, Грэм следует за мной в нескольких шагах. Мы сидим рядом и молчим. Удивительно, но час проходит быстро. Парень периодически смотрит на меня. Я спокойно прочитываю главу, которую не успела прочитать вчера вечером, и заканчиваю работу, которую мистер Стивенсон дал в начале урока. Подписываю имя Грэма сверху, хотя он не помогает. Он слишком занят, наблюдая за каждым моим движением, чтобы даже притвориться, что ищет ответы в тексте. Я чувствую на себе его взгляд, но отказываюсь доставлять ему удовольствие, глядя ему в глаза.
До конца недели мы несколько раз встречаемся в коридоре, обмениваемся взглядами, но ни один из нас не произносит ни слова. Не уверена, что чувствую по поводу этого молчания. Грэм возвращается на свое место в конце нашего класса и продолжает вести себя так, как будто мы не знаем друг друга. Я ловлю себя на том, что смотрю в его сторону, как ни стараюсь заставить себя посмотреть в другую сторону.