Княжий человек
Часть 6 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Твой брат христианин сам по себе непрост.
– Да, но зла он нам не принёс и сражался крепко.
– Тоже верно, – старый варяг покряхтел, вытягивая ногу, – пользы он нам много принёс, но и беды за ним пришло немало.
– Намекаешь, его к себе в лодку взять для защиты или приманкой на ведуна?
– Как бы живец за собой ловца не утянул.
Воислав недолго подумал под треск сучьев.
– Судьба Молодца – это его судьба. Оберегать пуще прежнего я его не буду. Если найдёт неприятности, пусть сам и выпутывается.
Старый варяг улыбнулся себе в усы. Он не верил, что племянник бросит своего человека, чтобы с ним ни случилось.
– Ну что вы там решили, про ведуна-то? – спросила Улада после близости, наклонившись к самому уху Данилы.
Молодцов прикрыл глаза, он представил, как девушка выведывала тайны раньше. Там, в Новгороде. Шепнула на ухо – нет, не ангельским голосом, а женственным, чуть хриплым, полным жаркой страсти и желания. На такой вопрос, казалось, невозможно не ответить, но Данила был крепок волей и не так прост, как предыдущие кавалеры Улады.
Он только повернул голову и поцеловал аккуратный носик.
– А что ты спрашиваешь?
– Боюсь. За тебя боюсь, за вас всех. Как бы ведун вам чего не сделал.
– Да что он может…
– Хватит, Даниил, он силён и опасен, это сразу видно.
– Откуда, неужели ты разбираешься в колдовстве?
– Мужчинам в женские тайны нечего лезть, – отмахнулась Улада, – а напакостить тот старикан в силах.
– Любой гадость сделать может. Высыпать травку какую-нибудь в котёл, так что потом живот схватит, а потом все рассказывают: мол, колдовство, на человека порчу навели. И вообще, для человека существует только то, во что он верит.
Улада внимательно посмотрела на него. Данила даже в темноте мог разглядеть черты её лица.
– Не по-нашенскому ты думаешь, Даниил, – изрекла она.
– Что есть, то есть, – признался Молодцов и сгрёб девушку в охапку.
Он забыл про наставление Воислава, что хороший воин должен всегда быть начеку, и не заметил, что в палатке не спали не только они.
Глава 4
Трудности судоходства, продолжение…
Лишние дозорные были не единственной предосторожностью Воислава. Теперь всю еду обережники готовили только сами и брали её из своих запасов. Если возникнет надобность докупить припасов, то брать их следовало у разных продавцов, каждый раз новых. За других караванщиков Воислав был спокоен, поскольку считал, что ведун затаил злобу только на охранников, а с торговцами у него договор. Рядовые караванщики сами скорее могли оказать услугу колдуну, подсыпать какую-нибудь гадость в котёл, к примеру, поэтому чужих к еде и припасам батька велел вовсе не подпускать.
Осторожничать следовало, пока караван не пройдёт через Усвятские болота и не выйдет в Днепр.
Что же касается нави, зомби и прочей нечисти, что бы там ни случилось, но ведун выполнил условия договора – больше никто из купеческих людей не пропал.
Однодеревки Путяты на следующий день добрались до истоков Ловати – и встали. Обмелевшая река была начисто забита лодками. Ещё сутки словенским купцам пришлось ночевать в воде, пристать к берегу уже не было возможности – кругом простиралась топь.
На третьи сутки после собрания сотни караван наконец добрался до волоков. С помощью приспособлений, похожих на колодезные журавли, гружёные однодеревки вытаскивали на гать – узкую дорожку на болоте, выложенную из сосновых брёвен, которая практически полностью была скрыта под водой.
Дальше лодки тянули через волок с помощью лебёдок, похожих на виденные Молодцовым в современности колодезные катки, которыми вёдра из колодцев таскают.
Здесь такие приспособления назывались вороты и давали они нехилую экономию сил и времени. Когда Данила услышал это название, его как по лбу ударило: ворот, воротила, наворотить – так вот откуда эти слова пошли! Разновидностей воротов было действительно огромное количество. Молодцову встречались даже такие, что состояли из нескольких зубчатых колёс, работавших по принципу разного усилия, передававшегося между колёсами разного диаметра. По идее, простой способ, а ты пойди догадайся, да рассчитай всё и сделай, без калькулятора, на пальцах.
Такими штуковинами реально можно было вытащить настоящую боевую ладью из реки. На глазах у Данилы это и проделали. Правда, ладья была меньше «Лебёдушки», но гребных мест имела больше. И всё равно это был адский труд. Правильно Путята решил оставить свой главный торговый корабль по ту сторону волоков.
Жаль только, сидеть в однодеревке и посвистывать, пока её перетащат через волок, нельзя было. Чтобы лодка не съехала с гати, не перевернулась и не ушла в топь, приходилось спрыгивать в далеко не тёплую воду, которая доставала до щиколоток, а порой поднималась и до голени, и страховать судно с бортов. А иногда и толкать по скользкой гати.
Отдельным «удовольствием» было то, что на лебёдках нельзя было сразу перетащить лодку через волок. Их было установлено несколько штук на всём маршруте. И когда однодеревку дотягивали до лебёдки, приходилось ждать, пока перекинут и закрепят канаты от следующей. Чтоб лодка не скатилась под уклон, использовали исконно народный ручной тормоз – длинный дрын, который втыкался между брёвен гати за кормой лодки.
Всего на волоке функционировало несколько таких «лебёдочных» дорожек, разной длины и маршрута, иначе все однодеревки до конца лета не прошли бы по волоку.
А всего, насколько знал Данила, таких волоков на Руси было около десятка, это не считая порогов, где корабли тоже надо было перетаскивать по суше.
«Волочения» начали с утра, поздно вечером однодеревку опустили в стоячее озерцо, где и пришлось ночевать, прямо в лодках. Рано утром всё началось сначала: «журавлями» однодеревку вытащили из воды, воротами протянули по суше и опустили в следующее озеро. Дальше своим ходом до берега и всё повторилось: «журавли», ворота, озеро, и ещё раз. Вечером лодка оказалась в очередном озере, но уже проточном. И речушка, вытекавшая из него, текла теперь не на север, а на юг. Очень важный этап на пути «из варяг в греки» был преодолён. Вдвойне приятно было то, что, пусть и короткий отрезок, плыть придётся по течению, не умахиваясь не вёслах. Кайф!
Данила, уставший и промокший, привстал на корме, приложил ладонь козырьком и посмотрел назад. Там в лучах заходящего солнца он увидел те самые «журавли», которые прямо сейчас вытаскивали однодеревки из Ловати. А ведь ему казалось, что путь они прошли длиннющий до жути. На самом деле их лодки два дня преодолевали волок длиной максимум в десять километров. Ну что ж, хорошо, что теперь можно немного отдохнуть, ведь впереди Двина, там опять вверх по течению, а за ней снова волоки.
Речка, по которой неспешно плыл караван Путяты, называлась Усвяча, и протекала она через три небольших озерца. Данила, пользуясь моментом, что грести не надо, сидел на скамье и смотрел на неспешно проплывавшие мимо берега, поросшие диким лесом. За сутки, что плыли по Усвяче, Даниле на глаза попалось одно поселение, правда, уже ближе к устью.
Лафа кончилась – Усвяча вынесла десятки однодеревок в Двину, снова пришлось налечь на вёсла. Хорошо хоть ветерок дул в нужном направлении: вниз по течению, к стольному граду Полоцку, где держал ставку наместник князя Владимира Святославича.
Про взятие Полоцка Владимиром и его друзьями, нурманами-разбойниками, Данила уже наслушался немало: и саг, и былин, и хвалебных драп, и просто рассказов за кружкой пива в весёлой компании. Причём обязательно рассказчик находился в центре событий: штурмовал главные ворота города, бился щит в щит с князем Роговолтом и его сыновьями на рыночной площади, его на шесте забрасывали прямиком на стену Полоцка со стороны пристани.
Последнее Данила посчитал чистым вымыслом, но Шибрида подтвердил, что так на самом деле и было: трое викингов с разбегу втыкают длинный шест, а четвёртый, держась за другой конец, взмывает прямо на стену. Шибриде можно было верить, он всегда разделял, когда травил байки и хвастался, а когда говорил серьёзно. Тем более, как понял Молодцов, у него под Полоцком сражались родичи, причём родичи были с обеих сторон, но подробнее тему варяг никогда не развивал.
А уж как во всех рассказах хвалили Владимира: и как напал ловко, и хитрый ход придумал, и отомстил, и викингам укорот дал – город разграбить не позволил.
Про князя полоцкого Роговолта, которого Владимир победил, тоже ничего худого не рассказывали, наоборот, очень уважительно отзывались. А что проиграл – так то боги решили. Раз Владимир победил, значит, он им и больше люб был.
Чаще ругали Рогнеду, дочь Роговолта: мол, из-за неё вся война и началась. Владимир сватался к ней, а Рогнеда ему отказала в очень грубой форме. Уже много после незаконный сын Святослава собрал войско и захватил Полоцк, а саму Рогнеду взял в жёны, правда, перед этим изнасиловал на глазах отца и братьев, после чего последних приказал убить.
Рогнеда тем не менее стала одной из многих законных жён Владимира, родила ему сыновей. Сейчас вроде как живёт в Полоцке, вместе с бывшими дружинниками отца, принявшими присягу киевскому князю. Приняли они присягу не сразу, долго партизанили в окрестных болотах, но потом решение почему-то изменили. А для своих сыновей Владимир сейчас строил новый город. В общем, запутаны были дела в доме князей полоцких.
Но с точки зрения общественного мнения, Владимир был абсолютно прав: и честь поруганную восстановил, и богатства Роговолта только приумножил. Один род поглотил другой, и в этом предприятии женщины были лишь переходящим призом, наряду с другим имуществом. Женщинам, конечно, в такой ситуации не позавидуешь, но лично Даниле было не жаль Рогнеду. И вовсе не потому, что якобы из-за неё началась война. Во время осады наверняка можно было решить все вопросы. Молодцов читал: бывали случаи, что, когда враг врывался в город, русские княжны с башен вниз бросались, вместе с детьми на руках.
Рогнеда же себя не убила, хотя, конечно, знала, что её ждёт, но легла под победителя. Значит, сделала выбор, значит, быть княжной, пусть и рядом с убийцей её отца, ей было милее. Может, хотела княжеский стол для детей сохранить, может, отомстить думала потом.
Данила её и не осуждал. Кто он такой, чтобы судить? Тем более женщину. Его мама как-то на полном серьёзе заявила, что женский патриотизм – это идиотизм, женщины должны детей растить и о домашнем очаге заботиться. И мама растила: Виталия, старшего брата, сводного Даниле, его самого и младшего братика Мишку.
Уж свою мать Молодцов ни в чём не стал бы укорять. И Уладу тоже. Если бы с ним что-нибудь случилось, Данила не хотел, чтобы Улада создавала себе проблемы излишней сентиментальностью. Да и не будет она этого делать. Другое дело, будет ли она всерьёз переживать разлуку?
Данила раздумывал об этом, ворочая веслом, тело выполняло привычную работу, а мозг развлекал себя отвлечёнными мыслями. Это состояние было похоже на своеобразный транс. Тем более на этот раз он мог любоваться своей спутницей постоянно: Улада устроилась на корме у ног Шибриды, правившего лодкой. Поза двусмысленная, но Молодцов был твёрдо уверен, что, по крайней мере до Киева, эта девушка – его и только его.
Изящная головка, тонкая шейка, обвитая ожерельем, казавшимся слишком тяжёлым для такой хрупкой девушки. Рубаха до пят, которая на самом деле не скрывала, а только подчёркивала фигуру.
Данила почувствовал, что слишком увлёкся зрелищем, стал выпадать из «транса» и сбиваться с ритма. Не дожидаясь окрика Шибриды, он стиснул зубы и отвернулся к берегу. А всё-таки красивая природа на Двине, но скорей бы Днепр.
К Полоцку караван прибыл на третий день. В сам город не заходили, он был расположен в устье реки, впадавшей в Двину, которое всё было запружено лодками. Пришлось пристать к берегу, в радостные объятия полоцких таможенников. Десяток крепких воинов в отменной броне – викингов, судя по длинным бородам, – вместе с надутым от важности и жира тиуном шествовали от представителей одной новгородской сотни к другой. Те отводили к однодеревкам, на досмотр товара. К счастью, все грузы не перетряхивали, сумма пошлины определялась на глаз. Сам Путята долго разговаривал с тиуном, определяя сумму налога и взятки, пока оба они не пришли к обоюдному согласию. Но так дела вели только с проверенными купцами из солидных сотен, какого-нибудь заезжего молодого купчика могли трясти с утра до вечера, пока он не заплатит, сколько скажут. Ничто не ново под луной. Хорошо тут пока до техосмотров и номеров на однодеревки не додумались.
Задерживаться долго не стали. После досмотра, опять поутру, – вперёд на Витебск, за которым ждал последний волок. Путята даже не стал ждать остальных сотенных, пустил свой караван вперёд. Волка ноги кормят, а купца… В принципе, тоже ноги, и спина, при правильной технике гребли. А ещё попутный ветер – с ним в этот поход было всё порядке.
До Витебска добрались через два дня. Всего, по прикидкам Данилы, на маршрут от Ловати до Витебска ушло где-то десять-одиннадцать дней. Прямо сказать, офигенная скорость. Молодцов пытался прикинуть, сколько они прошли в километрах. По прямой он сказать затруднялся, потому что карту наизусть не помнил, а если по всем изгибам рек, то километров триста запросто наберётся. По ощущениям они и вовсе целую тысячу одолели.
В Витебске Путята ещё раз уплатил пошлину и направил свой караван к вожделенной цели, до которой оставался буквально последний рывок.
Днепр – это не просто вольготное плавание вниз по течению. Там на волоках ждала караванщиков и обережников ладья «Лебёдушка», большое торговое судно купца. На нём Данила совершил своё первое путешествие на Север. Плавание на большой, ладно сработанной ладье отличалось от плавания на однодеревке, как езда на «Жигулях» от гонки на «Феррари». Другая скорость, другое восприятие реки – всё другое.
В прошлом году Путята, опасаясь мести Гуннара Скряги – нурманского купца, а по совместительству разбойника и викинга, – отправил «Лебёдушку» на салазках по снегу на территорию, контролируемую Новгородом, где месть Гуннара, который приходился вдобавок родичем Смоленскому наместнику, их бы точно не настигла. Путята, как выяснилось, ошибся, но суть дела не поменялась. Корабль остался нетронут, и как только вся история с Гуннаром Скрягой разрешилась, купец тут же отправил гонца на волоки с тем, чтобы «Лебёдушку» на салазках обратно откатили к нужным притокам Днепра. В Витебске гонец встретил караван и заверил, что «Лебёдушку» доставили в лучшем виде, с двумя другими большими кораблями Путяты.
Глава 5
Неожиданная встреча
От Витебска вверх по Двине караван шёл около полутора суток в приличном темпе. За напряжённую работу Путята отдарился на славу: нанял несколько воловьих упряжек, которые будут волочить сцепки однодеревок до волока из Двины в Днепр. Кроме того, купец, как оказалось, в Витебске оплатил твёрдое место в очереди на переправу, так что судам не придётся проталкиваться через русло, запруженное кораблями торговцев и просто шкуродёров, жаждавших сбыть свой товар чуть подороже. Их чинно, за княжеской ладьёй, как кортеж с мигалкой, проведут к волоку и в положенный срок переправят.
Двина была куда гуще заселена – по сравнению с Ловатью и Волховом, конечно, – и водораздел был куда больше, но зато его не затапливало по весне, а значит, в тех землях можно было устроиться куда комфортнее. Чем не преминули воспользоваться Клек, Шибрида, да и все остальные торговые гости. Путята, пока ждали переправы, выделил каждому сумму денег, которой хватило бы на то, чтобы отдохнуть и развеяться после трудного перехода.
Братья-варяги немедленно ушмыгнули в ближайший публичный дом. Нелегко им было плыть рядом с такой красавицей, которой жадный друг ещё и делиться не захотел, но они парни славные, им в любом городе никто не откажет.
Даниле никакой платной любви было не надо. Вдвоём с Уладой они отошли в лес подальше от шумного волока, прогуляться, ну и не только.
Найдя подходящую полянку, Улада расстелила покрывало на травке и стала не спеша развязывать пояс рубахи. Даниле нравилось за ней наблюдать, как она всё делает: чётко, уверенно. Во всём этом не проскальзывало ни намёка на рутину. Скорее, обстоятельность и серьёзный подход к делу. А что может быть серьёзнее и важнее, чем близость двух небезразличных друг другу людей?
– Да, но зла он нам не принёс и сражался крепко.
– Тоже верно, – старый варяг покряхтел, вытягивая ногу, – пользы он нам много принёс, но и беды за ним пришло немало.
– Намекаешь, его к себе в лодку взять для защиты или приманкой на ведуна?
– Как бы живец за собой ловца не утянул.
Воислав недолго подумал под треск сучьев.
– Судьба Молодца – это его судьба. Оберегать пуще прежнего я его не буду. Если найдёт неприятности, пусть сам и выпутывается.
Старый варяг улыбнулся себе в усы. Он не верил, что племянник бросит своего человека, чтобы с ним ни случилось.
– Ну что вы там решили, про ведуна-то? – спросила Улада после близости, наклонившись к самому уху Данилы.
Молодцов прикрыл глаза, он представил, как девушка выведывала тайны раньше. Там, в Новгороде. Шепнула на ухо – нет, не ангельским голосом, а женственным, чуть хриплым, полным жаркой страсти и желания. На такой вопрос, казалось, невозможно не ответить, но Данила был крепок волей и не так прост, как предыдущие кавалеры Улады.
Он только повернул голову и поцеловал аккуратный носик.
– А что ты спрашиваешь?
– Боюсь. За тебя боюсь, за вас всех. Как бы ведун вам чего не сделал.
– Да что он может…
– Хватит, Даниил, он силён и опасен, это сразу видно.
– Откуда, неужели ты разбираешься в колдовстве?
– Мужчинам в женские тайны нечего лезть, – отмахнулась Улада, – а напакостить тот старикан в силах.
– Любой гадость сделать может. Высыпать травку какую-нибудь в котёл, так что потом живот схватит, а потом все рассказывают: мол, колдовство, на человека порчу навели. И вообще, для человека существует только то, во что он верит.
Улада внимательно посмотрела на него. Данила даже в темноте мог разглядеть черты её лица.
– Не по-нашенскому ты думаешь, Даниил, – изрекла она.
– Что есть, то есть, – признался Молодцов и сгрёб девушку в охапку.
Он забыл про наставление Воислава, что хороший воин должен всегда быть начеку, и не заметил, что в палатке не спали не только они.
Глава 4
Трудности судоходства, продолжение…
Лишние дозорные были не единственной предосторожностью Воислава. Теперь всю еду обережники готовили только сами и брали её из своих запасов. Если возникнет надобность докупить припасов, то брать их следовало у разных продавцов, каждый раз новых. За других караванщиков Воислав был спокоен, поскольку считал, что ведун затаил злобу только на охранников, а с торговцами у него договор. Рядовые караванщики сами скорее могли оказать услугу колдуну, подсыпать какую-нибудь гадость в котёл, к примеру, поэтому чужих к еде и припасам батька велел вовсе не подпускать.
Осторожничать следовало, пока караван не пройдёт через Усвятские болота и не выйдет в Днепр.
Что же касается нави, зомби и прочей нечисти, что бы там ни случилось, но ведун выполнил условия договора – больше никто из купеческих людей не пропал.
Однодеревки Путяты на следующий день добрались до истоков Ловати – и встали. Обмелевшая река была начисто забита лодками. Ещё сутки словенским купцам пришлось ночевать в воде, пристать к берегу уже не было возможности – кругом простиралась топь.
На третьи сутки после собрания сотни караван наконец добрался до волоков. С помощью приспособлений, похожих на колодезные журавли, гружёные однодеревки вытаскивали на гать – узкую дорожку на болоте, выложенную из сосновых брёвен, которая практически полностью была скрыта под водой.
Дальше лодки тянули через волок с помощью лебёдок, похожих на виденные Молодцовым в современности колодезные катки, которыми вёдра из колодцев таскают.
Здесь такие приспособления назывались вороты и давали они нехилую экономию сил и времени. Когда Данила услышал это название, его как по лбу ударило: ворот, воротила, наворотить – так вот откуда эти слова пошли! Разновидностей воротов было действительно огромное количество. Молодцову встречались даже такие, что состояли из нескольких зубчатых колёс, работавших по принципу разного усилия, передававшегося между колёсами разного диаметра. По идее, простой способ, а ты пойди догадайся, да рассчитай всё и сделай, без калькулятора, на пальцах.
Такими штуковинами реально можно было вытащить настоящую боевую ладью из реки. На глазах у Данилы это и проделали. Правда, ладья была меньше «Лебёдушки», но гребных мест имела больше. И всё равно это был адский труд. Правильно Путята решил оставить свой главный торговый корабль по ту сторону волоков.
Жаль только, сидеть в однодеревке и посвистывать, пока её перетащат через волок, нельзя было. Чтобы лодка не съехала с гати, не перевернулась и не ушла в топь, приходилось спрыгивать в далеко не тёплую воду, которая доставала до щиколоток, а порой поднималась и до голени, и страховать судно с бортов. А иногда и толкать по скользкой гати.
Отдельным «удовольствием» было то, что на лебёдках нельзя было сразу перетащить лодку через волок. Их было установлено несколько штук на всём маршруте. И когда однодеревку дотягивали до лебёдки, приходилось ждать, пока перекинут и закрепят канаты от следующей. Чтоб лодка не скатилась под уклон, использовали исконно народный ручной тормоз – длинный дрын, который втыкался между брёвен гати за кормой лодки.
Всего на волоке функционировало несколько таких «лебёдочных» дорожек, разной длины и маршрута, иначе все однодеревки до конца лета не прошли бы по волоку.
А всего, насколько знал Данила, таких волоков на Руси было около десятка, это не считая порогов, где корабли тоже надо было перетаскивать по суше.
«Волочения» начали с утра, поздно вечером однодеревку опустили в стоячее озерцо, где и пришлось ночевать, прямо в лодках. Рано утром всё началось сначала: «журавлями» однодеревку вытащили из воды, воротами протянули по суше и опустили в следующее озеро. Дальше своим ходом до берега и всё повторилось: «журавли», ворота, озеро, и ещё раз. Вечером лодка оказалась в очередном озере, но уже проточном. И речушка, вытекавшая из него, текла теперь не на север, а на юг. Очень важный этап на пути «из варяг в греки» был преодолён. Вдвойне приятно было то, что, пусть и короткий отрезок, плыть придётся по течению, не умахиваясь не вёслах. Кайф!
Данила, уставший и промокший, привстал на корме, приложил ладонь козырьком и посмотрел назад. Там в лучах заходящего солнца он увидел те самые «журавли», которые прямо сейчас вытаскивали однодеревки из Ловати. А ведь ему казалось, что путь они прошли длиннющий до жути. На самом деле их лодки два дня преодолевали волок длиной максимум в десять километров. Ну что ж, хорошо, что теперь можно немного отдохнуть, ведь впереди Двина, там опять вверх по течению, а за ней снова волоки.
Речка, по которой неспешно плыл караван Путяты, называлась Усвяча, и протекала она через три небольших озерца. Данила, пользуясь моментом, что грести не надо, сидел на скамье и смотрел на неспешно проплывавшие мимо берега, поросшие диким лесом. За сутки, что плыли по Усвяче, Даниле на глаза попалось одно поселение, правда, уже ближе к устью.
Лафа кончилась – Усвяча вынесла десятки однодеревок в Двину, снова пришлось налечь на вёсла. Хорошо хоть ветерок дул в нужном направлении: вниз по течению, к стольному граду Полоцку, где держал ставку наместник князя Владимира Святославича.
Про взятие Полоцка Владимиром и его друзьями, нурманами-разбойниками, Данила уже наслушался немало: и саг, и былин, и хвалебных драп, и просто рассказов за кружкой пива в весёлой компании. Причём обязательно рассказчик находился в центре событий: штурмовал главные ворота города, бился щит в щит с князем Роговолтом и его сыновьями на рыночной площади, его на шесте забрасывали прямиком на стену Полоцка со стороны пристани.
Последнее Данила посчитал чистым вымыслом, но Шибрида подтвердил, что так на самом деле и было: трое викингов с разбегу втыкают длинный шест, а четвёртый, держась за другой конец, взмывает прямо на стену. Шибриде можно было верить, он всегда разделял, когда травил байки и хвастался, а когда говорил серьёзно. Тем более, как понял Молодцов, у него под Полоцком сражались родичи, причём родичи были с обеих сторон, но подробнее тему варяг никогда не развивал.
А уж как во всех рассказах хвалили Владимира: и как напал ловко, и хитрый ход придумал, и отомстил, и викингам укорот дал – город разграбить не позволил.
Про князя полоцкого Роговолта, которого Владимир победил, тоже ничего худого не рассказывали, наоборот, очень уважительно отзывались. А что проиграл – так то боги решили. Раз Владимир победил, значит, он им и больше люб был.
Чаще ругали Рогнеду, дочь Роговолта: мол, из-за неё вся война и началась. Владимир сватался к ней, а Рогнеда ему отказала в очень грубой форме. Уже много после незаконный сын Святослава собрал войско и захватил Полоцк, а саму Рогнеду взял в жёны, правда, перед этим изнасиловал на глазах отца и братьев, после чего последних приказал убить.
Рогнеда тем не менее стала одной из многих законных жён Владимира, родила ему сыновей. Сейчас вроде как живёт в Полоцке, вместе с бывшими дружинниками отца, принявшими присягу киевскому князю. Приняли они присягу не сразу, долго партизанили в окрестных болотах, но потом решение почему-то изменили. А для своих сыновей Владимир сейчас строил новый город. В общем, запутаны были дела в доме князей полоцких.
Но с точки зрения общественного мнения, Владимир был абсолютно прав: и честь поруганную восстановил, и богатства Роговолта только приумножил. Один род поглотил другой, и в этом предприятии женщины были лишь переходящим призом, наряду с другим имуществом. Женщинам, конечно, в такой ситуации не позавидуешь, но лично Даниле было не жаль Рогнеду. И вовсе не потому, что якобы из-за неё началась война. Во время осады наверняка можно было решить все вопросы. Молодцов читал: бывали случаи, что, когда враг врывался в город, русские княжны с башен вниз бросались, вместе с детьми на руках.
Рогнеда же себя не убила, хотя, конечно, знала, что её ждёт, но легла под победителя. Значит, сделала выбор, значит, быть княжной, пусть и рядом с убийцей её отца, ей было милее. Может, хотела княжеский стол для детей сохранить, может, отомстить думала потом.
Данила её и не осуждал. Кто он такой, чтобы судить? Тем более женщину. Его мама как-то на полном серьёзе заявила, что женский патриотизм – это идиотизм, женщины должны детей растить и о домашнем очаге заботиться. И мама растила: Виталия, старшего брата, сводного Даниле, его самого и младшего братика Мишку.
Уж свою мать Молодцов ни в чём не стал бы укорять. И Уладу тоже. Если бы с ним что-нибудь случилось, Данила не хотел, чтобы Улада создавала себе проблемы излишней сентиментальностью. Да и не будет она этого делать. Другое дело, будет ли она всерьёз переживать разлуку?
Данила раздумывал об этом, ворочая веслом, тело выполняло привычную работу, а мозг развлекал себя отвлечёнными мыслями. Это состояние было похоже на своеобразный транс. Тем более на этот раз он мог любоваться своей спутницей постоянно: Улада устроилась на корме у ног Шибриды, правившего лодкой. Поза двусмысленная, но Молодцов был твёрдо уверен, что, по крайней мере до Киева, эта девушка – его и только его.
Изящная головка, тонкая шейка, обвитая ожерельем, казавшимся слишком тяжёлым для такой хрупкой девушки. Рубаха до пят, которая на самом деле не скрывала, а только подчёркивала фигуру.
Данила почувствовал, что слишком увлёкся зрелищем, стал выпадать из «транса» и сбиваться с ритма. Не дожидаясь окрика Шибриды, он стиснул зубы и отвернулся к берегу. А всё-таки красивая природа на Двине, но скорей бы Днепр.
К Полоцку караван прибыл на третий день. В сам город не заходили, он был расположен в устье реки, впадавшей в Двину, которое всё было запружено лодками. Пришлось пристать к берегу, в радостные объятия полоцких таможенников. Десяток крепких воинов в отменной броне – викингов, судя по длинным бородам, – вместе с надутым от важности и жира тиуном шествовали от представителей одной новгородской сотни к другой. Те отводили к однодеревкам, на досмотр товара. К счастью, все грузы не перетряхивали, сумма пошлины определялась на глаз. Сам Путята долго разговаривал с тиуном, определяя сумму налога и взятки, пока оба они не пришли к обоюдному согласию. Но так дела вели только с проверенными купцами из солидных сотен, какого-нибудь заезжего молодого купчика могли трясти с утра до вечера, пока он не заплатит, сколько скажут. Ничто не ново под луной. Хорошо тут пока до техосмотров и номеров на однодеревки не додумались.
Задерживаться долго не стали. После досмотра, опять поутру, – вперёд на Витебск, за которым ждал последний волок. Путята даже не стал ждать остальных сотенных, пустил свой караван вперёд. Волка ноги кормят, а купца… В принципе, тоже ноги, и спина, при правильной технике гребли. А ещё попутный ветер – с ним в этот поход было всё порядке.
До Витебска добрались через два дня. Всего, по прикидкам Данилы, на маршрут от Ловати до Витебска ушло где-то десять-одиннадцать дней. Прямо сказать, офигенная скорость. Молодцов пытался прикинуть, сколько они прошли в километрах. По прямой он сказать затруднялся, потому что карту наизусть не помнил, а если по всем изгибам рек, то километров триста запросто наберётся. По ощущениям они и вовсе целую тысячу одолели.
В Витебске Путята ещё раз уплатил пошлину и направил свой караван к вожделенной цели, до которой оставался буквально последний рывок.
Днепр – это не просто вольготное плавание вниз по течению. Там на волоках ждала караванщиков и обережников ладья «Лебёдушка», большое торговое судно купца. На нём Данила совершил своё первое путешествие на Север. Плавание на большой, ладно сработанной ладье отличалось от плавания на однодеревке, как езда на «Жигулях» от гонки на «Феррари». Другая скорость, другое восприятие реки – всё другое.
В прошлом году Путята, опасаясь мести Гуннара Скряги – нурманского купца, а по совместительству разбойника и викинга, – отправил «Лебёдушку» на салазках по снегу на территорию, контролируемую Новгородом, где месть Гуннара, который приходился вдобавок родичем Смоленскому наместнику, их бы точно не настигла. Путята, как выяснилось, ошибся, но суть дела не поменялась. Корабль остался нетронут, и как только вся история с Гуннаром Скрягой разрешилась, купец тут же отправил гонца на волоки с тем, чтобы «Лебёдушку» на салазках обратно откатили к нужным притокам Днепра. В Витебске гонец встретил караван и заверил, что «Лебёдушку» доставили в лучшем виде, с двумя другими большими кораблями Путяты.
Глава 5
Неожиданная встреча
От Витебска вверх по Двине караван шёл около полутора суток в приличном темпе. За напряжённую работу Путята отдарился на славу: нанял несколько воловьих упряжек, которые будут волочить сцепки однодеревок до волока из Двины в Днепр. Кроме того, купец, как оказалось, в Витебске оплатил твёрдое место в очереди на переправу, так что судам не придётся проталкиваться через русло, запруженное кораблями торговцев и просто шкуродёров, жаждавших сбыть свой товар чуть подороже. Их чинно, за княжеской ладьёй, как кортеж с мигалкой, проведут к волоку и в положенный срок переправят.
Двина была куда гуще заселена – по сравнению с Ловатью и Волховом, конечно, – и водораздел был куда больше, но зато его не затапливало по весне, а значит, в тех землях можно было устроиться куда комфортнее. Чем не преминули воспользоваться Клек, Шибрида, да и все остальные торговые гости. Путята, пока ждали переправы, выделил каждому сумму денег, которой хватило бы на то, чтобы отдохнуть и развеяться после трудного перехода.
Братья-варяги немедленно ушмыгнули в ближайший публичный дом. Нелегко им было плыть рядом с такой красавицей, которой жадный друг ещё и делиться не захотел, но они парни славные, им в любом городе никто не откажет.
Даниле никакой платной любви было не надо. Вдвоём с Уладой они отошли в лес подальше от шумного волока, прогуляться, ну и не только.
Найдя подходящую полянку, Улада расстелила покрывало на травке и стала не спеша развязывать пояс рубахи. Даниле нравилось за ней наблюдать, как она всё делает: чётко, уверенно. Во всём этом не проскальзывало ни намёка на рутину. Скорее, обстоятельность и серьёзный подход к делу. А что может быть серьёзнее и важнее, чем близость двух небезразличных друг другу людей?