Княжий человек
Часть 13 из 39 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– У меня есть ворвань, несколько бочек, и китовый зуб, – предложил Громыш. – Знаю, вы с Севера шли на однодеревках, так что на «Лебёдушке» наверняка ещё место осталось.
– Осталось, – подтвердил Путята, – я могу даже ещё немного освободить – от пары связок беличьих шкурок.
– Хе-хе… куница больше места занимает и на вес тяжелее.
– Есть и куница, да уж больно далеко я её в трюм запрятал, долго вытаскивать придётся.
– Ну я могу нанять грузчиков, которые сами всё принесут и вытащат, чтобы не тратиться.
– Смотря насколько крепких ты грузчиков наймёшь.
Оба купца засмеялись.
– Ладно, приходи вечером к Васильковичу, потолкуем.
К боярину Серегею собеседники больше не возвращались, и Молодцов разочарованно вздохнул, оставшись с носом.
А толпа меж тем всё прибывала и прибывала, многие останавливались, чтобы просто поглазеть на весёлого добродушного купца и чтобы узнать последние новости. Уже и клиенты Путяты, с которыми он всё обсудил, не думали расходиться, а заключали меж собой сделки тут же, на месте. К ним подтягивались ещё приказчики, узнать, что происходит, княжьи гридни, смотрящие за рынком, меж людьми засновали продавцы еды и всяких безделушек. Путята Жирославович одним своим появлением катализировал процесс торговли.
Даниле всё труднее становилось пробиваться через толпу, подъём наверх, к Смоленскому кремлю, где стояли подворья самых уважаемых горожан, занял куда больше времени, чем он предполагал. Наконец его наниматель распрощался с последними купцами, оставил позади оживлённый торг, организованный им же, и вошёл в крепостные ворота.
Там вся компания проследовала по прямой улице прямо до подворья Будимира. Улица была хоть и прямая, но от края до края устлана жидким слоем грязи. Там, где грязи не было, разлились огромные лужи, судя по плавающим на поверхности уткам, довольно глубокие. Проложенные кое-где деревянные настилы не сильно помогали. Данила пару раз едва не потерял сапоги во влажной смоленской почве. Надо ли говорить, что гости пришли к хозяину в не слишком презентабельном виде, заляпанные грязью до самого пояса. Будимир на вид гостей внимание не обратил, встретил чинно, как положено – с поклоном, приветствием и всей дворней на пороге. Путята так же красноречиво поблагодарил за приглашение, а после того, как все обычаи были соблюдены, обратился к обережникам:
– Други, я тут долго буду рядиться, мне только один человек нужен. Остальные могут здесь посидеть, угоститься, подождать до вечернего пира или по рынку пройтись. Серебро вам Воислав выдал?
– Выдал! – кивнул Клек. – Жаворонок тут останется, а мы с Даниилом по рынку побродим.
– Я тоже не прочь на торгу погулять, – буркнул Жаворонок.
– Дурной, мы ж тебе как лучше хотим: в городе сразу все деньги на баб стратишь. Так что лучше холопок Будимира брюхать – и тебе приятно, и другу Путяты Жирославича польза будет. Верно я говорю, старший?
– Верно, иди, Жаворонок, гостем дорогим будешь, так приголубят – не забудешь.
– Вот-вот… А мы с тобой, Даниил, пойдём, поищем, как ещё потратить своё серебро, – добродушно пророкотал Клек и похлопал деревянной ладонью по спине Молодцова.
Даниле как раз меньше всего хотелось топать обратно по грязюке, однако он не хотел отказывать другу, да и слова о податливых холопках Молодцова насторожили: Улада всё-таки рядом, не хотелось её расстроить… ненароком.
Ярмарка Смоленска была устроена вне крепостных стен, но с умом – на одном из ближайших холмов, так что проблем с грязью почти не было. Данила не пожалел времени, потраченного на пеший переход, потому что здесь действительно было интересно и весело.
Первым, что увидели друзья-обережники, была обширная распродажа коней, если можно так выразиться. Сначала учуяли, конечно, запах, был мощный, к счастью, ветерок относил всю вонь к реке.
Заводчики своих лошадок стараются распродать осенью, чтобы зимой не кормить, а по весне, когда на Юг плывут купцы, сбывают оставшихся. Молодцов глядел на отощавших тонконогих кляч с рёбрами, обтянутыми кожей, и думал, что не рискнул бы их даже седлать, а не то что запрячь в плуг или сесть верхом.
Но были исключения.
– Что, хочешь выбрать себе какую? Не советую, хорошую не подберёшь. Да и в Киеве они дешевле будут и лучше, – Клек, как всегда, угадал мысли напарника.
Топтание по грязи, конечно, навело Данилу на мысли о покупке лошади – но как сказать другу, что он и держаться-то в седле не умеет?
– Пошли лучше поглядим на представление.
В окружении зевак кривоногий смуглый крепыш с жиденькой бородкой предлагал всем желающим попробовать обуздать его скакуна. Тот был взнуздан и под седлом, правда, без стремян.
Когда Клек с Данилой подошли к аттракциону, невысокий, но жилистый пегий конёк как раз сбросил со спины рыжебородого здоровяка, по роже – чистого викинга. Тот ухнулся задницей и головой в пыль, а конёк победно заржал и тряхнул чёрной гривой. Викинг тоже как ни в чём не бывало тряхнул своей рыжей, заплетённой в косицы шевелюрой. Сам поднялся, без особой радости проследовал к смуглому и сунул ему несколько монет – выигрыш, должно быть.
– А вот хороший скакун, не лучший, но хузарин и этого не продаст, – авторитетно заявил Клек.
– А почему не лучший?
– Лучшего хозяин на такую работу ни за что не поставит. А этот, видать, с характером, седла не любит и не берёт его никто, вот его и подрядили делать то, что он умеет лучше всего. Пойдём-ка.
Клек без малейшего почтения ворвался в толпу, Данила за ним. Немного усилий, пару десятков пинков, толчков и брошенных в спину ругательств – и вот уже друзья на порядком истоптанной полянке.
– Почём берёшь? – спросил Клек.
– Пять резанов. Если сумеешь продержаться на нём двести ударов сердца, верну десять.
– По рукам, – варяг ослабил пояс, скинул сапоги. – Проследи за ними, Даниил.
И направился к коню, который грозно фыркнул на нового ездока и взрыхлил копытом землю, но убегать и не думал. Клек взял его под уздцы.
– Как зовут?
– Бохр.
– Да не тебя, его как зовут?
– А-а-а… Буча.
– Буча? Экое имя для коня… Пусть тебя будут звать… Грозомил! А, Грозомил, нравится?
Клек похлопал конька по шее (тот опять заржал, но в этот раз скорее одобрительно), обошёл его по кругу, заодно проверил седло, подпругу, не схитрил ли где хузарин, снова взялся за узду.
– Ну вот, Грозомил, мы с тобой подружимся.
Варяг, не переставая похлопывать скакуна по шее, что-то пошептал ему на ухо, а потом забросил повод вверх, схватился за гриву и запрыгнул коню на спину.
Грозомил от такой наглости вознегодовал, взвился на дыбы с раскатистым ржанием, молотя передними копытами воздух, а потом ухнулся вниз и пошёл прыгать с передних ног на задние.
Клек, крепко обхватив бока коня ногами, держался в седле как влитой, ловко балансируя и подстраиваясь под бешеный аллюр скакуна.
Грозомил, не разбирая ничего, ринулся было в сторону людей, толпа с криками отпрянула, но и сам конь шарахнулся в сторону, перестал дико прыгать, а просто взял в галоп. Клек натянул повод, умело повёл его по кругу. После десятого круга конь перешёл на рысь, а варяг снова потянул на себя поводья и отклонился назад – Грозомил остановился.
– Ну вот, другое дело… Эй, честной народ, расступись! – крикнул варяг.
Люди разошлись, и Клек, ударив пятками, направил коня в образовавшийся просвет, а там, в чистом поле, дал ему волю.
Вдоволь насладившись свободой, скакун и обережник вернулись обратно. Причём конёк похрумкивал что-то вкусное, должно быть купленное ему по дороге.
– На, – спешившись, варяг передал поводья хозяину. – Не зови его больше Бучей. И помни: всякий зверь ласку любит, будешь его слушать и уважать, отличный конь выйдет, каких мало. Слышишь, Грозомил? – говоря это, Клек не переставал поглаживать вспотевший круп.
– Ты его заколдовал, все видели, как ты ему заговор в ухо нашептал… – взвился Бохр.
Договорить хузарин не успел – Клек вмиг обернулся, и его обнажённый меч оказался между ног конезаводчика. Пока только между.
– Я, Клек Сигарович, – ледяным, как воды самого северного моря, голосом произнёс варяг, – сын Сигара Убийцы, сына Рёгвальда Весло, обережник Путяты Жирославича, ватажник Воислава Игоревича. Назови меня колдуном, назови ещё раз у всех на глазах – и ты увидишь, что будет.
– Я… я не то имел в виду, ты неправильно меня понял, Клек Сигарович. Прости.
– То-то же, следи впредь за словами.
Клек вложил меч в ножны, направился было к Молодцову, но его удержал за плечо… Грозомил.
– Прости, друг, – варяг ласково погладил его по голове, – в другой раз я бы тебя обязательно купил, но не сейчас. Ты ещё найдёшь хорошего хозяина, обязательно.
Конь фыркнул.
– Слышишь, хузарин? Если я ещё раз услышу, что ты скоморошествуешь с этим конём, я вспомню обиду, которую ты мне нанёс. Ты понял?
– Понял-понял, вот серебро, как уговорились.
Варяг принял выигрыш, но уйти ему опять не дали.
– Славный воин, – из толпы вышел пожилой седобородый дядечка в шапке набекрень. – Меня зовут Мосий Крупа. Не ты ли обережник батьки Воислава Игоревича, что отправил за Кромку Гуннара Скрягу?
– Да, я под его рукой сражался в чудинской земле.
– Ой, доброе дело вы сделали, – старикан приложил руку к груди, – не один смолянин вам это подтвердит. Идём ко мне в харчевню, уж отблагодарю тебя от души. Такого кулеша и мёда ты нигде не пробовал!
– Я не один, а с другом, тоже обережником.
– Все обережники Воислава желанные гости в моём доме.
Мосий держал своё заведение в квартале, где торговали съестным, здесь вкусные запахи сменили вонь конского навоза.
Каша и медовуха и в самом деле были обалденные. Данила наелся от пуза, а Клек ещё прихватил с собой лепёшку с мясом.
Поблагодарив хозяина, друзья отправились дальше по рынку, поглядеть вокруг да себя показать. Клек быстро сточил лепёшку и прикупил себе ещё пару расстегаев, у Данилы от окружающих запахов опять тоже разыгрался аппетит, и он кстати углядел среди разнообразных сладостей своё любимое лакомство – орехи в меду. И, пожёвывая их, решил задать другу вопрос, мучивший его с самого утра:
– Клек, я слышал, как Жирославич говорил с приказчиками какого-то боярина Серегея. Кто это такой?
– А тебе зачем?
– Люди боярина Серегея меня продали на остров Перуна.
– А-а-а… – протянул варяг. – Не, вряд ли это тот Серегей. Тот, с чьими людьми Путята рядился, челядью не торгует. Хотя у них с князем дружба такая… на мечах. Мог и купить негодных рабов, отдариться.
– Осталось, – подтвердил Путята, – я могу даже ещё немного освободить – от пары связок беличьих шкурок.
– Хе-хе… куница больше места занимает и на вес тяжелее.
– Есть и куница, да уж больно далеко я её в трюм запрятал, долго вытаскивать придётся.
– Ну я могу нанять грузчиков, которые сами всё принесут и вытащат, чтобы не тратиться.
– Смотря насколько крепких ты грузчиков наймёшь.
Оба купца засмеялись.
– Ладно, приходи вечером к Васильковичу, потолкуем.
К боярину Серегею собеседники больше не возвращались, и Молодцов разочарованно вздохнул, оставшись с носом.
А толпа меж тем всё прибывала и прибывала, многие останавливались, чтобы просто поглазеть на весёлого добродушного купца и чтобы узнать последние новости. Уже и клиенты Путяты, с которыми он всё обсудил, не думали расходиться, а заключали меж собой сделки тут же, на месте. К ним подтягивались ещё приказчики, узнать, что происходит, княжьи гридни, смотрящие за рынком, меж людьми засновали продавцы еды и всяких безделушек. Путята Жирославович одним своим появлением катализировал процесс торговли.
Даниле всё труднее становилось пробиваться через толпу, подъём наверх, к Смоленскому кремлю, где стояли подворья самых уважаемых горожан, занял куда больше времени, чем он предполагал. Наконец его наниматель распрощался с последними купцами, оставил позади оживлённый торг, организованный им же, и вошёл в крепостные ворота.
Там вся компания проследовала по прямой улице прямо до подворья Будимира. Улица была хоть и прямая, но от края до края устлана жидким слоем грязи. Там, где грязи не было, разлились огромные лужи, судя по плавающим на поверхности уткам, довольно глубокие. Проложенные кое-где деревянные настилы не сильно помогали. Данила пару раз едва не потерял сапоги во влажной смоленской почве. Надо ли говорить, что гости пришли к хозяину в не слишком презентабельном виде, заляпанные грязью до самого пояса. Будимир на вид гостей внимание не обратил, встретил чинно, как положено – с поклоном, приветствием и всей дворней на пороге. Путята так же красноречиво поблагодарил за приглашение, а после того, как все обычаи были соблюдены, обратился к обережникам:
– Други, я тут долго буду рядиться, мне только один человек нужен. Остальные могут здесь посидеть, угоститься, подождать до вечернего пира или по рынку пройтись. Серебро вам Воислав выдал?
– Выдал! – кивнул Клек. – Жаворонок тут останется, а мы с Даниилом по рынку побродим.
– Я тоже не прочь на торгу погулять, – буркнул Жаворонок.
– Дурной, мы ж тебе как лучше хотим: в городе сразу все деньги на баб стратишь. Так что лучше холопок Будимира брюхать – и тебе приятно, и другу Путяты Жирославича польза будет. Верно я говорю, старший?
– Верно, иди, Жаворонок, гостем дорогим будешь, так приголубят – не забудешь.
– Вот-вот… А мы с тобой, Даниил, пойдём, поищем, как ещё потратить своё серебро, – добродушно пророкотал Клек и похлопал деревянной ладонью по спине Молодцова.
Даниле как раз меньше всего хотелось топать обратно по грязюке, однако он не хотел отказывать другу, да и слова о податливых холопках Молодцова насторожили: Улада всё-таки рядом, не хотелось её расстроить… ненароком.
Ярмарка Смоленска была устроена вне крепостных стен, но с умом – на одном из ближайших холмов, так что проблем с грязью почти не было. Данила не пожалел времени, потраченного на пеший переход, потому что здесь действительно было интересно и весело.
Первым, что увидели друзья-обережники, была обширная распродажа коней, если можно так выразиться. Сначала учуяли, конечно, запах, был мощный, к счастью, ветерок относил всю вонь к реке.
Заводчики своих лошадок стараются распродать осенью, чтобы зимой не кормить, а по весне, когда на Юг плывут купцы, сбывают оставшихся. Молодцов глядел на отощавших тонконогих кляч с рёбрами, обтянутыми кожей, и думал, что не рискнул бы их даже седлать, а не то что запрячь в плуг или сесть верхом.
Но были исключения.
– Что, хочешь выбрать себе какую? Не советую, хорошую не подберёшь. Да и в Киеве они дешевле будут и лучше, – Клек, как всегда, угадал мысли напарника.
Топтание по грязи, конечно, навело Данилу на мысли о покупке лошади – но как сказать другу, что он и держаться-то в седле не умеет?
– Пошли лучше поглядим на представление.
В окружении зевак кривоногий смуглый крепыш с жиденькой бородкой предлагал всем желающим попробовать обуздать его скакуна. Тот был взнуздан и под седлом, правда, без стремян.
Когда Клек с Данилой подошли к аттракциону, невысокий, но жилистый пегий конёк как раз сбросил со спины рыжебородого здоровяка, по роже – чистого викинга. Тот ухнулся задницей и головой в пыль, а конёк победно заржал и тряхнул чёрной гривой. Викинг тоже как ни в чём не бывало тряхнул своей рыжей, заплетённой в косицы шевелюрой. Сам поднялся, без особой радости проследовал к смуглому и сунул ему несколько монет – выигрыш, должно быть.
– А вот хороший скакун, не лучший, но хузарин и этого не продаст, – авторитетно заявил Клек.
– А почему не лучший?
– Лучшего хозяин на такую работу ни за что не поставит. А этот, видать, с характером, седла не любит и не берёт его никто, вот его и подрядили делать то, что он умеет лучше всего. Пойдём-ка.
Клек без малейшего почтения ворвался в толпу, Данила за ним. Немного усилий, пару десятков пинков, толчков и брошенных в спину ругательств – и вот уже друзья на порядком истоптанной полянке.
– Почём берёшь? – спросил Клек.
– Пять резанов. Если сумеешь продержаться на нём двести ударов сердца, верну десять.
– По рукам, – варяг ослабил пояс, скинул сапоги. – Проследи за ними, Даниил.
И направился к коню, который грозно фыркнул на нового ездока и взрыхлил копытом землю, но убегать и не думал. Клек взял его под уздцы.
– Как зовут?
– Бохр.
– Да не тебя, его как зовут?
– А-а-а… Буча.
– Буча? Экое имя для коня… Пусть тебя будут звать… Грозомил! А, Грозомил, нравится?
Клек похлопал конька по шее (тот опять заржал, но в этот раз скорее одобрительно), обошёл его по кругу, заодно проверил седло, подпругу, не схитрил ли где хузарин, снова взялся за узду.
– Ну вот, Грозомил, мы с тобой подружимся.
Варяг, не переставая похлопывать скакуна по шее, что-то пошептал ему на ухо, а потом забросил повод вверх, схватился за гриву и запрыгнул коню на спину.
Грозомил от такой наглости вознегодовал, взвился на дыбы с раскатистым ржанием, молотя передними копытами воздух, а потом ухнулся вниз и пошёл прыгать с передних ног на задние.
Клек, крепко обхватив бока коня ногами, держался в седле как влитой, ловко балансируя и подстраиваясь под бешеный аллюр скакуна.
Грозомил, не разбирая ничего, ринулся было в сторону людей, толпа с криками отпрянула, но и сам конь шарахнулся в сторону, перестал дико прыгать, а просто взял в галоп. Клек натянул повод, умело повёл его по кругу. После десятого круга конь перешёл на рысь, а варяг снова потянул на себя поводья и отклонился назад – Грозомил остановился.
– Ну вот, другое дело… Эй, честной народ, расступись! – крикнул варяг.
Люди разошлись, и Клек, ударив пятками, направил коня в образовавшийся просвет, а там, в чистом поле, дал ему волю.
Вдоволь насладившись свободой, скакун и обережник вернулись обратно. Причём конёк похрумкивал что-то вкусное, должно быть купленное ему по дороге.
– На, – спешившись, варяг передал поводья хозяину. – Не зови его больше Бучей. И помни: всякий зверь ласку любит, будешь его слушать и уважать, отличный конь выйдет, каких мало. Слышишь, Грозомил? – говоря это, Клек не переставал поглаживать вспотевший круп.
– Ты его заколдовал, все видели, как ты ему заговор в ухо нашептал… – взвился Бохр.
Договорить хузарин не успел – Клек вмиг обернулся, и его обнажённый меч оказался между ног конезаводчика. Пока только между.
– Я, Клек Сигарович, – ледяным, как воды самого северного моря, голосом произнёс варяг, – сын Сигара Убийцы, сына Рёгвальда Весло, обережник Путяты Жирославича, ватажник Воислава Игоревича. Назови меня колдуном, назови ещё раз у всех на глазах – и ты увидишь, что будет.
– Я… я не то имел в виду, ты неправильно меня понял, Клек Сигарович. Прости.
– То-то же, следи впредь за словами.
Клек вложил меч в ножны, направился было к Молодцову, но его удержал за плечо… Грозомил.
– Прости, друг, – варяг ласково погладил его по голове, – в другой раз я бы тебя обязательно купил, но не сейчас. Ты ещё найдёшь хорошего хозяина, обязательно.
Конь фыркнул.
– Слышишь, хузарин? Если я ещё раз услышу, что ты скоморошествуешь с этим конём, я вспомню обиду, которую ты мне нанёс. Ты понял?
– Понял-понял, вот серебро, как уговорились.
Варяг принял выигрыш, но уйти ему опять не дали.
– Славный воин, – из толпы вышел пожилой седобородый дядечка в шапке набекрень. – Меня зовут Мосий Крупа. Не ты ли обережник батьки Воислава Игоревича, что отправил за Кромку Гуннара Скрягу?
– Да, я под его рукой сражался в чудинской земле.
– Ой, доброе дело вы сделали, – старикан приложил руку к груди, – не один смолянин вам это подтвердит. Идём ко мне в харчевню, уж отблагодарю тебя от души. Такого кулеша и мёда ты нигде не пробовал!
– Я не один, а с другом, тоже обережником.
– Все обережники Воислава желанные гости в моём доме.
Мосий держал своё заведение в квартале, где торговали съестным, здесь вкусные запахи сменили вонь конского навоза.
Каша и медовуха и в самом деле были обалденные. Данила наелся от пуза, а Клек ещё прихватил с собой лепёшку с мясом.
Поблагодарив хозяина, друзья отправились дальше по рынку, поглядеть вокруг да себя показать. Клек быстро сточил лепёшку и прикупил себе ещё пару расстегаев, у Данилы от окружающих запахов опять тоже разыгрался аппетит, и он кстати углядел среди разнообразных сладостей своё любимое лакомство – орехи в меду. И, пожёвывая их, решил задать другу вопрос, мучивший его с самого утра:
– Клек, я слышал, как Жирославич говорил с приказчиками какого-то боярина Серегея. Кто это такой?
– А тебе зачем?
– Люди боярина Серегея меня продали на остров Перуна.
– А-а-а… – протянул варяг. – Не, вряд ли это тот Серегей. Тот, с чьими людьми Путята рядился, челядью не торгует. Хотя у них с князем дружба такая… на мечах. Мог и купить негодных рабов, отдариться.