Княжий человек

– Мы здесь, батька! – крик Шибриды – вовремя подоспели братья-варяги, но всем им не развернуться на узкой болотистой тропке.

Тренькнуло. Воислав отбил стрелу, сразу же услышал другой шум, похожий, но более протяжный и низкий, а затем хруст и бульканье. Звуки, отлично знакомые любому воину, с которыми метательное копьё попадает в цель. Затем опять шуршание и дробный стук и бульканье. Это Клек с другими обережниками бросил сулицу в темноте на шум и не промахнулся. Совсем недалеко слышался топот и хлюпанье – его люди изо всех сил спешили на помощь. А потом Шибрида, который всё никак не мог добраться до врага, раскатисто завыл.

Остальные варяги тоже завыли слитно. Будто ударили своим боевым кличем врага.

Воислав взмахнул мечами, крест-накрест. Рубаха оборотня, уже распоротая, окрасилась ещё двумя алыми разрезами. Выражение на лице волколюда сменилось с разъярённого на какое-то жалобно-растерянное, но всё равно мало походившее на человеческое. Он бросился прочь с тропы в болото. Путь ему преградил Шибрида. Зря. Оборотень проигнорировал мощные удары по плечам, хотя кровь из-под клинков так и брызнула. Лапы метнулись вперёд, варяг едва успел повернуться боком, подставив под удар панцирный наплечник. Железные пластины жалобно затрещали под чудовищной хваткой. Оборотень дёрнул варяга на себя и ударил коленом в живот. Опять всю силу принял на себя доспех, но всё равно от удара Шибрида сбился с дыхания, чуть замешкался, и берсерк швырнул его в болотную тину.

Волколюд прыгнул за ним, но не провалился по пояс в воду, а умудрился встать на кочку, с которой его сбил щит, запущенный Вуефастом. Оборотень кувыркнулся, упал, но всё равно смог найти твёрдую почву. Ни секунды не медля, он побежал по болоту аки посуху.

– Батька! – крикнул Клек и швырнул копьё.

Воислав чуть отклонился, пропустил его мимо себя, перехватил и, почти не гася его скорости, отправил в дальнейший полёт. Оборотень спиной почувствовал летящую смерть, пригнулся, сулица бесполезно воткнулась в кривую ольху, а волколюд ещё раз прыгнул и исчез в зарослях.





* * *


Данила бежал по тропинке что есть сил и вдруг с разбега ухнулся в ледяную воду. Факел зашипел, затрещал, но продолжил гореть. Молодцов поднял его высоко над головой, покружил им, попробовал сделать шаг. Но стопа не поддалась, ногу до середины голени обволокло мягким илом.

Данилу прошиб холодный пот: его затягивало вниз, в болото. Мозг, как и всегда в таких ситуациях, заработал с предельной чёткостью. Молодцов вспомнил всё, что знал о болотах, зыбучих песках, подключил немного логики. Он не стал месить ногами зыбкую опору под собой: выдохнул и, раскинув руки, медленно откинулся на спину. Вонючая вода обволокла сначала поясницу, потом живот, спину, сомкнулась где-то на шее липкими объятиями.

Молодцов лежал, будто собирался плыть на спине, только факел – чтобы не погас – держал вертикально вверх. В нём проснулся внутренний фаталист. Шума битвы больше не было слышно. Если обережники победили (а Данила не сомневался, что это за ним пришла помощь), значит, его найдут и вытащат. Если нет – колдуну опять лучше не попадаться.

Молодцов только об одном жалел, что вновь подставил своих, и они были вынуждены рисковать жизнью ради его спасения.

Хлюпнуло – что-то совсем рядом плюхнулось в воду. И ещё раз. Кто-то прыгал по болоту – не иначе кенгуру-самоубийца. До Данилы только сейчас дошло, что из-за факела он в темноте ничего не видит, зато сам привлекает внимание всякого, кто будет проходить мимо. А кто знает, какие создания тут могут шастать. Если есть ведуны и русалки, то, может, и какой-нибудь болотный йети объявится.

Немного поколебавшись, Данила швырнул факел туда, откуда слышался шум, и закричал:

– Э-ге-гей, братья-обережники! Я здесь!

Никто не отозвался, зато совсем рядом послышалось хриплое дыхание. Молодцов задрожал, то ли от долгого нахождения в воде, то ли от страха. Скорее всего, и от того и от другого сразу. Фаталист внутри шепнул, что не худо бы придумать, как отсюда выбраться, а то и в самом деле можно сгинуть в этих болотах.

Его глаза стали понемногу привыкать к темноте – месяц и звёзды тускло светили над редким болотистым лесом.

– Эй, кто там?! А ну выходи! – крикнул Данила, чтобы разогнать страх.

На крик Молодцова действительно вышли. И лучше бы не выходили.

Обережник увидел сгорбленную фигуру, с которой свисали лоскуты то ли одежды, то ли шкуры, руки или лапы едва не мели по земле. Ветер переменился и принёс от таинственного незнакомца запах пота, железа и крови. Страшные запахи, запахи воина, но Данилу они только взбудоражили.

– Эй, чучело, чего ты там встал? Меня разглядываешь? Ну подойди поближе.

– Ты! – утробно прорычал неизвестный и сделал шаг.

Что-то знакомое угадывалось в его движениях, у Молодцова в голове щёлкнуло:

– А? Болдырь?! Никак хозяина своего ищешь? Извини, я ему по роже съездил так, что он в лес улетел. Вытащишь меня, помогу тебе его найти.

– Ты! – повторил слуга ведуна.

– Да заело тебя, что ли? Говорю, вытащи, если хочешь хозяина своего найти. Или что – кровь мне пустить хочешь? – Данила снял с пояса трофейный нож, вытащил из воды руку, всю обмотанную ряской, как холодными щупальцами. – Ну, давай, иди сюда, ублюдок. Иди, мразота, я тебе кровь пущу и с собой вниз утяну. Чего стоишь?

Оборотень перетаптывался, будто впрямь собрался прыгнуть в топь.

– О-хо-хой, Молодец! Ты где, брат?! – разнеслось над лесом.

– Я тут! Сюда!

Оборотень встрепенулся, Данила резко дёрнул рукой, ряска с его руки слетела точно в Болдыря. Толку от этого чуть, но, может, отвлечёт на долю секунды – какая-никакая фора. К удивлению Молодцова, жижа, брошеная им, попала точно в глаза слуге ведуна. Следом за ней полетел нож и воткнулся в плечо Болдыря. Тот никак не отреагировал, уставился в лес, а там замелькали факелы и раздался лязг оружия. Болдырь рыкнул раз и исчез в сумерках.

– Молодец, ты где?! – раздался хриплый голос Ломяты.

– Тут я! Острожнее, здесь топь!

– А, вижу, сейчас…

Стук топоров, треск – молодая ольха упала так, что верхушка оказалась рядом с Данилой, тот вцепился в неё до хруста в пальцах.

– Тянем с рывком, – отрывисто приказал Клек, Молодцов и его узнал по голосу.


Данилу мощно потащило из болота, как экскаватором. Пару ударов сердца – и он снова в крепких объятиях друзей: могучего Клека и жилистого Ломяты.

Они хлопали по Даниле, отряхивая с него грязь и этим же согревая.

– Даниил?!

– Батька!

Воислав появился в окружении остальных обережников, в одной руке нёс факел, в другой – меч. Брови нахмуренные, взгляд суровый.

– Ты живой, Даниил?

– Да, ведун тот опоить и заколдовать меня хотел, но я вырвался. Вот, к вам на помощь спешил, но опоздал, видно.

– А ведун что?

– Я его того, дух из него вышиб.

– Чего?

– Ну, кулаком его саданул, он и отлетел.

– А как же…

– После, – остановил Воислав любопытных, развернул Данилу к себе, пристально посмотрел в глаза, что-то быстро зашептал, потом перекрестил – и себя и его. – Хм… Вижу, в порядке ты.

– Тогда поворачиваем обратно? – предложил Будим.

– Как обратно? – возмутился Шибрида, видок у него был, прямо скажем, помятый – в тине с ног до головы, мокрый, панцирь неровно сидит. – Ты на Молодца глянь. Его всего ободрали, пояс с кошелём забрали, а мы вот так возьмём и повернём, даже виры не спросим?

– Но колдун… – запротестовал новгородец.

– А что колдун? Даниил из него своим ударом выбил всё колдовство. Слыхал, что если оборотня или колдуна пустой рукой ударить, то все чары из него вылазят.

– Ты это сам проверить хочешь? И где ты дом его найдёшь?

– Вот Молодец и покажет?

– Я?!

– Помолчи, Шибрида, – уронил Воислав. – Даниил, ты откуда бежал, помнишь?

– Да вот, я к вам на помощь по звуку двигался, а тут раз – и болото.

– Понятно, тут гать должна быть. Разбейтесь по двое и ищите её. Даниил, ты пока тут стой.

– Жалко, с нами проводника нету, – заметил Скорохват.

– Ничего, – ответил Клек, – нам добычи больше достанется.

– А как же вы меня без проводника нашли?

– Да был у нас проводник, – бросил Шибрида, срубая себе слегу. – Только он это, по дороге кончился. Ну, двинули.

Гать действительно скоро нашлась. Сторожась, обережники прошли по плетёной дорожке из прутиков, почти полностью скрытой водой, и едва не сразу обнаружили чёрную покосившуюся избушку ведуна. Данила сглотнул: издалека это жилище внушало страх. Строй обережников тонкой линией растянулся по заросшему травой болотистому островку. Повсюду находились следы недавнего пребывания людей: остатки трапезы, отпечатки обуви.

– Даниил, ты видишь, что-нибудь тут изменилось? – спросил Воислав.

Молодцов хотел сказать «нет», а потом едва не долбанул себя по лбу: «Ну, дебил, конечно же…»

– Человека здесь нет, татя. Я как ведуну по роже двинул, на меня ещё один разбойник наскочил – парень белобрысый с покалеченной рукой. Я его тоже прямо на пороге уложил, теперь его нет.

– Уложил до смерти? – спросил Вуефаст, поигрывая секирой, глаза его в этот момент обшаривали окрестности.

– А что? Нет. Голыми руками. В челюсть и промеж ног, он на порог и повалился. Теперь его нет.

– Если не до смерти, то это хорошо, – вымолвил Воислав, таким тоном, будто и вправду опасался, что убитый тать мог куда-то уйти. – Молодец, пошли за мной.

– Батька, может, я… – начал было Шибрида.

– Никшни.

И варяг умолк.