Княжья Русь

Как и предполагал Славка, черный монах не остался равнодушным.

— Хороший холоп стоит недешево, — заметил Славка.

Пан Кошта зарычал медведем, дернулся. Но силы у него были не медвежьи, а весу в бронном Славке — за семь пудов. Так что лехит лишь еще больше перемазался в грязи.

— Две серебряные марки! — предложил монах, плата была невелика. Две марки — это чуть больше гривны. Однако Славка торговаться не стал. Все равно не выйдет из Кошты доброго холопа. Такой скорее зарежется, чем наденет ярмо.

— Две, — согласился он. — И еще полмарки — вира князю. Антиф, прими деньги.

Когда тугой мешочек сменил хозяина, Славка убрал свой клинок, вынул из онемевших пальцев лехита саблю, подрезал пояс пана Кошты и сдернул его вместе со всем содержимым и навешанным. Он был в своем праве: монах выкупил жизнь своего человека, но не его имущество.

— Перевяжите его и убирайтесь, — велел Славка, отступая от поверженного противника.

Друзья пана Кошты тут же кинулись к нему, подняли, поволокли в дом.

— Как понимать твои слова? — спросил монах.

— Так и понимать, — на Славку вдруг навалилась усталость. — Перевяжите и уезжайте. Вон телега пустая стоит. Поговорите с хозяином — может, уступит за хорошую цену.

— Разве это по-христиански? — Монах перешел на латынь. — Этот человек ранен. Неужели благородный победитель, аки добрый самаритянин, не явит милосердия?

— Не явит, — буркнул по-словенски Славка. — Нечего было за саблю хвататься. Благодари Бога, что я не просек ему хребет. А ты, патер, лучше присматривай за своими людьми. По нашей Правде, если кто вольную девку иль жену ссильничает, повинен смерти.

— Это ты к чему?

— К тому, что присматривай за своими людьми получше! — рявкнул Славка.

И, не желая более болтать, двинулся к столу, где проворный хозяин уже понаставил горячих кушаний.

Лехиты покинули постоялый двор раньше, чем Славка с Антифом закончили трапезу.

Дружки пана Кошты молча положили к Славкиным ногам прорубленную бронь, шлем и щит проигравшего. И отбыли.

Хозяин, очень довольный результатом: избавился от опасных постояльцев (заплачено было вперед) и продал с наваром старую телегу, — вился ужом, стараясь угодить Славке. Даже намекал, что при хорошей оплате (золотой, брошенный щедрой Славкиной рукой, своевременно прибрал Антиф), его дочка, невинная девица, может оказаться в Славкиной постели.

Зря намекал. Славка осерчал и заплатил вдвое меньше, чем намеревался. Да еще горячую воду потребовал — помыться.

А дочка, та самая девка, которую мацал лехит, к Славке и так пришла. Кто бы сомневался?

Вот только насчет невинности папаша ее… напутал.

Ну так натоптанной дорожкой по чужому полю ходить — еще и удобнее.





Глава восьмая

Бывшая вотчина князя Роговолта

СИЛА И ПРАВО




К Полоцку добрались после полудня.

Не без облегчения — последние два поприща Славка время от времени чувствовал чужой взгляд. Может, местные тати, может, кто из обиженных лехитов увязался. Посему ни он, ни Антиф броней не снимали ехали на боевых конях и тетивы держали на луках.

Сторожиться для воина, конечно, дело привычное. Но немного утомляет. Так что Полоцку — обрадовались.

Завоеватели уже успели выправить порушенное при осаде, и бывший стольный град Роговолта вновь встал грозно и крепко. Вот только хозяева у него теперь другие.

Обгоняя возы и смердов, поспешно уступающих дорогу гридням, Славка и Антиф бодрой рысью подъехали к городу.

В воротах, как и положено, стояла стража: проверяли, кто что везет, взимали въездную пошлину и мыто князю.

Славка распахнул плащ, чтоб виден был его золоченый пояс — принадлежность старшей гриди. И послал коня вперед, твердо уверенный, что задержать его полоцкая стража и не подумает.

Однако ошибся. Потому что не признал своего давнего недруга. А он — тут как тут.

Скегги-Шепелявый опознал Богуслава тотчас.


Скегги дважды встречался со Славкой. В последний раз — когда Славка тайком пробрался в горницу Рогнеды. В тот раз Скегги «повезло» схлопотать стрелу в плечо. Рана не опасная, но неудобная. Пришлось Скегги покинуть хирд и остаться здесь, в Полоцке. Ярд Сигурд шел на Киев без него. Обидно! Так обидно, что на золотой пояс варяга Скегги даже не взглянул.

— А ну стой! — закричал нурман, хватая Славкиного Ворона за узду. — А ну стой, Роговолтов прихвостень!

Вот это он сделал зря. Хватать за узду боевого коня все равно что у волкодава мясо из пасти выдирать. Ворон вскинулся, выбросил копыто — и нурман покатился по земле. Остальные стражи вмиг ощетинились оружием, хотя нападать не спешили: эти заметили и пояс, и по-княжьи богатую бронь.

Славка ленивым движением вытянул из-за пазухи золотую бляху с княжьим трезубцем:

— Старшего сюда!

— Проводи меня в терем, — приказал он подбежавшему десятнику. — А ты, нурман, — Славка слегка наклонился, чтобы скрючившийся от боли Скегги его услышал: — Ты, нурман, если на меня в обиде, ты только скажи.

Скегги промолчал, лишь проводил Славку полным ненависти взглядом.



Наместник Владимира в Полоцке, старый соратник Владимира Лунд принял Богуслава не откладывая. Если он и узнал в Славке гридня, который доставил им немало неприятностей во время взятия Полоцка, то виду не подал.

После обмена положенными приветствиями Славка сообщил о цели своего приезда.

— Вот это доброе дело! — обрадовался Лунд. — Забирай ее, сотник, поскорее. Допекла меня эта княгиня-полонянка — терпения моего больше нет! Вот пообедаешь — и сразу забирай!

— Погоди, наместник! — возразил изрядно удивленный таким предложением Славка. — Ей ведь собраться надо и княжичу всё в дорогу собрать. Да и тебе время потребуется, чтоб охрану нам подобающую составить.

— А твои вой? Что, мало их? — спросил Лунд.

— А мои вой — я сам да друг мой, — сообщил Славка.

— А я думал, ты со своей сотней прибыл, — огорчился Лунд. — Рисковал ты, сотник. На дорогах наших нынче не спокойно. Что ж князь тебе воев не дал?

— Это не моего ума дело. — Славка, естественно, не стал говорить, что исключительно собственное желание поскорее увидеть Рогнеду заставило его отказаться от сопровождения. — Как видишь, мы здесь, и в целости.

Будь Славкина воля, он бы рискнул обойтись без чужих дружинников. Путешествовать сам-на-сам с Рогнедой (верный друг Антиф — свой, не проболтается)… О чем еще можно мечтать?

Но Лунд всё равно не отпустит княгиню без сопровождения. И даже не из-за разбойников. Для многих кривичей не Владимир, а Рогнеда — законная правительница Полоцка. Попади она в руки уцелевших сторонников Роговолта — тотчас новая война начнется. Полоцк — лакомый кусок не только для Киева. Тот же лехитский конунг Мешко с удовольствием возьмет его под себя. Да мало ли врагов у Владимира? Все они охотно объединятся вокруг Рогнеды. А случись что с маленьким Вышеславом, сыном покойной Олавы, и сын Рогнеды станет ближайшим наследником самого Владимира…

Нет, без надлежащей охраны Лунд княгиню не отпустит. По тому, как нахмурился и зашевелил губами Лунд, Славка сразу понял, что наместник прикидывает: сколько дружинников можно отправить с Рогнедой.

— Ага, — наконец изрек наместник-свей. — Дам тебе полусотню воев и большую лодью. Еще кнорр Хривлы с вами пойдет.

Что ж — водой идти, это понятно. С княжной, дитём и своркой девок-прислужниц посуху — долго и хлопотно. А вот кнорр…

— Кнорр-то зачем? — удивился Славка.

— Затем, что Хривла и так в Киев собирался. Наш конунг Вальдамар обещал ему городок на юге подарить и землю хорошую.

— За что такая щедрость? — полюбопытствовал Славка.

Лунд глянул строго на Славку — хоть снизу вверх (наместник был на полголовы ниже Славки), но — будто свысока.

— Ты, сотник, еще по гусям тупыми стрелами пулял, когда мы с конунгом в вики ходили. И Хривла — с нами.

— Понятно, — кивнул Славка. — Воинское братство — это святое, — и погладил выбритую вчера (к Полоцку) голову.

Лунд усмехнулся, уже вполне дружелюбно. Сам он был — свей. Хривла — дан. Однако прежняя вражда между скандинавами и варягами иссякла. Все они стали русами — частью и ратью великого киевского князя.





* * *


— Здрав будь, сотник Богуслав.

Рогнеда изменилась. Очень. Встреть ее Славка где-нибудь на торжище — не узнал бы. Тяжелый шаг, бледное суровое лицо, выглядывающее из шелкового куколя. На голове — соболья шапка, поверх меха — толстый серебряный обруч. Корона. Платье тяжелое, затканное золотыми и серебряными птицами, шитое жемчугом — до пола. Рукава широкие, с обережным шитьем серебряной канителью. Такое платье потяжелей, чем Славкина бронь. Потому и держится княгиня очень прямо, а двигается осторожно, маленькими шажками.

Нет, не к такой Рогнеде спешил Славка…

— Хорошо ли доехал? Не тревожили разбойные люди?

3а спиной Рогнеды — строй девичий: впереди те, что побогаче: дочери лучших полоцких людей, за ними — служанки-холопки. Княгиня впереди — как воевода.

— Не случилось, светлейшая княгиня. Скучно ехали, — Славка сверкнул улыбкой.