Княжья Русь

— Меня Али зовут, — сказал мальчишка, сдернув с лавки подушку, и, усевшись на полу, скрестил ноги. — А послал меня твой брат Илла…



Мальчишка оказался не только храбрым, но еще и очень толковым. Однако, чем дольше Богуслав его слушал, тем больше мрачнел.

По словам паренька, через оцепление незаметно пройти было невозможно. Впрочем, это Богуслав знал и раньше. Хуже то, что стража Булгара отнеслась к поискам своего обидчика всерьез. Надежда на то, что к ночи всё уляжется, не оправдалась. Сам Али выскользнул наружу лишь потому, что стражники, хорошо запомнившие лицо Ильи, взглянули на Али и уверенно сказали: не он. Если бы они усомнились, Али отправился бы в яму, в которую уже бросили троих мальчиков, имевших некоторое, пусть и весьма отдаленное, сходство с Илией.

Насколько понял Али, который подслушал разговоры стражи, утром намечался повальный обыск. Али очень беспокоился за своих родичей: если у них найдут Илью…

Впрочем, до утра было еще далеко.

— Ничего, малой! — уверенно заявил Богуслав. — Иди-ка ты спать. Мы, знаешь ли, и не из таких переделок выбирались.

И Али ему поверил. Во-первых, ему очень хотелось верить, что всё кончится хорошо. Во-вторых, было в этом громадном варяге что-то такое… Заставлявшее ему верить.

И Али ушел. Спать.

А Богуслав вызвал Хватку-Халила и Кишку. Совет держать.

Думали долго. Ясно было, что силой добыть Илью — не получится. То есть прорваться на рынок и забрать его — дело нехитрое. Два десятка киевских воев раскидают сотню ленивых местных стражников запросто. А дальше? Что будет после этакого лихого наезда со здешним подворьем и его обитателями? И надо ведь как-то из города выйти. Очень сомнительно, что получится. Сейчас Илью ищут только обиженные стражники. А вот боевой наезд наверняка привлечет внимание самого эмира.



— А у эмира под рукой не менее двух тысяч одной только личной стражи. И вой в ней ничуть не хуже, чем киевская гридь. Эмир в свою гвардию не одних только булгар брал. Чужеземцев тоже привечал охотно. Лишь бы удал был да веры был Мохаммедовой. Платил щедро, и вой к нему шли и из Шемахи, и из самого Багдада. Были и такие, с кем даже Богуславу один на один не управиться, хоть пеше, хоть конно. Так, во всяком случае, говорил алил. А ему верить можно: видел в деле и киевскую дружину, и здешних багатуров.

От таких мыслей Богуслав едва не впал в уныние. Не привык он чувствовать себя слабым и незначительным. Нечего сказать — сходил на разведку…



Думали — гадали почти до рассвета. И только с первым лучом солнца в бритую голову Хватки пришла подходящая мысль…





Глава десятая

Великий Булгар

ФАЛЬШИВЫЙ РУС




Ночевать Али устроили как настоящего богача: на ложе с простынями. А перед этим накормили вкусно.

Разбудил Али крик муэдзина. Первым делом искупался в кадушке, что была поставлена прямо в комнате и загодя наполнена чистой водой, затем помолился Аллаху. На плеск воды появился слуга, который решительно забрал одежонку Али, а вместо нее предложил другую — непривычную, варварскую, но очень красивую, с дорогим шитьем, мягкую и удобную. Слуга же и помог Али одеться. Одежда была великовата, но больше — не меньше. Слуга поднес бронзовое зеркало, из которого на Али глянул очень важный чужеземный молодой господин с физиономией Али.

В трапезную Али провел все тот же слуга.

Здесь уже был накрыт стол и сидел старший брат Илии.

— Салям алейкум, — машинально поздоровался Али, забыв, что перед ним гяур.

— И тебе всего хорошего, — добродушно ответил варяг. — Садись, кушай, что нравится.

Понравилось Али многое. Причем даже накладывать самому не пришлось. Достаточно было показать слуге — и тот клал выбранное на большое — серебряное! — блюдо, стоявшее перед Али. А питье в кубок, замечательный шербет, слуга подливал сам.

Варяг пил вино. Али вдруг очень захотелось попробовать этот запрещенный Аллахом напиток, но он не рискнул. Вдруг Аллах обидится?

После завтрака варяг пригласил Али спуститься в небольшой сад, где под веселый плеск фонтана поведал о своем плане. В плане этом Али отводилась главная (и довольно рискованная) роль.

Если всё выйдет как задумано, и ты, и твои родичи забудете, что такое бедность, пообещал варяг.

Али хотел сказать, что его семья и так не нищая, но поглядел на шелковые подушки, покрывающие пол мраморной беседки, на цветущие розы, на плавающих в фонтане рыбок — и решил, что богатство тоже бывает разное.

— Я согласен, — сказал он. — Но, достойный господин Богуслав, тебе следовало разбудить меня раньше. Солнце всходит. Стражники вот-вот начнут искать твоего брата.

— Ничего, — успокоил его Богуслав. — Кони уже седланы. В седле держаться умеешь?

Али снова хотел обидеться, но вспомнил, как лихо сидел на пляшущем жеребчике младший брат варяга, и ответил скромно:

— На землю не упаду.


— Вот и ладно, — заключил Богуслав. — Пошли в конюшню.



Спустя некоторое время из ворот выехала небольшая кавалькада. Сам Богуслав, Хватко-Халил в зеленой чалме (Вот уж не знал Али, что он — хаджи[25]. Знал бы — проявил бы куда больше уважения), Али, сын Ахмеда, в богатой одежде, при оружии, похожий сам на себя не больше, чем осел водовоза на породистого арабского жеребенка, трое гридней и трое рабов на ослах — везти то, что купят на рынке господа.

Путь до рынка был близкий. Русы ехали не спеша, степенно, как и подобает значительным людям… Если бы Богуслав знал, что булгарская стража уже начала обыскивать рынок, он, пожалуй, пожертвовал бы степенностью…



— Вот так лучше, — похвалил Ахмед. Натертый ореховым соком Гошка стал черен, как сириец. Его светлые волосы спрятали под головной повязкой. Всё получилось неплохо. Если бы он еще знал язык, то наверняка сумел бы убедить стражников, что он — не он. Однако языка он не знал. И мелкие шрамы на руках, которые остаются у тех, кто учится владеть оружием, от орехового сока стали еще более заметны.

А десяток стражников, перевернув вверх дном два шатра продавца тканей из Самарканда, уже направлялись к возку жонглера Ахмеда. Впереди важно вышагивал мощного телосложения десятник, с золотой цепью на шее и саблей такой длинной, что конец ножен едва не цеплялся за землю. Но плевать на десятника. Среди стражников оказался тот самый, которого Гошка так удачно пнул в пах. Уж этот-то наверняка запомнил Гошку очень хорошо…

Стражников на базаре было заметно больше, чем обычно. Они были злы и внимательны. Но на процессию, возглавляемую Богуславом — в золоченой броне, на великолепном коне со сбруей, позвякивающей золотыми цацками, на важного-важного Халила, на Али в одежде богатого молодого варяга, — стражники даже не поглядели. Ясно, что эти не только ничего не дадут а еще и начальнику пожалуются, если что не так.

Кавалькада двинулась туда, куда показал Али…



Они не успевали самую малость. Богуслав прикусил губу.

Вот он, заветный возок. Полсотни шагов.

А вот стражники, которые уже с возком рядом.

Возглавлял их плечистый десятник с цепким взглядом, мягкой походкой пардуса и козлиной длинной бородой, из-под которой выглядывала цепь в добрых две гривны весом.

С одного взгляда, по мягким, вкрадчивам движениям, опознал в нем Богуслав опытного поединщика. Значит, придется заняться козлобородым самому.

Богуслав коснулся красного камня на оголовье сабли: знак гридням, чтоб были наготове. Брата он так просто не отдаст… Ввяжется в драку, а там — будь что будет.

Халил-Хватко незаметно придержал коня, оказавшись позади остальных. Если начнется заваруха, он должен успеть на подворье, забрать всё самое ценное и покинуть город раньше, чем переполох дойдет до городских ворот… Скорее всего, всё получится. Не зря два года назад Хватко ходил в Мекку. К хаджи здесь относятся с почтением…



Между стражниками и возком осталось каких-то двадцать шагов, когда из возка выскочил смуглый, полуголый мальчишка.

Стражники, увидев его, рванулись вперед… И остановились.

Мальчишка вовсе не собирался убегать от них. Он ловко вскарабкался по столбу и уселся на его вершине. Пока он лез, из возка выбрался большой Ахмед с барабаном, а за ним — Мамед с длинным шестом. Шест Мамед подал мальчишке. Тот ловко подхватил его и ступил на канат.

Стражники глазели, задрав головы.

Ахмед ударил в барабан.

Мальчишка уверенно пошел по канату.

Стражники одобрительно зацокали языками.

Вот уж изумился Али, когда увидел своего нового приятеля в собственных шароварах, лезущего вверх по столбу.

А уж как удивился Али, когда Мамед подал маленькому варягу шест, и тот запросто, будто всю жизнь это делал, отправился в путешествие по натянутому канату.

Откуда Али знать, что перебегать по канату через небольшую речку, балансируя копьем, Рёрех научил Гошку еще года два назад.



Гошка дошел до второго столба, развернулся и отправился в обратный путь.

Из возка выскользнула тоненькая гибкая женщина — мать Али. Лицо ее было прикрыто, но легкие одежды не прятали ни смуглого живота, ни стройных быстрых ножек.

Хафиза завертелась юлой. Вился шелк, легкие ножки так и мелькали…

Стражники забыли о канатоходце. Похотливые глазки впились в танцовщицу…

Козлобородый даже облизнулся.



Али восхищался красотой и грацией матери. Но втайне мечтал о том, чтобы она вдруг стала некрасивой, морщинистой, как бабушка Лейла. Тогда ей не пришлось бы отдаваться всем этим мерзким богачам и начальникам…

«Когда я вырасту, я избавлю ее от этого унижения!» — поклялся он.