Княжий посол
Часть 12 из 44 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Теперь сомнений не было. Молодцова почтил своим вниманием лично Самуил. От этого человека исходила харизма, как принято говорить, аура власти, которая подавляла, заставляла подчиняться. Да, нелегко рядом с таким человеком жить царю Роману. Подобное ощущение Данила испытывал только вблизи князя Владимира, ну и… первый раз увидев Воислава.
Лицом Самуил походил на солидного мужчину тридцати-сорока лет, могучая челюсть, пухлые губы, крупный мясистый нос, большие глаза, высокий лоб. Словом, весь его облик был под стать его положению: того, кто вершит судьбы людей и государств.
– Ты со мной хотел говорить? – Голос настоящего правителя Булгарии был не таким мощным, как у его слуги, но тоже подавляющим, вызывающим трепет и желание склонить голову, но Данила не мог, его все еще держали за подбородок.
– Здравие тебе, господин, комит Булгарии, десница царя, прости, не приветствую тебя как положено. Но не буду зря тратить твое время, – поправился Данила, увидев, как нахмурились брови Самуила, – просил увидеть тебя, чтобы попросить позволить мне сделать благо для твоей державы и для Руси, откуда я прибыл.
– Какое же благо для Руси сделаешь, если предашь этот род? – с насмешкой спросил Самуил.
– Предать, как можно? – фальшиво удивился Молодцов. – Послух должен вернуться, откуда его послали, и рассказать правду, что видел, что слышал, что бы с ним ни случилось.
За спиной у Самуила зашептались, кто там стоял, было не разглядеть, вроде бояре какие-то в высоких шапках.
– И что же ты собираешься рассказать? – добродушно спросил он.
– Правду! Что Булгария сильная держава, что правит ею твердо царь Роман, а при нем мудрый советник и помощник Самуил, что народ ее здравствует, а в столице Академия стоит, в которой мудрость со всего мира собрана, и неплохо было бы такую же в Киеве поставить. А главное, что воевать с Булгарией не следует, только убыток от этого Русь потерпит.
– Отчего так думаешь?
– Да любому понятно, что если Русь да с булгарами начнет воевать, от этого польза только ромеям будет. Все так и случилось при Святославе Игоревиче, булгары и варяги сцепились, а в Преславе Цимисхий оказался и князя-пардуса подставил под печенегов. Нет, словенам между собой воевать только на радость другим народам.
– А Владимир, значит, на Дунай идти хотел? – вкрадчиво поинтересовался Самуил.
– Он о славе отца мечтает, а кто бы о такой славе не мечтал?! Но вот он в прошлом году на волжских булгар ходил, и чем все кончилось? Торговый ряд они подписали с эмиром, чтобы обоим прибыль с караванов шла. Правда, Владимир еще одну из дочерей эмира за себя взял. Ну такой у него обычай.
– Складно говоришь. – Самуил скрестил руки на груди и улыбнулся, от этой улыбки у Данилы прошла дрожь по телу. – Отпустите его и развяжите.
Комит Булгарии смотрел на Данилу, как тот справлялся с болью и приходил в себя.
– А что ж Владимир тайно послал тебя, мог бы по-людски посольство прислать, как положено?
– Это верно, да ведь меня не дела сюда вести посылали, а просто поглядеть, чего у вас тут и как. В Академию устроиться, рассказать о ней потом.
– А зачем Владимиру наша Академия?
– Дык я же говорю, мудрости там много, а мудрости много не бывает. Вот и говорит мне князь, пойди узнай, что там булгары у себя устроили, да мне передай. А что даров при тебе не будет, так еще лучше, булгарам не за что отдариться будет. – Данила хохотнул, Самуил тоже улыбнулся.
– А чего же ты тогда из Академии и сбежал?
– Да не сбежал я, на радостях, что так легко вышло, пошел в корчму, ну и… загулял. А тут слышу, в городе переполох, я подальше от него. Вижу – стена дворца напротив, а на ней никого, ну я через нее перелез и в хлев спать отправился, а там меня уже твои воины приняли.
Комит посмотрел на кого-то через плечо, мда… даже Данила не позавидовал тому, на кого был направлен этот взгляд, видать, особо влетит кому-то за организацию караульной службы.
– И где гулял? – спросил Самуил.
– Честно скажу, не помню, – сокрушенно покачал головой Данила.
– А ты вообще кто? Как зовут?
– Зовут меня Даниил Молодец, обережник я.
– Кого охраняешь?
– Купца, с которым сюда прибыл.
– Что за купец?
– Рахила, с угорского подворья в Доростоле.
– Он тоже человек Владимира?
– Да, – не колеблясь, ответил Данила, он слышал это имя от Воислава, оставалось надеяться, что он успеет потом предупредить этого купца. – Мы с ним прибыли в Доростол, он там же расторговался и уплыл, а я вот в Преславу поехал. Дальше что случилось, ты знаешь… господин.
– Что ж, ладно ты складываешь, – вроде как довольным тоном сказал Самуил, – а родом ты откуда?
Род – это важно, по роду определяют, насколько достойный человек перед тобой и чего от него следует ждать, при этом личные качества не имеют никакого значения, если репутация семьи и предков будет негодная.
– Из купцов я, с отцом первые годы работал!
Чистая правда, Данила некоторое время трудился в фирме отца, пока учился заочно в универе и потом недолго.
– А чего же в обережники подался?
– Да как очнулся посреди поляны, без гроша в кармане и не помнящий ничего, с тех пор и бросил работать на отца, а потом и обережником стал.
Опять чистая правда, Молодцов очнулся в новом для себя мире, не зная, как это случилось, а потом и попал к купеческим охранникам.
– Выходит, ты изверг?[4] – заключил Самуил.
– Можно и так сказать.
– А как же звали купца на Руси, у которого такой ушлый сынок родился?
– Я не говорил, что мой отец из рода Руси.
– А откуда же он?
– Вообще, я, как и он, русский, в Тьмутаракани мы родились, но потом путешествовали много, – опять наобум ляпнул Данила, он читал в одной книге, что первый раз слово «Россия» употребили византийцы к Тьмутараканскому княжеству[5], правда, в книге речь шла об одиннадцатом веке, а сейчас идет десятый, но ведь тридцать лет для истории мелочь?
– И как его звали?
– Дмитрий, сын Всеслава.
Дедушку Молодцова на самом деле звали Вячеслав.
Комит Булгарии несколько секунд задумчиво разглядывал Данилу, поглаживая бороду.
– Господин, позволь мне сесть здесь…
Самуил отмахнулся надменным жестом и одним быстрым шагом оказался рядом со своим пленником.
– Значит, Владимир хочет жениться на булгарской царевне? – вдруг спросил он.
– Брак всегда делает союз надежным, – ответил оробевший Данила.
– Верно, – покивал Самуил, – только за Владимира ты говорить не вправе.
– Еще бы, я… – начал Молодцов и осекся под взглядом комита.
– Я думаю, ты врешь, и ты сейчас готов все, что угодно, рассказать, лишь бы спасти свою шкуру!
– Очень мудро, господин, – сипло ответил Данила, проглотив подступивший к горлу ком, – я бы на твоем месте еще бы попытал послуха как следует, чтобы он уж точно рассказал все, что знает. Но если ты решишь… кхм… разрешишь мне предоставить свою помощь, кто мне поверит? Кто поверит послуху, у которого вся шкура в отметинах?
– А на кой мне нужна твоя помощь? – надменно бросил Самуил, в его тоне слышалась щедрость, дескать, цени, кто на тебя вообще обратил внимание.
– Тоже верно, – согласился Даниил. – Но меня поймали твои славные воины, а сколько еще людей Владимира в Булгарии, знает только он да Господь Бог. Не все они так радеют о Руси, как я, понравится им девушка, надел земли или встретится ромейское золото, и нашепчут они князю худое, а там недалеко до беды. Я же скажу правду, готов поклясться, если не веришь мне, пошли меня весной, после зимних штормов, на Русь, в Киеве меня знают, а там я уж постараюсь, чтобы между Русью и Булгарией был мир. Кроме того…
– Ну говори…
– Нехорошо пытать единоверца.
– Так ты христианин?
– Могу «Отче наш» прочитать, – ответил Данила, если бы его попросили рассказать «Символ Веры», он бы точно засыпался.
– И ратуешь за то, чтобы христианская дочь вышла замуж за язычника?
– Владимир язычник – это верно, но в Киеве много христиан, и по всей земле люди принимают Истинную Веру. Если постараться, Владимир сам примет крещение, и не от константинопольских архиереев, а от булгарского патриарха, – пылко сказал Молодцов, он и сам в это верил, вдруг получится привести князя Киева в лоно христианства и при его помощи тоже, ну или хотя бы зацепить Самуила идеей.
Правитель Булгарии опять задумался, наклонил голову, внимательно разглядывая пленника.
– С кем из боляр вел дела твой купец? – неожиданно спросил он.
– Я слышал от него имя какого-то боярина Радомира, – немного облегченно ответил Данила, – но какие там дела вели, я не знаю, клеветать на человека не стану.
Самуил без разговоров повернулся и ушел к своим людям, совещаться, должно быть. Несколько минут из теней доносился невнятный шепот, а потом знакомый голос того, кто хватал Молодцова за волосы, пророкотал:
– Развяжите его и накормите, если помощь нужна, сделайте все как надо.
– Мне бы еще в баньке попариться, господин! – Молодцов решил, что если уж идти ва-банк, то до конца. Наглость второе счастье.
И от этакой выходки все замерли в пыточной, потом Самуил отрывочно бросил:
– Сделайте.
Данилу подняли под руки. Ноги слушались с трудом, но все-таки силы восстанавливались! Главное, он теперь мог ходить сам, а если его и держали, то только чтоб не упал. На радостях Молодцов даже попробовал попрыгать, но сильные руки стражников намекнули, что не время для веселья. Данила остановился, приходя в себя от небольшого головокружения, окинул взглядом пыточную, теперь уже не казавшуюся такой страшной:
– Ну что, друзья, спасибо, кто там мне помог? Буду благодарен, я добро помню!
Лицом Самуил походил на солидного мужчину тридцати-сорока лет, могучая челюсть, пухлые губы, крупный мясистый нос, большие глаза, высокий лоб. Словом, весь его облик был под стать его положению: того, кто вершит судьбы людей и государств.
– Ты со мной хотел говорить? – Голос настоящего правителя Булгарии был не таким мощным, как у его слуги, но тоже подавляющим, вызывающим трепет и желание склонить голову, но Данила не мог, его все еще держали за подбородок.
– Здравие тебе, господин, комит Булгарии, десница царя, прости, не приветствую тебя как положено. Но не буду зря тратить твое время, – поправился Данила, увидев, как нахмурились брови Самуила, – просил увидеть тебя, чтобы попросить позволить мне сделать благо для твоей державы и для Руси, откуда я прибыл.
– Какое же благо для Руси сделаешь, если предашь этот род? – с насмешкой спросил Самуил.
– Предать, как можно? – фальшиво удивился Молодцов. – Послух должен вернуться, откуда его послали, и рассказать правду, что видел, что слышал, что бы с ним ни случилось.
За спиной у Самуила зашептались, кто там стоял, было не разглядеть, вроде бояре какие-то в высоких шапках.
– И что же ты собираешься рассказать? – добродушно спросил он.
– Правду! Что Булгария сильная держава, что правит ею твердо царь Роман, а при нем мудрый советник и помощник Самуил, что народ ее здравствует, а в столице Академия стоит, в которой мудрость со всего мира собрана, и неплохо было бы такую же в Киеве поставить. А главное, что воевать с Булгарией не следует, только убыток от этого Русь потерпит.
– Отчего так думаешь?
– Да любому понятно, что если Русь да с булгарами начнет воевать, от этого польза только ромеям будет. Все так и случилось при Святославе Игоревиче, булгары и варяги сцепились, а в Преславе Цимисхий оказался и князя-пардуса подставил под печенегов. Нет, словенам между собой воевать только на радость другим народам.
– А Владимир, значит, на Дунай идти хотел? – вкрадчиво поинтересовался Самуил.
– Он о славе отца мечтает, а кто бы о такой славе не мечтал?! Но вот он в прошлом году на волжских булгар ходил, и чем все кончилось? Торговый ряд они подписали с эмиром, чтобы обоим прибыль с караванов шла. Правда, Владимир еще одну из дочерей эмира за себя взял. Ну такой у него обычай.
– Складно говоришь. – Самуил скрестил руки на груди и улыбнулся, от этой улыбки у Данилы прошла дрожь по телу. – Отпустите его и развяжите.
Комит Булгарии смотрел на Данилу, как тот справлялся с болью и приходил в себя.
– А что ж Владимир тайно послал тебя, мог бы по-людски посольство прислать, как положено?
– Это верно, да ведь меня не дела сюда вести посылали, а просто поглядеть, чего у вас тут и как. В Академию устроиться, рассказать о ней потом.
– А зачем Владимиру наша Академия?
– Дык я же говорю, мудрости там много, а мудрости много не бывает. Вот и говорит мне князь, пойди узнай, что там булгары у себя устроили, да мне передай. А что даров при тебе не будет, так еще лучше, булгарам не за что отдариться будет. – Данила хохотнул, Самуил тоже улыбнулся.
– А чего же ты тогда из Академии и сбежал?
– Да не сбежал я, на радостях, что так легко вышло, пошел в корчму, ну и… загулял. А тут слышу, в городе переполох, я подальше от него. Вижу – стена дворца напротив, а на ней никого, ну я через нее перелез и в хлев спать отправился, а там меня уже твои воины приняли.
Комит посмотрел на кого-то через плечо, мда… даже Данила не позавидовал тому, на кого был направлен этот взгляд, видать, особо влетит кому-то за организацию караульной службы.
– И где гулял? – спросил Самуил.
– Честно скажу, не помню, – сокрушенно покачал головой Данила.
– А ты вообще кто? Как зовут?
– Зовут меня Даниил Молодец, обережник я.
– Кого охраняешь?
– Купца, с которым сюда прибыл.
– Что за купец?
– Рахила, с угорского подворья в Доростоле.
– Он тоже человек Владимира?
– Да, – не колеблясь, ответил Данила, он слышал это имя от Воислава, оставалось надеяться, что он успеет потом предупредить этого купца. – Мы с ним прибыли в Доростол, он там же расторговался и уплыл, а я вот в Преславу поехал. Дальше что случилось, ты знаешь… господин.
– Что ж, ладно ты складываешь, – вроде как довольным тоном сказал Самуил, – а родом ты откуда?
Род – это важно, по роду определяют, насколько достойный человек перед тобой и чего от него следует ждать, при этом личные качества не имеют никакого значения, если репутация семьи и предков будет негодная.
– Из купцов я, с отцом первые годы работал!
Чистая правда, Данила некоторое время трудился в фирме отца, пока учился заочно в универе и потом недолго.
– А чего же в обережники подался?
– Да как очнулся посреди поляны, без гроша в кармане и не помнящий ничего, с тех пор и бросил работать на отца, а потом и обережником стал.
Опять чистая правда, Молодцов очнулся в новом для себя мире, не зная, как это случилось, а потом и попал к купеческим охранникам.
– Выходит, ты изверг?[4] – заключил Самуил.
– Можно и так сказать.
– А как же звали купца на Руси, у которого такой ушлый сынок родился?
– Я не говорил, что мой отец из рода Руси.
– А откуда же он?
– Вообще, я, как и он, русский, в Тьмутаракани мы родились, но потом путешествовали много, – опять наобум ляпнул Данила, он читал в одной книге, что первый раз слово «Россия» употребили византийцы к Тьмутараканскому княжеству[5], правда, в книге речь шла об одиннадцатом веке, а сейчас идет десятый, но ведь тридцать лет для истории мелочь?
– И как его звали?
– Дмитрий, сын Всеслава.
Дедушку Молодцова на самом деле звали Вячеслав.
Комит Булгарии несколько секунд задумчиво разглядывал Данилу, поглаживая бороду.
– Господин, позволь мне сесть здесь…
Самуил отмахнулся надменным жестом и одним быстрым шагом оказался рядом со своим пленником.
– Значит, Владимир хочет жениться на булгарской царевне? – вдруг спросил он.
– Брак всегда делает союз надежным, – ответил оробевший Данила.
– Верно, – покивал Самуил, – только за Владимира ты говорить не вправе.
– Еще бы, я… – начал Молодцов и осекся под взглядом комита.
– Я думаю, ты врешь, и ты сейчас готов все, что угодно, рассказать, лишь бы спасти свою шкуру!
– Очень мудро, господин, – сипло ответил Данила, проглотив подступивший к горлу ком, – я бы на твоем месте еще бы попытал послуха как следует, чтобы он уж точно рассказал все, что знает. Но если ты решишь… кхм… разрешишь мне предоставить свою помощь, кто мне поверит? Кто поверит послуху, у которого вся шкура в отметинах?
– А на кой мне нужна твоя помощь? – надменно бросил Самуил, в его тоне слышалась щедрость, дескать, цени, кто на тебя вообще обратил внимание.
– Тоже верно, – согласился Даниил. – Но меня поймали твои славные воины, а сколько еще людей Владимира в Булгарии, знает только он да Господь Бог. Не все они так радеют о Руси, как я, понравится им девушка, надел земли или встретится ромейское золото, и нашепчут они князю худое, а там недалеко до беды. Я же скажу правду, готов поклясться, если не веришь мне, пошли меня весной, после зимних штормов, на Русь, в Киеве меня знают, а там я уж постараюсь, чтобы между Русью и Булгарией был мир. Кроме того…
– Ну говори…
– Нехорошо пытать единоверца.
– Так ты христианин?
– Могу «Отче наш» прочитать, – ответил Данила, если бы его попросили рассказать «Символ Веры», он бы точно засыпался.
– И ратуешь за то, чтобы христианская дочь вышла замуж за язычника?
– Владимир язычник – это верно, но в Киеве много христиан, и по всей земле люди принимают Истинную Веру. Если постараться, Владимир сам примет крещение, и не от константинопольских архиереев, а от булгарского патриарха, – пылко сказал Молодцов, он и сам в это верил, вдруг получится привести князя Киева в лоно христианства и при его помощи тоже, ну или хотя бы зацепить Самуила идеей.
Правитель Булгарии опять задумался, наклонил голову, внимательно разглядывая пленника.
– С кем из боляр вел дела твой купец? – неожиданно спросил он.
– Я слышал от него имя какого-то боярина Радомира, – немного облегченно ответил Данила, – но какие там дела вели, я не знаю, клеветать на человека не стану.
Самуил без разговоров повернулся и ушел к своим людям, совещаться, должно быть. Несколько минут из теней доносился невнятный шепот, а потом знакомый голос того, кто хватал Молодцова за волосы, пророкотал:
– Развяжите его и накормите, если помощь нужна, сделайте все как надо.
– Мне бы еще в баньке попариться, господин! – Молодцов решил, что если уж идти ва-банк, то до конца. Наглость второе счастье.
И от этакой выходки все замерли в пыточной, потом Самуил отрывочно бросил:
– Сделайте.
Данилу подняли под руки. Ноги слушались с трудом, но все-таки силы восстанавливались! Главное, он теперь мог ходить сам, а если его и держали, то только чтоб не упал. На радостях Молодцов даже попробовал попрыгать, но сильные руки стражников намекнули, что не время для веселья. Данила остановился, приходя в себя от небольшого головокружения, окинул взглядом пыточную, теперь уже не казавшуюся такой страшной:
– Ну что, друзья, спасибо, кто там мне помог? Буду благодарен, я добро помню!