Князь моих запретных снов

– Т-с-с-с, разбудишь соседку. – Кажется, он усмехнулся. – Хочешь, пойдем гулять по замку? Хочешь, отправимся к морю?

Я тряхнула головой.

– Далеко… мы ведь не успеем. Да и как мы покинем замок?

Его глаза снова блестели в потемках, подобно серебряным монеткам, и я, хоть и не видела, но чувствовала, что он улыбается.

– Ильса, – он выдохнул мое имя мне в губы, – я же хозяин замка Бреннен, ты забыла? Дорога к морю займет так мало времени, что твоя подружка не успеет и на другой бок повернуться. Ты ведь… никогда там не была?

Я невольно закрыла глаза. Его пальцы скользили по моему лицу, мягко обрисовывая контуры скул, щеки, подбородок. Такие странные ощущения… до тянущей пустоты где-то под ребрами, до сбившегося дыхания. А что, если бы он меня поцеловал сейчас еще разок?

– Пойдем, – тихо позвал он, – у меня не так много времени.

– Ты служишь духу Сонной немочи?

– Вроде того. Но мне не хочется сейчас говорить об этом. Мне хочется к морю. С тобой.

И я решилась. Невозможно устоять перед мольбой в его голосе, перед блеском глаз, перед прикосновениями, от которых последние мысли куда-то улетучиваются.

– Мне надо одеться, – шепнула я.

– Просто накинь что-нибудь. Плащ есть? Ночи теплые. И обуйся. Нас все равно никто не увидит, обещаю.

Он неслышно поднялся с кровати, скользнул в тень. А я на цыпочках добралась до выданного мне плаща, закуталась в него, сунула ноги в башмаки, те самые, с мягкой подошвой.

– Идем. – Он взял меня за руку и потянул следом за собой, прямо к стене.

Уж не знаю, что он там сделал, на какую скрытую пружину нажал, но внезапно часть кладки бесшумно ушла внутрь, как будто кусок стены проворачивался вокруг своей оси. Винсент, не отпуская моей руки, двинулся вперед, и через несколько мгновений мы очутились в абсолютной темноте.

– Винсент… – Я невольно прижалась к нему, чем вызвала довольный смешок.

– Ну вот, теперь я знаю, куда тебя надо вести, чтобы пообниматься вдоволь, – прошептал он мне на ухо, обнимая за талию и привлекая к себе.

У него было крепкое тело – тело мужчины, привыкшего к физическим упражнениям. И пахло от него приятно, лавандой и лимонником. Я затаила дыхание, когда его рука скользнула по моей шее, приподнимая подбородок. Так и знала, что он воспользуется случаем. Винсент подался вперед, и снова его губы накрыли мои.

– Не сопротивляйся, Ильса, – выдохнул он. – Ты такая сладкая, что просто невозможно устоять. Что ты со мной делаешь, м?

И уж не знаю, что на меня нашло – то ли Винсент умел уговаривать, то ли я и в самом деле совершенно безнравственная девица, – но я расслабленно повисла в его руках, оперлась спиной о каменную кладку и просто позволила делать ему все, что хочется. Как выяснилось, хотелось ему много. Поцелуй явно стал глубже, и это было так удивительно, ощущать Винсента не то что близко, а даже… частично во мне. И эта запретная ласка оказалась такой удивительно приятной, что я обхватила его руками за шею и прижалась к нему всем телом. Что-то странное и удивительное происходило со мной: вдруг захотелось, чтобы Винсент не прекращал, чтобы гладил и трогал меня везде, даже там, где, как считалось, можно трогать только законному супругу. Внизу живота появилось непонятное напряжение, и я непроизвольно раздвинула бедра. Великие Все! Это оказалось… так сладко, что попросту не хотелось думать ни о чем. Просто хотелось… Его. Его всего, чтобы был вот так, близко и чтобы не прекращал эту дикую игру из прикосновений и мучительно-дразнящих жадных ласк губами и языком.

– Ильса, – шепнул он, внезапно отстраняясь, – если так дела пойдут и дальше, то мы не дойдем до моря. И потом, я помню, что ты мне тогда сказала.

– Что?

Его дыхание пощекотало щеку.

– Что ты не из тех.

И я услышала смешок. Потом он мягко потянул меня за руку.

Я покачала головой и молча пошла следом за ним, в кромешной темноте. Я не боялась заблудиться, потому что мои пальцы были в теплой и жесткой руке князя Долины. Теперь… мне стало немного стыдно, что я только что вела себя так и позволила слишком многое. В деревне уже бы камнями побили как шлюху, точно.

– Что с нами будет дальше? – тихо спросила я, бредя сквозь кромешный мрак. – Зачем я тебе?

– Я без ума от тебя, – таков был ответ, – разве этого недостаточно? Или тебе хочется порассуждать на тему, что есть любовь и любовь ли все это или же мне просто захотелось развлечься? – Он помолчал немного и добавил: – Если бы мне хотелось просто развлечься, я бы развлекся еще тогда, когда ты в своем сне забрела в мой дом.

Признание оказалось настолько откровенным, что мне даже стало немного больно. Здорово, конечно, что он ко мне неравнодушен – так же, как и я к нему. Но что дальше со всем этим делать?

Мне казалось, что Винсент читает мои мысли.

– Я что-нибудь придумаю, – глухо сказал он, – способ есть. По крайней мере, был раньше… Но я пока не уверен, что пойду этим путем.

Мы все еще шли по совершенно темному тоннелю. Кое-где он разветвлялся, я чувствовала, но Винсент, не раздумывая, сворачивал в нужных местах. А я семенила следом и думала, что это совершенное безумство: куда-то идти в кромешной тьме, доверившись человеку, которого я так мало знаю. Но то говорил рассудок. А сердце, глупое сердце, радостно подпрыгивало в груди. Оно давно поверило князю Долины. Оно точно знало, что он желает мне только добра.

– Ильса, – вдруг сказал он, – сейчас будет неприятный переход, прямиком к морю. Держись крепче.

И я доверчиво прижалась к нему, положила голову на плечо, с удовольствием вдыхая запахи лаванды и лимонника. Потом пришло ощущение кратковременного полета, и тьма закончилась. Я быстро огляделась, сообразила, что теперь мы просто стоим посреди небольшого грота, и где-то там, за его пределами, мерно шумят волны.

Винсент молчал и смотрел на меня. Здесь оказалось чуть светлее, своды грота были сплошь в отверстиях, провалах – получалось почти кружево. Бархат его сюртука казался присыпанным серебряной пылью.

– Если у меня все получится… ты будешь со мной? – спросил он, и тут же, словно что-то вспомнив, добавил: – У меня самые серьезные намерения. Я хочу на тебе жениться.

Я смотрела в его глаза, серые, блестящие в полумраке, словно холодное серебро, и единственное, что пришло на ум, оказалось:


– Мы так мало знаем друг друга. Не слишком ли скоро?

Вместо ответа он осторожно обнял меня за талию и повлек к выходу из грота. Я оскальзывалась на мокрых камнях, наверняка вода заливала этот грот во время приливов, и Винсент каждый раз меня подхватывал, не давая упасть.

– Не скоро, – между делом заявил он, – если ты… чувствуешь ко мне хоть что-то. А мне кажется, что это так. В себе я уверен.

И тихо рассмеялся.

– Знаешь, моя сестра мне говорила, что я никогда никого себе не найду. И я почти поверил. Но когда тебя увидел впервые… У меня ведь совсем нехорошие мысли тогда были, я ведь князь Долины, верно служу Урм-ашу, а для него сноходец – лучше всяких конфет… Но я тебя увидел и понял, что ты будешь для меня счастьем. Не для нее, для меня. У тебя такой сильный дар, Ильса. И такой свет в глазах… Мне легче, когда я даже просто смотрю на тебя.

Мало что можно было разобрать в его словах, но одно, кажется, я все-таки поняла: Винсент не собирался причинять мне зла.

Он наконец вытащил меня из грота, я огляделась – и задохнулась от охвативших меня чувств. Впервые я оказалась так близко к морю.

Стояла совершенно безветренная ночь. Волны, медленно накатываясь на усыпанный галькой берег, издавали умиротворенный шелест. И высоко в небе, в окружении россыпи звезд, застыл пухлый рожок убывающей луны, бледно-золотой, словно свежее масло.

Пахло здесь… солью. Далекими ветрами. Свободой.

И мне стало жаль, что только в Долине Сна мы можем перемещаться по воздуху. А как было бы здорово лететь в бездонном темном небе, все выше и выше, к этой желтой луне, которая проложила по волнам зыбкую дорожку к самому берегу!

Я невольно вздрогнула, когда на мои плечи легли теплые ладони Винсента. Он прижал меня к себе спиной, уткнулся носом в макушку и глубоко вдохнул.

– Ну вот, мы увидели море. Маленький, но успех, – пробормотал тихо. – Тебе нравится?

– Еще бы! – Я подставляла лицо едва ощутимому бризу. – Но здесь и вправду море лучше, чем в Долине Сна.

Винсент молчал, прижимая меня к себе, текли минуты, а я… мне было так хорошо, что я напрочь позабыла и о том, что стою в ночной сорочке, довольно далеко от замка Бреннен, и о том, что может проснуться Габриэль и забить тревогу. Во всем мире осталась только луна в застывшем, словно стеклянном, небе, такое живое, ни на миг не останавливающееся море – и мы.

– Я попытаюсь вернуться в мир людей, – проговорил Винсент, – только если ты… скажи, я что-нибудь значу для тебя, Ильса?

Я закрыла глаза. Зачем он спрашивает? Кажется, и так ведь все ясно. Или по моим одуревшим от любви глазам не видно?

– Значишь, – шепнула я, повернулась и уткнулась носом ему в ворот рубашки. – Возвращайся.

– Тогда я буду думать, как это сделать правильно. Долина не отпустит меня так просто. – Он легонько коснулся губами моего лба.

Мы постояли еще немного, а потом Винсент сказал, что надо бы возвращаться, пока никто не заметил моего отсутствия. Я напоследок еще раз бросила взгляд на вздыхающее море и послушно пошла за ним обратно в грот. На душе было хорошо и спокойно. Так, наверное, и должна себя чувствовать девушка, которой сделал предложение желанный мужчина. Уже в темноте, в тоннелях, Винсент пару раз не удержался, целовал меня так, что я таяла. А еще, приспустив с моих плеч плащ, он целовал меня в шею, отчего было щекотно, но при этом все равно приятно. Уходить… не хотелось. И, уже стоя в своей комнате, я не удержалась, обняла его за шею, поцеловала сама, вдыхая аромат лаванды и лимонника.

– Завтра… ты придешь следующей ночью?

Он покачал головой. В темноте я не смогла разглядеть выражение лица, но снова под сердцем кольнуло нехорошее предчувствие.

– Нет, милая, нет. Я не так часто выбираюсь из Долины, как того бы хотелось. Но я… я вернусь сюда. Если будешь меня ждать.

И он, мягко высвободившись, шагнул обратно в тоннель, оставляя мне пустоту и ночную прохладу.





Глава 7

Парная практика




Лето неторопливо катилось к концу, и на рассвете, если распахнуть окно, я уже чувствовала легкое дыхание осени.

Пока Габриэль не проснулась, я частенько открывала окно, стараясь не греметь щеколдой. Из окна было видно, как вниз убегает склон утеса, и если высунуться подальше, то станет заметна кромка далекого леса. Я вдыхала утреннюю прохладу и в мыслях уносилась вперед, к тому моменту, когда опустеют лоскутные поля, а далекие шапки лесов нальются яркими красками – багрянцем и золотом. Мне всегда нравилось начало осени, потому что спадал зной, но раньше я никогда не думала, что это еще и красиво. Голова была занята скотиной, птицей, уборкой и прополкой – некогда по сторонам смотреть. Теперь же, с легкой руки Винсента, я внезапно начала замечать, как необыкновенно, величественно, неповторимо может быть вокруг нас. Вот, например, закат. Винсент как-то попросил: расскажи мне, сколько оттенков розового ты в нем видишь. Я сразу и не придумала, но пообещала, что расскажу в следующий раз. Потом, вечером, я стояла в обществе Габриэль на замковой стене и смотрела, как медленно садится в море солнце и как жиденькие облака окрашиваются сперва золотом, потом становятся нежно-розовыми и, наконец, почти растворяются в лиловых сумерках. А сумерки отражаются в море, и где-то там, далеко, уже и не видно разницы между водой и небом, словно наступающая ночь объединила такие разные стихии.

– Красота делает нас лучше, – заметил тогда Винсент, – возможно, тебе захочется рассказывать и о том, как красива ранняя осень в этих краях. А возможно, захочется ее нарисовать.

– Я не умею рисовать, – накуксилась я.

– Давай попробуем?

– Ты умеешь? Почему ты все умеешь?

Он грустно улыбнулся, приобнимая меня, коснулся губами чувствительной кожи за ухом. Учитывая, что мы сидели рядом, это было несложно, только постоянно заставляло меня краснеть. Я все не могла привыкнуть к тому, что… выходит, встречаюсь с мужчиной и, выходит, у нас с ним… чувства.

– Далеко не все, – сказал он шепотом, – но рисовать меня учили. Ты забываешь, я же из знатной семьи.

Чуть не брякнула – ну и зачем тебе я?