Книга Страшного суда

ГЛАВА ПЯТАЯ




Карантин. Разумеется. Санитар, посланный за Монтойей, расспросы Мэри о пакистанской родне и то, что всех согнали в эту укромную, отрезанную от остальных комнату с бдительной медсестрой на вахте... Конечно.

—Так как, отправить их в Сальвин? Американок? — Финч ждал указаний.

— Полицейские не сказали, почему кар... — Дануорти осекся. Гилкрист наблюдал за ним, но вряд ли ему был виден экран. Латимер возился у тележки с сахарным пакетиком. Медсестра спала. — Полицейские не сказали, зачем эти меры предосторожности?

— Нет, сэр. Сообщили только, что оцеплен Оксфорд и ближайшие окрестности, а по всем вопросам велели звонить в Госздрав.

— Позвонили?

—Я пытался, сэр, но там занято. Межгород тоже весь занят. Американки хотели дозвониться в Или, чтобы отменить концерт, — глухо.

Оксфорд и окрестности. Это значит, что метро тоже перекрыли, и сверхскоростной экспресс до Лондона, и все автодороги. Неудивительно, что теперь народ обрывает телефоны.

—Давно объявили? Когда вы отправились в Иффли?

— В три с минутами, сэр. Потом я обзванивал всю округу в поисках вас, потом подумал, что, может, вы уже в курсе. Позвонил в лечебницу, потом начал звонить по больницам.

«Нет, я был не в курсе», — подумал Дануорти. Он стал вспоминать, при каких условиях объявляется карантин. Изначально предписывалось вводить его «при любом неустановленном заболевании или подозрении на инфекцию», но указания эти появились во времена всеобщей паники после Пандемии, а потом с каждым годом все больше смягчались и размазывались, поэтому теперь Дануорти уже не представлял, что там в точности сказано.

Несколько лет назад добавляли «абсолютную идентификацию опасного инфекционного заболевания», когда в газетах раздули шумиху по поводу ласской лихорадки, три недели бушевавшей в одном испанском городе, потому что местные врачи не сделали типирование вируса. В результате стали добиваться, чтобы предписания ужесточили, однако Дануорти не знал, что из этого вышло.

— Значит, я определяю их в Сальвин, да, сэр? — уточнил Финч.

—Да. Нет. Разместите их пока в студенческом зале. Пусть репетируют свои перезвоны или что у них там. Возьмите дело Бадри и позвоните доктору Аренс. Если везде занято, звоните на этот номер, я подойду, даже если доктора Аренс не будет. Потом разузнайте насчет Бейсингейма. Сейчас как никогда важно его отыскать. А американок расселите попозже.

— Они очень огорчены, сэр.

«А уж как я огорчен», — подумал Дануорти.

— Передайте американкам, что я все выясню и перезвоню. — Экран померк.

— Не терпится доложить Бейсингейму о неудаче медиевистики? — поинтересовался Гилкрист. — Вы ведь полагаете это нашей неудачей, хотя именно ваш оператор поставил переброску под угрозу своим пристрастием к наркотикам, о чем я несомненно уведомлю Бейсингейма по возвращении.

Дануорти посмотрел на часы. Половина пятого. Финч сказал, что их развернули с дороги где-то около трех. Полтора часа. За последние годы временный карантин в Оксфорде вводился лишь дважды. В обоих случаях ложная тревога — в первом аллергическая реакция на укол, а во втором студентка решила подшутить. Карантин сняли сразу же как получили анализ крови, на который ушло минут десять, не больше. Мэри взяла у Бадри анализ еще в «Скорой», Дануорти видел, как санитар передавал пробирки штатному врачу, когда они приехали в лечебницу. Результаты давно должны быть известны, за такой-то срок. Три четверти часа.

— Без сомнения, мистеру Бейсингейму будет крайне любопытно узнать, что вы допустили оператора к работе без надлежащей диспансеризации и в результате он чуть не сорвал переброску, — не унимался Гилкрист.

Дануорти мог бы и сам догадаться по симптомам, что речь идет об инфекции. Низкое давление, затрудненное дыхание, подскочившая температура... Мэри ведь еще в «Скорой» подозревала инфекцию, но он тогда подумал, что подразумевается локальное воспаление — стафилококки или аппендицит. Что же тогда на самом деле? Оспу и тиф искоренили еще в XX веке, полиомиелит в этом. Бактериальные инфекции исключены благодаря определению антител, а антивирусные препараты настолько эффективны, что даже насморком никто не страдает.

— Крайне странно, что уделяя такое пристальное внимание мерам предосторожности, принимаемым медиевистикой, вы упустили из виду элементарное — проверить своего оператора на наркотики, — разорялся Гилкрист.

Наверное, какая-то болезнь из третьего мира. Мэри ведь спрашивала и про пакистанских родственников, и про выезды Бадри за пределы Британии. Но Пакистан — это не третий мир, а за пределы Сообщества Бадри не выпустили бы без курса необходимых прививок. Впрочем, он и не выезжал за пределы. Если не считать той венгерской переброски, он все время сидел в Оксфорде.

— Мне нужен телефон, — потребовал Гилкрист. — Необходимо вызвать Бейсингейма, чтобы он взял дело в свои руки.

Дануорти в замешательстве заморгал. Оказывается, он так и не отдал трубку.

— Вы что, помешаете мне позвонить Бейсингейму? — напирал Гилкрист.

— Что такое? Что случилось? — Латимер встал, широко распахивая объятия, словно Дануорти мог кинуться ему на шею.

— Бадри ничего не употребляет, — ответил Дануорти Гилкристу. — Он болен.

— Не понимаю, как вы беретесь утверждать подобное, не проведя анализы. — Гилкрист выразительно посмотрел на телефон.

— В Оксфорде карантин, — разъяснил Дануорти. — Заболевание инфекционное.

— Это вирус, — раздался в дверях голос Мэри. — Секвенирование [4] еще не проведено, но по предварительным данным это вирусная инфекция.

Полы расстегнутого пальто развевались, как плащ у Киврин. В руке Мэри несла лабораторный поднос, заваленный врачебными инструментами и одноразовыми упаковками.

—Тесты показывают, что это скорее всего миксовирус, — сказала Мэри, водружая поднос на тумбочку. — И симптомы у Бадри совпадают — жар, дезориентация, головная боль. Ретро-вирусы и пикорнавирусы исключены совершенно, и это хорошо, однако окончательная идентификация займет еще какое-то время.

Она подвинула к столу пару стульев и уселась на один из них сама.


— Мы уведомили Международный центр по гриппу в Лондоне, выслали им образцы для идентификации и секвенирования. Пока вирус не определен точно, вводится временный карантин, согласно предписаниям Госздрава на случай эпидемической угрозы. — Мэри натянула защитные перчатки.

— Эпидемия! — Гилкрист метнул гневный взгляд на Дануорти, будто тот специально распространил вирус, чтобы дискредитировать кафедру медиевистики.

— Эпидемическая угроза, — поправила Мэри, вскрывая одноразовые упаковки. — Эпидемии пока никакой нет. Единственный случай зафиксирован у Бадри. Мы проверили по базам данных Сообщества, аналогичных случаев не отмечено, и это тоже хорошо.

— Где он мог подхватить вирусную инфекцию? — ядовито щурясь на Дануорти, спросил Гилкрист. — Полагаю, этим мистер Дануорти тоже не озаботился.

— Бадри — сотрудник университета, — вмешалась Мэри. — В начале семестра он должен был пройти медосмотр и сдать анализы.

— Должен был? То есть вы не знаете? — поразился Гилкрист.

— Канцелярия закрыта на Рождество. До секретаря дозвониться не удалось, а файл медкарты Бадри без номера полиса не добыть.

— Я отправил своего секретаря в нашу канцелярию, может быть, там есть копии личных дел в распечатанном виде, — сказал Дануорти. — Тогда по крайней мере выясним номер.

— Хорошо, — одобрила Мэри. — Нам будет легче разобраться с вирусом, если станет ясно, какие антивирусные препараты Бадри принимал и как давно. Может быть, у него отмечены нестандартные реакции, не исключено, что он мог и пропустить сезонную прививку. Мистер Дануорти, вы не в курсе его религиозных взглядов? Он не из новых индусов, случайно?

— Нет, англиканин.

Дануорти догадывался, к чему клонит Мэри. Новые индусы верили, что любая жизнь священна, в том числе и жизнь убитого (если так можно выразиться) вируса. Поэтому они отказывались от прививок и вакцин. Университет выдавал им освобождение по религиозным мотивам, однако запрещал проживать на территории.

— Бадри получил допуск к работе в начале семестра. Без него он бы не имел права приближаться к сети.

Мэри кивнула, подтверждая, что и сама пришла к тому же выводу.

— Как я уже сказала, вполне вероятна аномальная реакция.

Гилкрист хотел что-то возразить, но тут открылась дверь.

Вошла сестра, охранявшая подступы к комнате ожидания, — в маске, в халате, в защитных перчатках, с пачкой документов и карандашами.

— В качестве меры предосторожности нам нужно взять у людей, контактировавших с больным, анализ на антитела. Мы возьмем кровь и померяем температуру, а также попросим вас составить список всех, с кем пересекались вы сами и мистер Чаудри.

Сестра выдала мистеру Дануорти несколько листов бумаги и карандаш. Верхний лист оказался бланком направления на госпитализацию; лист под ним, озаглавленный «Первичные», был поделен на колонки под шапками «фамилия», «место» и «время». Третий лист отличался лишь заглавием — «Вторичные».

— Поскольку единственный клинический случай пока у Бадри, — пояснила Мэри, — он считается первичным носителем. Способ передачи пока не установлен, поэтому вы должны перечислить всех, кто хоть как-то, хоть на секунду контактировал с Бадри — разговаривал, дотрагивался, что угодно.

Перед глазами Дануорти возник Бадри, склоняющийся над Киврин, чтобы передвинуть руку и поправить рукав.

— Любого, кто с ним пересекался, — повторила Мэри.

— Включая нас всех? — уточнила санитарка.

— Да.

— И Киврин, — подсказал Дануорти.

Мэри посмотрела непонимающе, словно забыла вдруг, кто такая Киврин.

— Мисс Энгл был сделан полный курс антивирусных прививок и Т-клеточное наращивание, — сообщил Гилкрист. — Ей ничего не грозит, правильно?

—Да, — после секундной заминки ответила Мэри. — Она ведь не контактировала с Бадри до сегодняшнего утра?

— Мистер Дануорти предоставил мне своего оператора лишь два дня назад, — сказал Гилкрист, практически выхватывая бумаги и карандаш из рук сестры. — Разумеется, я полагал, что мистер Дануорти подвергает своих сотрудников такой же тщательной проверке, как и мы на кафедре медиевистики. Как выяснилось, нет. И о вашей халатности, мистер Дануорти, будет непременно доложено Бейсингейму.

— Если Киврин впервые столкнулась с Бадри только сегодня утром, то она защищена полностью, — успокоила Мэри. — Мистер Гилкрист, прошу вас. — Она показала на соседний стул, и Гилкрист уселся.

Забрав у сестры пачку бумаг, Мэри продемонстрировала лист с надписью «Первичные».

—Любой, с кем пересекался Бадри, считается первичным контактом. Все, с кем пересекались вы, — вторичные контакты.

В этом списке, пожалуйста, перечислите все случаи вашего соприкосновения с Бадри за последние три дня, а также все известные вам случаи его соприкосновения с кем-то еще. А в этом списке, — она подняла лист с шапкой «Вторичные», — укажите все свои контакты, помечая время. С нынешнего момента и далее в обратном порядке.

Мэри дала Гилкристу проглотить капсулу термометра и прикрепила ему на запястье датчик, отлепив предварительно бумажную полоску с клейкой стороны. Сестра выдавала бумаги Латимеру и санитарке. Дануорти принялся заполнять свои.

В бланке направления требовалось указать фамилию, номер полиса ГСЗ и полный анамнез, хотя, разумеется, по номеру полиса его можно было выяснить куда точнее, чем полагаясь на память заполняющего. Заболевания. Хирургические операции. Прививки. Если Мэри до сих пор не выяснила номер Бадри, значит, больной все еще без сознания.

Дануорти понятия не имел, какого числа делались антивирусные прививки в начале семестра. Поставив напротив этого пункта вопросительные знаки, он перешел к списку «первичных» и в первой графе написал свою собственную фамилию. Латимер, Гилкрист, санитары из «Скорой». Их фамилий он не знал, а санитарка опять спала, скрестив руки на груди и зажав бумаги в кулаке. Дануорти засомневался, писать ли врачей и сестер, которые занимались Бадри в приемном покое. В итоге написал «персонал отделения неотложной помощи» и поставил вопросительный знак. Монтойя.

И Киврин, которая, по заверению Мэри, защищена полностью. А Бадри сказал: «Что-то не так». Он имел в виду инфекцию? Почувствовал, работая над привязкой, что заболевает, и прибежал в паб предупредить насчет Киврин?

Паб. В пабе никого не было, кроме бармена. И еще Финча, но он ушел до того, как появился Бадри. Дануорти приподнял лист и внес Финча во «вторичные», а на первом листе записал: «бармен из «Ягненка и креста»». На улице, в отличие от паба, народ валил валом. Перед глазами Дануорти замелькали картинки: вот Бадри проталкивается сквозь рождественскую толпу, едва не сносит женщину с зонтом в цветочек, уворачивается от пожилого мужчины и мальчика с «вест-хайлендом». Мэри просила «всех, с кем он соприкасался»...