Клык

— Не знаю… Что мне жизнь подбрасывает, с тем я обычно и живу. Я сильно подробности не обмусоливаю. Мне вперед идти надо. Чего про всякое думать-то. Как есть, так и есть. И я такая, какая есть. Мне этого достаточно, и так хорошо.

Он улыбнулся, и в темноте сверкнули его ослепительно белые зубы.

— И мне тоже хорошо.

— А тебя не спрашивают, — рявкнула я. Ой, чего это я? Иногда я сама себе удивляюсь. — Извини, — бормочу я.

— Да что ты извиняешься? Все правильно, — примирительно откликается Дилан. — Ты же меня не спрашивала. И что я думаю, и вправду, значения никакого не имеет. Я же еще совсем зеленый.

— Конечно. Мы годами, всю жизнь, обо всем этом думали. И привыкали, и понять старались. А тебя во всю эту дребедень бросили. Вообще непонятно, как ты еще не свихнулся.

Макс, вы можете друг другу помочь, — непрошено вклинивается Голос. — Вы идеально друг другу подходите.

— Заткнись, — злобно прошипела я, и Дилан удивляется:

— Я же ничего не говорю.

Я скрипнула зубами:

— Я знаю. Я не тебе. У меня просто… — И я решаюсь рискнуть. — Понимаешь, я Голос слышу. Коли ты здесь собираешься оставаться, придется тебе к этому привыкнуть. Или лучше держись от меня подальше.

Даже если я его напугать пытаюсь, ничего у меня не получается. Он сохраняет полное спокойствие:

— Понятно. Привыкну.

— Ладно, переходим к полетам. — Делаю глубокий вздох и сосредоточиваюсь на том, что люблю больше всего на свете. — Летать очень клево. В воздухе совершенно кайфово. Свобода без конца и без края. На свете нет ничего лучше.

Дилан улыбается медленной широкой улыбкой, от которой все его лицо засветилось.

— Поэтому первое, что мы сделаем, это столкнем тебя с крыши.





36




— Ну, как прошел первый урок? — любопытствует Джеб, когда мы возвращаемся через полчаса.

— Здорово! — восторженно докладывает Дилан. — У меня все получилось. И Макс отличный учитель. — И прежде чем я успеваю увернуться, он кладет руку мне на плечо.

— Он прирожденный летун. — Я смотрю на Джеба и высвобождаюсь от руки Дилана. — Все на лету схватывает. Ему моя помощь больше не потребуется. — Я ухожу к столу и отрезаю себе кусок торта.

— Мне стая уже все рассказала. И про торт, и про салют. Вы сегодня все стали на год старше.

— Ага. — Я пристроилась на подлокотнике дивана и занялась тортом.

Когда-то давным-давно это он организовывал наши праздники. Покупал подарки и приносил мороженое. Теперь Джеб, ясное дело, уже все просек: и шары, и остатки нашего пиршества. Надеюсь, он своими глазами убедился, что он нам больше не нужен. Что больше у него нет права участвовать в нашей жизни. Надеюсь, это разбило его сердце.

— Что ты, Джеб, здесь забыл?

— Я по вам соскучился, — врет Джеб. Я слишком хорошо его знаю, чтобы этого не понять. — И я хотел рассказать про КППБ, и чтоб Дилан вас снова повидал. А вы Дилана. Ему совершенно необходимо побыть со стаей. Он с вами за полчаса уже научился большему, чем за все восемь месяцев своей жизни.

— Ты лучше скажи, как он с тобой оказался? Я думала, он с Полотняным. Ты что, так просто пришел и попросил Кошмарика одолжить его тебе? На экскурсию его взять предложил? Или как?

— Я, кажется, тут стою. — В голосе Дилана слышится плохо сдерживаемое раздражение. — Но ничего, вы давайте, продолжайте говорить обо мне, как будто я пустое место. — Он скрестил на груди руки, а Джеб поднял на него изумленные глаза.

— Согласись, Джеб, вот это сюрприз! — Надеюсь, я подпустила достаточно яду. — Не пойму только, почему вы всегда удивляетесь, когда ваши маленькие творения, результаты ваших «научных проектов», свой собственный голос обретают. Когда предначертанные вами для них планы в тартарары проваливаются. — Я махнула рукой в сторону Дилана. — Он человек! Живой человек. Он не просто функционирующий сгусток генов, который вы слепили в своих лабораториях. Когда только вы прекратите изображать из себя Господа Бога!

— Я Дилана не создавал! — горячо протестует Джеб.

— Но ты его сюда притащил, чтобы он здесь с нами пообтерся. Чтоб и ему кое-что от наших способностей перепало. Так? Или я ошибаюсь? А как насчет способности протестовать? Способности быть независимыми? Неспособности жить в клетке? — Голос мой крепчает все больше, и я вдруг замечаю, что все остальные притихли и стоят, как пришибленные. — Что если ему и от этих способностей кое-что перепадет?

Джеб поднимается во весь рост:

— Это я вас из клеток вытащил!

— Но не сам ли ты нас туда сперва засадил? — В глазах у меня побелело от ярости. — Почему-то эту часть истории ты всегда забываешь!

— А ты всегда забываешь, что я вас спас! — орет на меня Джеб. Никогда я еще не видела, чтоб он так из себя выходил. Никто из нас такого не видел. — И не единожды. А снова и снова. Я уже со счету сбился, сколько раз вы мне жизнью были обязаны. Если б не я, вы давно бы все уже на том свете были! Если б не я, вас вообще бы никогда на свете не существовало.


Стая замерла в шоке. Кажется, я вконец испортила наш маленький праздник.

— И кто из нас, интересно знать, об этом больше сожалеет?

И с этими словами я хлопаю за собой дверью и прыгаю вниз.





37




Я распахнула крылья, не дожидаясь, когда мои ноги шаркнут по земле, и взмыла в быстро остывающую ночную высь. Голова у меня идет кругом. И не только от четырех кусков торта, хотя я уже раскаиваюсь в своем обжорстве.

Мне необходимы ответы. Мне необходимо, чтобы кто-нибудь сказал мне: «Оставь всякие сомнения. Дело обстоит так-то и так-то». Только кому я поверю? Кому доверять можно?

Поверь мне, Макс.

Я застонала и закатила глаза. Красота! Только моего сладкозвучного Голоса мне не хватает, чтоб у меня совсем почва из-под ног ушла.

Макс, не драматизируй. Если у тебя земля из-под ног уйдет, ты… полетишь. Не правда ли?

Ненавижу, когда Голос меня моими же словами кроет.

«Ты, дорогой, как всегда, прав», — мысленно прорычала я ему в ответ. Если только можно мысленно рыкнуть. Хотя я уверена, что можно. — «Но, раз уж ты здесь, у меня к тебе вопрос: что Джебу у нас понадобилось? И зачем он приволок к нам Дилана?»

Голос молчит, и я продолжаю свой мысленный разговор. С ним? С самой собой?

«Может, он приехал исполнить предсказание Ангела? Убить Клыка?

Он принес нас в этот мир. А значит, и унести из него так же легко может.

А Дилана приволок, чтоб Клыка заменить…

И коли Дилан здесь, чтобы Клыка можно было кокнуть, предупреждаю, я сейчас же начинаю Третью мировую войну. Не меньше».

Сжимаю змеиное ожерелье, подарок Ангела. Это он, Клык, моя идеальная половина.

Я все понимаю. Ты очень Клыка любишь, — говорит Голос, не отвечая на мои вопросы. — Он совершенно удивительный парень. Но вы слишком долго прожили вместе. У вас слишком общее прошлое. За Диланом будущее. Большое будущее.

«Ни за что! — Я чуть ли не в полный голос заорала. — Клянусь, я их обоих сейчас же из дома вышвырну. Вернусь и коленом под зад… И Джеба, и твоего ненаглядного Дилана».

У Джеба свои отдельные причины к вам приехать. А что касается Дилана, я бы хотел, чтобы ты хорошенько о нем поразмыслила. И о связанных с ним возможностях. Он может тебе помочь.

Да уж, конечно. Мне его помощь, как собаке пятая нога, нужна. И вообще, какой от него прок может быть — он даже летать как следует не умеет.

У него фантастическое, феноменальное зрение. Он этого еще не знает, но он может видеть, что происходит за тысячи миль от него, через океан, на другом конце земного шара. И не только в пространстве, но и во времени тоже.

Я замерла. Даже крыльями двигать перестала. И только ветер, ударивший мне под крыло, удержал меня на лету. Не то бы обязательно вниз повалилась. Я же именно это во сне слышала. Ровно это во сне говорил мне сам Дилан.

Макс, если вы с Клыком вместе, на свете есть только одна стая. Но если ты с Диланом, а Клык — предводитель другой стаи… у вас гораздо больше шансов выжить, если наступит конец света.

Мой воспаленный мозг тщетно старается переварить все это. С кем будет Клык? Какая другая стая? Что, разве есть еще и другие диланы?

Голос в очередной раз игнорирует мои вопросы. Кто бы мог подумать!

Вы с Клыком слишком похожи. Слишком независимы. Вы оба решаете проблемы силой. У Дилана другой характер. У него к решению проблем другой подход. Он увеличит твои возможности. Твои и твоей стаи.

Голос точно под дых меня ударил. И от того, что он терпеливо меня убеждает, мне только хуже. До чего же коварная тактика! И я обрушиваю на него всю силу моего негодования: «Глупость! Полный идиотизм! В том, что ты говоришь, нет никакой логики!»

Макс, пора посмотреть своим страхам в лицо, — говорит Голос и многозначительно замолкает.





38