Клуб Джентльменов
Часть 13 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– …но и в отравлениях, – едва шевеля губами, закончила за Грегори Мэнди.
– Верховный суд обязывает профессора Кейджа выплатить мисс Стоукс моральную компенсацию в размере двух тысяч фунтов!
Профессор побледнел. Конечно, для высшего аристократа две тысячи не были такой уж огромной суммой, одно бальное платье стоило около трехсот, но для профессора это чувствительный убыток. А судья продолжал:
– Также вам предстоит передать девушке весь доход, полученный от украденной вами научной работы. За выполнением решения суда проследят королевские приставы.
Тут же из толпы выдвинулась парочка высоченных молодых мужчин в черно-желтой форме, и профессор окончательно сник.
– На академию налагается штраф…
Вот это было сюрпризом! Аманда даже затаила дыхание, осознавая, что приходит конец всевластию ректора. Король желает сам контролировать обучение и науку.
– Суд приговорил! – Девушка уже не удивилась появлению судейского молотка и наковаленки, лишь облегченно вздохнула, надеясь, что на этом все закончилось.
И ошиблась. Король повернулся к ней и объявил:
– Поскольку недоразумение с похищением документов улажено, корона заключит с мисс Стоукс контракт на производство определителей магических ядов и проследит, чтобы все выплаты осуществлялись в срок.
Вот это было абсолютно неожиданно. Аманде осталось лишь присесть в очередном реверансе, а монарх окончательно выбил ее из равновесия, взмахнув рукой:
– Музыку! – и пригласив ее величество на танец.
Остальные пары сложились немедленно: отцы танцевали с дочерями, матери – с сыновьями, холостяки спешили разобрать дебютанток…
– Вы позволите, мисс? – Грегори, пряча в глазах смешинки, поклонился Аманде, и та смущенно протянула ему руку.
Когда они влились в круг танцующих, она вдруг спросила:
– Грегори, как ты все это организовал?
Лорд некоторое время молча танцевал, потом улыбнулся и сказал:
– С помощью нашего «Клуба джентльменов».
Глава 16
Неделей ранее
Семь дней для сбора доказательств – это не так много. Для начала Грегори за чашкой чая осторожно выяснил у Аманды точное название ее работы, принципы и нюансы. Услышав подробности, изумился – почему она прозябала в кампусе, если давно могла продать патент короне и поселиться в собственном особняке?
– Меня интересовала сама возможность выявления магочастиц, – пояснила девушка. – Я оформила разрозненные данные в научную работу только тогда, когда от меня потребовали срочно предоставить результат, обвинив в лености и растрате лабораторных средств.
– Ты хочешь сказать, – не веря собственным ушам, уточнил Грег, – что профессор выступал перед комиссией с диссертацией, написанной твоей рукой?
– Все так делают, – грустно усмехнулась в ответ Аманда. – Единицы пишут сами. Остальные в лучшем случае приносят аспиранткам или женам черновики. Самые наглые привозят корзинку с лабораторными дневниками и клочки дежурных записей, требуя все красиво оформить.
– Значит, никто не удивился твоему почерку и не спросил, почему ты сама не представила свою работу?
– Меня уволили, пригрозив падением в реку, если я начну болтать. Научное сообщество – оно на самом деле довольно тесное. Испортить репутацию в нем легко, а уж девушек и вовсе не считают способными на серьезные исследования.
– Значит, тебя задвинули и уволили, а что с твоей работой сделал профессор Кейдж?
– Получил очередное звание, написал несколько научных статей, выступал с лекциями, – перечислила мисс. – Знаешь, Грегори, что особенно обидно? Он получил то, что хотел, и не стал продолжать работу в этом направлении, а меня больше не пускали в академические лаборатории. Эта диссертация – капля в море против того, что я собиралась сделать.
– Теперь у тебя есть лаборатория, свободное время и возможность игнорировать мнение любого профессора, – напомнил лорд Лайвернес, поднося к губам руку девушки.
Их отношения заметно потеплели, так что Грегори считал возможным иногда оказывать подруге детства такие знаки внимания. Под неусыпным взглядом компаньонки конечно же!
Из особняка Аманды Грег помчался в клуб, амулетом вызывая туда же Кентавра. Хорошо, что он сохранил связи с мастерами-артефакторами и мог себе позволить амулеты-переговорники, почтовые чары и еще кое-какие мелочи из прежнего арсенала.
Тайлер, как обычно, всюду следовал за братом, не расставаясь с саквояжем, полным нужных и важных предметов – от пистолета до свежего галстука.
Оправданный Аллиаль продолжал жить в комнатах второго этажа, не спеша возвращаться в театр. Кажется, менталист решил начать жизнь с чистого листа, как и Махоун.
Собрав всех членов «Клуба джентльменов» за старым карточным столом, лорд коротко изложил друзьям собственную идею:
– Нужно доказать его величеству и верховному судье, что Аманду ограбили. Причем сделать это необходимо до бала, чтобы потом никто не догадался спрятать бумаги под сукно.
– Мы рады помочь, – ответил за всех Килкени. – Но как ты это провернешь?
– Нам нужно попасть в академию. Я уверен, что профессор сохранил все записи Аманды. Мы предъявим их как причину разбирательства, а дальше будет видно.
Остаток ночи ушел на разработку плана, а на рассвете в ворота академии вошел крупный неопрятный мужчина с растрепанной рыжей бородой. Он неловко потоптался, глядя по сторонам, коротко переговорил со стражниками и двинулся к маленькому домику, в котором проживал управляющий хозяйством академии.
Так как территория учебного заведения была огромной, управляющему постоянно требовались уборщики, дворники, разнорабочие, прачки и прочий черный люд. Но платил старик скупо, требовал много, и поэтому под его началом мало кто надолго задерживался. Так что явившегося с утра пораньше отставного сержанта, имеющего желание поработать за стол, постель и три шиллинга в месяц, управляющий охотно взял в дворники и, выдав потрепанный фартук и метлу, отправил расчищать дорожки.
Через два часа бродяга уже колол дрова возле кухни, потом чинил крыльцо в преподавательском корпусе, внимательно наблюдая за всем, что происходит вокруг. Порой он насвистывал или напевал, а случалось, что-то бормотал себе под нос, прямо в дешевую булавку, которая стягивала воротник его рубашки вместо вырванной с мясом пуговицы.
Около пяти часов пополудни профессор Кейдж собрался выпить чаю. У всех преподавателей академии были разные привычки для редких минут отдыха: кто-то пил чай у себя в кабинете, были те, кто шел домой. Аспиранты собирались на чаепитие в лаборантской и нередко добавляли в темный напиток чуточку бренди. А профессор Кейдж любил выпить чашечку-другую на веранде уютной кофейни, расположенной рядом с главным корпусом. Там были отличные десерты, а еще с веранды открывался чудесный вид на теннисную площадку. Юные студентки в коротких юбках и тоненьких шароварах весьма возбуждали профессорский аппетит.
Едва именитый алхимик расположился в тени навеса и заказал привычный «чайный поднос», как вдоль веранды прошла очаровательная рыжеволосая девушка в немного старомодном коричневом бархатном платье. Она вошла в кофейню и сразу направилась к столику, за которым расположился профессор.
– Милорд! – патетически воскликнула она. – Вы должны мне помочь!
Мужчина поморщился, глядя на только что налитый чай, а девица не унималась:
– Мой Джорджи! Это ужасно! – Тут она принялась рыдать, привлекая внимание остальных посетителей, картинно заламывая руки и всхлипывая в белоснежный платок.
Озабоченному своей репутацией профессору пришлось усадить незнакомку за стол и распорядиться подать ромашковый чай для успокоения нервов неизвестной ему дамы. Она продолжала рыдать, хотя и чуть приглушила свои речи. Из несвязных, сбивчивых слов стало понятно, что девушка – невеста некоего Джорджа. И ей нашептали, что он коварный изменщик.
– Вы его преподаватель, милорд! Вы видите его каждый день! Скажите, это правда? Неужели Джордж разлюбил меня!
Новая порция рыданий, еще одна чашка чая, кусок торта, печенье, сэндвич с ветчиной и тминный кекс – девица оказалась прожорливой и говорливой. Профессор отчаялся выделить из потока ее слов хоть что-то толковое. Джордж – имя популярное. Даже у аристократов. Причем это может быть первое имя, может быть второе, а то и третье. И студент, известный преподавателям как Карл, на деле может носить имя Джордж Александр Карлос. А дома его вполне могут звать Джорджи.
Постепенно стало понятно, что девица ошиблась. Описание ее Джорджи не соответствовало ни одному из студентов профессора Кейджа.
– А еще у него шрам! На животе, – покраснев как маков цвет, делилась барышня, доедая вторую порцию взбитых сливок с клубникой. – И глаза такие голубые-голубые… – Тут девица склонилась к профессору и восторженно выдохнула: – Как у вас!
Кейдж поперхнулся и попросил счет. Рыжуля склонила голову к плечу, украшенному простенькой стеклянной брошкой, но возражать не стала. Преподаватель с трудом удержал гримасу, когда выяснилось, что успокоение нервов взволнованной невесты обошлось ему в десять шиллингов. Он вежливо простился с дамой, с которой даже не познакомился, и торопливо вернулся в корпус – перерыв давно закончился, и его уже ожидали студенты.
Если бы профессор мог видеть, что делает его случайная визави после его ухода, он бы очень удивился. Рыженькая особа пулей пролетела в мужской туалет, пугая гостей и официантов развевающимися юбками, а через некоторое время оттуда вышел молодой худощавый мужчина с тяжелым саквояжем в руках. Он не задерживаясь прошел к воротам академии, где перемигнулся с рыжим здоровяком, везущим тачку, полную золы. Мужчины дружно покинули академию, свернули в переулок, выдернули из пепла подозрительно шуршащий плотный кожаный мешок и прыгнули в поджидающую их карету без гербов и опознавательных знаков.
– Все получилось? – улыбнулся Аллиаль, проверяя в крохотное зеркальце, весь ли грим он успел стереть.
– Получилось, – прогудел Кентавр, обнимая мешок, как свою любимую Кэндис. – Этот профессор даже метки с журналов не снял.
Друзья переглянулись и засмеялись, сбрасывая напряжение. Отыскать и похитить записи Аманды из квартиры профессора было непростым делом. Академия большая, и никто не знал, где он их прячет. По счастью, Грегори вспомнил, что Мэнди еще в школе метила свои тетради алхимическим маячком на тот случай, если троечники украдут их. Оказалось, школьная подруга привычек не растеряла, и все ее записи обнаружились в отдельной коробке в шкафу профессора Кейджа. В мешок их упаковал уже сам Кентавр, сунув вместо тетрадей в коробку стопку старых газет.
Тайлер, сидящий на месте кучера, быстро доставил друзей в клуб. Там их уже ждал Грегори. Быстро просмотрев бумаги, сгреб все обратно в мешок и умчался со словами:
– Я к его величеству, потом к верховному судье! Отдыхайте!
Аллиаль и Махоун переглянулись.
– Если бы ты знал, как болят ребра от корсета, – простонал Ал, сбрасывая сюртук и развязывая галстук.
– Если бы ты знал, – в тон ему отозвался Килкени, – как болят мозоли от лопаты…
– Стресс надо снимать сразу! – хором выпалили они фразу, которую в Ритоне часто произносил учитель философии, любитель пропустить пару рюмочек уже к обеду.
Придя к общему решению, друзья тут же вызвали скучающего на кухне швейцара и велели подать бутылку бренди и закуску.
– Терпеть не могу болтовню и крем, – признался актер, с удовольствием разрезая отбивную.
– В армии я ел все, даже крыс, – признался огневик, отдавая должное нежнейшей баранине с мятным соусом. – Но моя Кэнди готовит такие восхитительные пироги… Эх, что она теперь скажет! – расстроенно вспомнил Махоун, дергая себя за рыжую бороду. Для маскировки ее пришлось покрасить хной, и теперь ходить ему рыжим, пока волосы не отрастут.
– Сбрей, – пожал плечами Ал.
– Напугается, – вздохнул Кентавр. – У меня… ожоги на лице остались после стычки на болоте.
– Я тебе из козьей шерсти такую бороду изображу – сам разницы не заметишь, – хмыкнул в ответ гример. – На рыбий клей посажу, и будет выглядеть как родная!
Килкени задумчиво почесал бороду и отказался:
– Пусть уж так, посмеется хоть, а то грустная она какая-то ходит в последнее время.
– Кстати, – захмелев после второго бокала, вдруг заинтересовался Ал, – когда у вас свадьба? Ты много рассказывал об этой девушке, и я так понимаю, вы живете вместе?
– Что? Нет, – мотнул головой Кентавр. – Она с матерью и сестрой живет в том доме, что выкупил для меня Грег.
– А ты? – поднял брови Аллиаль.
– Верховный суд обязывает профессора Кейджа выплатить мисс Стоукс моральную компенсацию в размере двух тысяч фунтов!
Профессор побледнел. Конечно, для высшего аристократа две тысячи не были такой уж огромной суммой, одно бальное платье стоило около трехсот, но для профессора это чувствительный убыток. А судья продолжал:
– Также вам предстоит передать девушке весь доход, полученный от украденной вами научной работы. За выполнением решения суда проследят королевские приставы.
Тут же из толпы выдвинулась парочка высоченных молодых мужчин в черно-желтой форме, и профессор окончательно сник.
– На академию налагается штраф…
Вот это было сюрпризом! Аманда даже затаила дыхание, осознавая, что приходит конец всевластию ректора. Король желает сам контролировать обучение и науку.
– Суд приговорил! – Девушка уже не удивилась появлению судейского молотка и наковаленки, лишь облегченно вздохнула, надеясь, что на этом все закончилось.
И ошиблась. Король повернулся к ней и объявил:
– Поскольку недоразумение с похищением документов улажено, корона заключит с мисс Стоукс контракт на производство определителей магических ядов и проследит, чтобы все выплаты осуществлялись в срок.
Вот это было абсолютно неожиданно. Аманде осталось лишь присесть в очередном реверансе, а монарх окончательно выбил ее из равновесия, взмахнув рукой:
– Музыку! – и пригласив ее величество на танец.
Остальные пары сложились немедленно: отцы танцевали с дочерями, матери – с сыновьями, холостяки спешили разобрать дебютанток…
– Вы позволите, мисс? – Грегори, пряча в глазах смешинки, поклонился Аманде, и та смущенно протянула ему руку.
Когда они влились в круг танцующих, она вдруг спросила:
– Грегори, как ты все это организовал?
Лорд некоторое время молча танцевал, потом улыбнулся и сказал:
– С помощью нашего «Клуба джентльменов».
Глава 16
Неделей ранее
Семь дней для сбора доказательств – это не так много. Для начала Грегори за чашкой чая осторожно выяснил у Аманды точное название ее работы, принципы и нюансы. Услышав подробности, изумился – почему она прозябала в кампусе, если давно могла продать патент короне и поселиться в собственном особняке?
– Меня интересовала сама возможность выявления магочастиц, – пояснила девушка. – Я оформила разрозненные данные в научную работу только тогда, когда от меня потребовали срочно предоставить результат, обвинив в лености и растрате лабораторных средств.
– Ты хочешь сказать, – не веря собственным ушам, уточнил Грег, – что профессор выступал перед комиссией с диссертацией, написанной твоей рукой?
– Все так делают, – грустно усмехнулась в ответ Аманда. – Единицы пишут сами. Остальные в лучшем случае приносят аспиранткам или женам черновики. Самые наглые привозят корзинку с лабораторными дневниками и клочки дежурных записей, требуя все красиво оформить.
– Значит, никто не удивился твоему почерку и не спросил, почему ты сама не представила свою работу?
– Меня уволили, пригрозив падением в реку, если я начну болтать. Научное сообщество – оно на самом деле довольно тесное. Испортить репутацию в нем легко, а уж девушек и вовсе не считают способными на серьезные исследования.
– Значит, тебя задвинули и уволили, а что с твоей работой сделал профессор Кейдж?
– Получил очередное звание, написал несколько научных статей, выступал с лекциями, – перечислила мисс. – Знаешь, Грегори, что особенно обидно? Он получил то, что хотел, и не стал продолжать работу в этом направлении, а меня больше не пускали в академические лаборатории. Эта диссертация – капля в море против того, что я собиралась сделать.
– Теперь у тебя есть лаборатория, свободное время и возможность игнорировать мнение любого профессора, – напомнил лорд Лайвернес, поднося к губам руку девушки.
Их отношения заметно потеплели, так что Грегори считал возможным иногда оказывать подруге детства такие знаки внимания. Под неусыпным взглядом компаньонки конечно же!
Из особняка Аманды Грег помчался в клуб, амулетом вызывая туда же Кентавра. Хорошо, что он сохранил связи с мастерами-артефакторами и мог себе позволить амулеты-переговорники, почтовые чары и еще кое-какие мелочи из прежнего арсенала.
Тайлер, как обычно, всюду следовал за братом, не расставаясь с саквояжем, полным нужных и важных предметов – от пистолета до свежего галстука.
Оправданный Аллиаль продолжал жить в комнатах второго этажа, не спеша возвращаться в театр. Кажется, менталист решил начать жизнь с чистого листа, как и Махоун.
Собрав всех членов «Клуба джентльменов» за старым карточным столом, лорд коротко изложил друзьям собственную идею:
– Нужно доказать его величеству и верховному судье, что Аманду ограбили. Причем сделать это необходимо до бала, чтобы потом никто не догадался спрятать бумаги под сукно.
– Мы рады помочь, – ответил за всех Килкени. – Но как ты это провернешь?
– Нам нужно попасть в академию. Я уверен, что профессор сохранил все записи Аманды. Мы предъявим их как причину разбирательства, а дальше будет видно.
Остаток ночи ушел на разработку плана, а на рассвете в ворота академии вошел крупный неопрятный мужчина с растрепанной рыжей бородой. Он неловко потоптался, глядя по сторонам, коротко переговорил со стражниками и двинулся к маленькому домику, в котором проживал управляющий хозяйством академии.
Так как территория учебного заведения была огромной, управляющему постоянно требовались уборщики, дворники, разнорабочие, прачки и прочий черный люд. Но платил старик скупо, требовал много, и поэтому под его началом мало кто надолго задерживался. Так что явившегося с утра пораньше отставного сержанта, имеющего желание поработать за стол, постель и три шиллинга в месяц, управляющий охотно взял в дворники и, выдав потрепанный фартук и метлу, отправил расчищать дорожки.
Через два часа бродяга уже колол дрова возле кухни, потом чинил крыльцо в преподавательском корпусе, внимательно наблюдая за всем, что происходит вокруг. Порой он насвистывал или напевал, а случалось, что-то бормотал себе под нос, прямо в дешевую булавку, которая стягивала воротник его рубашки вместо вырванной с мясом пуговицы.
Около пяти часов пополудни профессор Кейдж собрался выпить чаю. У всех преподавателей академии были разные привычки для редких минут отдыха: кто-то пил чай у себя в кабинете, были те, кто шел домой. Аспиранты собирались на чаепитие в лаборантской и нередко добавляли в темный напиток чуточку бренди. А профессор Кейдж любил выпить чашечку-другую на веранде уютной кофейни, расположенной рядом с главным корпусом. Там были отличные десерты, а еще с веранды открывался чудесный вид на теннисную площадку. Юные студентки в коротких юбках и тоненьких шароварах весьма возбуждали профессорский аппетит.
Едва именитый алхимик расположился в тени навеса и заказал привычный «чайный поднос», как вдоль веранды прошла очаровательная рыжеволосая девушка в немного старомодном коричневом бархатном платье. Она вошла в кофейню и сразу направилась к столику, за которым расположился профессор.
– Милорд! – патетически воскликнула она. – Вы должны мне помочь!
Мужчина поморщился, глядя на только что налитый чай, а девица не унималась:
– Мой Джорджи! Это ужасно! – Тут она принялась рыдать, привлекая внимание остальных посетителей, картинно заламывая руки и всхлипывая в белоснежный платок.
Озабоченному своей репутацией профессору пришлось усадить незнакомку за стол и распорядиться подать ромашковый чай для успокоения нервов неизвестной ему дамы. Она продолжала рыдать, хотя и чуть приглушила свои речи. Из несвязных, сбивчивых слов стало понятно, что девушка – невеста некоего Джорджа. И ей нашептали, что он коварный изменщик.
– Вы его преподаватель, милорд! Вы видите его каждый день! Скажите, это правда? Неужели Джордж разлюбил меня!
Новая порция рыданий, еще одна чашка чая, кусок торта, печенье, сэндвич с ветчиной и тминный кекс – девица оказалась прожорливой и говорливой. Профессор отчаялся выделить из потока ее слов хоть что-то толковое. Джордж – имя популярное. Даже у аристократов. Причем это может быть первое имя, может быть второе, а то и третье. И студент, известный преподавателям как Карл, на деле может носить имя Джордж Александр Карлос. А дома его вполне могут звать Джорджи.
Постепенно стало понятно, что девица ошиблась. Описание ее Джорджи не соответствовало ни одному из студентов профессора Кейджа.
– А еще у него шрам! На животе, – покраснев как маков цвет, делилась барышня, доедая вторую порцию взбитых сливок с клубникой. – И глаза такие голубые-голубые… – Тут девица склонилась к профессору и восторженно выдохнула: – Как у вас!
Кейдж поперхнулся и попросил счет. Рыжуля склонила голову к плечу, украшенному простенькой стеклянной брошкой, но возражать не стала. Преподаватель с трудом удержал гримасу, когда выяснилось, что успокоение нервов взволнованной невесты обошлось ему в десять шиллингов. Он вежливо простился с дамой, с которой даже не познакомился, и торопливо вернулся в корпус – перерыв давно закончился, и его уже ожидали студенты.
Если бы профессор мог видеть, что делает его случайная визави после его ухода, он бы очень удивился. Рыженькая особа пулей пролетела в мужской туалет, пугая гостей и официантов развевающимися юбками, а через некоторое время оттуда вышел молодой худощавый мужчина с тяжелым саквояжем в руках. Он не задерживаясь прошел к воротам академии, где перемигнулся с рыжим здоровяком, везущим тачку, полную золы. Мужчины дружно покинули академию, свернули в переулок, выдернули из пепла подозрительно шуршащий плотный кожаный мешок и прыгнули в поджидающую их карету без гербов и опознавательных знаков.
– Все получилось? – улыбнулся Аллиаль, проверяя в крохотное зеркальце, весь ли грим он успел стереть.
– Получилось, – прогудел Кентавр, обнимая мешок, как свою любимую Кэндис. – Этот профессор даже метки с журналов не снял.
Друзья переглянулись и засмеялись, сбрасывая напряжение. Отыскать и похитить записи Аманды из квартиры профессора было непростым делом. Академия большая, и никто не знал, где он их прячет. По счастью, Грегори вспомнил, что Мэнди еще в школе метила свои тетради алхимическим маячком на тот случай, если троечники украдут их. Оказалось, школьная подруга привычек не растеряла, и все ее записи обнаружились в отдельной коробке в шкафу профессора Кейджа. В мешок их упаковал уже сам Кентавр, сунув вместо тетрадей в коробку стопку старых газет.
Тайлер, сидящий на месте кучера, быстро доставил друзей в клуб. Там их уже ждал Грегори. Быстро просмотрев бумаги, сгреб все обратно в мешок и умчался со словами:
– Я к его величеству, потом к верховному судье! Отдыхайте!
Аллиаль и Махоун переглянулись.
– Если бы ты знал, как болят ребра от корсета, – простонал Ал, сбрасывая сюртук и развязывая галстук.
– Если бы ты знал, – в тон ему отозвался Килкени, – как болят мозоли от лопаты…
– Стресс надо снимать сразу! – хором выпалили они фразу, которую в Ритоне часто произносил учитель философии, любитель пропустить пару рюмочек уже к обеду.
Придя к общему решению, друзья тут же вызвали скучающего на кухне швейцара и велели подать бутылку бренди и закуску.
– Терпеть не могу болтовню и крем, – признался актер, с удовольствием разрезая отбивную.
– В армии я ел все, даже крыс, – признался огневик, отдавая должное нежнейшей баранине с мятным соусом. – Но моя Кэнди готовит такие восхитительные пироги… Эх, что она теперь скажет! – расстроенно вспомнил Махоун, дергая себя за рыжую бороду. Для маскировки ее пришлось покрасить хной, и теперь ходить ему рыжим, пока волосы не отрастут.
– Сбрей, – пожал плечами Ал.
– Напугается, – вздохнул Кентавр. – У меня… ожоги на лице остались после стычки на болоте.
– Я тебе из козьей шерсти такую бороду изображу – сам разницы не заметишь, – хмыкнул в ответ гример. – На рыбий клей посажу, и будет выглядеть как родная!
Килкени задумчиво почесал бороду и отказался:
– Пусть уж так, посмеется хоть, а то грустная она какая-то ходит в последнее время.
– Кстати, – захмелев после второго бокала, вдруг заинтересовался Ал, – когда у вас свадьба? Ты много рассказывал об этой девушке, и я так понимаю, вы живете вместе?
– Что? Нет, – мотнул головой Кентавр. – Она с матерью и сестрой живет в том доме, что выкупил для меня Грег.
– А ты? – поднял брови Аллиаль.