Клятва ворона

– Действительно непростая, – согласился Влад. – Вполне сочетается с тем, что я вижу.

– В парке… Как ты понял, где Джамбо? – ринулась я напролом, устав от этого кружения по границам этикета, очерченным никому не интересными условностями и ненужными комплиментами. Мне требовались ответы.

– Увидел.

– То есть ты увидел, что собака зацепилась поводком за дерево, могла удушиться, и просто прошел мимо, спеша на встречу с подружками?

Если сейчас прозвучит «да», я просто встану, выйду, покину эту теплую квартиру с ее странными обитателями, смахивающими на сказочных персонажей, и пусть Ругалова завтра сама объясняет, как ее затащило во все «это» и что конкретно оно означает.

– Пока ты не спросила, я даже не знал о существовании этой собаки и что с ней происходит в данную минуту. Хорошо, – видя непонимание в моих глазах, Влад поставил локти на колени и сплел пальцы в замок. – Представь, что пространство вокруг нас – это спокойное озеро. Если бросить в озеро камень, то кроме всплеска о его присутствии так же сообщат пошедшие по воде круги. Каждый живой объект, не важно, человек, птица или животное, – это плоский камень, прыгающий по поверхности. Перемещаясь в пространстве, он оставляет за собой колебания, круги, которые чувствуют или видят такие, как я. Эти колебания сообщают нам очень многое: от настроения их владельца до чего-то более сокровенного. Чем ближе объект, тем больше информации.

– Такие, как ты? – только и спросила я, стараясь переварить, что он только что мне наплел.

– В обобщенном смысле мы предпочитаем термин: практикующие. В более узком у каждого своя специализация.

– Стоп, – встряхнула я головой, еще больше закутываясь в шаль. – Ты так и не ответил, как нашел собаку. Что значит «увидел, когда я подбежала»?

– Скептицизм тебе не поможет, только время потратим. Лучше сразу от него отказаться, – посоветовал Влад, усмехнувшись. – Когда ты подошла к нам, я знал, что ты ищешь чью-то собаку, еще до того, как ты о ней заговорила. Очевидно, она пробегала мимо тебя достаточно близко, чтобы оставить свой след поверх твоего. Как чирканье ботинка по паркету. Мне оставалось только считать его, уловить, где находится источник, сосредоточиться на более четкой картинке и передать тебе результат поиска.

Я моргнула несколько раз, прежде чем поняла, что это не шутка, а вполне серьезный ответ на вопрос. Влад считал информацию, получил картинку и передал это мне. А взял он все это из пространства, заполненного моими колебаниями со следами колебаний Джамбо. Ну да, конечно.

– Это же… бред.

– Разве ты не нашла пса там, где я сказал?

– Нашла.

Его красноречивый взгляд был более чем выразительным, однако он решил подкрепить его насмешкой:

– Есть более… нормальное объяснение?

Я почувствовала себя совсем как в восемь лет, когда мама не верила, что дворняга во дворе бабушкиного дома сама заступилась за меня перед местными мальчишками. Они загнали меня к забору, между самодельными футбольными воротами и липой, крича разные обидные слова, и, прежде чем я кинулась на них с кулаками, вмешался Сухарик. Без каких-либо просьб с моей стороны он втиснулся между нами и оскалился на забияк, вздыбив шерсть, после чего проводил до самого подъезда. Мама посчитала это выдумкой.

Сейчас по ощущениям та же ситуация, только участвует в ней реальный фантазер. Или псих. Почему в школе нам не объясняют, как правильно строить беседу с такими людьми, если уж не повезло в ней увязнуть? Вот как не заблудиться в лесу или вести себя, оказавшись в заложниках у террориста – пожалуйста, а как пообщаться с ненормальным и остаться в здравом уме и трезвой памяти – нет. Между прочим, вторые встречаются гораздо чаще, чем первые.

– Ты мог поймать собаку, привязать ее, а потом прийти к скамейке, где тебя ждали твои подруги.

– И это твоя правдоподобная версия? – хмыкнул Яблонев. – Конечно. Я, незнакомец с садистскими наклонностями, умудрился поймать собаку за поводок, да еще и так, чтобы она меня не укусила, сволок ее с аллеи, обмотал привязь вокруг ветки, а потом, вспомнив о более важных делах, отправился на встречу с Варей и Сашей. И все это за сколько? Пять минут? Десять? Черт с ней, с логикой и побудительной причиной, ты меня мало знаешь, чтобы понять, что я такого никогда бы не сделал, но как насчет времени?

Саркастическая подача только усиливала идиотизм прозвучавшего варианта развития событий. Если Влад и правда поймал Джамбо, то я бы увидела его на одной из аллей, или заметили бы хозяева, также искавшие своего питомца. Не успел бы он за то короткое время, что мы искали пса, пройти полпарка и выглядеть таким спокойным и ничуть не запыхавшимся. Яблонев разнес меня в пух и прах.

– Согласна, звучит не очень, – кисло признала я. – Но твоя версия…

– Странно, что ты в нее не веришь, – перебил Влад. – Думаю, к этому моменту, с нашей первой встречи, с тобой уже должно было случиться что-то из ряда вон, что-то, чему нет объяснения.

– При чем здесь наша первая… Так, – я замотала головой. – Что-то из ряда вон происходит со мной прямо сейчас. Я в незнакомой квартире, среди людей, большинство из которых вижу впервые в жизни и в чьей нормальности, мягко говоря, сомневаюсь. Оказалась я здесь не по приглашению своей лучшей подруги, к слову, изменившейся за последний месяц настолько, что временами я не узнаю в ней близкого мне человека, а благодаря парню, вот уже которую минуту на полном серьезе втирающему мне что-то о пространстве и колебаниях!..

Я заткнулась, прервав свой монолог, выбросивший флаг истерики, потому что каким-то неуловимым движением рука Влада оказалась перед моим лицом, и он… щелкнул пальцами. Сухой и звонкий щелчок как будто пробрался в саму голову, заставив всех тараканов, царивших в ней, встать по стойке «смирно» и ожидать дальнейших приказаний.

– Выдохни, – посоветовал Яблонев. – Я не думал, что ты настолько боишься. Возможно, следовало сразу перейти к практической части, а потом уже рассказывать теорию.

– По-твоему, я тебя боюсь?

– Пока нет. Сейчас ты больше занята самообманом. – Влад поднял палец, властным жестом велев мне помолчать. Судя по тому, как легко и плавно это у него вышло, такой способ затыкать собеседника у сероглазого в ходу. – Видишь ли, сейчас, в этой квартире, в принципе нет нормальных людей в общем понимании этого слова, хотя я бы с этим поспорил, учитывая явную относительность данного понятия.

– Хочешь сказать, я тоже ненормальная? – напряглась я.

– Давай включим логику. Если ты считаешь, что ненормальны мы все, – он качнул головой в сторону двери, – то для нас ненормальная ты. На самом деле ты такая же, как мы, только отрицаешь это, подсознательно боясь перемен в жизни. Твоя подруга чуть-чуть изменила свое поведение, став тебе непривычной, а ты уже забила тревогу и даже пришла сюда, чтобы убедиться, что она не попала в секту. Я прав?

Откуда он узнал об этом?

– Конечно же, я прав, – подтвердил сам себе Влад.

– Говоря, что я такая же, как вы… ты имеешь в виду, что… я… тоже могу видеть эти колебания? Что я экстрасенс?

– Выкинь это слово из своего лексикона, оно слишком плоское и скорее сбивает с толку, чем действительно характеризует практикующих, – велел Яблонев, поднимаясь и доставая из кармана джинсов пачку сигарет и зажигалку. Открыв окно, он поставил ранее не замеченную мной жестяную банку в качестве распорки и прикурил. – Я бы посоветовал тебе включить обогреватель, стоящий вон там, – он указал на длинный допотопный железный обогреватель, притаившийся за циновкой, – и поставить себе под ноги, но тебе это не требуется, потому что моменты, когда тебе было реально холодно, можно пересчитать по пальцам. У тебя повышенная температура тела, сильно сомневаюсь, что ты когда-нибудь болела, – он затянулся и обернулся на меня. – Обостренные чувства восприятия, особенно обоняние, а быстрота реакции выходит за рамки обычного. Предполагаю, ты большой любитель мяса, активного отдыха на природе и занятий спортом, будь то бег или игры с мячом. Однако, когда этого не требуется, всему предпочитаешь сон. Определенно, ты агрессивна и не чураешься методов физической расправы, что лично я считаю плюсом к твоему инстинкту самосохранения. Разумеется, интуиция также должна иметь место быть, и достаточно сильная, раз ты пришла сегодня сюда, передавив все опасения и сомнения.

Наверное, у меня немного приоткрылся рот за то время, что я слушала его непонятно на чем основанные выводы о себе. И все верные. Ни одного промаха. Влад словно знал меня всю жизнь, и это раздражало. Откуда он узнал про мясо, про отсутствие болезней, про обоняние и как я предпочитаю проводить свободное время, если даже Ирка не знала всего из этого списка моих особенностей?

– Смотри-ка, ты пока пятишься назад, но готовность вцепиться мне в глотку уже появилась, – отметил Яблонев, глядя куда-то в район моего туловища и закрывая окно.

– Я от тебя не пячусь, – пробормотала я, слишком растерянная происходящим, чтобы мой голос прозвучал как-то увереннее и громче.


– Физически нет, но ментально… – бросил парень очередную загадку. – Ты… боишься разозлиться.

Это он как понял?

– Происходят странные вещи, когда ты злишься, не так ли?

– Я причиняю людям боль, – шепотом признала я, внезапно поняв, что Яблонев уже сидит на корточках передо мной и смотрит прямо в глаза, а свет фонарей серебрит его волосы и бледную кожу, делая похожим на темного эльфа.

– Я могу помочь тебе взять эту способность под контроль, Агата. – Влад протянул мне правую руку раскрытой ладонью наверх. – И не только ее. Я научу тебя, как использовать все твои отличия себе во благо. Все, что тебя пугает, станет твоей силой. Все твои вопросы найдут свои ответы, потому что они у меня есть.

– Я не понимаю. Как ты это сделаешь?

– Ты веришь, что я узнал, где та собака, никогда не видев ее прежде?

Несмотря на то что мне хотелось ему верить, особенно после того, как Яблонев снова назвал меня по имени и в его устах оно прозвучало поистине волшебно, я все еще не могла принять факта под названием «практикующие». То, что он сказал про меня, было верным до последнего слова, но парень мог оказаться отличным психологом или слышать что-то от Ирки, а потом просто проанализировать и прийти к верным выводам.

– Расскажи еще что-нибудь. Что-то, что могу знать только я. Если ты считываешь эти колебания в пространстве и чем ближе объект, тем больше информации, это не должно быть чем-то трудным, верно?

– Мне нравится твой подход, – по-настоящему, без насмешки, улыбнулся Влад. – Что ж, давай посмотрим.

Яблонев склонил голову набок, разорвав зрительный контакт, и уставился куда-то… в меня. Выражение его лица, сам взгляд неуловимо переменились, я не могла определить, в чем именно это выражалось, только чувствовала, что сейчас передо мной кто-то другой. Неулыбчивый, мрачный, опасный.

– Стрелец по гороскопу. Первая декада, ты родилась во время сильнейшего ливня. Двадцать девятое ноября или первое декабря, число нечетное, что-то промежуточное, время, когда один месяц перетекает в другой, не только месяцы, но и времена года. С детства терпеть не можешь дождь, а вот огню благоволишь. У тебя есть такая свечка… красная с золотыми узорами, тебе подарила ее бабушка. Иногда ты достаешь ее из… – Влад нахмурился, а мое сердце, кажется, перестало биться. – Похоже на детский сундучок, но не картонный, как из-под новогодних сладких подарков, а из пластика…

– Бывшая копилка, подарок на мое семилетие. На крышке прорезь для монеток, – сглотнула я, в шоке от всего, что он говорил.

– Я не вижу в ней монеток. Много вещей. Какая-то разноцветная лента, похожая на браслет без застежки, красный рулон ткани размером с катушку ниток, думаю, это свернутая ленточка выпускника, мелькнула четкая картинка ленты поверх белой блузки и что-то вроде прохода по школе, у тебя две косички. Рядом маленький ключик, привязанный за синюю нитку к небольшому блокноту в жестком переплете с замком. На обложке два далматинца. Личный дневник, который ты вела лет в… четырнадцать или чуть помладше. Ты заполняла его черной чернильной ручкой, пальцы часто были перемазаны, и она тоже есть в этом сундучке. Кстати, он розовый с желтыми наклейками. Не твои цвета.

– Я была маленькой девочкой, когда мне его подарили, каких цветов ты ожидал? – смущенно спросила я. – А что насчет моей семьи? Ты видишь моих родителей?

Последний вопрос. Контрольный. И задается он не ради проверки Яблонева, а чтобы услышать ответ. И так уже ясно, что все, казавшееся мне бредом двадцать минут назад, на самом деле правда. О шкатулке воспоминаний знала только я, тем более о том, что в ней хранится. И дневник с ручкой, и свечка, и лента выпускника, и браслет, а на последнем проходе по школе у меня действительно были заплетены две косички. Даже что изображено на обложке дневника, сказал! Невероятно.

– Не родителей, – уверенно качнул головой Влад. – Я вообще не ощущаю на тебе мужского влияния. Ты никогда не знала и не видела своего отца, он ушел еще до твоего рождения. Тебя вырастила мама и родственники по ее линии.

– Он жив?

– Определенно да.

Вот как. Жив. Детские мечты окончательно рухнули в пропасть реальности, разбившись где-то там, внизу, о скалы надежды. Я никогда не спрашивала маму о своем отце, чувствовала, что эта тема под запретом, а она вот уже двадцать лет не спешила начинать разговор первой. Может, это было неправильно, но зато у меня в голове всегда жила фантазия, что отец – герой, погибший, защищая страну, или человек, проигравший сражение со смертельной болезнью. Не было ни одного варианта, что он оставил нас, меня, добровольно и просто продолжает где-то жить.

– Я не вижу среди мертвых никого из твоих близких родственников. Под близкими подразумеваю родителей и их братьев или сестер, – добавил Влад, когда молчание затянулось.

– Ты что, еще и мертвых видишь? – поперхнулась я.

– Когда сосредотачиваюсь. Это одна из моих способностей, но по миру мертвых больший специалист Настя.

– Ты сказал, что практикующие – это общий термин, и у каждого свое направление. В чем тогда твое?

– Я – потомственный ведьмак.

– И что это значит?

– То, что я могу как помогать людям, так и причинять им вред, напрямую вмешиваясь в их энергетические поля, как раз и распространяющие колебания, о которых мы говорили ранее. Я так понимаю, теперь ты мне веришь?

– Ты ни разу не ошибся и сказал о том, что известно только мне. Как тут не поверить? – уныло спросила я.

– Почему ты расстроилась? Мне казалось, важно было показать, что я тебя не обманываю.

– Да, важно, но я… – Я сжала и разжала руки, стараясь не потерять мысль. Слишком много правды, к которой я не была готова. – Сложно все это переварить.

– Понимаю, – кивнул Влад. – Но у тебя был еще один вопрос, и, как ни странно, именно он самый главный.

Я догадывалась, который из них он имел в виду. Рука Яблонева все еще была передо мной, раскрытой ладонью вверх. Заметив мой взгляд, парень приглашающе дернул пальцами, и я несмело прислонила свою ладонь к его так, что наши пальцы оказались на запястьях друг друга.

Вспышка. Колючая волна пронеслась по коже, а следом за ней ко мне пришло ощущение нереального уюта. Словно я оказалась перед разожженным камином, с чашкой горячего шоколада и укутанная в самый мягкий плед на свете. Это длилось всего пару мгновений, но послевкусие оказалось не менее потрясающим, чем первое впечатление.

– Агата? – осторожно позвал Влад, в очередной раз выбивая меня из колеи этим, казалось бы, привычным-обычным обращением.

– Я в порядке, только не…

– Ты тоже почувствовала это, верно? – шепотом спросил он, и в свете фонарей я видела, как расширились его глаза.

– Да. Не знаю, что это значит, но да, – сглотнула я, пойманная в ловушку серебра его глаз.

– Это значит, что я не ошибся, – с облегчением отметил Влад.