Клятва ворона

Глава 20




В машине Максима Николаевича пахло кофе, бензином и ароматизатором с запахом океана. С моего места отлично просматривался профиль мужчины, то, как сосредоточенно он наблюдал за дорогой, изредка поглядывая на нас в зеркало, и порой особо крепко стискивал руль. Тишина салона давила на уши на пару с циркулирующим в нем напряжением. Волнение топталось в животе неуклюжим медведем, и отвлечься было не на что.

Проносящиеся за окном улицы, машины и люди оставались смазанным разноцветным пятном, пока в голове молоточками стучали догадки, переживания и попытки представить, как все пройдет и с чем нам придется столкнуться. Человек? Сущность? Просто маленький беглец, обиженный на взрослых и решивший так их напугать?

Найти ребенка в лесу. Влад устраивал тренировки по поиску, но целью всегда был неодушевленный предмет, а радиус ограничен конкретной аллеей или его домом. Черт, да я даже в прятки не играла лет двенадцать, а тут… Не игра, не веселье и не тренировка.

Интуиция подсказывала, что телефон Максима Николаевича не зазвонит и никто не сообщит, что мальчик нашелся, ложная тревога, всем отбой. Нет, это задача для Влада и первая серьезная проверка на прочность для меня. Она еще даже не началась, а страх уже подступил. От боязни подвести Влада, несчастную семью и, в конце концов, саму себя потели ладони.

– Куда мы едем? – все же рискнула я нарушить неуютное колючее молчание.

– В лес под Хомяково. Двадцать минут от Тулы на машине, – ответил Максим Николаевич.

Ответ ничего не дал, я все равно не представляла, где это находится и как туда добраться. Лучше сосредоточиться на том, что действительно важно. Покосившись на Влада, я обнаружила своего практикующего с закрытыми глазами, вертящего в одной руке какой-то камень из его внушительной коллекции. Вторая лежала между нами, поверх его рабочего рюкзака, ладонью вверх.

Сообразив, что он настраивается на предстоящую работу, я вложила свою руку в его, переплетая наши пальцы. Легкое приветственное пожатие подсказало, что я все поняла верно и внимательно слушала его лекции о нашей связи. Стандартная процедура перед активным использованием способностей.

Как говорил Влад, физический контакт с фамильяром придает сил, успокаивает и помогает сконцентрироваться на задаче и собственных ментальных возможностях, откинув все лишнее. Для себя я расшифровывала это как медитацию на двоих, потому как получала от нашего касания все то же, что и Яблонев. Иногда даже больше, ведь, в отличие от меня, он всегда верил в свои силы и понимал их природу. Мне же каждый раз заново приходилось убеждаться в их существовании. Вернее, в том, что они есть конкретно у меня.

Скопировав позу, я также закрыла глаза. Может быть, Максиму Николаевичу и показалось это странным, но он ничего не сказал. Впрочем, если он прежде обращался к Владу, вряд ли что-то подобное его удивит.

Исчезли посторонние запахи и звуки, прежде раздражающие своей напористостью. Теперь все было сосредоточено на практикующем, словно вокруг пустота и он – единственное, что в ней есть. Аромат древесной стружки, табачного дыма и плавящегося воска. Ровное размеренное дыхание, задающее темп моему. Чуть загрубевшая, медленно согревающаяся под пальцами кожа с парой царапин и мозолей. Темнота перед глазами ожила знакомыми образами, и в нашем едином ритме растаяли моя тревога и его напряжение.

Сегодня моей сущности было солнечно и по-весеннему хорошо. Сельская дорога, упирающаяся в горизонт, не мокла под дождем, как на прошлой неделе, когда в это состояние я погружалась с багажом маминого недовольства и раздраженностью из-за учебы. Лапы весело пружинили, поднимая пыль за спиной, ветерок приятно трепал макушку, окутывая цветочными ароматами с сочно-зеленых полей, тянущихся по обеим сторонам.

Дог была довольна, ее буквально распирало от радости, что просматривалось в каждой детали, от хорошей погоды до легкого бега. Помня объяснение Яблонева о том, что природное и звериное проявления сущности не бывают постоянными во всем и напрямую зависят от настроения и физического состояния, я быстро поняла, откуда растут ноги у этой идиллии. Прямо из-под лестницы подъезда двухэтажного дома, где сегодня хищник во мне получил то, чего давно хотел, и даже то, о чем только мечтал.

Так же плавно, как опускается ночь, справа появился мрачный лес, оставив от поля лишь цветочную дорожку. Высокие ветвистые сосны упирались в темнеющее небо макушками-пиками, мелкие кустарники и ели загораживали тропинки, а там, где не справлялись они, за дело брался влажный серый туман, клубясь над толстыми корнями и по границе леса, но не покидая его пределов. Повеяло холодом, осенней листвой и сыростью.

Очевидно, настроение Влада полностью отличалось от моего, что внешне он прекрасно прятал. Я не успела проанализировать это как следует, лес озарился светом изнутри, как будто в самой его чаще только что взошла луна. Из пугающей темнота превратилась в таинственную, каждая ветвь, колючка и лист в одеяле тумана просматривались насквозь. Поистине, завораживающее зрелище, на мгновение показалось, что нет ничего прекраснее и загадочнее этого леса, если бы не единственный его обитатель и властитель. Огромный иссиня-черный ворон летел ко мне, раскинув крылья и будто купая их в лунном свете, бьющем ему в спину. Из янтарных вороньих глаз смотрела луна: вечная, всезнающая, все подчиняющая и особо покровительствующая мне.

Рванув навстречу одним прыжком, я приземлилась на мягкую траву, и ворон хрипло каркнул, позабавленный моей торопливостью. Крыло скользнуло по макушке, он полетел вперед, на границе между своей ночью и моим днем, и я бросилась следом, переполняемая восторгом и силой, впитавшейся в шкуру от одного его касания. Кажется, я могу так пару вечностей подряд. Просто бежать параллельно ему, изредка нарочно подставляя голову под черное крыло и на каждое «кар» выдавая собственное веселое «р-ряв».

Уверена, мы открыли глаза, возвращаясь в реальность из мира сущностей, в одну и ту же секунду. Максим Николаевич только что остановил машину на обочине дороги, по соседству с двумя полицейскими «уазиками». Похоже, прежде чем обратиться к Владу, он привлек к поиску ребенка своих коллег.

Несколько мужчин в форме курили за чьей-то «Маздой», пара разномастно одетых женщин пробежали через дорогу в березовый подлесок. Отовсюду на разный лад и голоса доносились крики: «Сережа!», «Сергей!», «Сереженька!». Не знаю, так ли слышалось всем остальным, но мне с моим слухом казалось, что я на первой репетиции какого-нибудь школьного концерта, когда никто не знает ни как и что петь, ни где стоять, ни в какой очередности его выступление. Суета, хаос и паника.

– Готовы? – обернулся к нам мужчина.

– Как пионеры, – мрачно подтвердил Влад. – Мальчик ваш крестник, верно?

– Да. Ты уже что-нибудь уви…

– Нет, мне нужно быть там, откуда он пропал, чтобы что-то увидеть. По возможности сделайте так, чтобы нам никто не мешал. Если я говорю, что в лес пойдем только мы с Агатой, это значит, что в лес идем только мы с Агатой. Если я говорю, чтобы все отошли вправо, влево или вовсе вышли на дорогу, значит, все отходят, куда я сказал. И возвращайте остальных туда, где они гуляли, не стоит разбредаться по лесу и усложнять нам работу. Не нашли за два часа поисков, значит, он не просто заблудился.

Тон Влада был исполнен той особой бескомпромиссной жесткости, против которой я бы не поставила. Так он разговаривал с отчаявшимися клиентами, готовыми на все, но не представляющими, что это «все» включает в себя. Строго, предупреждающе и даже отчасти резко и грубо. Один раз указав ему на это, в ответ я получила пятиминутную лекцию о том, что лучше один раз обжечь, чем тысячу раз просюсюкать об опасности пламени.

– Понял, – кивнул Максим Николаевич. – Тогда идем.

Я щелкнула ручкой дверцы, первой покидая его «Ауди», чтобы раньше Влада столкнуться с лесом. Как говорила Миркова, задача практикующих – помочь человеку, цель фамильяра – защитить и помочь практикующему. Как бы мне ни хотелось броситься на поиски ребенка, на первом месте стояла безопасность Влада.

Не спеша прошагала по тропинке и, не обращая внимания на любопытствующие взгляды полицейских, уставилась в стену леса перед собой. Для листвы еще было рановато, но пласты нерастаявшего снега, белеющие то там, то тут, удивляли. Черные стволы деревьев, голые ветви, вязкий грязный кисель из лежалой листвы, снега и земли.

Незаметно высунув кончик языка, пользуясь приемом из арсенала Кельта, я попробовала воздух на вкус. Холодный, с какой-то тяжестью и горькой ноткой, прослеживающейся сквозь табачный дым, алкоголь, бензин и запах жареного мяса. Словно эта горечь была основой, на которую ложились остальные запахи.

Неприветливый. Слово полностью отражало мое первое впечатление о лесе, и ему следовало верить, потому как интуиция фамильяров не дает осечек. По крайней мере, меня так учили.

Максим Николаевич прошел мимо, разговаривая по телефону, прося собеседника (наверняка отца ребенка) развернуть всех на исходную точку. Пристроившись рядом с Владом, я покосилась на ведьмака. Хмурясь, он сосредоточенно посматривал по сторонам, потирая кольцо на большом пальце.

– Что такое? – шепотом спросила я.

– Слишком много людей. Фонят, – пробормотал парень.

– Что мне сейчас делать?

– Пока просто будь рядом. Ты что-нибудь почувствовала?

– Мне… – я запнулась, думая, как лучше сказать, – мне кажется, мы не нравимся этому лесу.

– Тебе не кажется. Ему не нравится все, что ему не принадлежит, – тихо ответил Яблонев.


Мы вышли на небольшую поляну, где можно было увидеть все составляющие классического выезда компании на природу. Мангал, складные стулья, бревна, застеленные пледами, магнитофон, заставленный закуской и выпивкой стол – складная доска с клеенкой, большой полупустой таз с жареным мясом… И все брошенное, недоеденное, недопитое и, в общем-то, забытое.

Пройдясь взглядом по присутствующим, я мысленно их сосчитала. Шесть мужчин-гостей и восемь полицейских обступили Максима Николаевича. Пять женщин сгруппировались возле одной, сидевшей на пластиковом стуле и плачущей навзрыд. Трое из них прижимали к себе перепуганных детей, двух девочек и еще одного мальчика.

Перешептывания, недоверчивые взгляды на нас с Владом, громкие всхлипы, причитания… Понятно, что значит «фонят». Слишком много сильных негативных эмоций засоряют пространство и мешают Яблоневу уловить единственно важное. Из шепота недовольство быстро переросло в басовитый крик коренастого краснощекого мужчины в черных резиновых сапогах и куртке, похожей на часть экипировки солдат.

– Какого черта ты его привел сюда? У меня сын пропал! Нужно больше людей и собак для прочесывания местности, а не шарлатан, твою мать!

– Дим, дыши носом. Он не шарлатан, дай парню попробовать найти Сережку.

– Дима, хватит! – крикнула женщина. – Мы и так уже все прочесали! Он бы даже так далеко зайти не смог, где мы были! Если Макс ему верит, значит, пусть попробует, хуже не будет!

– По-твоему, какой-то чернокнижник сможет его найти? Не болтай ерунду, совсем от страха одурела! Следить за ребенком нужно было, а не с подружками фотографироваться!

Влад кашлянул, каким-то образом попав точно в паузу, пронизанную ожиданием бурного скандала. Все снова посмотрели на нас, и дог во мне вздыбил шерсть, угрожающе скалясь. За исключением Максима Николаевича и пары полицейских, моего практикующего окатывали скепсисом, подозрением и чуть ли не обвиняли в том, что он вообще здесь лишний.

Словно не замечая реакции окружающих, Яблонев спокойно стянул с плеча рюкзак, присел на корточки и принялся в нем рыться, поочередно протягивая мне пучок какой-то травы, три тонкие зеленые свечки, спички и круглое зеркало в резной серебристой рамке на такой же ручке.

– Какого хрена он делает? Я не давал своего разрешения на этот цирк! – снова вскинулся отец ребенка.

Единственный, кто здесь устраивал цирк, так это он сам. Сын пропал, самое время принять любую помощь, но нет, главное показать всем вокруг, какой он крутой и не верит во все сверхъестественное! Идиот. Видя, как знакомо потемнели глаза ведьмака при взгляде на Дмитрия, я подобралась, готовая следовать любому плану Яблонева. Даже если он состоял в том, чтобы отправить разъяренного скептика в нокаут.

– Не вижу смысла тратить время на споры, когда мне и так очевидно, чем все закончится, – тихо проговорил практикующий. – Я передам вам слова вашей покойной матери, прямо сейчас стоящей справа от вас. Вы побледнеете, начнете отрицать, после вспомните, что именно так она и говорила, поймете, что я не мог этого знать раньше, перекреститесь и будете надеяться, что в мои навыки входит не только общение с миром мертвых.

– И что же говорит моя покойная мать, якобы стоящая справа? – Дмитрий демонстративно посмотрел направо и помотал в воздухе рукой. Похоже, алкоголь не до конца отпустил его со своего крючка.

– «Не студи гланды криком и завязывай хлестать, не то закончишь, как Сашка».

Никогда не видела, чтобы человек так быстро бледнел. Вся агрессивная самоуверенность слетела, как шелуха. Мужчина отступил на шаг, приоткрыв рот, вокруг зашептались и забормотали что-то о том, что Сашка – двоюродный брат Димы, умерший молодым от перепоя.

– Помогите нам, пожалуйста, – то ли простонала, то ли прорыдала Светлана, жена Дмитрия, скрыв лицо в ладонях.

– Тихо, – гаркнул Максим Николаевич на остальных друзей пары, принявшихся обсуждать послание.

Кивнув ему, Влад зажег свечи, удивительным образом не загасшие на открытом воздухе, и от них поджег пучок травы, опуская его нам под ноги. Сладковато-горький запах дыма, несомненно, станет еще одним вопросом от мамы, когда она учует его на моей одежде. Сложно упустить такое, но о своем очередном вранье подумаю позже.

Яблонев выставил ладонь к лесу по левую сторону от нас и закрыл глаза. Не задумываясь, я шагнула вперед, загораживая его от давящих надеждой, любопытством и испугом взглядов присутствующих. Став препятствием для них, я пошла дальше, представляя себя стеной между ведьмаком и всем остальным. Высокой, толстой, неприступной и скользкой, чтобы уцепиться за что-то и перелезть не было ни единой возможности. Влад стал ощущаться спокойнее, значит, у меня получилось избавить его от необходимости закрываться и тратить силы еще и на это.

Пламя свечей в его руке затрещало, резко став выше. Достаточно повертевшись на приемах Влада, я знала, что ничего хорошего в этом нет и причина вовсе не в погодных условиях. Сережа точно пропал по сверхъестественной причине, и тут что-то есть. Наверняка столь же враждебное, как и сам лес. Если не он сам – Яблонев неспроста часто рассуждал о местности как о живом организме со своими привычками, задачами и ценностями.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем темный открыл глаза, но, заглянув в них, я поежилась. Буря разразится с минуты на минуту, штормовые тучи уже появились. Жестом велев мне уйти с дороги, Влад подошел к мангалу с тлеющими углями, ковырнул их пустым шампуром и буркнул что-то нелицеприятное себе под нос, после чего протянул мне руку.

Держась за руки, мы стали обходить поляну большим кругом по часовой стрелке. Влад смотрел сквозь пламя, я же пыталась уловить что-нибудь странное с помощью слуха и обоняния, доверяя им больше, чем зрению. Пройдя больше половины, мы одновременно передумали делать следующий шаг, переглянувшись.

– Тут воздух еще холоднее, и в нем какая-то гниль и сырость, – пояснила я в ответ на его молчаливый вопрос. – Похоже на… не знаю, когда грибы собираешь, так потом пальцы пахнут. – Это казалось самым близким к тому, что на самом деле улавливал мой нос.

– Я понял. Подержи.

Яблонев передал мне свечи, повернулся к нашим наблюдателям, быстрым шагом пересек поляну и остановился перед островком мам и детей. Пропустив пяток вопросов паникующей Светланы, растирающей по щекам слезы и тушь, ведьмак опустился на корточки перед курносой девочкой в очках.

– Привет. Меня зовут Влад, а тебя?

– Софья, – смущенно ответила она после одобрительного кивка матери, сжимающей ее плечи.

– Очень приятно, Софья, – очаровательно улыбнулся Яблонев, чем, по-моему, расслабил не только малышку, но и ее маму, бессовестно пользуясь своим воздействием. – Я знаю, вы играли вместе с Сережей и перед тем, как он пропал, ты кое-что видела…

– Софа! – возмущенно протянула ее мама. – Свет, прости, она просто…

– Ребенок, которому, скажи он правду, большие и умные взрослые не поверили бы, – отчеканил Влад, строго посмотрев на обеих женщин, прежде чем вернуть внимание испуганно съежившейся Софье. – А я поверю. Тебе даже не обязательно говорить вслух, просто подумай о том, что ты видела, помоги найти твоего друга. – Яблонев осторожно взял девочку за руки, попросив смотреть ему в глаза и сказав ее матери, что никакого вреда ее дочери это не принесет.

Неприятное скользкое ощущение отвлекло меня от контакта Влада с девочкой. Как будто капля холодного дождя попала за шиворот и стекала вдоль позвоночника, или кожи коснулось что-то мерзко-липкое, наподобие пиявки или еще какой склизкой твари. Сцепив зубы, я обернулась, чувствуя, как дог внутри повторно вздыбливает шерсть, принюхиваясь.

Здесь что-то было. Прямо сейчас подбиралось ко мне, изучало, становясь сильнее по мере того, как темнело. Ночью в этот лес заходить не стоит. Даже практикующим, что я понимала так же ясно, как сигнал SOS.

Набравшись решимости за один короткий вздох, я подняла свечи на уровень глаз, глядя перед собой сквозь пламя. Лучше видеть, что тут вьется, чем придумывать лишнее. Понадобилось время, чтобы привыкнуть смотреть на пламя так близко и воспринимать не только его цвета, но и то, что они закрывают. Глаза заслезились, я терпеливо смаргивала, ожидая, когда сквозь реальное проступит истинное, как называл это Влад.

Слава богам, никакой паукообразной сущности не наблюдалось, а значит, билет в ночной кошмар меня миновал, но зато здесь было нечто другое. Над землей тянулось… что-то, похожее на сеть, в которой все мы стояли. Она уходила дальше в лес, обвивая стволы деревьев, цепляясь за ветви и кустарники и светясь сквозь снег. Нет, не сеть, скорее паутина, никак не реагирующая на физическое движение.

– Агата?

– Что это такое? – Я обернулась к Владу, возвращая ему свечи, успешно противостоявшие еще одному порыву ветра. Похоже, и впрямь заколдованные.

– Ну что? – поддержал меня Максим Николаевич.