Клиническая ложь
Часть 5 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Пока что? – спросил Белкин, как гончая, почуяв «след». – Ваша хозяйка передумала?
– Вы точно ей не расскажете? – с сомнением спросила горничная.
– Клянусь чем хотите – мне это вообще ни к чему!
– Ладно… Короче, Дашка с нашим барчуком закрутила.
– С кем?
– С сыном Орловой, вот с кем! Она же девка симпатичная… Была, в общем, а он – настоящий ловелас, девицы вокруг него тучами роились. Мать сначала на его проделки сквозь пальцы смотрела, и мы все считали, что Ромка наиграется с очередной игрушкой да и отправится дальше «охотиться»… Только вот хозяйка, видать, решила не дожидаться, пока все само рассосется.
– Почему?
– Как – почему? Сынок с прислугой загулял – а если они ребеночка заделают?! Во-первых, парень еще студент, во-вторых… Ну не пара она ему, неужели не понятно?! Он – белая кость, а Дашка – о ней вообще ничего не известно! Для Орловой, да и для хозяина, важно, кто есть кто, а кто есть Дарья? Повариха – служанка то есть!
– В наше время…
– Да какое оно «наше»-то?! – с горечью перебила Гуля. – Вот вы, к примеру, что обо мне думаете? Что приехала гастарбайтерша из ниоткуда, да? А вот и нет! Я, между прочим, в Питере родилась и выросла, и родители мои, и дед с бабкой. Да, я татарка, но местная, коренная, можно сказать, только вот Орловым нужны другие люди, вот и приходится притворяться.
– Как притворяться? – не понял ошарашенный Белкин.
– Сказала я, что из Мамадыша приехала – когда-то мои предки и в самом деле оттуда прикатили, лет сто пятьдесят назад!
– Вы считаете, Орлова не взяла бы вас в горничные, знай она, что у вас питерская прописка?
– Ни за что не взяла бы!
– Но почему?
– Да потому, что богачам нужны люди, которым некуда пойти, если что! Они думают, что только в этом случае мы будем держаться за свое место и дорожить им, а они, в свою очередь, могут делать с нами что захотят.
– Так Орлова вас обижает, что ли?
– Да нет, не обижает… Она, в сущности, тетка неплохая: даже если наорет когда, отругает, то потом обязательно подарок подарит или премию выплатит. Поэтому у нее люди держатся, работу ценят. У других по соседству – по-разному, а у нас так.
– Гуля, это ведь не все, что вы собирались рассказать, верно? – после довольно длинной паузы предположил Александр. – Есть что-то еще?
Женщина помялась, потом нерешительно кивнула.
– Ваша хозяйка сделала что-то с Дашей? – спросил он, так как после кивка продолжения не последовало.
– Я… я кое-что видела.
– Что?
– Она дала ей денег. Вернее, предложила.
– Зачем?
– Неужели не понятно? Да чтоб сынка ее в покое оставила!
– И Даша согласилась?
– Хозяйка сказала, что даст миллион – миллион, понимаете?! Дашка сказала, что подумает, но хозяйка предупредила, чтобы не затягивала.
– Это все?
– Да.
– Гуля?
– Честное слово, это – все! Через пару дней Дашка пропала. Я решила, что она взяла деньги и ушла, как и просила хозяйка. Так как Орлова не удивилась и сразу же наняла временную кухарку через агентство, я поняла, что проблема разрешилась.
– Значит, вы с тех пор Дашу не видели?
Гуля покачала головой.
– Я думала, у нее все хорошо, – тихо сказала она. – Такую кучу денег разом огребла!
– А почему вы уверены, что она согласилась на предложение вашей хозяйки?
– Да дурой была бы, если б отказалась! Ромка-то ведь парень лихой, ветер в голове: ну, погулял бы он с ней, повозились бы, даже «залетела» бы она – и что тогда?
– Что?
– Все то же самое: хозяйка дала бы ей денег на аборт и отступные!
– А вы не допускаете мысли, что Роман мог захотеть жениться?
– Ромка? Жениться?! Да вы что, с дуба рухнули… Простите, конечно.
– Но вы же сказали, что он влюбился в Дарью!
– Влюбиться не означает жениться, понимаете? Ромка парень веселый, разбитной, спортивный – куда ему жениться? Сегодня в одну влюбился, завтра – в другую!
– Тогда почему ваша хозяйка так испугалась и предложила Дарье деньги?
– Так ясно почему – не хотела ждать, пока ситуация усугубится! Если бы Ромка заигрался и сделал Дашке младенчика, пришлось бы выложить куда больше денег, а если бы не удалось уговорить ее на аборт, пришлось бы тащиться в суд и решать насчет алиментов… Так что хозяйка поспешила избавиться от проблемы, пока не поздно!
– Ладно, спасибо вам, Гуля, за информацию, – пробормотал Белкин, радуясь, что ему, пусть и случайно, удалось добыть ценные сведения.
– Не забудьте – вы обещали!
– Никто о вас не узнает, не беспокойтесь. Мне бы еще с Романом поговорить…
– А вот это у вас никак не получится!
– Это почему же?
– Потому что его услали за границу.
– Серьезно? Когда?
– Да вот сразу после того, как хозяйка с Дашкой расплатилась. Наверное, она думала, что сынок может взбрыкнуть. Или Дашке не доверяла, поэтому решила обезопаситься: Ромка поехал в какой-то немецкий университет. На полгода вроде бы… Ну, я пойду, а то меня хватятся. И не забудьте о своем обещании!
Развернувшись, горничная заторопилась прочь.
Белкин постоял немного, размышляя над услышанным, а потом решительно двинулся в том же направлении: в дальнейшем обходе домов необходимость отпала, и ему требовалось встретиться с Антоном, чтобы доложить ему о разговоре с Гулей.
* * *
Идя к реанимации, Мономах убеждал себя, что ему не следует этого делать: в конце концов, кто ему этот неизвестный парень – брат, сват, друг? Да он его видел всего один раз в жизни и еще вчера был совершенно уверен, что не увидит больше никогда!
Но слова Суламифи Кац о том, что личность пациента не установлена, отчего-то зацепили Мономаха, и он решил, что должен попытаться помочь. Ну, или хотя бы выяснить, есть ли подвижки в его деле – вдруг родственники нашлись и беспокоиться больше не о чем?
На стуле у дверей реанимации сидел человек в форме, и Мономах сразу понял, что сидит он там именно по поводу неизвестного.
Он намеревался проскользнуть мимо, но полицейский поднялся и заступил ему дорогу.
– Простите, вы случайно не к неизвестному пострадавшему идете? – спросил он.
Мономаху бы сказать, что нет, и идти себе дальше, но он честно ляпнул:
– Да, к нему. Хотел проведать после операции…
– Вы принимали в ней участие?
Мономах кивнул.
– Отлично, а то я хотел встретиться с доктором Кац, но она занята и, как мне сказали, не освободится еще несколько часов!
– Сомневаюсь, что смогу вам помочь…
– А вот это мы посмотрим, доктор, посмотрим! Мы можем где-то поговорить? Ну, в смысле, где не так холодно?
Полицейский поежился, хотя и был в полном обмундировании.
– Сначала, если не возражаете, я хотел бы сделать то, зачем пришел, – сказал Мономах.
– Как я могу возражать? – пожал плечами служитель закона. – Только парень ведь все еще без сознания… Но вам виднее, вы же врач! – И он освободил проход, пропуская Мономаха к дверям.
Поговорив с реанимационной медсестрой, Мономах выяснил все, что хотел: состояние пациента стабильно тяжелое, изменений нет. Его держат на обезболивающих и седативных ввиду серьезных травм, и в ближайшие пару суток он, скорее всего, в себя не придет. Что на самом деле неплохо, так как в его положении отсутствие сознания скорее плюс, нежели минус.
Поглядев некоторое время на неподвижного, закутанного в бинты, словно египетская мумия, парня, Мономах оценил правоту сестрички и покинул палату реанимации.
У него имелась слабая надежда, что полицейский передумал с ним беседовать и ушел, но тот по-прежнему сидел на стуле, сторожа выход.
– Вы точно ей не расскажете? – с сомнением спросила горничная.
– Клянусь чем хотите – мне это вообще ни к чему!
– Ладно… Короче, Дашка с нашим барчуком закрутила.
– С кем?
– С сыном Орловой, вот с кем! Она же девка симпатичная… Была, в общем, а он – настоящий ловелас, девицы вокруг него тучами роились. Мать сначала на его проделки сквозь пальцы смотрела, и мы все считали, что Ромка наиграется с очередной игрушкой да и отправится дальше «охотиться»… Только вот хозяйка, видать, решила не дожидаться, пока все само рассосется.
– Почему?
– Как – почему? Сынок с прислугой загулял – а если они ребеночка заделают?! Во-первых, парень еще студент, во-вторых… Ну не пара она ему, неужели не понятно?! Он – белая кость, а Дашка – о ней вообще ничего не известно! Для Орловой, да и для хозяина, важно, кто есть кто, а кто есть Дарья? Повариха – служанка то есть!
– В наше время…
– Да какое оно «наше»-то?! – с горечью перебила Гуля. – Вот вы, к примеру, что обо мне думаете? Что приехала гастарбайтерша из ниоткуда, да? А вот и нет! Я, между прочим, в Питере родилась и выросла, и родители мои, и дед с бабкой. Да, я татарка, но местная, коренная, можно сказать, только вот Орловым нужны другие люди, вот и приходится притворяться.
– Как притворяться? – не понял ошарашенный Белкин.
– Сказала я, что из Мамадыша приехала – когда-то мои предки и в самом деле оттуда прикатили, лет сто пятьдесят назад!
– Вы считаете, Орлова не взяла бы вас в горничные, знай она, что у вас питерская прописка?
– Ни за что не взяла бы!
– Но почему?
– Да потому, что богачам нужны люди, которым некуда пойти, если что! Они думают, что только в этом случае мы будем держаться за свое место и дорожить им, а они, в свою очередь, могут делать с нами что захотят.
– Так Орлова вас обижает, что ли?
– Да нет, не обижает… Она, в сущности, тетка неплохая: даже если наорет когда, отругает, то потом обязательно подарок подарит или премию выплатит. Поэтому у нее люди держатся, работу ценят. У других по соседству – по-разному, а у нас так.
– Гуля, это ведь не все, что вы собирались рассказать, верно? – после довольно длинной паузы предположил Александр. – Есть что-то еще?
Женщина помялась, потом нерешительно кивнула.
– Ваша хозяйка сделала что-то с Дашей? – спросил он, так как после кивка продолжения не последовало.
– Я… я кое-что видела.
– Что?
– Она дала ей денег. Вернее, предложила.
– Зачем?
– Неужели не понятно? Да чтоб сынка ее в покое оставила!
– И Даша согласилась?
– Хозяйка сказала, что даст миллион – миллион, понимаете?! Дашка сказала, что подумает, но хозяйка предупредила, чтобы не затягивала.
– Это все?
– Да.
– Гуля?
– Честное слово, это – все! Через пару дней Дашка пропала. Я решила, что она взяла деньги и ушла, как и просила хозяйка. Так как Орлова не удивилась и сразу же наняла временную кухарку через агентство, я поняла, что проблема разрешилась.
– Значит, вы с тех пор Дашу не видели?
Гуля покачала головой.
– Я думала, у нее все хорошо, – тихо сказала она. – Такую кучу денег разом огребла!
– А почему вы уверены, что она согласилась на предложение вашей хозяйки?
– Да дурой была бы, если б отказалась! Ромка-то ведь парень лихой, ветер в голове: ну, погулял бы он с ней, повозились бы, даже «залетела» бы она – и что тогда?
– Что?
– Все то же самое: хозяйка дала бы ей денег на аборт и отступные!
– А вы не допускаете мысли, что Роман мог захотеть жениться?
– Ромка? Жениться?! Да вы что, с дуба рухнули… Простите, конечно.
– Но вы же сказали, что он влюбился в Дарью!
– Влюбиться не означает жениться, понимаете? Ромка парень веселый, разбитной, спортивный – куда ему жениться? Сегодня в одну влюбился, завтра – в другую!
– Тогда почему ваша хозяйка так испугалась и предложила Дарье деньги?
– Так ясно почему – не хотела ждать, пока ситуация усугубится! Если бы Ромка заигрался и сделал Дашке младенчика, пришлось бы выложить куда больше денег, а если бы не удалось уговорить ее на аборт, пришлось бы тащиться в суд и решать насчет алиментов… Так что хозяйка поспешила избавиться от проблемы, пока не поздно!
– Ладно, спасибо вам, Гуля, за информацию, – пробормотал Белкин, радуясь, что ему, пусть и случайно, удалось добыть ценные сведения.
– Не забудьте – вы обещали!
– Никто о вас не узнает, не беспокойтесь. Мне бы еще с Романом поговорить…
– А вот это у вас никак не получится!
– Это почему же?
– Потому что его услали за границу.
– Серьезно? Когда?
– Да вот сразу после того, как хозяйка с Дашкой расплатилась. Наверное, она думала, что сынок может взбрыкнуть. Или Дашке не доверяла, поэтому решила обезопаситься: Ромка поехал в какой-то немецкий университет. На полгода вроде бы… Ну, я пойду, а то меня хватятся. И не забудьте о своем обещании!
Развернувшись, горничная заторопилась прочь.
Белкин постоял немного, размышляя над услышанным, а потом решительно двинулся в том же направлении: в дальнейшем обходе домов необходимость отпала, и ему требовалось встретиться с Антоном, чтобы доложить ему о разговоре с Гулей.
* * *
Идя к реанимации, Мономах убеждал себя, что ему не следует этого делать: в конце концов, кто ему этот неизвестный парень – брат, сват, друг? Да он его видел всего один раз в жизни и еще вчера был совершенно уверен, что не увидит больше никогда!
Но слова Суламифи Кац о том, что личность пациента не установлена, отчего-то зацепили Мономаха, и он решил, что должен попытаться помочь. Ну, или хотя бы выяснить, есть ли подвижки в его деле – вдруг родственники нашлись и беспокоиться больше не о чем?
На стуле у дверей реанимации сидел человек в форме, и Мономах сразу понял, что сидит он там именно по поводу неизвестного.
Он намеревался проскользнуть мимо, но полицейский поднялся и заступил ему дорогу.
– Простите, вы случайно не к неизвестному пострадавшему идете? – спросил он.
Мономаху бы сказать, что нет, и идти себе дальше, но он честно ляпнул:
– Да, к нему. Хотел проведать после операции…
– Вы принимали в ней участие?
Мономах кивнул.
– Отлично, а то я хотел встретиться с доктором Кац, но она занята и, как мне сказали, не освободится еще несколько часов!
– Сомневаюсь, что смогу вам помочь…
– А вот это мы посмотрим, доктор, посмотрим! Мы можем где-то поговорить? Ну, в смысле, где не так холодно?
Полицейский поежился, хотя и был в полном обмундировании.
– Сначала, если не возражаете, я хотел бы сделать то, зачем пришел, – сказал Мономах.
– Как я могу возражать? – пожал плечами служитель закона. – Только парень ведь все еще без сознания… Но вам виднее, вы же врач! – И он освободил проход, пропуская Мономаха к дверям.
Поговорив с реанимационной медсестрой, Мономах выяснил все, что хотел: состояние пациента стабильно тяжелое, изменений нет. Его держат на обезболивающих и седативных ввиду серьезных травм, и в ближайшие пару суток он, скорее всего, в себя не придет. Что на самом деле неплохо, так как в его положении отсутствие сознания скорее плюс, нежели минус.
Поглядев некоторое время на неподвижного, закутанного в бинты, словно египетская мумия, парня, Мономах оценил правоту сестрички и покинул палату реанимации.
У него имелась слабая надежда, что полицейский передумал с ним беседовать и ушел, но тот по-прежнему сидел на стуле, сторожа выход.