Кладбище домашних животных

Второй неожиданностью было то, что на маленькой стоянке лазарета отсутствовала машина «скорой помощи». Это его насторожило. Лазарет был оборудован всем необходимым для лечения почти любой болезни. В нем было три оборудованных кабинета, выходящих в обширное фойе, а наверху размещались две палаты по пятнадцать коек каждая. Однако не было операционной или чего-нибудь похожего. На случай серьезных болезней имелась машина «скорой помощи», чтобы доставить пострадавшего в медицинский центр Восточного Мэна. Стив Мастертон, помощник врача, который показывал Луису лазарет, посвятил его в историю последних двух лет; не без гордости он заявил, что за это время «скорая помощь» выезжала всего лишь тридцать восемь раз... не так уж плохо, если вспомнить, что здесь более десяти тысяч студентов, а всего в университете и около него обитает до семнадцати тысяч человек.

И вот, в его первый рабочий день, машины не было.

Он поставил машину там, где свежей краской было написано: «Место доктора Крида», и поспешил внутрь.

Он застал там Чарлтон, седеющую, но моложавую женщину лет пятидесяти, которая мерила температуру девице в джинсах. Луис увидел, что девица недавно хорошо пожарилась на солнце, кожа у нее облезала.

— Доброе утро, Джоан, — сказал он. — Где машина?

— О, у нас тут настоящая трагедия, — сказала Чарлтон, вынимая термометр изо рта девицы. — Стив Мастертон во вторник пришел и увидел под машиной громадную лужу. Радиатор полетел. Они отвезли ее в ремонт.

— Жаль, — сказал Луис, но без особого сожаления. Самое главное, машина была не на вызове. — Когда мы получим ее обратно?

Джоан Чарлтон засмеялась.

— Вы еще не знаете наших университетских мастеров, — сказала она. — Они вернут ее к Рождеству, перевязанную ленточкой. — Она поглядела на студентку. — У вас легкая простуда. Примите две таблетки аспирина и не сидите на сквозняке... особенно в баре.

Девица вышла, бросив попутно оценивающий взгляд на Луиса.

— Наш первый клиент в новом семестре, — сказала Чарлтон. Она стряхивала термометр.

— Вы, кажется, не очень-то ей довольны.

— Я знаю таких, — сказала она. — Конечно, есть и другой тип — атлеты, которые продолжают играть даже с переломом, потому что не хотят подводить команду и стремятся прослыть суперменами, даже с риском для жизни. А это — мисс Легкая Простуда, — она мотнула головой в сторону окна, где Луис увидел девицу с загаром, шествующую в направлении общежития. В лазарете она выглядела измученной болезнью, но теперь шла проворно, кокетливо покачивая бедрами. .

— Наш главный ипохондрик, — Чарлтон опустила термометр в стерилизатор. — Она побывала у нас за год две дюжины раз. Особенно часто перед экзаменами. За неделю или чуть позже она обязательно подхватывала грипп или пневмонию. Такие всегда заболевают, когда боятся экзаменов.

— Что-то вы сегодня строги, — сказал Луис. Однако он слегка растерялся.

Она подмигнула ему.

— Я давно уже не принимаю таких вещей близко к ~ сердцу. И вам не советую.

— Где сейчас Стивен?

— В вашем кабинете, отвечает на письма и пытается разобраться во всякой бюрократической ерунде, — сказала она.

Луис вышел. Несмотря на цинизм Чарлтон, на работе ему нравилось.

Оглядываясь назад, Луис мог бы подумать — если бы был в состоянии думать об этом, — что все кошмары начались с того, когда в лазарет около десяти утра принесли умирающего парня, Виктора Паскоу.

До этого все было спокойно. В девять, спустя полчаса после прихода Луиса, пришли две медсестры, работающие с девяти до трех. Луис дал им по пончику и по чашке кофе и говорил с ними пятнадцать минут, разъясняя их обязанности и самое важное в них. Потом вошла Чарлтон. Когда она уводила их из кабинета, он расслышал ее вопрос:

— У вас нет аллергии на дерьмо или рвоту? Тут вы этого насмотритесь.

— О Боже, — прошептал Луис и закрыл глаза. Но он смеялся. Эта грубая дама говорила правду.

Луис начал заполнять длинные списки имущества, наличия лекарств и оборудования («Каждый год, — жаловался Стив Мастертон, — каждый чертов год одно и то же. Почему просто не написать: «Комплект оборудования для пересадки сердца, стоимость восемь миллионов долларов»? Вот бы они удивились!»), и совершенно запутался в них, мечтая о чашке кофе, когда откуда-то из фойе раздался крик Мастертона:

— Луис! Эй, Луис, идите сюда! У нас несчастье!

Панические нотки в голосе Мастертона заставили Луиса поспешить. Он сорвался со стула, как будто ожидал чего-то подобного. Оттуда, откуда шел голос Мастертона, раздался визг, высокий и резкий, как звон разбитого стекла, а следом звук пощечины и голос Чарлтон:

— Заткнись или убирайся к черту! Замолчи немедленно!

Луис ворвался в комнату и прежде всего увидел кровь.

Ее было очень много. Одна из медсестер рыдала, другая, бледная, как сметана, прижала кулаки ко рту, растянув губы в кошмарной ухмылке. Мастертон стоял на коленях, пытаясь поднять голову парня, распростертого на полу.

Стив посмотрел на Луиса расширенными от страха глазами. Он попытался что-то сказать, но не смог. Люди, толпящиеся у входа, заглядывали внутрь, пытаясь что-либо увидеть. Луису представился гротескный образ: дети, смотрящие телевизор, пока мама не ушла на работу. Старое шоу «Сегодня» с Дэйвом и Фрэнком Блэр и добрым старым Дж. Фредом Муггсом. Он огляделся и заметил, что и у окон толпятся люди. С дверями он ничего не мог поделать, но...

— Закройте шторы, — обратился он к медсестре, которая визжала. Когда она не подчинилась, Чарлтон шлепнула ее по заду.

— Ты что, не слышишь?

Сестра взялась за механизм. Через минуту зеленые шторы закрыли окна. Чарлтон и Мастертон инстинктивно витали между парнем на полу и дверями, заслоняя его от зрителей.

— Принести носилки, доктор? — спросила Чарлтон.

— Несите, если хотите, — сказал Луис, стоящий позади Мастертона. — Я еще не видел, что с ним.

— Иди сюда, — велела Чарлтон девушке, которая все еще держалась за шторы. Она посмотрела на Чарлтон и всхлипнула.


— О, ах!

— Да-да, «о, ах» самое подходящее тут слово. Иди сюда! — она рванула медсестру к себе, отчего у той взметнулась юбка в красно-белую полоску.

Луис приступил к осмотру своего первого пациента в Мэнском университете.

Это был молодой человек, лет двадцати, и Луис поставил ему диагноз за пару секунд: он умирал. Половина головы у него была снесена. Шея сломалась. Одна из ключиц прорвала кожу и торчала справа. Из головы на ковер обильно стекали кровь и желтая, напоминающая гной, жидкость. Луис мог видеть его мозг, серовато-белый, пульсирующий сквозь дыру в черепе. Это было как смотреть через разбитое окно. Дыра была шириной около пяти сантиметров; если бы в голове у него сидел ребенок, он мог бы вылезти через это отверстие, как Афина из головы Зевса. Казалось невероятным, что он до сих пор жив. Неожиданно он вспомнил слова Джуда Крэндалла: «Вы могли чувствовать, как смерть колотит вас по жопе», — и его матери: «Смерть есть смерть». Он почувствовал безумное желание рассмеяться. Смерть есть смерть, на самом деле. Все верно.

— Беги за машиной, — бросил он Мастертону.

— Луис, машина же...

— Ах, черт, — сказал Луис, хватаясь за голову. Он поглядел на Чарлтон. — Джоан, что вы делаете в таких случаях? Звоните в полицию или в госпиталь?

Джоан тоже выглядела взволнованной — большая редкость для нее. Но голос ее звучал четко.

— Доктор, я не знаю. При мне таких ситуаций никогда не возникало.

Луис подумал: «Надо вызвать полицию. Нельзя ждать, пока из госпиталя придет их машина».

— Может, отвезти его в Бангор на пожарке? У них, во всяком случае, есть сирена. Джоан, попробуйте их вызвать.

Она вышла, но он успел перехватить ее печальный взгляд и понял его причину. Этот молодой человек, крепкий и мускулистый — может быть, работавший летом маляром или дорожником, — и одетый только в красные спортивные шорты с белыми полосами, должен был умереть в любом случае. Он умер бы, даже если бы их машина была на ходу.

Но он еще двигался. Глаза его мигнули и открылись. Голубые глаза, радужная оболочка залита кровью. Он слепо водил ими вокруг. Лежащий пытался пошевелить головой, и Луис удержал его от этого, подумав о его сломанной шее. Видимо, травма мозга не устраняла боли.

«Дырка в голове, Боже мой, у него дырка в голове».

— Что с ним случилось? — спросил он Стива, подумав, что вопрос звучит довольно глупо. Вопрос стороннего наблюдателя. Но дырка в голове парня подтверждала: ему осталось только наблюдать. — Его привезла полиция?

— Какие-то студенты принесли его на одеяле. Не знаю, что там было.

Надо было предпринять следующий шаг. Это тоже входило в его обязанности.

— Пойди найди их, — сказал Луис. — Проведи через другую дверь. Мне хочется с ними поговорить, но не хочу, чтобы они это видели.

Мастертон с явным облегчением направился к двери и открыл ее, впустив хор взволнованных, испуганных, любопытных голосов. Луис услышал и вой сирены. Полиция была уже здесь. Луис почувствовал странное облегчение.

Умирающий издал булькающий звук. Он пытался что-то сказать. Луис слышал звуки, но слова нельзя было разобрать.

Луис нагнулся и сказал:

— Все будет хорошо, парень. — Говоря это, он подумал о Рэчел и Элли, и в желудке у него заурчало. Он зажал рот рукой.

— Гааа, — сказал молодой человек. — Гаааааа...

Луис оглянулся и увидел, что остался с умирающим один на один. За дверью он слышал, как Чарлтон кричала медсестрам, что носилки лежат в комнате номер два. Луис сомневался, что они знают, где это: они работали первый день. Замечательное вступление в мир медицины! Зеленый ковер на полу был теперь посередине грязно-кровавым на том месте, где лежала голова умирающего, мозговая жидкость, к счастью, больше не вытекала.

— Кладбище домашних живо... — простонал парень... и улыбнулся. Эта улыбка была поразительно схожей с истерической ухмылкой одной из медсестер. Луис уставился на него, не поверив своим ушам. Потом он подумал, что это слуховая галлюцинация. «Он произнес несколько звуков, и мое подсознание соединило их в нечто связное в соответствии с мыслями». Но произошло другое, и он понял это. Безумный страх приковал его к месту, по коже прошла дрожь... но даже тогда он отказывался верить услышанному. Да, окровавленные губы умирающего прошептали какие-то звуки, но это тоже могла быть галлюцинация.

— Что вы сказали? — пробормотал он.

И тут прозвучали, четко, как у попугая или говорящей вороны, слова:

— Это не простое кладбище.

Глаза, залитые кровью, были слепы; рот кривился в мертвой усмешке.

Ужас сжал сердце Луиса холодными руками и сдавил. Ему нестерпимо захотелось бежать из этого лазарета, от окровавленной головы на полу. У него не было глубоких религиозных познаний, не было веры в потусторонние силы. Он оказался не готов к тому, с чем столкнулся... что бы это ни было.

Борясь с желанием бежать, он склонился еще ниже.

— Что вы сказали? — спросил он еще раз.

Усмешка.

— Земля тверже человеческого сердца, Луис, — прошептал умирающий. — Человек растит, что он может... и пожинает плоды.

«Луис, — подумал он, не поняв сначала всего остального. — О Боже, откуда он знает мое имя?»

— Кто вы? — спросил Луис дрожащим голосом. — Кто вы?

— Индеец... принес мне рыбу.

— Откуда вы знаете мое...