Китаец. Незримая война

— Разрешите мне, товарищ полковник? — обратился ко мне аналитик Верхоглядов.

— Да, пожалуйста.

— Если я правильно понял полковника Назарова, фраза, произнесенная «Водяным», может иметь совсем иной смысл, исходя из диалектических особенностей его места формирования языка, — предположил полковник.

— Совершенно верно, — подтвердил я.

— Я изучал шанхайский диалект — вернее, правильно его называть хойский — китайский диалект группы «У», распространенный в Шанхае и окрестностях, — вступил в обсуждение майор Гаврилин, проживший в Китае около 10 лет и работавший под прикрытием в консульстве России в Шанхае. — Я кручу в голове эту фразу, меняя «баочжи» на то, как сказали бы шанхайцы, ну а Куньшань — это все один район, я там бывал несколько раз, фонетика одна, я в этом уверен, — Арсений Иванович говорил тоном, не терпящим возражений. Сразу видно, человек — не болтун, почти всю беседу промолчавший, он вступил активно лишь тогда, когда его знания дают в беседе реальные преимущества, пользу. Для этого его, собственно, и пригласили. — Так вот «баочжи» в диалекте может звучать как «баоцзы». А баоцзы, уважаемые коллеги, — расплылся в улыбке переводчик, вероятно, вспомнивший свой китайский этап, — в шанхайской кухне и тех краях очень, очень популярное блюдо, маленький такой пирожок, — рассказчик руками показал что-то небольшое, на полторы фаланги пальцев, — с начинкой, приготовленный на пару. Классика начинки, — чуть понизил тон майор, чтобы после торжественно объявить — свиной фарш с капустой, — он сказал это так торжественно и вкусно, что офицеры, переглянувшись, рассмеялись. — Также могут быть с доуфу, тыквой, грибами, — майор явно исходил слюной, вспоминая свои гастрономические приключения, вероятно, очень частые. — Так вот, — его лицо и тон стали строгими, — если мы продолжим фразу, прихватив от нее следующий иероглиф, то получится «баоцзыгуан», то место, где подают эти «баоцзы». Перед этим идет иероглиф «большой», далее «я буду внутри». Выходит, в городе встречи нужно найти самую большую «бауцзышную», если она там есть, ну а время известно. Ну, или это может быть кодовое слово, — майор убедительно раскусил эту лингвистическую задачку, которую все же, по ощущениям, наш «Кузнец» переврал.

Ну да ладно, дело за малым, проверить версию. Генерал Мартов, очевидно, как и другие сидящие за столом, понял следующий шаг. Мартов вышел со словами: «Буду через десять минут, попейте чай или кофе, кто хочет». Подполковник Верхоглядов обратился к майору Гаврилину, только что, судя по всему, произведшему сильное впечатление на окружающих:

— Сложно выучить китайский? Там же полно этих иероглифов? — улыбнулся Семен Семенович.

— Это только так кажется, — рассмеялся майор, — пятьсот иероглифов выучил, уже больше половины понимаешь, выучил две тысячи иероглифов, девяносто пять процентов текста твои.

— Три тысячи иероглифов хватит читать газету — так что начинай, подполковник, — в шутку подколол Верхоглядова полковник Крыленко. Бывший резидент в Китае полковник Крыленко был человеком очень молчаливым. Он что-то постоянно писал, внимательно вглядываясь в лица говоривших. Его профессиональное кредо, как мне показалось: слушать и фиксировать. Вопросов не задавал, головой не кивал, лишнего не говорил. Идеальный военный разведчик.

— Ну три тысячи-то я освою за пару лет? — рассмеялся Верхоглядов. — Я ведь еще молодой! — похвалил сам себя подполковник. — Каждый день по три иероглифа, в год получается 1095, ну? Три года — и готово! — рассмеялся Семен Семенович. — Сколько там всего иероглифов? А то, может, я все выучу да пойду китайский преподавать? — уже в голос засмеялся подполковник.

— В «Море китайских иероглифов», — начал переводчик Гаврилин, — это самый полный словарь, — пояснил он, — так вот в нем 85 568 иероглифов.

Верхоглядов, наливший себе чаю, чуть не поперхнулся. Затем сделал серьезное выражение лица и изрек:

— Всего каких-то восемьдесят шесть лет, и весь словарь китайских иероглифов будет в моей голове, — он показал пальцем на голову и для убедительности постучал пальцем по левому виску. Все рассмеялись. Генерал Мартов вернулся довольный.

— Да, такое место есть.

Он быстро сел в кресло во главе стола и довольно потер ладони, будто заскочил с холоду или собирался добыть огонь.

— Я помню по Шанхаю ругательное выражение, связанное с этим: цхайбаоцзы, — поделился майор, — переводится «травяные баоцзы», а означает тряпка или размазня. Мол, настоящие баоцзы должны быть с мясом, что-то типа такого.

— Так, баоцзы мои! — скомандовал генерал-лейтенант. — Майор Гаврилин, подполковник Верхоглядов и полковник Березин, вы свободны. Полковник Назаров, вы останьтесь! Иван Андреевич и Сергей Анатольевич, вы тоже останьтесь, — вежливо приказал Мартов полковникам Крыленко и Минину.

Когда офицеры вышли, Мартов достал из своей папки с бумагами медсправку.

— Так, Алексей Петрович, — сказал генерал, обратившись ко мне. — Вы у нас, как я понял, переболели коронавирусом?

— Так точно, без симптомов все прошло, даже температуры не было.

— Выходит, бояться особо нечего, а это значит, что мы должны спланировать твою встречу с «Водяным». И полковники нам помогут.

— Можно просьбу, товарищ генерал?

Я встал с места.

— Слушаю.

— Товарищ генерал, сейчас с этой самоизоляцией все закрыто, мне бы букет роз организовать белых, штук 15, и парочку киндерсюрпризов детям, — обратился я к генералу со своей личной просьбой, понимая, что до глубокого вечера я буду занят. — Деньги я дам, — и я запустил руку в нагрудный карман за портмоне.

В Древнем Китае даже цвета имели символическое значение. Синий, по представлению китайцев, воплощал покой и мир, красный — буйную радость и счастье, желтый называли цветом государя, он был источником силы и богатства, белый олицетворял скорбь. Здания оркашивались в строгом соответствии с этой символикой. Крыши императорских построек ожидаемо были желтыми, крыши пагод в парках и садах были, как правило, синего цвета. Значение придавалось и расцветке одежды. Так, когда император молился небу, он был одет в одеяния голубого цвета, при молитве земле — желтого, солнцу — красного, луне — белого. Супруге нравились белые розы, жили мы не в Китае. Поэтому я решил пренебречь символизмом цвета и порадовать жену.

— Считай, что сделано, не надо денег, — генерал показал жестом, чтобы не доставал портмоне.

Он вышел на 5 минут и по возвращении подмигнул, мол, «оки-доки». Я поблагодарил генерала за заботу, и мы продолжили.

— Иван Андреевич, въезд в Китай для иностранцев сейчас закрыт, как нам миновать эту сложность? — обратился генерал к резиденту ГРУ в Китае в недавнем прошлом.

— У нас есть тоннель из Градеково в Суйфэнхэ, может, по нему? — предложил Иван Андреевич.

— Нет, — резко ответил Минин, — лучше забросим с парашюта. Или лучше из пушки выстрелить? — не успел он договорить, как оба полковника рассмеялись, словно ждали этого целый день.

— Ха-ха-ха, Петросяны, — я махнул рукой и отвернулся вполоборота от стола.

— Не обижайся, полковник, мы в шутку, — Минин обошел стол и сел рядом со мной, похлопав по плечу.

— Авиа отпадает, есть вариант через фуры, они у нас ездят без проблем. Гродеково, Поярково, Нижнелененское, Покровка — эти все закрыты, это не вариант, — Иван Андреевич сверялся с данными из папки. Затем достал карту и разложил на столе для наглядности. — Турий Рог — Мишань, — полковник Крыленко смотрел внимательно на карту, водя пальцем сначала по нашей, российской стороне, а потом по китайской. — Пограничный — Суйфэнхэ, Полтавка — Дуннин. Значит, сейчас гляну: так, Турий Рог — Мишань — пропускной рабочий режим с 11 до 19 часов, Пограничный и Полтавка — с 9 до 21 часа. Поедем через Полтавку, у нас там свои люди на той стороне, пойдем перед самым закрытием, сложностей не будет никаких, проскочим, там вас подберет наш человек из Шэньянского консульства. Единственное, надо будет незаметно к нему в машину заскочить, но это мы организуем. Дело техническое, сложностей нет никаких. Предлагаю лететь через три дня спецбортом в Артем, на авиабазу Центральная угловая, далее на машине до Покровки, закладываемся и к часам 19 катим на переход до Дуннина и дальше до Муданьцзяна, там пересадка в нашу машину, оттуда в Шэньян, часов семнадцать катить. Отдыхаете малость и дальше, на маршрут, сутки на машине до Уханя, вернее, до его пригорода.

— Это почти двое суток в дороге? — спросил Минин, присвистнув.

— Да, — протяжно ответил Иван Андреевич, внимательно вглядываясь в карту, как будто продолжая что-то высчитывать. — Сейчас зайти можем только через Полтавку, ну и учитывайте, что передвижение на автомобиле. Был бы самолет, ясно, было бы быстрее. Так что автомобиль. Слушай, ну а что? Ляжет и будет спать, сил набираться. Границу пересечет, там уже можно более-менее спокойно себя чувствовать, контроль, нам передают из Китая, сейчас умеренный, правда, в Ухане очень много журналистов, посольские всякие крутятся, поэтому надо внимательно. Контрразведчики секут фишку. Но внутри Китая мы снабдим дипдокументами, в самолет, правда, по ним соваться нельзя. Документы так, на всякий случай, проверку-то выдержат, но лучше, чтобы не проверяли. Быстро провести встречу и обратно. Там задерживаться не рекомендую, чем быстрее все пройдет, тем спокойнее.

Генерал согласно покачал головой.


— Полковник, вы принимали данные о вербовке «Водяного»?

— Да, — ответил Минин.

— Как думаете, — продолжил генерал, — почему такой странный пируэт, год не выходил на связь, и тут на тебе, ультиматум?

— Он говорил про коронавирус, но мне неясно, какое он, химик, имеет к нему отношение? — задумчиво произнес полковник Минин.

— Я тоже об этом думал, — подключился я к разговору. — Может, там несколько лабораторий? А может, просто подстава? Ну бред какой-то — спустя двенадцать лет вытаскивать человека? Может, он умер уже?

— Нет, я не думаю, что подстава. Он передал нам совсекретных сведений на три, а то и на четыре расстрела. К тому же мы приучили его к деньгам. Сначала все шло на страхе, а потом он во вкус вошел, нет, считаю вероятность подставы минимальной, — уверенно рапортовал Минин.

— Короче, надо разбираться, тебе предстоит скататься, выяснить, что там за такая ценная информация, — сказал генерал и встал из-за стола.

— Китайцы уже официально обвинили американцев, что это они закинули им этот «подарок». Мы никакие операции, насколько мне известно, кх-кх, — кашлянул генерал на этих словах, — не проводили, поэтому версии две: либо американцы, либо утечка реально у самих китайцев.

— А «Вектор»? — поинтересовался я. Все словно пропустили мимо ушей мой вопрос.

Это показалось странным, то есть, выходит, никого не интересовало, откуда вирус, главный интерес был в том, что нам приготовил китайский агент. Сложилось впечатление, что упоминание вирусного центра «Вектор» ни у кого из присутствующих энтузиазма не вызывало. Вроде тема есть, и ее вроде нет.

— Узнай, насколько плотно он занимался этой заразой и занимался ли вообще. Дело опасное, но не в плане заразы, ты переболел, должно быть все нормально. Опасное в том плане, что Китай и США вряд ли сознаются. Даже если у китайцев произошла случайная утечка, они вряд ли скажут, — Мартов поднял обе брови и цвиркнул губами. — Разведка США уже обвинила Китай в сокрытии реальных цифр эпидемии.

— Ну, статистика дело такое… Уж лучше скрыть, чем подвергать панике страну, — глядя на Мартова, сказал я.

— Мне кажется… — раздался телефонный звонок, я замолчал. Разговора слышно не было. Опытный генерал прижимал трубку близко к уху, как я в кабинете при моем подчиненном, майоре Мингере. Разговор получился короткий: «да», «выясню», «так точно».

— Если след идет из США, — положив трубку, продолжил генерал, — то я почти уверен, что этот вирус искусственный и стал следствием торговой войны США и КНР и клубка иных проблем. Но если это биологическое оружие или бактериологическое, то откуда в Америке и Европе такая смертность? Значит, — генерал откинулся на спинку стула, — значит, его кто-то докрутил и кинул в ответку, — процитировал он выдержку из статьи, которую недавно дал мне для ознакомления.

Я подхватил разговор:

— В 2003 году китайские генералы после эпидемии SARS говорили о вирусе, как о биологическом оружии, направленном против китайцев. Не в целом против азиатов, а конкретно против китайцев. А тут что-то весь мир мрет, кроме вроде как Африки. Но там могут быть проблемы с диагностикой. Ну и со статистикой.

— Товарищ полковник, что еще потребуется для перехода границы? Стартуем через три дня, что нужно, говорите, пока время есть. Самолет в Артем организуем, там машины согласуем. Согласование с агентурой по прохождению маршрута на вас, — приказал генерал. — Если вопросов нет, полковник Крыленко свободен, — готовь все необходимые документы и план операции мне на стол в письменном виде. Свяжитесь с резедентурой, скажите, чтобы ждали агента.

— Слушаюсь! — встал полковник. — Разрешите идти?

— Идите, — разрешил Мартов.

Мы попрощались с полковником, он вышел.

— Ну что, Сергей Анатольевич, пообщайтесь пока, я выйду на полчасика, по возвращении обсудим ближайшие пару дней.

Генерал, накинув китель, вышел из переговорной.





Глава VI. Разговор с наставником




Пару минут мы с Мининым сидели молча, просто глядя друг на друга, как старые друзья.

— Кто-то нас подставляет, — наконец начал разговор полковник, — надо выяснить кто. Сотрудник наш, летавший в Китай от «Вектора», зараженным не был. Значит, надо искать там, у наших «друзей», — Минин сделал характерный жест, обозначающий кавычки. — Свежий номер «Коммерсанта» читал?

Я отрицательно покачал головой.

— Почитай, интересно, — достал из папки газету полковник.

Я развернул свежий номер: как редко в наши дни мы сталкиваемся с настоящим запахом типографской краски, все больше погружаясь в безжизненные новости электронных СМИ на наших компьютерах и телефонах.

В короткой заметке говорилось о том, что США сильно не понравилась помощь, которую Россия оказала Италии. Американцы узрели в действиях нашей страны желание усилить геополитическое влияние, воспользоваться ситуацией. Ни о каком гуманизме, по их мнению, со стороны России речи не шло. Удивительно, что диппредставитель ЕС Жозеп Боррель начал дудеть в эту же американскую дуду, поддакивая Трампу и обвиняя Россию, да еще и Китай в корыстном использовании пандемии для расширения собственного влияния. Стало заметно, что в данной ситуации Италия и ЕС — не союзники. Однако приятным оказалось то, что сам премьер Италии Джузеппе Конте не пошел по пути мракобесия и назвал «глубоко оскорбительными» высказывания Трампа и его союзников. Очень уж смахивало на желание США использовать любой повод, чтобы уколоть Россию на мировой арене. При этом цинизм, с которым они это делали в такой сложной ситуации, их, казалось бы, не смущал. Между тем сами они не очень-то хорошо справлялись с пандемией даже у себя дома.

— Ну что, меня это не удивляет, — сказал я, отложив газету, — после пандемии они еще активнее будут давить на нас. Нам надо любой ценой разобраться в ситуации и быть готовыми с фактами поставить их на место. А между тем их разведка, я уверен, уже землю роет в этом направлении.

— Знаешь, Алексей, о том, что руководство нашей страны могло знать об их планах, говорит хотя бы тот момент, что конкретно против России «зараза» применена не была. По крайней мере, на текущий момент.

— Не понял, у нас смерти каждый день. Вы думаете, люди от чего-то другого погибают? Типа приписки?

— Нет, я не об этом, — отмахнулся Минин. — Я имею в виду, что к нам вирус попал с приездом домой туристов, вернувшихся из Европы, охваченной эпидемией. Кстати, китайский вирус и вирус в Иране и Европе — разные. То есть против этих стран США вполне могли применить бактериологическое оружие. Разработанное полноценное бактериологическое оружие, а против России — нет. Ибо знали, что ответ им обязательно пришлют. И в этом они были абсолютно правы. Так что там, — он поднял указательный палец наверх, — знают определенно больше, чем тут. А китайцы возьми да ответь америкосам!

— Говорят, у китайцев уже есть вакцина. Что думаете? — спросил я.