Кила

— Алек, более вероятно, что в будке для собаки будешь спать ты, а не Шторм.

Алек пробормотал что-то про себя, когда прошел мимо меня и вошел на кухню.

— Что это было? — спросила я, улыбаясь и следуя за ним.

Он взглянул на меня.

— Я сказал, что не удивлюсь.

Я злобно хихикнула:

— Хорошо, потому что он мой маленький мальчик. Он был здесь до тебя, большой парень. Не забывай об этом.

Алек невозмутимо посмотрел на меня и отметил:

— Как я могу забыть, когда если он находится в комнате, а я пытаюсь хотя бы прикоснуться к тебе, он запрыгивает и впихивается между нами? На собачьем языке он говорит мне, чтобы я отвалил от его мамы.

Я рассмеялась.

— Это правда, — просияла я.

Губы Алека дрогнули, он покачал головой и посмотрел на кухонные ящики.

— Ты поешь, а затем упакуешь вещи или сначала упаковка, а затем еда?

Он это серьезно?

— Пфф, сначала поем… конечно же, — ответила я.

Алек выдохнул через нос и улыбнулся.

— Тогда присядь, я тебе что-нибудь приготовлю.

Я покачала головой.

— Спасибо за предложение, но я просто съем немного йогурта с фруктами.

Алек поднял бровь.

— Почему?

Я невозмутимо ответила:

— Я говорила тебе на прошлой неделе о диете.

Он вообще слышал, что я говорю?

Алек осмотрел мое тело, потом вернул взгляд к моим глазам.

— Она работает, ты выглядишь великолепно.

Он был весь такой…

— Ой, отстань от меня! — крякнула я. — Я еще не похудела, а ты подлизываешься. Перестань пытаться заработать дополнительные очки со своими глупыми комплиментами.

Алек усмехнулся.

— Я не пытаюсь заработать очки, я просто указал, что ты отлично выглядишь. Даже если ты немного скинешь вес, все равно будешь выглядеть великолепно. О чем это тебе говорит? — спросил он.

Я пожала плечами.

— Что ты любитель полненьких?

Алек засмеялся.

— Нет, всезнайка. Это значит, что ты и так отлично выглядишь. Ничто из того, что ты делаешь, не может улучшить твою красоту, котенок. Ты от природы сногсшибательна.

Я уставилась на Алека и фыркнула.

— Я не буду заниматься с тобой сексом сегодня.

— Ты говоришь это каждый день и знаешь что? Мы все еще занимаемся сексом каждый день… если я не ошибаюсь два раза, три — если учесть прошлую ночь.

— Я поняла, — прорычала я. — У меня слабость к твоему члену. Не надо тыкать мне этим в лицо.


— Всегда есть необходимость ткнуть мой член тебе в лицо.

Алек произнес это с серьезным видом. Я же просто рассмеялась и покачала головой.

— Иди пригони грузовик, а я начну паковать вещи.

— Это внедорожник, — небрежно поправил меня Алек, проходя мимо и шлепнув по заднице.

Я вскрикнула, когда жгучая боль распространилась по моему заду.

— Это грузовик, а не внедорожник. Говори правильно, иначе я вышвырну тебя из страны.

Алек усмехнулся и направился по коридору в нашу спальню, где оделся. Не прошло и двух минут, как он вернулся в коридор полностью одетый и схватил ключи от своего недавно купленного внедорожника. Он был чертовски огромен, но это было то, чего он хотел, поэтому я молчала. В конце концов, это были его деньги — он мог купить все, что хотел.

Я четко обозначила границы того, что он может купить мне, хоть это и расстроило его.

— Я вернусь через час, — произнес он и надел куртку.

Я кивнула, когда открыла дверь холодильника.

— Веди осторожно.

— Я всегда так делаю, — ответил он. — Люблю тебя.

Я улыбнулась, сканируя содержимое холодильника.

— Я тоже тебя люблю.

С этим словами он вышел за дверь и направился к Кейну, чтобы они могли пригнать грузовик. Я огляделась в своей квартире и громко застонала. Мне очень хотелось, чтобы я начала собирать вещи в течение недели, когда Алек просил меня, но как только я оказывалась в своей письменной берлоге, меня было трудно вытащить из нее.

Алек это прекрасно знал.

Я просматривала правки к своему первому роману, который писала последний год. Я читала рукопись, должно быть, миллион раз и каждый раз что-то исправляла. Я постоянно что-то меняла, когда перечитывала его, будь то новое предложение или изменение одного слова, и меня это пугало. Я беспокоилась, что буду недовольна конечным результатом, когда, в конце концов, сама опубликую его, поэтому я продолжала откладывать.

Я отбросила мысли, которые в последнее время беспокоили меня, и, прислонившись к кухонной стойке, осмотрела гостиную. Проглотила печаль, наполняющую меня. Я жила в этой квартире с девятнадцати лет и теперь собиралась переехать в такой большой дом, что вся моя квартира могла бы поместиться в гостиной. Может, и не в гостиной, но определенно на половине нижнего этажа.

Мы с Алеком переезжали в Аптон… через дорогу от места, где жили его братья и Бранна. Это был точно такой же стильный дом, такой же планировки, с тем же количеством спален, а также напротив резиденции Слэйтер-Мерфи. Он был слишком большим для Алека, меня и Шторма, но Алек настаивал, что когда у нас появятся дети, размер дома будет идеальным. Это дом с шестью спальнями, одной из которых была наша, что заставляло пустовать пять оставшихся комнат. Я не знаю, скольких детей он планировал завести, но я не буду чертовой духовкой. Он не может просто наполнить меня своими булочками и поставить таймер на девять месяцев.

Я застонала про себя, и меня затошнило от того, что у меня есть сомнения. Я не сомневалась в Алеке, просто я сомневалась в том, насколько быстро продвигаются наши отношения. Я знала его всего две недели до того, как мы сказали, что любим друг друга, и обручились. Это даже не было вихрем, а в каком-то роде любовью с первого взгляда. Я терпеть не могла Алека, когда встретила его, но присмотрелась к нему, когда он приехал на Багамы в качестве одолжения мне. Его опыт бывшего эскорта хорошо послужил мне на Багамах, но это также стало причиной горя, которое я почувствовала после побега с Багамских островов.

Прошлые «клиенты» Алека настигли его и раскрыли очень… отвратительную информацию. Оказалось, что предыдущей любовницей Алека была жена моего дяди Брэндона — Эверли, мачеха моей кузины Мики. Но это еще не все, как будто знание этого было недостаточным, чтобы вызвать мигрень, я также узнала, что мой дядя вел темные дела — грязные и незаконные дела. Я любила дядю, видит Бог, любила, но с тех пор, как на Багамах узнала его истинное лицо и увидела, как во «Тьме» по его приказу гибнут люди, я чувствовала себя несколько отстраненной от него.

Я чувствовала, что все, что я думала, что знаю о нем, было ложью, что моя жизнь была ложью. Совершенно новые, быстро меняющиеся отношения с Алеком заняли мое время и мысли, но теперь, тринадцать месяцев спустя, стадия «медового месяца» наших отношений закончилась, и я больше не настолько погружена в него.

Я его очень любила, но он больше не был моим щитом от реальности. Все, что случилось со мной, с нами, больше года назад начало возвращаться в мои мысли, и это начало беспокоить меня. У меня начались кошмары с теми мерзкими вещами, что я увидела во «Тьме» — жутком клубе моего дяди, куда меня увез против моей воли прежний владелец, оказавшийся врагом Алека и его братьев.

У меня также были воспоминания об Алеке и двух людях, делающих то, что переворачивало мой желудок и ранило мое сердце одной только мыслью. Я простила Алека за эту… ситуацию. Поняв, что у него не было другого выбора, и что он должен был сделать что-то настолько мучительное, чтобы это сломило нас и заставило меня уйти от него. Дядя приказал Алеку вступить в половую связь со своей женой и его новым сотрудником из эскорта — Данте.

Мой дядя хотел, чтобы у меня не было никаких связей ни с одним из братьев Слэйтер, особенно с Алеком. Однако к тому времени, у меня уже были сильные чувства к Алеку, и я никому не позволяла говорить мне, что у нас не может быть отношений. Мое неповиновение подтолкнуло дядю. Он заставил Алека порвать со мной, угрожая причинить вред его братьям и их девушкам, если тот не сделает то, что ему приказали. Просто расстаться со мной было недостаточно… Нет, дядя хотел, чтобы я возненавидела Алека, и ему это удалось. Несколько дней после того, как я покинула Багамы, я ненавидела Алека. Я ненавидела его за то, что он обманом заставил меня влюбиться в него. Я ненавидела его за то, что он разбил мне сердце. Я ненавидела его по многим причинам, но самое главное, я ненавидела его за то, что он заставлял меня скучать по нему.

Боже, я так скучала по нему, что мне было больно.

Я была в ужасе от того, насколько сильны были мои чувства к тому, кого я едва знала, но я не могла их отключить. Поверьте мне, я пыталась. Я не знала об этом в то время, но я любила Алека, и мне пришлось одновременно и любить его, и ненавидеть. Когда старый босс Алека — Марко, пришел отомстить Алеку, я оказалась на его пути, поэтому он похитил меня вместе с Алеком и Броной, девушкой Нико, которые в тот момент находились в моей квартире. Короче говоря, братья Алека вместе с дядей Брэндоном спасли нас. Марко и его люди умерли, и мы смогли вернуться домой.

Проблема в том, что теперь, когда я снова абстрагировалась с помощью Алека и его замечательного щита от реальности, я не чувствовала себя свободной. И я не чувствовала себя в ловушке, я просто ощущала… ограничения. Не знаю, почему я так себя чувствовала, потому что Алек был для меня всем. Я хотела быть с ним… Я просто не хотела торопить события и непреднамеренно разрушать их. Мы с головой прыгнули в наши отношения, и я чувствовала, что нам нужно замедлиться, но боялась рассказать Алеку что-либо из этого, потому что знала, как это прозвучит.

Так, будто я больше не уверена в нас.

Я вздохнула и покачала головой, прогоняя свои мысли, как и множество раз ранее, я заставила их вернуться на задворки моего разума и сосредоточилась на поставленной задаче.

Упаковка.

Упаковка огромного количества вещей.

— Черт возьми, — проворчала я.

Я положила руки на бедра и покачала головой.

Эта работа не для одной женщины.

Я вошла в гостиную и взяла свой телефон с кофейного столика. Постучала по экрану своего телефона, разблокировав его, прокрутила контакты, пока не нашла человека, которому хотела позвонить.

Прижала телефон к уху, и после трех гудков на звонок ответили. Я еще раз оглядела свою квартиру и сказала: