Кентарх

– Ой. Извини. Я думал, что если ты в дружине, то ты воин. Я тогда попрошу научить меня кого-нибудь другого.

На секунду в ночи повисла звенящая тишина. Слышно было только потрескивание дров в костре. Но тут кто-то не сдержался и хмыкнул. Один, второй, третий. Дружинники начали пересматриваться, хмыканья нарастали как снежный ком, и наконец остров огласился дружным хохотом трех десятков луженых глоток.

– У-у-убью-у-у!!! – взревел Сьорен и сорвался с места атакующим носорогом.

Михаил едва успел отскочить в сторону, уйдя в перекат. Отчего-то ни капли сомнений, что при любом другом маневре варяг его непременно настиг бы. Бог весть, с какой стати, но Романов рванул из ножен свой нож и метнул все в ту же сосну. Потом развернулся и побежал прочь от разъяренного воина, избавившись по ходу бегства и от второго ножа.

Сьорен был силен и ловок, а потому состязаться в этом с ним было бессмысленно. Зато бегать он не умел. Чем беззастенчиво и пользовался Романов. Он еще с ума не сошел вступать в схватку с этой машиной для убийства. Поэтому и бегал от преследователя под нескончаемый хохот дружинников.

– Хватит! – наконец выкрикнул ярл. – Сьорен, успокойся.

– Ларс, он…

– Мы все слышали, что он, – оборвал воина ярл. – Ты сам виноват. Нечего было связываться с мальчишкой.

– Он трус, и ему не место в дружине.

– Да? Ты так думаешь? – Ларс Аструп заговорил таким тоном, что все воины предпочли замолчать, и на берегу вновь повисал тишина.

– Он трус. Только и знает, что бегать. Если бы он остановился и дрался, то из него получился бы толк. Да, он получил бы свое, но тогда мы все увидели бы, что он готов драться, а не сбежит при первой опасности, – убежденно произнес воин.

– Каждый из нас предпочел бы встретить опасность лицом к лицу. И без разницы, что нам предстояло бы – быть избитыми или умереть. Но парень решил победить.

– Как? Убегая? – разведя руками, возмущенно произнес Сьорен.

– Он дважды убил тебя, дружище.

– О чем ты, Ларс?

– Об этом, – ткнул тот пальцем в ствол дерева, где на уровне груди взрослого мужчины торчали два ножа. – На тебе нет доспехов, и каждый из этих клинков убил бы тебя. Маркуса в дружину принял я. И сделал это не потому, что он застрелил из арбалета пятерых половцев. А потому, что он вообще сумел стрелять из этого оружия, хотя сил взвести тетиву у него не было. И запомни, Сьорен, пока я ярл, ты больше не обидишь его. Ты меня понял?

– Я. Понял. Ярл, – с расстановкой произнес воин.

– Помнится, Маркус просил тебя научить его пользоваться топорами. Научи его всему, что ты умеешь сам. И да. Я очень надеюсь, что ты будешь достойным и строгим учителем.

– Не сомневайся, ярл, – тут же повеселел воин.

А вот у Михаила, почувствовавшего было облегчение, отчего-то неприятно засосало под ложечкой.





Глава 9

Тяжело в учении




Михаил в очередной раз попытался достать противника топором, и вновь тот отвел удар стремительным круговым движением. Мгновение, и, описав полукруг, палка врезалась ему в живот. Парня скрутило от охватившей его боли, и его едва не вырвало. В очередной раз. Предыдущие попытки были более удачными. В этот раз не нашлось даже желчи. Если подобное издевательство продолжится и дальше, то этот дебил отобьет ему весь ливер. Грохнуть его, что ли. Плевать, что отправят следом. Может, оно так даже проще будет. Ну, не сложился этот заброс, попробуют следующий. Благо в его мире еще не прошел и день. Да какой день, не больше двадцати минут.

По идее, можно и притупить боль. Что он периодически и делает, когда совсем уж невыносимо. Только тут возникают сразу две проблемы. Первая – его учителю не нравится менее болезненная реакция, чем он того ожидал, и он сразу же начинает действовать более жестко. И вторая это не решит проблему с отбитыми внутренностями. А значит, нужно что-то делать. Вопрос – что именно? Михаил старался достать противника, но безрезультатно.

Попытался было использовать ноги и обнаружил, что те не поднимаются выше пояса. Нужна растяжка. Впрочем, толку от его ногодрыжества чуть да маленько. Если только бить четко по болевым точкам. Но, признаться, он не такой уж и знаток человеческой анатомии. Пах, солнышко, горло, вот и все. Даже по голеням особо не отработаешь из-за того, что сапоги имеют мягкую кожаную подошву.

– Сьорен, помнишь, ты должен научить его драться, а не убить, – отрезая от окорока кусок сочного мяса, произнес Ларс.

– Я помню, ярл.

– Хорошо.

Что он там помнит, Михаил так и не понял. Потому что не успел он справиться с позывами, как получил мощный удар коленом в лицо. Все. Занавес. Темнота. Очень может быть, что вот сейчас он очнется в своем реальном теле. Что-то у него как-то не заладилось с этим клятым Средневековьем. Может, ну его, так-то жадничать, и вселиться в какой-нибудь более цивилизованный мир. Да, получится прожить не так много жизней, но и эти вот мучения благостными как-то не назовешь.

– Очнулся? Вот и хорошо. Теперь ты понял, что значит сойтись с врагом лицом к лицу? Это тебе не ножички метать. Да и топоры твои мало чем помогут, если воин не в коже или стеганке. И тем более если будет видеть тебя. Увернуться или защититься от топора не так уж и сложно, – наставительным тоном произнес Сьорен, стоявший над распластавшимся на траве Михаилом с кожаным ведром в руках.

– Я это понял. А теперь, может, ты начнешь меня учить, – пересиливая боль, произнес Михаил.

– А я тебя уже учу. Ты не умеешь терпеть боль. Каждый раз вздрагиваешь, когда понимаешь, что сейчас тебя опять ударят. Потому что ты трус. И эту трусость нужно из тебя выбивать.

– Или сломать меня.

– Или сломать, – с самодовольной улыбкой произнес варяг.


– Хочешь доказать всем, что внутри меня сидит простой холоп?

– Тебя приняли в дружину. Ты стал членом семьи. И либо будешь достойным этой чести. Либо умрешь. Мы своих не холопим.

– Я тебя понял, Сьорен. – Михаил вполовину притупил боль и поднялся. – Но так ты меня ничему не научишь. Только забьешь насмерть.

– Значит, судьба твоя такая, – равнодушно пожал плечами воин.

Вот так и закончилось первое занятие Романова. Тело болело нещадно. Ему досталось настолько серьезно, что даже сочное мясо подстреленного тура в горло не лезло. Бог весть, что занесло этого бедолагу на этот островок. Возможно, та же злая судьба, по воле которой тут оказался и Михаил.

Впрочем, стенать и жалеть себя – последнее дело. Никто не обещал, что будет легко. И если не можешь переломить ситуацию, подойди к решению проблемы с другой стороны. Вот как-то плевать на то, как к нему относится Сьорен и разделяющие его мнение. Ларс мужик умный и пользу от Михаила видит. А потому нужно сделать так, чтобы пользы той было как можно больше.

Что же до драки… Дело это наживное. Тут всего-то нужно, чтобы ему начали показывать приемы. Поставит он их быстро. С реакцией у него полный порядок. Так что лучшим не лучшим, но бойцом на уровне он станет. В этом никаких сомнений.

Поев, Романов отправился на берег, выискивая подходящий материал. Ярл сильно удивился, когда парнишка начал стаскивать на ладью разные камни. Но одернул попытавшегося было его остановить воина. Мол, тому и так есть чем заняться.

Михаилу нужен был результат. Не немедленный, но уже к концу дня. Вообще-то отбитое и ноющее тело не больно-то способствовало продуктивному труду. Но выхода все одно нет, а потому работал он не покладая рук. Сильно помогала способность притуплять боль. Жаль только, ее нельзя было и вовсе свести на нет. Если он отключал болевые рецепторы, то вместе с этим снижалась и чувствительность, а те же пальцы становились как ватные. Словом, если лежать поленом, то нормально, если работать, то никуда не годится. А так да, побаливает, но вместе с тем и конечностями вполне владеет.

Вооружившись молотком, Михаил сначала придал одному из подобранных сланцевых песчаников более или менее круглую форму. Наметил центр и начал сверлить отверстие. Сомнительно, чтобы для этого ему позволили воспользоваться кузнечным инструментом, поэтому он пользовал собственноручно выкованный нож.

При этом ловил на себе неодобрительные взгляды. Плохое, хорошее, но это оружие, к тому же уже испившее вражеской крови. А с ним вот так неуважительно. Ох уж ему этот культ воина… или как это все у варягов называется.

Если долго мучиться, то что-нибудь получится. Проделав отверстие необходимого диаметра, он приступил к шлифовке боковой поверхности, используя другой камень, не забывая обильно смачивать обе поверхности, смывая получающийся абразив.

Наконец он насадил камень на ось им же изготовленного редуктора и с помощью другого камня начал обтачивать кромку. Дело шло туго. Но прогресс все же был. Правда, о точности тут говорить не приходилось. Как ни старался он, вытачивая детали, заметного биения избежать все же не получилось. Но, как уже говорилось, удалось добиться достаточной точности, чтобы составить конкуренцию ручной работе и несравнимой скорости.

К вечеру точильный камень был готов. Разумеется, о тонкой заточке тут не могло быть и речи. Зато грубую можно было провести в разы быстрее. Что Романов и продемонстрировал на куске железа, в который превратился его нож после работы в качестве резца по камню.

На ночевку вновь встали на острове. Надо сказать, что за день они встретили два каравана на шесть и десять ладей. Один расположился на берегу. При виде их ладьи охрана как бы и не проявила враждебности, но все же держалась настороже. Второй прошел навстречу вверх по течению. Обошли друг друга на почтительном расстоянии, тем не менее варяги облачились в броню.

– Маркус, иди за мной, – приказал Сьорен, едва только варяги приступили к обустройству лагеря.

От тона, каким он это произнес, по телу пробежала волна паники, а каждая клетка вдруг решила отозваться болью, реальной или фантомной. Да без разницы! Михаилу категорически не хотелось вновь огребать от невзлюбившего его быка.

Кто бы сомневался, что Сьорен и не подумает жалеть навязанного ему подопечного. Хм. А навязанного ли? Похоже, ему доставляет удовольствие объяснять новичку, какую он сделал ошибку, решив присоединиться к дружине. Вообще-то он не больно-то и хотел! Его попросту никто не спрашивал!

Впрочем, нужно отдать воину должное. На этот раз он не просто охаживал подопечного палкой, гордо именуемой тренировочным мечом. Он еще и показывал приемы, ухватки, стойки и движения.

Кстати, можно было залюбоваться тем, как он двигался. Грация хищника, как бы это пафосно ни звучало, но к нему такое определение подходило лучше всего. Признаться, Михаил полагал, что этих северных воинов отличают только сила, выносливость и свирепость. На поверку же оказалось, что искусство фехтования им не чуждо.

Сьорен учил его пользоваться топором в ближнем бою, посоветовав вернуть второй обратно в арсенал. Правда, после того, как они выберутся в море. Это оружие еще годилось для метания в кочевников, которые по большей части доспехов не имели. Кожа и стеганка уже вполне сносно защищали от брошенного топора. Железный доспех практически гарантировал безопасность. А впоследствии им придется иметь дело с хорошо экипированными бойцами. Потому что их путь лежал в Царьград.

В принципе для этих целей вполне подошло бы короткое копье, которые варяги пользовали сплошь и рядом. Но арбалетчику оно было скорее помехой, чем подспорьем. Что ни говори, а за основное у Михаила все же арбалет. И это в дружине понимал каждый.

– Отложи топор и возьми меч, – распорядился Сьорен.

Михаил как раз пытался прийти в себя после очередного нокдауна. Подчиняясь приказу, он сначала встал на четвереньки, а потом, преодолевая боль, начал подниматься на ноги. И в этот момент получил такой пинок под ребра, что отлетел в сторону. Как только этот боров не переломал ему ребра? Или все же сподобился, а оглушенный Романов этого просто не почувствовал.

– Живее, телячья немочь. Что ты ползаешь, как древняя старуха, – презрительно бросил воин.

И Михаил поспешил выполнить распоряжение, чуть приглушив боль. Сейчас ему не нужна полная координация, а потому можно немного пожертвовать подвижностью в пользу анестезии.

Деревянный меч оказался тяжелее реального. Он отлично помнит и вес, и баланс, и каждую выщерблину на мече Барди. Пытался с ним что-то изображать, когда тот еще валялся без сознания.

– Смотри и запоминай, – распорядился наставник и приступил к комплексу упражнений с мечом.

А ведь похоже, что его первоначальные выводы относительно мечей варягов были верны. Прямая рукоять с крестообразной гардой и большим навершием, жестко фиксирующие кисть, и полукруглое острие говорили в пользу рубящих, а не колющих ударов. И судя по тому, что показывал Сьорен, это действительно так. Хм. Что-то тот трофейный меч Михаилу нравится больше.

С другой стороны, он прекрасно понимал, что ему рубиться таким оружием пока еще рано. Подрасти хотя бы еще годик, а лучше два, да поднабраться массы. А там уж и против воинов выходить. Правда, это вовсе не значит, что и учиться не нужно. Учеба-то как раз лишней не будет.

– Запомнил? – остановившись, поинтересовался варяг.

– Запомнил.

– Повтори.

Михаил повторил весь комплекс. Получилось откровенно коряво, это видел даже он, что уж говорить о наблюдавших за этими потугами. А тут еще и боль в каждой клеточке. Этот изверг прошелся по всему телу, не забыв ни одной мышцы и косточки. Образно, конечно, но Романову хватило с лихвой.

После первого раза он прошелся во второй. Теперь проделанное ему понравилось больше. Третий раз так и вовсе посчитал зачетным. Он даже где-то позабыл и про боль, увлекшись тем, как все движения складываются в одну непрерывную вязь. И сам не заметил, как перешел к четвертому выполнению, но теперь уже, увлекшись, работал на максимально возможной скорости.

– Хек.

Резкая боль в солнышке выбила из него дух, и он разом позабыл, как дышать. Вдогонку в лицо прилетела открытая ладонь. Эти ребята не знали ударов кулаком. Били в основном ладонью, реже ребром, охаживали локтями. С другой стороны, на фига им кулаки, если у них и так неплохо получается. Парня даже подбросило вверх, и он взбрыкнул ногами. А там и приложился оземь спиной по полной.