Кель. Девочка-убийца влюбилась

– Ты собираешься и его Камбалой от Микки Мауса доставать?

– Нет, ты чего? Мне и так уже всё ясно. Вот такие, как он – и стоят!





24. Решение приходит на кухне





1


Этот разговор случился ровно через неделю после происшествия в арке.

Трёхкомнатная депутатская квартира Адамковского на пятом этаже. Кухня когда-то казалась роскошной, но теперь это была роскошь ушедшей эпохи. Тяжёлые кухонные шкафы с хлипкими створками, стол карельской берёзы, накрытый скатертью из хозяйственного магазина, типовая газовая плита.

Адамковский сидел в углу, бесконечно мрачный. Федяев пристроился рядом. Он, как всегда, порывался куда-то бежать, но оставался на месте. Бежать всё равно было некуда.

Трофимук восседал тут же. Он молчал, склонив седую голову и на него никто не обращал внимания. Вообще, не привлекать внимания было его главным талантом. Даже сейчас, когда он взлетел на высокие посты и мог упасть только вместе с губернатором, его седая шевелюра и всегда немного усталый взгляд не раздражали даже родителей Барсучонка.

– Наше положение отчаянное, – говорил Федяев, – совершенно отчаянное.

– Если ты собираешься говорить то, что я и так знаю, – произнёс Адамковский, – то лучше заткнись прямо сейчас.

Федяев замолк. А потом снова начал:

– Мы – дети перестройки. Не будем это скрывать. Почему мы все здесь оказались? Потому что Горбачёв начал перестройку и ускорение. Партия сказала «надо» – и мы ответили «есть». Партии, которая больше не существует, потребовался новый, ленинский призыв. Без этого призыва мы бы так и остались вторыми секретарями райкомов и третьими секретарями горкомов в Шацке, Колькове и других городах, куда никто не поедет, чтобы провести выходные… И теперь мы снова никому не нужны, понимаете? Министр может украсть министерство, завхоз может украсть колхозный рынок, майор КГБ может прийти со своими подопечными и попросить делиться. А что можем мы? Всё, что у нас есть – это депутатское кресло. Его нельзя даже продать, понимаете? И через год мы их освободим. Мы вылетим туда, на улицу, к народу, который ходит с дубинками. Вы слышали, что с малышом Нельсоном сделали?

– Что это за гопник?

– Он был гопник при советской власти. А сегодня… точнее, до вчерашнего дня он собирался стать королём Тиглей.

– Не сказать, что большое владение.

– Чингис-хан тоже начинал с маленькой Монголии. Но со вчерашнего дня Малыш Нельсон – всё! Забили дубинками, среди бела дня. Ноги сломали, руки, лицо в кашу. В парке на Набережной, где бывшая водонапорная башня. Знаете эти заросли? Это там, где Тигли.

– А что потом было?

– Сели в авто и уехали. Что ещё? Ничего больше не было.

– Ну вот видите, товарищи! – заметил Трофимук. – Я тоже думал, товарищи, что всё закончится хорошо. Бандиты нашей области не нужны. Такие асоциальные элементы всегда плохой пример для молодёжи.

– Сегодня хорошо, – ответил Адамковский, – А завтра станет плохо.

– Это ещё как посмотреть… – Федяев рассматривал потолок.

– Если ты не перестанешь молоть чушь и не начнёшь шевелить мозгами, – процедил Адамковский, – то нас тоже скоро не станет. Всех нас!

– Таких, как мы, очень много, – заговорил Федяев чуть быстрее, – Половина депутатов такие. Выборы через год. Купить голоса мы не можем – у нас тупо не хватит.

– Мы можем пообещать, – заметил Адамковский.

– Этот клоун Самди обещает больше. Вот увидите, сделается губернатором, а потом и в президенты пойдёт. Если по дороге не грохнут.

– Если бы мы могли собрать эту половину депутатов в один кулак, – продолжал рассуждать Адамковский, – нас бы никто не задавил. И ни клоун Самди, ни дурак Шепшелей, ни прочие малыши Нельсоны ничего нам не сделают. Собрать всех в огромный кулак и врезать по ним. А потом кулак разожмётся и всей сотней пальцев схватит область. Область будет наша.

– Зарецкий этим уже занимается.

– Нам нужно что-то покрепче слов Зарецкого. Что у нас с милицией и армией? У нас же есть четыре генерала в отставке. Трофимук, что там ваш приятель рассказывает? Какие разговоры в армии?

– Этого я не знаю, – ответил Трофимук.

– Поссорились, что ли?

– Нет. Он умер.

Повисла тишина. Было слышно, как бьётся муха между оконными стёклами.

– Что с ними? Неудачный бизнес?


– Глупее. Авария. Он сразу, жена в реанимации кончилась через два дня. Дочь пока тоже в реанимации. Не знаю, вышла из комы, или по-прежнему…

– Наши соболезнования.

– Видите, какое время сейчас. Все умирают.

В коридоре закукарекал звонок. Федяев побежал открывать.

Он вернулся с Пацуковым. Толстое лицо бывшего почётного свиновода было, как всегда, красным и очень довольным, а в руках – два пакета из новомодной серой бумаги.

– Ну что у вас там, в комитете? – бросил Адамковский.

– Всё в полном порядке, – заулыбался Пацуков, – Как и обычно. Представляете, удалось получить от еврокомиссии японский аппарат для восстановления здоровья. Через первую детскую больницу выбили. Работает – фантастически! Настоящее чудо техники. Вы только представьте себе – ложишься внутрь, нажимаешь на кнопку, а дальше она сама! Не нужно ни врачей, ни ассистентов. Она изнутри тоже включается. И вот она тебя лечит, а кажется, что ты летишь. Впечатление необыкновенное. Очень советую. Я её на даче поставил, всех приглашаю попользоваться. Вы же понимаете, такие ценные вещи нельзя хранить в детских больницах. Эти дети постоянно всё ломают!

Из пакетов на стол перекочевали лимоны, коньяк, импортные консервы в баночке с непонятной надписью…

– Если Шепшелей останется губернатором, – мрачно произнёс Адамковский, – то сломают уже нас.

– Не надо так беспокоиться. Давайте посмотрим. Я делаю всё, что могу. Наш уважаемый Зарецкий делает всё, что может. Я думаю, что у нас всё получится. Да, нас мало, и у нас мало сил. Зато наши противники – идиоты! Так что предлагаю забыть про всё. Давайте займёмся чем повеселее. Мы вот, в комитете, на днях один японский фильм посмотрели, про школьницу-убийцу. Редкостная гадость, я вам скажу. Даже не представляю, как они там живут в этой Японии, как такие полезные приборы делают. Весь фильм – сплошной поток мерзости. Наркотики, жестокие убийства, грязный, извращённый секс. Кстати, – он извлёк из пакета коробку с кассетой, – можно и посмотреть.

– А ведь это – мысль, – произнёс Зарецкий.

Он стоял в дверях и вытирал носовым платком кровь со лба. Вытирал аккуратно, чтобы кровь не попала на очки.

Как всегда, никто не услышал и не понял, как он вошёл.

– Кто тебя так отделал? – нарушил молчание Адамковский.

– Не имеет значения.

– Люди малыша Нельсона?

– Я не работаю с малышом Нельсоном и это первый раз, когда я слышу про этого человека. А переговоры нормально прошли. Завтра с Самди встречаемся.

Зарецкий шагнул на кухню и опустился на последний свободный стул.

– Давайте фильм смотреть, – произнёс он.





2


– У меня вопрос, – сказала Диана, – Вы меня с самого начала для Шепшелея готовили?

Зарецкий помотал головой.

– Сначала нам было интересно. Это то, чем привлекает власть – сначала тебе просто интересно. Вот мы и решили в тебя вложиться. Деньги небольшие, девать некуда. Знаешь анекдот про эстонца и дохлую ворону? – тут Зарецкий изобразил протяжный эстонский акцент, – «Может пригодиться».

– А как вы искали Наставника?

– Наставник нашёлся сам. И сразу к тебе привязался, начал учить реальным вещам. Значит, судьба. Я сразу замечаю такие вещи. Если дело начинает складываться, если сами находятся нужные люди – значит, это верное дело. Это было и с тобой, и с выдвижением Адамковского в губернаторы. Ты же понимаешь, почему он победил.

– Не интересовалась. Наверное, деньги.

– Нет. Не в этом деле. Люди действительно хотят вот такого губернатора. Такого, как Адамковский.

– И вы разглядели во мне убийцу?

– Я не смотрел на тебя. Я смотрел на людей. И видел – люди действительно не предполагают, что их может убить маленькая девочка.

– Да, – Диана задумалась, – Так оно и есть. Маленьких девочек никто не боится. Этот огнестрельный поэт меня так и не испугался. Но люди вроде вас или Адамковского – это другое дело. Вы всё понимаете по-другому.

– Поверь человеку, который с ним работал – ничего наш доблестный губернатор не понимает. Он такой же дурак, как и все. Настоящий человек из народа… Итак, время шло, дела делались. А потом начало проясняться…





25. Пригодилось