Кехо

— Юти, — коротко ответила девочка, глядя прямо в глаза Кирихану.

— Примешь ли ты мою помощь, когда придет время и когда ты сочтешь нужным, Юти?

Кирихан скрестил ладони, положив левую на правую. Знак, используемый только в храмах перед алтарем богини. Юти ответила тем же и на мгновение руки лидера разбойников и молодой Озаренной соприкоснулись. Девочка вздрогнула от холодной, точно ее давно покинула жизнь, ладони сиел. Но была еще одна причина для тревоги. Грудь обожгло короткой, но вместе с тем пронизывающей болью. Словно по коже кто-то провел раскаленным ножом.

Юти ничего не ответила. Пока она придумывала наиболее подобающие слова, все произошло само собой. Как оно обычно и бывает. Кирихан сразу же потерял интерес к недавней пленнице, которой теперь был должен. И подошел к ее учителю.

— Береги себя, мирхэ. Мне кажется, что мы больше не увидимся.

— И ты себя. Дни Черной Центурии сочтены. Пора заняться чем-нибудь еще.

Два мастера обменялись теми самыми странными рукопожатиями, и разошлись в разные стороны. Кирихан отправился к разбойникам, а Ерикан махнул рукой Юти и зашагал к выходу.

— Жаль, жаль, — бормотал он.

— Черную Центурию? — догнала его Одаренная.

Учитель посмотрел на свою подопечную, как на умалишенную. А после махнул рукой на кучу разбросанных тел.

— Я про них. Тебе бы покопаться в трупах.

— Зачем? — удивилась Юти.

— Посмотреть, как устроены мышцы, сухожилия, кости. Так ты достигнешь больших высот в направлении самоисцеления, когда придет время. Но ничего, если в Сотрете еще живет мой знакомый…

Учитель оборвал себя на полуслове. Они выбрались наружу, и ночь дохнула мягким свежим ветром, от которого даже немного пробрало. Юти любила это время суток здесь, в Пределах. Наконец-то становилось тихо и хорошо. Если бы не страх перед оскверненными…

— Почему Кирихан сказал, что я Озаренная? — спросила Юти, взбираясь по камням.

— Потому что ты двигалась, дралась и существовала в тот момент, как Озаренная.

— Этого не может быть, — замотала головой девочка. — Мастера долгие годы ждут просветления от богини, пробуют множества практик…

— А другие просто действуют, — пожал плечами старик. — Так обычно всегда и бывает. Кто-то долго к чему-то идет, задумываясь над тем, так ли он ставит ноги, не слишком ли большие камни под сапогами, какой тропой стоит идти, а второй просто доходит. Что ты чувствовала во время боя?

— Не знаю, — замерла на мгновение Юти. — Ничего.

— Это зовется процессом полного опустошения. Вообще, к нему действительно идут довольно долго. Заставить себя не думать невероятно трудно. Во время боя мысли мешают. Знаешь, что говорила Аншара?

— Что надо полностью раствориться в том, чем ты занимаешься, и тогда каждый луч солнца озарит тебя.

— Так и случилось. Запомни этот момент и цени, возможно, он не повторится никогда.

Скалы, пещера, разбойники остались позади. Учитель двигался неторопливо, но вместе с тем уверенно чеканя шаг. Так ходят военные, которые знают ресурсы своего тела. Или опытные кехо.

А Юти пыталась вспомнить, как же с мертвого языка переводится Кирихан. Впрочем, безуспешно. Ее интересовало невероятно много. Почему предыдущего ученика Ерикана постигла такая участь? Неужели мастер-сиел не мог извлечь из своего таланта больше, чем просто руководить разбойниками? С другой стороны, обруч и четыре кольца — абсолютное мастерство в способности. Да если ученичество сулит ей такой же результат, она согласна на все.

Вместо того, чтобы копаться в прошлом двух талантливых Одаренных, девочка задала вопрос, касающийся непосредственно ее.

— Что за клятва, которую произнес Кирихан? Я не слышала ее раньше.

— Храмовники не любят ее. Говорят, богиня не одобряет подобные вещи. Но когда один Одаренный хочет отблагодарить другого, но в данный момент это не требуется, он приносит клятву долга. Очень удобная штука. Настанет время, ты придешь к Кирихану и он не сможет отказать в помощи. Но тебе следует еще закрепить клятву.

— Закрепить?

— Перед алтарем в храме богини. Тогда на твоем теле останется след долга. Не переживай, короткий рубец, не более того.

Девочка вспомнила исполосованное шрамами тело учителя. По ее скромным прикидкам, вся Империя ходила в должниках у мастера.

— А когда долг будет отдан, шрам исчезнет?

— Верно. Богиня невероятно строга к своим детям, но вместе с тем милостива.

— А почему не взять деньги? Они у разбойников водятся. А Кирихан сегодня есть, а завтра…

Учитель посмотрел на нее внимательно. Юти даже смутилась. Ну да, когда тебе обязан волшебник, способный заставить иллюзию стать реальностью, это, конечно, хорошо. С другой стороны, мастер сам сказал, что дни Черной Центурии сочтены.

— Деньги — это пыль. Запомни на всю жизнь. Деньги разбросаны под твоими ногами, стоит тольо наклониться и поднять их. Самое важное — люди. Без нужного человека твоя куча золота всего лишь бесполезный металл.

Тон учителя покоробил Юти. Тайтури говорил сквозь зубы, будто бы даже презрительно. Девочка забурчала не потому, что была с ним не согласна, а скорее из природного желания возразить.

— Интересно, какой нужный человек нас накормит? Последний раз утром ели.

— А на этот легкий вопрос у меня есть ответ, — улыбнулся Ерикан, словно не он только что отчитывал Юти. — Вон тот.


И его рука взметнулась, указывая в сумраке ночи на одинокую фигуру в степи.

Глава 8

Парнишку звали Шариб Нарахель Фирель. Юти не могла отделаться от ощущения, что слышала эту фамилию раньше. Бывший пленник, который еще недавно пытался с ней заговорить, выбрался из открытой учителем клетки, спрятался в пещере, а после боя сбежал. В прямом смысле. Бедняга Нарах, как он попросил себя называть, несся сломя голову, пока не понял, что заблудился.

Как и подобает потомку богатой фамилии, Шариб Нарахель Фирел, оказался весьма образованным молодым человеком, учтивым и старался расположить к себе своих нечаянных спасителей. Заключалось это в том, что Нарах болтал практически без умолку с тех пор, как Юти с Ериканом нашли его.

— Еще из-за Кровавого моря стали везти забавные штуковины. Это такие часы, которые можешь настроить на определенное время, чтобы они звонили.

— Зачем? — удивилась Юти.

— Чтобы проснуться, к примеру. Если караван выходит до рассвета. Или нужно подниматься на службу.

— Для этого есть слуги, — пожала плечами девочка.

— А еще в прошлом месяце я плавал на Карибан. Вы не были там? Говорят, это самый красивый остров на севере.

— Говорят? — спросила Юти.

— Нас захватили пираты. Зато потом их корабль попал в шторм и его выкинуло на скалы. Меня спасли местные жители и отправили домой.

Нараху вообще везло на различного рода неприятности. Иногда казалось, что парнишка был соткан из них. Юти читала наставления Аншары, написанные храмовниками. Там говорилось, что каждого человека богиня щедро одаривает: кого-то способностями, другого терпением, третьего внешностью. И под стать подаркам, заготавливает человеку испытания. Вообще, отец говорил, что написанное храмовниками не всегда имело отношения к Аншаре, потому что она в сердце каждого, а не в стенах и алтарях, однако эти слова Юти запомнила. И склонялась к тому, чтобы верить им.

Судя по белозубой улыбке, густым, черным, как породистые архасейские рысаки, волосам, огромным, как сама Империя, глазам, юноше было отведено множество испытаний. И причина этому оказалась до банальности простая. О ней догадался Ерикан, задав единственный вопрос.

— Ты старший сын?

Нарах тяжело кивнул. Как старший сын торговца, он должен был помогать отцу вести дела после совершеннолетия: сопровождать караваны, договариваться с людьми, прокладывать новые пути. У Нараха пока получалось изучать науку торговли с оборотной стороны — встречаться с разбойниками, попадать в пыльные бури, подвергаться голоду и мору. Подобно огненному лотосу, который закрывает при пожаре цветок лепестками, старший сын семьи Шариб умудрялся выпутываться из любых неприятностей и, что самое главное, не унывать.

Нарах понравился Юти. В нем было что-то от воина, которым парень никогда не являлся и вряд ли станет. Наверное, это можно назвать стойкостью. Однако верность обычаям семьи оказались важнее, чем путь последователя богини. Об этом девочка спросила сразу.

— Ходил ли ты за даром, Нарах?

Впервые за все время юноша промолчал, отрицательно замотав головой. Да и заговорил не скоро, переведя тему совершенно в иную область.

Теперь девочке нравилось путешествие по пустынной степи. Ерикан был слишком стар, молчалив и задумчив. А вот Нарах оказался хорошим собеседником. Юти с тревогой ждала, когда настанет пора прощаться. До Сотрета, столицы Первого Предела, по редким словам учителя, оставалось не так далеко.

И Ерикан оказался прав. К исходу третьего дня, как они покинули разбойников, впереди выросли могучие стены самого крупного города в Пределах. К тому моменту Юти уже не чувствовала ног. Ей чудилось, что они стоптаны в одну большую мозоль. От палящего солнца ее и без того загорелая кожа на шее пошла волдырями, а нос обгорел. Если первые дни девочке хотелось очень есть, то теперь, казалось, она даже забыла, что существуют пресные лепешки, соленые сыры, копченые колбасы, вяленое мясо, душистые южные супы. Те самые, которые приятно обжигают нутро.

Все, что делал учитель, лишь изредка поил водой с помощью той самой способности элементи, которой так обрадовалась Юти. Нарах, знакомый, как правило, только с кехо, пришел от грязной воды в землях обожженной степи в неописуемый восторг.

Дорога до столицы Первого Предела была тяжелой. И вот, наконец, они достигли цели.

Солнце ласкало толстые стены из светлого крепкого камня, которые никто и никогда еще не сокрушил. Даже гражданская война не затронула Сотрет, Наместник Первого Предела одним из первых поднял стяг с вороном Императора над городом.

Сотрет поражал своим величием и размерами. Он был самым большим поселением не только потому, что являлся главным аванпостом между землями Империи и Пустошами. Даже дети знали, Сотрет — основная гавань всего «вороньего государства». Сюда стекались все товары из-за беспокойного Кровавого моря, на огромном местном базаре происходили самые большие сделки, а в этих высоких домах хотел жить любой гражданин Империи, рожденный в Пределах. Несмотря на постоянную угрозу со стороны оскверненных тварей, высокую стоимость жилья и невероятную коррумпированность властей.

— Нам сюда, — вел их Нарах с таким видом, будто Сотрет принадлежал именно ему. — Неграждане должны проходить через малые врата, чтобы не мешать остальным.

Учитель молниеносно взглянул на Юти, мол, не сболтни чего лишнего. Но девочка была не так глупа. Она понимала, после всего произошедшего, самое нелепое будет настаивать на том, что Одаренная гражданин. Лучше тихо прошмыгнуть через малые врата и оказаться в городе.

— За год я уже в пятый раз лишаюсь желтого камня, — сокрушался Нарах. — Отец меня точно убьет.

Впервые за все время Юти не слушала парнишку. Ее взгляд привлекли четыре, (целых четыре!) егеря, сидевшие верхом на толстых местных жеребцах. Не очень быстрых, но весьма выносливых. Внимательным взглядом охотники на тварей скользили по толпе, в поисках оскверненных. Юти слышала, что изредка жители Пустошей, проклятые люди, пытаются пробраться в Сотрет, грозя разнести заразу по всему городу. Аншара знает, что ими движет.

Увидев Нараха, один из егерей благодушно рассмеялся.

— Физель, смотри, сам Повелитель Песков вернулся. Я же говорил.

— Я слышал, что Караванщик взял его учеником, — хохотнул второй.

— Замолчите, оба, — прикрикнул третий.

Судя по многочисленным отметинам зверей на лице, даже тех, которые Юти видела впервые, явно их начальник. Главный егерь рассек толпу нищих, как крепкая джонка Кровавое море. Неграждане расступались перед конем Одаренного заранее. Шутить с ребятами, которые убивают до завтрака по несколько тварей Скверны, никому не хотелось.

— Рад, что с вами все хорошо, молодой господин, — сказал он, впрочем, даже не подумав спешиться. В иных местах подобное сочли бы дерзостью. — Ваш отец снарядил два отряда для ваших поисков. Что произошло?

— Разбойники, — смущенно улыбнулся Нарах. — Если бы не эти два Одаренных, пришлось бы совсем туго.

Учитель научил Нараха, что о Черной Центурии стоит молчать. Хотя бы до встречи с отцом. Егерь внимательно посмотрел сначала на Юти, потом на Ерикана. И тогда его взгляд задержался. Будто опытный охотник на тварей увидел в учителе девочки что-то, чего не должно было быть.

— Они теперь гости моей семьи, — подал голос Нарах.