Каждому своё 2

– Ветер стих, – голос Владимира прервал его молчаливую истерику. – Видимость увеличивается, можно поднять скорость. Едем прежним курсом?

– Закладывай дугу справа налево, – откликнулся Порфирьев. – Попробуем сделать круг диаметром в километр, пока снега нет. Если успеем вернуться на свои следы, у нас будет гарантированно обследованная точка на местности. От нее будем отталкиваться дальше.

Винты вездехода взвыли сильнее, и машина заложила долгий вираж. Несколько минут Овечкин смотрел на проплывающие мимо обугленные обломки деревьев, торчащие из-под черного снега, словно кривые заскорузлые огрызки. Если здесь и вправду был лес, то его или выкорчевало полностью, или переломало под корень. Остались лишь размозженные остатки самых толстых деревьев, выпирающие из снега от силы на метр. Все остальное превратилось в пепел, горелую труху и обугленные фрагменты непонятно чего, беспорядочно захламившие земную поверхность, но невидимые под полуметровым слоем снега. Идти здесь пешком еще опаснее, чем по руинам Москвы. Там слежавшиеся обломки хотя бы состоят из бетона и металлов, они более-менее плотно сцеплены друг с другом. А тут изломанные прогоревшие деревяшки, которые могут в любую секунду надломиться под тяжестью человеческого тела. Он вспомнил, как угодил ногой в подобную расселину, когда заблудился в Раменках и вывихнул ногу. Порфирьев вправил вывих, но нога до сих пор ныла и начинала болеть от долгой ходьбы. Наверняка неуравновешенный мизантроп специально сделал вправление нарочито грубо, чтобы таким образом навредить Антону…

– Впереди что-то есть! – прозвучал в эфире рык Порфирьева. – Местность начинает повышаться. Володя, давай туда, только аккуратно. Надо понять, гора это или отвал кратера.

Все разом просунулись и прильнули к иллюминаторам, стремясь разглядеть приближающуюся прямо по курсу черную муть, темнеющую в серой пылевой взвеси.

– Три тысячи рентген в час, – с нескрываемым страхом произнес молодой техник, переводя взгляд с приборной панели на дорогу и обратно. – Три триста! Три четыреста пятьдесят! Три семьсот! Четыре тысячи!

– Назад! – велел Порфирьев. – Уходи на передел видимости, пойдем вдоль горы.

– Это гора? – Овечкин почувствовал, что от страха и напряжения у него взмокли ладони. – С таким радиационным фоном?!

– Обломки пней из-под снега торчат, – ответил Порфирьев. – Не похоже на отвал…

– Контактным по вершине ударили, – заявил полковник. – Там, наверху, эпицентр, но высота небольшая, поэтому тут фон растет. Раньше в этой местности серьезных высот не было. Гору насыпали над «Подземстроем», так что другой такой здесь быть не может. Похоже, ты все-таки нашел ее, капитан. – Он попытался сдержать кашель и натужно продолжил: – Честно – думал, что не найдем. Ошибемся на десяток километров, проедем мимо, да так и подохнем в поисках. Давай, капитан, дело за малым! – Полковник тяжело закашлялся и просипел сквозь надрывный хрип: – Осталось найти вход… если он есть.

Минут тридцать вездеход полз вдоль подножия теряющейся в океане пыли горы, и в эфире звучало только рычание Порфирьева, корректирующего курс. Машина, вынужденная объезжать торчащие из-под черного снега оплавленные валуны и обугленные обломки пней, постоянно сбивалась с пути, то слишком близко прижимаясь к опасной зоне, то чрезмерно удаляясь от подножия в противоположную сторону. Хлама вокруг стало в разы больше, потом, как всегда внезапно, налетел ветер, и скорость упала до пешеходной. В завьюженные черным месивом иллюминаторы стало не разглядеть ничего, люди молча сидели на скамьях, и в кузове висела почти осязаемая напряженность.

– Стой!!! – рявканье Порфирьева сменилось резким торможением. – Обрыв!!!

Вездеход встал как вкопанный, и инерция швырнула сидящих в кузове друг на друга. В силу малой скорости и большой тесноты всем удалось удержаться на своих местах, но сдавленные соседями Овечкин и полковник одновременно зашлись в кашле.

– Что случилось? – Антон услышал в эфире голос лейтенанта. – Мы наткнулись на кратер?

– Не похоже, – с сомнением откликнулся Порфирьев. – Тут фон меньше, чем раньше. Но обрыв почти вертикальный, чуть не рухнули куда-то вниз. Не видно ни хрена, надо ждать, пока ветер стихнет. Пока останемся прямо здесь.

Овечкин попытался разглядеть в иллюминатор преградивший путь обрыв, но за бронестеклом кипел сплошной хаос из грязного снега вперемешку с мелким грунтом. Вскоре ветер резко усилился, и замерший на воздушной подушке вездеход стало сдувать с места, медленно отодвигая назад. Несколько раз молодому технику приходилось приводить машину в движение и возвращаться к краю обрыва, и Антон искренне надеялся, что там, в кабине вездехода, обзор лучше, чем в кузове, и они не рухнут с обрыва из-за ошибки водителя. Потом штормовой ветер прекратился, как всегда внезапно, и некоторое время все ждали, когда осядет поднятое в воздух снежно-земляное грязное месиво.

– Давай вдоль кромки, осторожно, – в телефонах гермошлема зазвучало рычание Порфирьева, и вездеход медленно заложил поворот на девяносто градусов.

Грязно-снежный хаос в иллюминаторах сменился утопающей в сумерках мутной пылевой завесой, сохранявшей видимость на все те же метров двадцать, и Антон понял, что лучше уже не станет. Машина пошла немного быстрее, сидящие в кузове люди прильнули к иллюминаторам, и он напряг зрение. Они действительно нашли какую-то гору и находились сейчас где-то на поверхности ее пологого склона. Из-за ограниченной видимости саму гору было не разглядеть, она терялась в океане пыли и угадывалась по бесконечной черной тени в иллюминаторе задней двери. Похоже, склон из пологого становился крутым где-то совсем недалеко. Хорошо хоть не врезались. Наверняка вездеход был оборудован приборами для вождения в сложных метеоусловиях, раз это армейская техника, но если они едва не упали в пропасть, значит, в условиях сильной ионизации воздуха приборы работали плохо или не работали вообще.

Теперь, когда машина шла вдоль обрыва, его кромку было видно достаточно хорошо. Засыпанная черным снегом поверхность резко обрывалась вниз, на пятиметровую глубину, напоминая стену каньона. Каньон был узкий, не шире пяти метров, сильные ветра отутюжили его дно до гладкого состояния, и понять, что там, под слоем перемешанного с золой снега, было невозможно.

– Это гора треснула от ядерного взрыва? – тихо спросил кто-то из активистов, судя по голосу, бывший спортсмен, армянин. – Склоны отвесные и уходят куда-то далеко. Наверное, пополам гору развалило!

– Разлом искусственный, – ответил молодой техник. – На противоположном склоне видны следы работы грейдера. Наверное, он глубокий, раз до сих пор грунтом не занесло.

– Его выкопали недавно, – прорычал в эфире Порфирьев. – Поэтому не занесло. Но все равно засыплет с такими ветрами… – Он на секунду умолк и задумчиво продолжил: – У тех, кто опередил нас на складах Росрезерва, был грейдер. Возможно, это они и есть. Нужно найти начало этого каньона. Наверняка они пытались прорыться ко входу в «Подземстрой».

– Если им это удалось, то мы найдем вход в конце каньона, – хрипло просипел полковник. – Капитан! Съезжайте на дно и двигайтесь по каньону до упора! С тех пор наверняка прошло несколько суток, вход занесло ураганами, придется откапывать! Сколько у нас энергии? Хватит запитать землеройку?

– Полтора аккумулятора у нас, – ответил за Порфирьева молодой техник. – Только землеройки нет. В штатном контейнере вездехода пусто, наверное, они же ее и забрали. Есть пара лопат, лом, багор и лебедка.

– И отбойный молоток, – напомнил пожарный, указывая на лежащий под сиденьем инструмент, – с полным аккумулятором. Как-нибудь прокопаемся, вряд ли вход засыпало больше чем на два метра. Хватило бы времени. У меня двести восемь минут до интоксикации осталось.

– Вон въезд, – негромко произнес Порфирьев водителю. – Съезжай осторожнее, хрен его знает, какая там глубина и что под снегом.

Вездеход спустился со склона и заложил вираж, оказываясь перед входом в каньон. Машина осторожно втянулась внутрь, и стало хорошо заметно, что за прошедшее со времени раскопок время глубина каньона явно уменьшилась. Черные сугробы у подножия стен были почти на метр выше уровня дна посреди каньона, что свидетельствовало о том, что под воздействием ураганов его действительно засыпает грунтом.

– Где они оставили свою технику? – подал голос лейтенант. – Все уместилось в ангарах бункера?

– Вообще у «Подземстроя» был здоровенный паркинг, – ответил Порфирьев. – Под горой, рядом со входом. Думаю, что туда влезет даже грейдер, только если вход пришлось откапывать, то паркинг тоже должно было засыпать обрушением.

– Доедем – увидим! – просипел полковник. – Давайте быстрее, пока штиль!

Молодой техник увеличил скорость, и завывание лопастей усилилось. Вокруг сильно потемнело, и поднятая вездеходом грязная пыль вновь закрыла иллюминаторы. Машина прошла с полсотни метров и остановилась.

– Что там? – полковник подался к перегородке, отделяющей кузов от кабины. – Нашли вход?

– Тупик, – констатировал водитель. – Каньон заканчивается.

– Может, вход под нами? – с надеждой предположил Овечкин. – Его занесло грунтом и снегом!

– Угу, – промычал Порфирьев. – Вместе с грейдером и всеми остальными. Надо возвращаться. Должен быть другой путь.

– Ты уверен, капитан? – полковник подавил кашель. – Может, инженер прав?

– Если они ушли вниз, то под нами должна быть шахта лифта и что-то вроде люковых ворот горизонтального типа над ней, – ответил амбал. – Я такого в «Подземстрое» не видел, там вход был вертикальным, но даже если так, то куда делась техника?


– Они забрали ее с собой, нет? – фыркнул Овечкин.

– И грейдер тоже? – в рычании Порфирьева послышалась усталость. – Зачем он им под землей? Ураганы засыплют каньон доверху так или иначе, они это прекрасно понимают. Грейдер имеет смысл оставить снаружи, и не просто бросить, а хоть как-то законсервировать. Снять аккумуляторы, накрыть чем-нибудь, а еще лучше – собрать вокруг него ангар прямо рядом с выходом. Хотя бы элементарный.

– Может, у них не было на это времени! – возразил Антон. – Людям могла срочно требоваться медицинская помощь! Может, они сделают это позже!

– Возвращайтесь! – полковник проигнорировал Овечкина, словно того не существовало. – Продолжайте искать!

– Я тут не развернусь, – настороженно заявил молодой техник. – Места слишком мало, я такие вездеходы раньше не водил… И задом сдавать… я не уверен…

– Меняемся местами! – прорычал Порфирьев. – Я поведу!

Амбал распахнул дверь, но вместо прыжка в снег ловко вскарабкался на крышу кабины и в два шага оказался над водительской дверью. Молодой техник таким пируэтам обучен не был и просто выпрыгнул из кабины, намереваясь оббежать вездеход по кругу. Обманчиво прочная на вид толща из землистого снега и золы провалилась под его ногами, и Владимир по колено зарылся в радиоактивную труху. Он с трудом побрел в обход машины, пытаясь шагать по глубокому снегу, но на половине пути споткнулся обо что-то невидимое и упал. Что-то помешало ему подняться сразу, и молодой техник завозился в грязном снегу, бормоча тихие ругательства.

– Что там у тебя? – Порфирьев влез в кабину прямо с крыши и теперь выглядывал из водительской двери. – Володя?

– Тут что-то есть! – недовольно ответил молодой техник, пытаясь подняться. – Под снегом! Обломок дерева, что ли… Нога застряла! Гребаные обломки…

Наконец ему удалось нащупать твердую опору, и молодой техник рывком освободил ногу. Вместе с ногой из-под черного снега вылезло что-то еще, и он пригляделся к неожиданной находке.

– Лыжа! – заявил Владимир. – Обломок короткий, но с креплениями! Тут что-то еще…

Техник выдернул обломок лыжи, отбросил его в сторону и принялся копаться в черном снегу.

– Твою мать!!! – он резко отпрянул. – Труп!!! Олег, тут мертвец!

– Оружие есть? – Порфирьев выпрыгнул из кабины и направился к молодому технику.

Фотохромный комбинезон спецназовца слился с грязно-землистым снегом, и силуэт амбала растворился в сумерках. Лишь пятно нарукавного фонаря выдавало его местоположение.

– Нет вроде… – Молодой техник нерешительно ощупывал ногой пространство возле трупа.

Порфирьев добрался до мертвеца и принялся быстрыми движениями откапывать тело. Он обыскал закоченевшее тело, подобрал лыжную палку и пошарил ею вокруг, словно щупом.

– Вот его рюкзак, – амбал выдернул из-под снега полупустой рюкзак и бросил его технику. – Забери, посмотрим, что там. Лыжи порублены, костер он, что ли, пытался из них сложить… А вот и топор. – Порфирьев отыскал в черной снежной грязи туристический топорик и тоже сунул его Владимиру: – И лыжные палки забери. Вдруг пригодятся. Все, пошли в кабину, время идет!

– Что за труп, капитан? – хрипло вышел в эфир полковник. – Кто-то из тех, которые с грейдером?

– Нет. – Порфирьев влез на водительское сиденье, и его стало лучше видно. – Они опережают нас где-то на неделю. Когда они уходили из Росрезерва, такого снега еще не было. А этот на лыжах шел. Он тоже «Подземстрой» искал. Видать, наткнулся на этот отрытый каньон, как мы, и решил, что это вход. Добрался до тупика, дальше сил не хватило. Пытался разжечь костер, но умер раньше.

– Замерз? – равнодушно уточнил полковник.

– Думаю, от облучения, – ответил амбал. – У него глаза открыты, оба белка в язвах и на лице нарывы. Гражданский он, без антирада шел.

Вместо ответа полковник снова зашелся в надрывном кашле, и Антон подавил желание прочистить горло. Першит все сильнее, но это не значит, что у него такие же проблемы, как у полковника! Он надышался техническим порошком из пробитого фильтра, порошок безвреден, об этом генерал говорил, так что это скоро пройдет! Он не обречен, нет! Не нужно паниковать!

Вездеход взревел двигателями и резко провернулся на месте, выполняя разворот на сто восемьдесят градусов. Овечкин опасливо сжался, ожидая удара, но машина закончила маневр на узком пятачке, не задев нависающих стен. Вездеход помчался обратно и вскоре выскочил из каньона на открытое пространство. Вокруг заметно посветлело, и Антон посмотрел в иллюминатор, пытаясь увидеть в бескрайней пылевой взвеси хоть что-нибудь кроме оплавленных валунов и обугленных обломков пней. Порфирьев сбавил скорость и повел машину вдоль подножия горы, петляя между полузасыпанными радиоактивным снегом препятствиями. Минут десять ничего не менялось, включая смертельно опасный уровень радиоактивного излучения, потом вездеход резко остановился.

– Что у тебя, капитан? – Полковник бросил взгляд в иллюминатор, но ничего не увидел и подался к окошку в перегородке между кузовом и кабиной.

– Вижу грузовики. – Порфирьев внимательно вглядывался в пылевую взвесь. – Там стоит техника.

Антон пытался проследить его взгляд, но смог заметить лишь невнятные темные пятна, угадывающиеся в океане пыли.

– Военная? – напрягся полковник.

– Та, что я вижу, нет. Судя по силуэтам. А что там дальше, не знаю. Лучше пока оставаться тут, я схожу, гляну, что там. Не хватало еще, чтобы нас и здесь перепутали с противником и долбанули из чего-нибудь тяжелого.

– Ты там повнимательнее, – просипел полковник. – Владимир, садись за штурвал! Если силуэты начнут двигаться, сразу уводи нас поглубже в пыль!

Порфирьев покинул кабину, растворяясь в пылевом океане, и в памяти Овечкина мгновенно вспыхнули кроваво-красные лазерные лучи системы наведения вражеского робота-убийцы. Он чуть не погиб из-за того, что военные приняли его фальшфейер за отсвет глаз боевого механизма врагов! Антон почувствовал страх. Роботы-убийцы едва не обнаружили их вездеход на окраине Нижнего Новгорода, а вдруг они добрались сюда?! Мы ускользнули от них там, на замерзшей реке, но что, если они все-таки нашли наши следы?! Роботы не страдают от интоксикации, им не требуется пережидать сутки между циклами антирада, они могли опередить нас, если им известны координаты «Подземстроя-1», а они всегда были в открытом доступе!

Осознание смертельной опасности, поджидающей его где-то совсем рядом, в глубине океана пыли, вызвало приток адреналина, и Овечкин почувствовал, как внутри перчаток скафандра дрожат пальцы. Он убедился, что сидящие в кузове люди смотрят во все иллюминаторы, и роботы-убийцы не смогут подойти к вездеходу незамеченными, но легче от этого не стало. Кто знает, сколько их там?! Вдруг роботы окружат их со всех сторон, как тогда, на берегу?!

– Господин полковник, – Антон попытался скрыть страх и говорить спокойно. – Вражеские роботы могли добраться сюда раньше нас?

– «Товарищ полковник», – вяло поправил тот и закашлялся. – Теоретически – да. Их вообще могли высадить здесь сразу после ядерной атаки. Практически – вряд ли. Чтобы высаживать роботов на каждом углу, их должно быть огромное количество. Такое наша разведка точно не прошляпила бы. Скорее всего, роботов у противника было немного, это суперсекретные разработки, они не могут быть массовыми по определению. Они шли за кем-то из Москвы до окраины Нижнего, но раз там потеряли цель, то выйти сюда уже не должны. Иначе давно были бы здесь, а не бродили по берегу. И раз мы сутки провели в палатке возле семейного бункера и остались живы, значит, нас они тоже не засекли. В общем, скоро узнаем, как только ваш капитан вернется.

Овечкин хотел было заявить, что Порфирьев уж точно не его капитан, но не стал. Это же военные, какая разница, кто из них откуда, принципиально они все заодно, особенно когда надо притеснять гражданских. Лучше не усугублять.

Порфирьев вернулся через двадцать минут. Заметить его приближение никто не смог, и все, кто увидел внезапно распахивающуюся пассажирскую дверь кабины, вздрогнули от напряжения и неожиданности. Кто-то из солдат даже схватился за оружие, но в тесноте заполненного людьми кузова толком не успел ничего сделать.

– Тут везде пусто. – Капитан захлопнул дверь и обернулся к окошку во внутренней перегородке. – Я нашел два крытых грузовика, самосвал, трактор с ковшом, тягач с грузоподъемной стрелой, промышленную землеройную установку и медицинский грузопассажирский вездеход. Стандартная техника МЧС, с эмблемами Росрезерва, на электрическом ходу. И две дизельные БМП старого образца. Со всех машин сняты аккумуляторы и боезапас, топливо слито, медицинский вездеход вычищен подчистую, даже носилок нет. Технику составили аккуратно, но ее сильно занесло грунтом, значит, стоит уже несколько суток. Грейдер я не видел, но там, дальше, начинается еще один отрытый каньон. Думаю, он ведет к входу в «Подземстрой». Надо ехать туда, пешком слишком трудно, снег глубокий, под ним много обломков, без лыж только ноги ломать. И непонятно, сколько придется идти, если начнется ураган, то еще и видимость упадет полностью.

– Раз у них было дизтопливо, – полковник сипло захрипел, но удержался от кашля, – то сами они вышли из какого-либо стратегического объекта. Дизтопливо оставалось только там, для обеспечения автономного питания. Значит, их бункер уничтожило не полностью, кто-то выжил и даже смог подняться на поверхность. Я знаю всех офицеров, командующих стратегическими объектами, от которых реально добраться до наших складов Росрезерва. Так что проблем не будет. Найди вход в «Подземстрой», дальше я сам все решу.