Каторжанин

К месту зашли с трех сторон, но уже за пару десятков метров, я понял, что здесь далеко не все в порядке, потому что ветерок принес запах горелого мяса. Не жаренного, а именно горелого. Смрад, который я не перепутаю ни с чем.

Откуда не возьмись нахлынуло видение.

В воздухе кружатся жирные черные хлопья, остро смердит паленой человеческой плотью.

Пылающий крест и объятое языками пламени, скрюченное обугленное тело на нем.

Рядом застывшие словно изваяния фигуры в белоснежных рясах с распятиями в руках, вздернутыми к небу.

Вокруг эшафота беснуется в экстазе толпа. Из раззявленных ртов несутся истошные истеричные вопли.

— Жарь еретичку!..

— Гори, ведьма-а-а-а!..

— Огонь очища-а-ает…

— Во славу Господа нашего-о-о!..

Видение было очень четким и ясным, но отдавалось в голове такой страшной болью, что удержаться в сознание удалось только диким усилием воли.

— Пречистая матерь Господня… — в голову неожиданно пришла странная, невероятная и очень страшная отгадка. — Но как? И за что?..

Чтобы окончательно опомниться, пришлось залепить себе пощечину.

— Потом разберешься… — свирепо рыкнул я, вскинул Маузер с присоединенным прикладом и шагнул в кусты.

Перемахнул через частокол, прокрался вдоль стены дома сложенного из мощных бревен и выглянул из-за угла.

То, что увидел, уже не стало неожиданностью.

Посередине двора стоял криво вкопанный в землю импровизированный крест сбитый из тележных слег. Под ним дымилась грудка дров, а на кресте висело закопченное черное тело. Человек обгорел только снизу и все еще можно было различить, что это некогда был невысокий полный мужчина.

Неподалеку от креста лежала искромсанная туша мертвой коровы, рядом с ней в луже крови застыл большой кудлатый пес.

На хуторе стояла мертвая тишина, разбавленная только карканьем круживших в небе ворон.

Из-за угла дома высунулся Тайто и жестом показал, что здесь больше никого нет. Второй айн продублировал жест, уже с другой стороны двора.

— Кто, мать его? Косоглазые? Сука, больше некому… — в том, что это сделали японцы никаких сомнений, не было — везде во дворе виднелись отпечатки японских ботинок. К тому же, пленный офицер признался, что после того, как генерал-губернатор Ляпунов сдался, японское командование отправило свои отряды во все поселения. Как он выразился: для приведения в подчинение населения и для установления японского порядка. Порядка… Твою же мать…

Я еще раз огляделся, после чего прошел в сени добротного дома-пятистенка.

Внутри царил жуткий беспорядок, все вещи валялись на полу, зачем-то вспороли даже подушки с перинами и разбили швейную машинку.

— Черт… — ругнулся я. — Но где тетя Стася с внучкой? Успели уйти в лес?

Ответ подсказал Тайто. Айн зашел в избу и тихо сказал:

— Тама… в сарае, где лошадь с рогами стоял… два женщин… один большой, один маленькая…

В коровнике густо роились зеленые жирные мухи, жутко смердело кровью и человеческими испражнениями.

На потолочной балке покачивалось повешенное за шею обнаженное тело полной старой женщины. На мете грудей зияли кровавые раны, из распоротого живота свисали на утоптанный земляной пол жгуты сизых кишок. В пустых стеклянных глазах застыло дикое страдание.

Рядом на соломе лежало худенькое окровавленное детское тельце…

От дикой бессильной злобы и обиды хотелось выть, но я только стиснул зубы.

Позади послушался тихий голос Тайто.

— Глаза за глаз, зубу за зуб? Да, отец?

— Да… — я резко развернулся и вышел из коровника. — Тайто…

— Отец?

— Посмотри по следам, сколько здесь было японцев?

— Уже смотреть… — айн растопырил пальцы. — Точно не сказать, она ходила туда-сюда, но может половина двадцать и еще половина половины двадцать. Приходить и уходить на лодках. Два больших лодка.

Я задумался.

Вопрос, мстить или не мстить, даже не стоит. Кто-то обязательно поплатится за это, по полной поплатится, точно по заповеди из Ветхого завета. Но… для того, чтобы отомстить, надо сначала найти этих ублюдков. И справиться с ними.


Пятнадцать? Как-то не верится, что Тайто правильно посчитал. Я вот вообще нихрена не смог. Но ладно, пусть их двадцать, даже двадцать пять. Уже можно нападать на марше или на стоянке. Неожиданность уравняет шансы. Вряд ли они успели уйти далеко, тела еще не успели окончательно окоченеть. Нам не встретились, значит спустились вниз по течению. И это очень хреново, потому что по воде мы их не догоним — на носу ночь. Кровь Господня…

Скрипнув зубами, приказал Тайто.

— Пошли Само за остальными. Только пусть скажет Майе, чтобы Мадина на берег не сходила. А сам ищи лопату. Я видел ее у креста…

К тому времени, как подогнали лодки, мы с айном уже выкопали до половины братскую могилу.

Увидев мертвых, Майя закаменела лицом и прошептала.

— Тетя Стася и ее муж хотели, чтобы японцы победили.

Я воткнул лопату в землю и вытер пот рукавом нательной рубашки.

— Зачем?

— Они оба были поляками, думали, что это ускорит крах царизма и освобождение Польши.

— Угу, ускорили. Как Мадина?

— Она все поняла. Уже взрослая девочка, справится, — Майя немного помолчала и вдруг сухо отчеканила:

— Их убили не позднее пары часов назад, я проверила, трупы только начали коченеть. Значит, японцы не могли далеко уйти. Скорее всего, они остановились в соседней деревеньке, Усть-Лужье, до нее около версты. Айны проведут нас туда по суше даже ночью.

— Нас?

— Да, нас, — коротко ответила Майя. — Я хорошо стреляю и не буду обузой.

— А Мадина?

— Мади останется с Като. Он о ней позаботится.

— Зачем вам это?

— Они теперь мои кровники, — спокойно заявила девушка. — Я хочу их крови. Тетя Стася и дядя Яцек были для меня родными людьми.

— Нет.

— Александр Христианович, со мной лучше не спорить, — Майя нахмурилась. — Потому что…

— Это вам лучше со мной не спорить. Будьте разумными, Майя Александровна! — я ее резко и бесцеремонно оборвал. — Мы даже не знаем точно, сколько там японцев. Были бы вы одни, ради Бога, но Мадина совсем еще ребенок. Хотите оставить ее сиротой? Без вас девочке будет очень трудно. Я не хочу рисковать ей. И вами тоже.

Ожидал возражений, девушка строптиво закусила губу, но вдруг согласно кивнула.

Вот и ладушки, нехрен бабе геройствовать. Теперь осталось…

— Майя Александровна, я видел в ваших вещах фотографический аппарат. Он в рабочем состоянии? Вы умеете им пользоваться?

— Да, умею. Он остался от отца, пластины тоже есть, а зачем вы спрашиваете?

— Прежде чем хоронить несчастных, надо здесь все сфотографировать. Так как есть, не убирая трупы.

— Это зачем? — Майя нахмурилась. — Что за извращение, фотографировать изувеченные мертвые тела? Вы вообще понимаете, о чем просите?

Я невольно поморщился. Ну почему я должен объяснять, когда все и так ясно?

— Для документальных доказательств зверств японцев. Не исключаю, что они со временем понадобятся.

— Хорошо, я сделаю… — быстро пообещала Майя. — Извините, я не подумала…

Я одобрительно кивнул, нашел взглядом Тайто и подозвал его к себе.

— Собирай своих, есть дело.

И не особо удивился тому, что ни один из айнов, уже бывших со мной в деле, не отказался от участия в карательной экспедиции.

Ничего странного, все в порядке вещей. Первая победа всегда туманит голову, а кровь — она как наркотик, даже единожды успешно пролив ее, уже очень трудно остановиться.

Закончив с айнами, вернулся к Майе.

— Если мы не вернемся…

— Вы вернетесь, — спокойно перебила меня девушка. — Но у меня будет просьба, если получится, пусть хотя бы один из японцев останется живым. Для меня…