Карусель теней

Подобную способность я обнаружил у себя не так давно, причем работала она не с любой нежитью, а только, скажем так, с неопытной, неокрепшей. Прошлой осенью в Севилье, куда меня занесло по делам, вот так же прицепилась какая-то девица с довольно жуткой дыркой на месте правого глаза, а после добрых полдня таскалась следом, то прося, то требуя того, чтобы я помог ей воздать по заслугам некоему Миклосу. Этот ухарь, насколько я понял, стал причиной ее смерти, он то ли случайно, то ли нарочно выстрелил ей в лицо. Подозреваю, что все-таки нарочно, очень уж занудной особой оказалась эта гражданка.

Под конец я вот так же ткнул ей пальцем в лоб со словами:

– Чтоб тебе остолбенеть, липучка!

И – вуаля, так и вышло. Из нее словно батарейки вынули, она ни двигаться, ни говорить больше не могла, просто застыла как статуя, а затем повалилась на мостовую.

В тот же день я опробовал новую способность на Жанне и еще паре безобидных призраков в отеле, где проживал. Моя спутница только хихикала, когда я ей тыкал пальцем в лоб, один из неоформленных жильцов гостиницы, обитавший там добрых лет двадцать, и при этом отличавшийся на редкость незлобливым для столь почтенного посмертного возраста нравом, тоже и не подумал подчиниться моему приказу, а вот печальный юноша, умерший в одном из номеров с полгода назад от внезапного сердечного приступа, отреагировал на мое указание так же, как докучливая девица, то есть оцепенел, что твой кролик при виде удава. И только через полчаса он смог вернуть себе власть над призрачным телом, да и то не в полной мере. А после поведал мне о том, что, лежа недвижимым, он все время испытывал дикий ужас. Настолько сильный, что второй раз такое пережить бы не желал.

С тех пор я взял обретенную способность на вооружение. Срабатывало, повторюсь, через четыре раза на пятый, но знали про это только я да Жанна с Родькой, со стороны же выглядело это очень, очень эффектно. Эдакий истинный маг. Ткнул пальцем в лоб – и нежить у моих ног лежит.

Причем искренне хочется надеяться, что за тот период времени, пока он там валяется, мы все же доберемся до моего дома. Ведь этот таксист, как только очухается, снова вопить начнет, требования выставлять. Как, впрочем, любой недавно окочурившийся человек, застрявший тут, в мире живых, и случайно узнавший, что среди них есть тот, кто его может услышать. И ведь что примечательно – хоть бы один из них, хоть раз спросил, – а хочу ли я вообще кому-то помогать? Нет, они сразу за горло норовят схватить, дескать – бери больше, кидай дальше. Причем в девяносто девяти процентах случаев проблемы и запросы у всех одни и те же – позвони туда, поговори с близкими и родными, доведи до сведения властей, что это было убийство, а не несчастный случай, и так далее, и тому подобное. Раз за разом, снова и снова…

И не могут они понять, что я никому ничего не должен, и им в первую очередь. Их смерть – это их проблема, а не моя. Я служу лишь той, кто раньше или позже получит всех и каждого. Ей одной – и больше никому. Но уж точно не им.

А все остальное дело случая и везения. Бывает так, что кому-то из них удача улыбнется в последний раз, потому что мне понадобятся деньги, и по счастливому совпадению, именно в этот момент появится некто, готовый заплатить их за мои услуги. И вот тогда их последние хлопоты отчасти станут моими.

Но такое случается нечасто, поскольку и живым в девяносто девяти процентах случаев это не нужно, да и я не сильно стремлюсь наводить мосты между мирами или служить поводырем для душ, уходящих навсегда. Поначалу, еще тогда, до отъезда, эти новые ощущения меня интриговали и привлекали, но чем дальше, тем сильнее я слышу звуки иных миров, иных измерений. И это меня, мягко говоря, настораживает.

Не стоит испытывать судьбу без особой нужды. Ни к чему это.

Машина, скрипнув тормозами, остановилась около подъезда, который, признаюсь, мне даже снился пару раз там, на чужбине. Вот как на родину тянуло!

– Сдачи нет – весело заявил мне водитель, которому я протянул две тысячные купюры – Утро!

– Врет – проскрипел призрак у меня из-под ног. Он очухался еще пару минут назад, говорить уже мог, но двигаться пока нет – У него в левом внутреннем кармане куртки размен всегда лежит.

– Да и не надо – я открыл дверь, и снова с наслаждением втянул ноздрями хмельной весенний воздух – Ничего страшного.

– Спасибо! – водитель выскочил из машины, а после извлек из багажника мой чемодан – Эта. С приездом!

– Ну да, ну да – я потянулся, а после оживился, заметив знакомую фигуру, махавшую метлой у соседнего подъезда – С ним. Эй! Привет, Фарида! Сколько лет, сколько зим! Как дела? Как Хафиз? Дети как?

– Сашка, ты? – захлопала густыми ресницами дворничиха, обернувшаяся на оклик – Ой, ма! А мы думали, что ты мертвый уже! Галина Антоновна из шестой подъезд прошлое видит, и иногда будущее. Вот она говорила – сгинул ты навсегда. Застрелили тебя!

– Почему именно застрелили? – удивился я – Почему не утопили или не повесили? Откуда такая категоричность?

– Так ты в банк работал! – пояснила дворничиха, подходя поближе – У вас по-другому не бывает. Был бы большой начальник, тебя в машине бы взорвали. А ты – маленький начальник, у тебя машины нет. Значит – застрелили.

– Сплошные стереотипы – вздохнул я – Фарида, меньше смотри сериалы. Ну, а если смотришь, то хоть не верь всей это ерунде.

– Ерунда не ерунда, а два года тебя не было – резонно заметила таджичка – Где пропадал? Зачем? Не иначе, как из-за работа.

– Ну, можно сказать и так – не стал с ней спорить я – Но вообще – учиться ездил.

– И как, выучился?

– Скорее да, чем нет – рассмеялся я – Новости-то какие еще есть?

– Абдулжон мой первый класс заканчивает – гордо подбоченилась она – Молодец такой! Буквы знает, цифры знает, и авторитет среди одноклассников имеет.

– Молодец. Чего еще?

– Марина Тимофеевна из ЖЭКа зимой померла – подумав, произнесла Фарида – А, вот еще! У Маринка, с которой тебя тогда ребенок не получился, такой ухажер появился, такой ухажер! У него машина… Это… «Хаммер». Хафиз говори, что такая очень много денег стоит! Сильно много. На них десять обычных машин купить можно. Или даже двенадцать.

Странно. Вроде раньше Маринка не столько за материальным гналась, сколько за неформатным. Между теми, с кем удобно и теми, с кем интересно, она всегда выбирала последних. Но, как видно, за два года полюса взглядов немного сместились.

Впрочем, может случиться так, что одно совпало с другим. Ведь непризнанные гении и нестандартные личности иногда и на «Хаммерах» могут ездить. Почему нет?

– Еще к тебе тоже разные ездили – продолжала тем временем вещать Фарида – Давно. Тот год еще. Женщины. Ко мне подходили, спрашивали, где ты, что ты. Когда сами, когда нет. Водителей присылали.

– Да ладно? – заинтересовался я – И что ты им рассказывала?

– Правду – мне показалось, что дворничиха даже обиделась на меня – Зачем врать? Сначала говорила, что давно не видела. Потом, что все думают – тебя застрелили. Потому что ты…

– В банке работал маленьким начальником – закончил за нее я – Деньги хоть платили за информацию?

– Я сама не просила – горделиво оперлась на метлу Фарида – Я имею свое уважение. Но если давали – не отказывалась. Но у твоей бывшей жены не стала деньги брать. Она сама женщина хорошая, хоть тебе и не подходит. Другой ей нужен, такой, который всегда рядом. Как мой Хафиз. Но мать ее недобрая. Все, к чему она прикоснется, порченое станет. Не хочу зло в свой дом приводить.

– Светка тоже приходила? – опешил я – Вот тебе и раз!

Странно. Она-то чего тут забыла? Вроде тогда за городом, после памятной стычки с отпрыском покойного Арвена, мы с ней последние точки в нашей совместной истории поставили.


Ну, буду надеяться на то, что она приходила позвать меня на свою свадьбу, в качестве почетного гостя. А что? Со Светки станется. Она тихая, тихая, а на деле там такие черти в душе иногда джигу пляшут.

– Еще красивая женщина приезжала. В возраст уже, но красивая. Не раз, не два приезжала. Зимой снова была. Сильная, сразу видно. Такая… Всех вот тут держит- Фарида сжала кулачок – Но уважительная. Сама ко мне подошла, первой поздоровалась.

– Лет сорок, блондинка, невысокая? – уточнил, я и получил в ответный кивок – Ясно.

Ряжская. Опять же – вроде ведь все перед моим отъездом мы с ней решили? Вернее – я дал ей понять, что имею полное право стереть и ее, и мужа с лица земли, но не стану этого делать в счет недавних партнерских отношений. Но на этом – все. Никакого «потом поговорим» или «выдохнем и начнем снова» не предвидится.

И я был уверен, что Ольга Михайловна, которой в уме и осторожности не откажешь, на этот раз сделала верные выводы.

Как видно – ошибся. Иначе чего бы ей тут крутиться? Впрочем, выбираясь из болота, и за гадюку вместо веревки схватишься. Мало ли что у нее произойти могло? А женщина она при всем прочем еще и рисковая, этого не отнять.

– Другие не такие были – Фарида поморщилась – Особенно одна, толстая такая. Кричит, руками машет. «Где он». «Где он». А я откуда знаю, где ты?

– Если еще кто приедет, ты формулировку не меняй – попросил я ее – Нет меня. Не вернулся до сих пор. А еще лучше используй версию Галины Антоновны, ту, в которой меня застрелили.

– Дурак Сашка – рассердилась дворничиха – Кто так говорит? Пустой твой башка! Совсем не изменился.

– Да с чего бы мне это делать? – мило улыбнулся я, и направился к подъездным дверям, отметив при этом, что на скамейке сидит тот самый призрачный таксист из машины, что привезла меня домой. Как видно, у него достало сил выбраться из салона, и даже, вон, доползти до лавки.

– Поговорим? – поймав взгляд, с надеждой спросил он у меня, но я и не подумал отвечать.

Да и с чего бы?

– Жанна, тебя долго ждать? – осведомился я у девушки, которая остановилась в двух шагах от входа в подъезд. Дальше ей проход был закрыт, не имела она на это права.

– Ты шутишь? – никогда я еще не видел эту беззаботную девицу настолько серьезной.

– Нет – я подавил зевок – Два года мы жили бок о бок, ты помогала мне, я пару раз спас тебя. У меня с большинством живых столь близких отношений сроду не водилось. И что, ты теперь будешь ошиваться вот здесь, с этим хмырем, а я жить там, наверху? Все, не дури, пошли уже. А если тебя смущают формальности… Я даю тебе право войти в мой дом. Но только в мой, и более ни в чей.

– Ура! – пискнула девушка и скользнула в подъезд.

Я глянул на Фариду, которая, отойдя подальше, уже достала телефонную трубку и даже прижала ее к уху, на таксиста, хмуро смотревшего перед собой, на утреннее небо и закрыл подъездную дверь.





Глава 2




Однако, сколько же макулатуры может скопиться в почтовом ящике за два года! Вроде и бесплатных газет уже не стало, так как данный промысел ушел в сеть, и писем почтовых с открытками никто друг другу не пишет давным-давно, а все равно такой ворох разной корреспонденции я из него выгреб, что только диву даться можно.

Прямо сейчас разбирать весь этот мусор я не собирался, потому запихнул его в рюкзак, чем вызвал недовольное ворчание Родьки, на которое, впрочем, не обратил никакого внимания. Просто ничего другого от него ожидать и не приходится. Не любит мой слуга путешествия, надоели они ему хуже смерти, потому в дни перелетов или переездов он начинает жалеть себя и до того, как залезает в рюкзак, и после, когда его покидает. Причем ни шоколад, ни газировка в этот день благодушия ему не возвращают.

А тут еще вон, бумаги на голову сверху посыпались. Само собой, он моментально начал невесть кому жаловаться на глобальное мироустройство в целом, и на своего хозяина в частности.

Вообще, наверное, я слишком его разбаловал, всякий раз разрешая высказывать свое мнение, и, в некоторых случаях, даже недовольство моими решениями по тому или иному поводу. И, да, стоило бы ему напомнить о том, кто здесь слуга, кто господин, стоило.

Но… Не хочу я его ломать о колено, как настоящему ведьмаку и положено. Не хочу, чтобы он стал таким же, как его собрат-слуга, который безропотно позволил у себя один глаз хозяину вырезать. Да, Родька сварлив, прожорлив и тщеславен, этого у него не отнять. Но он идет за мной не только потому, что такова его судьба. Он стал мне другом, как бы странно это не звучало, и сей факт проверен в ряде довольно непростых и опасных авантюр. Когда приходит беда, на него можно положиться, и это достоинство перевешивает десяток недостатков.

Он мне даже жизнь умудрился спасти как-то разок. Правда, потом раз десять про это напомнил в тот же день, и еще раз сто в последующие. Я же говорю – он невероятно тщеславен.

– Не гуди – я легонько стукнул рюкзаком о стенку лифта – Почти приехали.

– Наконец-то – закатила глаза под лоб Жанна – Сейчас немного передохну и отправлюсь в центр. По магазинам погуляю.

– Отдохнет она! – скрежетнула молния и Родька, истомившийся в рюкзачном чреве, высунул голову наружу – А то ты сильно перетрудилась! Мы пахали – я и лошадь! Да и как ты устать можешь в принципе, нежить ты могильная!

– Мохнатая нелюдь – привычно и с легкой скукой отозвалась девушка – Нерасчесанная и кудлатая.

– Кривошеяя вешалка – Родька подтянул себя вверх, высунувшись из рюкзака более чем наполовину, непонятно каким образом скрутил из своих коротеньких пальчиков две фиги, приложил их к груди, присвистнул и произнес – Во! Эт ты! Ох, батюшки!

Последние слова были адресованы не Жанне. Это я тряхнул рюкзак, и мой слуга снова провалился внутрь.

– За что, хозяин? – через секунду жалобно проныл он – Сменял? Меня на мертвячку сменял? Это я тебе, между прочим, в городе Венеции жизнь спас, а не она!

– Случайно – поправила его Жанна – Скорее всего – по недомыслию. Хотя… Откуда в твоей башке вообще мысли возьмутся?

Лифт остановился, раскрыл двери.

– Как же вы мне оба… – я выдохнул – Дороги! И какое счастье, что, наконец-то мы вернулись в Москву. Может, хоть здесь от ваших бесконечных свар отдохну.