Карманник. Королевство

Я двигалась по едва освещённому коридору вслед за Кидзаки, который тянул меня за руку. Старалась шагать с ним плечом к плечу, но он всё равно немного опережал. Маленькая сумочка казалась тяжёлой. У него широкие плечи. Костюм с иголочки — ни единой складки…

Нигде не было видно его охраны. Мы вдвоём шли по безлюдному коридору. Если сейчас приложить к его шее электрошокер, то, возможно, моя задача будет выполнена. Но я не могла пошевелить рукой. Его довлеющая сила заставляла меня бездействовать. Дурное предчувствие не отпускало.

Когда мы достигли конца коридора, сердце уже бешено стучало. Кидзаки медленно открыл дверь; в темноте стояло несколько мужчин. Я напрягла мышцы, чтобы бежать, и тут заметила, что люди обращены к нам спиной и смотрят вглубь комнаты. Яркий луч света разрезал пространство, было слышно чьё-то тяжёлое дыхание. На белом подиуме лежала обнажённая женщина.

— Это шоу. Смотри!

Правильные пропорции тела, очень светлая, красивая кожа. Конечности связаны, между ног закреплён какой-то прибор. Она лежала абсолютно голая, покрытая потом, перед наблюдающими за ней мужчинами. Тяжело дышала, дрожала всем телом, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Она что-то пробормотала, приподнялась, снова затряслась и громко вскрикнула. Мужчины улыбались и смотрели с пренебрежением. Мне показалось, уничижительные взгляды разжигали в ней сексуальное желание. Она плакала и шумно вздыхала, а тело продолжало реагировать на стимуляцию прибора. Зрелище рыдающей от удовольствия женщины было отвратительным. Я тоже смотрела на неё с презрением. У неё было очень красивое, сексуальное тело, наверняка соблазнила немало мужчин… Из неё вытекала слизь, и, когда она стала дёргаться, капли попали на костюмы зрителей. Те продолжали глядеть с улыбкой, но костюмы вытирали брезгливо. Я чувствовала отвращение, но внутри моего тела становилось всё горячее.

— Какая гадость!

— Посмотри ещё.

Мужчина в чёрном костюме медленно подошёл к женщине. Он повернул какую-то ручку на приборе, и женщина стала стонать громче, затем наклонился, почти прижался губами к уху и сказал:

— Прокляни этот мир!

— А… А…

Женщина открыла глаза и уставилась в потолок.

— Прокляни.

— Я…

Мужчина ещё повернул ручку.

— Я хочу, чтобы они умерли… Пусть умрут!

— Кто?

— Все! Пусть все умрут! — закричала женщина.

Присутствующие мужчины улыбались, хотя среди них послышался ропот. Комната наполнялась дымом сигарет.

— Все! Все пусть умрут! Я лучше всех! Пусть все…

— Что такое?

— Мой папа…

Она скрючилась и разрыдалась. Казалось, она перестаёт себя контролировать.

— Что сделал ваш отец?

— А… А… Папа… меня…

В публике раздались воодушевлённые возгласы.

— И что дальше?

— Поэтому… Я убила его.

Мужчины радостно переговаривались.

— Но… легче не становится?

— Да. Не становится. Не становится! Поэтому… ещё, ещё!

Мужчина в чёрном костюме вновь повернул ручку, и она опять закричала: «Ещё!»

Постепенно зрители затихли.

— Ещё! Дайте мне ещё!

Мужчина нахмурился. В полутьме сгущались клубы дыма. Он вновь повернул ручку, и она засмеялась, словно обезумев:

— Ха-ха-ха-ха!!!

Мужчина посуровел. Зрители больше ничего не говорили. Женщина широко открыла рот:


— Трусы! Ха-ха-ха-ха! А… Ещё… пожалуйста… А! Умрите! Умрите! Ещё!

Отчаяние, с которым она просила об истязании, пронзило моё нутро.

— Пожалуйста! А! Мне мало! Пожалуйста!

Зрители по-прежнему молчали.

— Как ты думаешь, кто сейчас доминирует? — неожиданно спросил Кидзаки.

Я вздрогнула.

— Женщина.

Сложившись почти пополам, она продолжала умолять.

— Мазохизм стимулирует желание садиста, пробуждает и вытаскивает наружу безумие. Поэтому она просит всё больше и больше. Если от хозяина уже нет прока, мазохист может поменять его. В финале садистского акта человека ждёт уничтожение путём убийства. Доминирует всегда мазохист.

Женщина билась в конвульсиях и ещё что-то кричала.

— Но с таким монстром не остаётся ничего, кроме как убить.

Один из зрителей молча подошёл к женщине и вывернул ручку прибора на максимум. Она продолжала кричать низким голосом, а затем вдруг замерла. Однако дышала — наверное, потеряла сознание.

— Какая прекрасная самопрезентация.

Кидзаки улыбался.

— Возможно…

— Ты следующая.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Но, не показав виду, напрягла мышцы.

— Я не могу рассказывать при всех, что у меня на душе. Если только останемся вдвоём.

— Ну хорошо. Расскажешь мне всё. Всё, что лежит в основе твоей жизни.

Он потянул меня за руку. Сильно, небрежно. Миновав коридор, мы оказались в переходе, соединявшем два здания. Наверное, в конце находится его комната. За окном висела огромная луна.

Я почувствовала, что внутри меня всё горит. Было до тошноты противно. Неужели мой план не сработает? Но выбора нет, нужно попробовать. Я не могу высвободить руку. Всё зашло слишком далеко, мне уже не сбежать.

Луна за окном казалась красноватой. Обернувшись к ней, я попыталась изобразить улыбку. Луна обладает силой. И сила её столь велика, что заставляет меня дрожать. Красный оттенок пробудил до боли знакомые воспоминания. «Я покажу… — мысленно прошептала я, словно пытаясь придать себе сил, — я покажу тебе собственное безумие».





8




Войдя в комнату, Кидзаки включил лишь одну лампу. Преграждая поток оранжевого света, его фигура отбрасывала на стену искажённую тень. В комнате стоял подсвеченный аквариум, несколько блестящих диванов вокруг большого стола, на стеллаже — бутылки с вином и виски. Раздвижные двери были открыты, в углу спальни находилась огромная кровать, на столе — какой-то простенький ноутбук. Это бросилось в глаза прежде всего. Последний этаж. Из окна были видны огни соседних зданий.

— Что-нибудь выпьешь? — спросила я, наклонившись таким образом, чтобы продемонстрировать декольте.

Кидзаки сел на диван и закурил.

Я поставила сумочку, выбрала бутылку виски, положила в стаканы лёд. Бар находился в нише, и что я делаю, видно не было. На всякий случай я встала так, чтобы мои руки оказались в слепой зоне. Повернула кольцо, сдвинула фальшивый камень и, откинув крышечку, насыпала порошок в стакан. За свою жизнь я столько раз повторяла эти манипуляции, что действовала автоматически. Налив виски, я добавила льда и минеральной воды, а затем взяла оба стакана и подошла к столу. Один протянула Кидзаки, а второй, со снотворным, поставила перед собой.

— Извините.

Специально отвернувшись спиной, я взяла полотенце, чтобы стереть капли воды со стакана. Никто не станет пить виски, приготовленный женщиной, которая охотится за тобой. Наверняка он поменяет стаканы местами. Изобразив хорошее настроение, я обернулась и взглянула на стол: стакан, в котором было снотворное, стоял на прежнем месте. Сердце стало стучать быстрее. Кидзаки спокойно пил из того стакана, который я подала.

— Что-то не так? — с улыбкой спросил он.

Я тоже улыбнулась и прижала стакан к губам, не касаясь его содержимого.

— Можно я сяду рядом?

Не дожидаясь разрешения, я сделала это и, прижавшись к нему плечом, показала свой стакан:

— Слишком крепко получилось. Поменяемся?