Капкан на спонсора
Часть 4 из 14 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Плохая шутка, — нахмурился Аполлонский и вроде вправду обиделся, а я, поставив бокал, потащила Женьку к выходу, пока мы чересчур не подружились с усатым.
— Спятила совсем? — увещевала я подружку.
— Ладно, чего ты. Он переживет.
— Да за такие слова… Слушай, это, между прочим, называется шантажом.
— Поучи. Моя мамуля глупых детей не рожала. Знаешь, расстраивают меня эти гады, потому что совсем без понятия. Я ведь чувствую, хороший детектив получился. Честно. Не потому, что я подруга, а просто… ну ты понимаешь. А как написано! Агата Кристи, ей-богу. Я два раза плакала…
— Это нетрудно, — вздохнула я.
— Я плакала от счастья, что у тебя такой талант открылся. А эти гады его в землю зарывают. И ведь все из лени да зависти.
— Слушай, Женька, может, наплюем на все это? — робко предложила я: общение с творческой интеллигенцией к тому моменту здорово утомило меня.
— И даже думать не смей! — погрозила мне Женька пальцем. — Будем искать спонсоров.
На этот раз она позвонила в первом часу ночи, как раз в тот момент, когда жгучий красавец торжественно предлагал мне: «Стань моей навеки». Ответить я не успела, чем, должно быть, красавца расстроила, проснулась, сняла трубку и услышала Женькин голос:
— Дрыхнешь, а мне за двоих отдуваться приходится.
— Лучше б ты вздремнула, — посоветовала я, косясь на часы и пытаясь решить, как вежливо, но доходчиво дать понять подруге, что в такое время беседовать о делах я просто не в состоянии.
— Я к тебе сейчас приеду.
— Не надо, — испугалась я. — Завтра полно работы, надо выспаться.
— Тебя что, не интересуют новости?
— Хорошие или плохие? — насторожилась я.
— Плохие, — вздохнула Женька.
— Тогда, может, подождем до утра? Куда торопиться?
— Оно конечно. — Женька вторично вздохнула. — Хотя и мне несладко носить все это в себе… Сообщаю коротко: встречалась с Гавриленко…
— Меценатом?
— Козлом. Такой, я тебе скажу… Ладно. Пусть живет. Говорят, и от лягушек есть польза.
— А чего звонишь так поздно? — Спать уже не хотелось и я была не прочь поболтать.
— Так ведь я с ним ужинала. Только что расстались. Денег не дал, а начал приставать. Прикинь, никакой совести у людей. Еле за дверь выпихнула. Надо глянуть, нет ли у нас на него какого компромата… Жене-то уж точно изменяет… Пропечатать гада, чтоб впредь неповадно было. Соловьем пел: Женечка, Женечка, а как дошло до дела, то есть до денег, так и скуксился.
— Может, у него и вправду денег нет? — усомнилась я.
— Как же, нет, все у него есть. Он, видишь ли, патриотическому движению помогает, наш общий друг кубист-разделочник, оказывается, патриот, а мы рожей не вышли. Детективы ему не нравятся, вот если б ты «Хорста Весселя» написала, само собой на русском материале, тогда другое дело.
— Значит, не судьба, — посочувствовала я, а Женька разозлилась:
— Между прочим, для тебя стараюсь…
— А ты не старайся, говорю, не судьба.
— Чтоб я этих ренегатских разговоров больше не слышала, черт с ним, с Гавриленко, без него мужики с бабками найдутся. Надо только проявить настойчивость и найти к людям правильный подход.
— Вот и ищи, — обрадовалась я, — а мне спать пора.
Неделю Женька у меня почти не появлялась, говорю «почти», потому что в четверг мы встретились, читали Женькины рассказы, плакали и пили чай, но о детективе даже не заговаривали. Так вот, после недельной спокойной и размеренной жизни подружка вдруг ворвалась в нашу турфирму, одетая чрезвычайно оживленно: кожаные шорты, кружевной топ и парик ядовито-оранжевого цвета, и заорала с порога:
— Кончай работу!
На счастье, в комнате в тот момент были только я и Верка, обе к Женьке приученные, поэтому отреагировали спокойно: не бросились на улицу с воплем «пожар!», а тихо-мирно продолжили трудовой подвиг. Верка, оторвавшись от бумаг, спросила лениво:
— Чего орешь?
А я поинтересовалась:
— Тебе в парике не жарко?
— Я сегодня голову вымыть не успела, а тут такая встреча. Собирайся, поехали.
— Куда? — вздохнула я.
— К спонсору. Есть еще на свете добрые люди.
— И кто он, этот добрый? — удивилась Верка.
— Аверин Ярослав Сергеевич, очень серьезный бизнесмен.
— Никогда о таком не слышала, — нахмурилась я.
— Ну и что, он тоже о тебе не слышал, вот и познакомитесь.
— Аверин — это «Компьютерный рай»? — все-таки оторвалась от бумаг Верка. — Солидная фирма. Большие бабки. Может быть, действительно чего даст? — Верка была в курсе наших дел и, хоть рукопись не читала, считала ее выдающейся и близко к сердцу принимала чужие хлопоты.
— Может быть, — пожала я плечами и задала вопрос Женьке: — Где ты его откопала?
— Что за выражение? Он рекламу в нашей газете размещает постоянно, вот я и решила… Короче, Аверин нас ждет в 11.00. В 11.15 у него уже другая встреча, так что или мы катим к нему, или счастье мимо нас. И я тебя умоляю, будь оживленнее, скажи что-нибудь приятное человеку, закинь ножку на ножку… — В этом месте Женька перегнулась через мой стол и удовлетворенно кивнула: — Хорошо, что юбка короткая. Мужик он молодой, заметь, неженатый, ты красавица, а про меня и говорить нечего. Короче, если мы этого парня не обломаем, значит, мы кретинки, сидим дома и умные лица людям больше не кажем. Соберись, Анфиса, настал твой час.
Через минуту мы уже неслись в сторону площади Пушкина, где и находился тот самый «Компьютерный рай».
Фирма занимала первый этаж особняка девятнадцатого века. По дороге Женька успела меня просветить: Аверин владеет сетью магазинов в городе и области, человек он, безусловно, порядочный, в том смысле, что в криминале уличен не был, и вообще слухов о нем никаких, что само по себе говорит о многом. Политикой не интересуется, никуда не лезет, а доход имеет приличный, в общем, наш человек, главное — произвести благоприятное впечатление.
Мы поднялись на высокое крыльцо, Женька нажала кнопку, дверь с легким щелчком открылась, подружка мне подмигнула и шагнула вперед.
В офисе царила тишина, пока мы шли длинным коридором, только телефонные звонки, доносившиеся из-за дверей, намекали, что работа идет полным ходом. Нас обогнала девушка в малиновом костюме и спросила:
— Вы к Ярославу Сергеевичу?
— Да, — на всякий случай нахмурилась Женька.
— Проходите, он у себя. — Девушка постучала, распахнула дверь, но с нами не вошла, а исчезла за соседней дверью с надписью: «Бухгалтерия». Стало ясно: порядки здесь демократичные, чему я от души порадовалась.
Кабинет был просторным и светлым, но тоже демократичным: на окнах жалюзи, стол большой и удобный, ковер на полу потертый, а мебели необходимый минимум. Человек за письменным столом при нашем появлении мельком взглянул на часы (я тоже взглянула: ровно одиннадцать), по этой причине или по другой Ярослав Сергеевич широко улыбнулся, поднялся нам навстречу и сказал негромко, но с большим чувством:
— Очень рад…
— Вот, знакомьтесь, — подружка, по обыкновению, начала симулировать жаркий энтузиазм, — это та самая Анна Асадова, о которой я вам рассказывала, а это Ярослав Сергеевич, очень возможно, что он решит нам помочь.
— В меру сил, конечно, — кивнул хозяин кабинета, но чувствовалось, что он в самом деле готов.
Появилась неизменная девушка с неизменным кофе, и Аверин спросил:
— Скажите, Анна…
— Можно просто Аня, — заторопилась я, не зная, могу ли оставить Анне Асадовой собственное отчество.
— Спасибо… Так почему же все-таки детектив, а не любовный роман, к примеру?
Он так спрашивал, точно это его в самом деле интересовало, и я попыталась объяснить, одновременно следя за часовой стрелкой: всю беседу требовалось уложить в двенадцать минут. Я справилась, правда, из-за этого кофе так и не попробовала, ну да ладно.
— Вы не возражаете, если я сначала прочитаю вашу рукопись, а потом дам ответ? — спросил он вроде бы да застенчиво.
— Конечно, — обрадовалась я, не тому даже, что он не против помочь, а тому, что кто-то решил прочитать мое творение.
Женька положила на стол папку, мы простились и, не помню как, оказались на улице.
— Уф! — выдохнула Женька. — У тебя закурить есть?
— Я не курю.
— А то я не знаю. Могла бы купить для подруги.
— Ты тоже не куришь, — напомнила я.
— Что думаешь? Вроде все путем, а? Ты была неподражаема, век воли не видать. Это плюс и это минус. Красота дорогого стоит, но мужики твердо уверены, что красивая баба ни на что не пригодна, в смысле полезной деятельности, то есть полезной не для конкретного индивида, а для общества.
— Ты зануда, — кивнула я.
— Я волнуюсь. Слушай, чего он сказал: ему позвонить или он позвонит?
Я задумалась, потом пожала плечами:
— Не помню.
— Вот так раз… Вернуться, что ли?
— Спятила совсем? — увещевала я подружку.
— Ладно, чего ты. Он переживет.
— Да за такие слова… Слушай, это, между прочим, называется шантажом.
— Поучи. Моя мамуля глупых детей не рожала. Знаешь, расстраивают меня эти гады, потому что совсем без понятия. Я ведь чувствую, хороший детектив получился. Честно. Не потому, что я подруга, а просто… ну ты понимаешь. А как написано! Агата Кристи, ей-богу. Я два раза плакала…
— Это нетрудно, — вздохнула я.
— Я плакала от счастья, что у тебя такой талант открылся. А эти гады его в землю зарывают. И ведь все из лени да зависти.
— Слушай, Женька, может, наплюем на все это? — робко предложила я: общение с творческой интеллигенцией к тому моменту здорово утомило меня.
— И даже думать не смей! — погрозила мне Женька пальцем. — Будем искать спонсоров.
На этот раз она позвонила в первом часу ночи, как раз в тот момент, когда жгучий красавец торжественно предлагал мне: «Стань моей навеки». Ответить я не успела, чем, должно быть, красавца расстроила, проснулась, сняла трубку и услышала Женькин голос:
— Дрыхнешь, а мне за двоих отдуваться приходится.
— Лучше б ты вздремнула, — посоветовала я, косясь на часы и пытаясь решить, как вежливо, но доходчиво дать понять подруге, что в такое время беседовать о делах я просто не в состоянии.
— Я к тебе сейчас приеду.
— Не надо, — испугалась я. — Завтра полно работы, надо выспаться.
— Тебя что, не интересуют новости?
— Хорошие или плохие? — насторожилась я.
— Плохие, — вздохнула Женька.
— Тогда, может, подождем до утра? Куда торопиться?
— Оно конечно. — Женька вторично вздохнула. — Хотя и мне несладко носить все это в себе… Сообщаю коротко: встречалась с Гавриленко…
— Меценатом?
— Козлом. Такой, я тебе скажу… Ладно. Пусть живет. Говорят, и от лягушек есть польза.
— А чего звонишь так поздно? — Спать уже не хотелось и я была не прочь поболтать.
— Так ведь я с ним ужинала. Только что расстались. Денег не дал, а начал приставать. Прикинь, никакой совести у людей. Еле за дверь выпихнула. Надо глянуть, нет ли у нас на него какого компромата… Жене-то уж точно изменяет… Пропечатать гада, чтоб впредь неповадно было. Соловьем пел: Женечка, Женечка, а как дошло до дела, то есть до денег, так и скуксился.
— Может, у него и вправду денег нет? — усомнилась я.
— Как же, нет, все у него есть. Он, видишь ли, патриотическому движению помогает, наш общий друг кубист-разделочник, оказывается, патриот, а мы рожей не вышли. Детективы ему не нравятся, вот если б ты «Хорста Весселя» написала, само собой на русском материале, тогда другое дело.
— Значит, не судьба, — посочувствовала я, а Женька разозлилась:
— Между прочим, для тебя стараюсь…
— А ты не старайся, говорю, не судьба.
— Чтоб я этих ренегатских разговоров больше не слышала, черт с ним, с Гавриленко, без него мужики с бабками найдутся. Надо только проявить настойчивость и найти к людям правильный подход.
— Вот и ищи, — обрадовалась я, — а мне спать пора.
Неделю Женька у меня почти не появлялась, говорю «почти», потому что в четверг мы встретились, читали Женькины рассказы, плакали и пили чай, но о детективе даже не заговаривали. Так вот, после недельной спокойной и размеренной жизни подружка вдруг ворвалась в нашу турфирму, одетая чрезвычайно оживленно: кожаные шорты, кружевной топ и парик ядовито-оранжевого цвета, и заорала с порога:
— Кончай работу!
На счастье, в комнате в тот момент были только я и Верка, обе к Женьке приученные, поэтому отреагировали спокойно: не бросились на улицу с воплем «пожар!», а тихо-мирно продолжили трудовой подвиг. Верка, оторвавшись от бумаг, спросила лениво:
— Чего орешь?
А я поинтересовалась:
— Тебе в парике не жарко?
— Я сегодня голову вымыть не успела, а тут такая встреча. Собирайся, поехали.
— Куда? — вздохнула я.
— К спонсору. Есть еще на свете добрые люди.
— И кто он, этот добрый? — удивилась Верка.
— Аверин Ярослав Сергеевич, очень серьезный бизнесмен.
— Никогда о таком не слышала, — нахмурилась я.
— Ну и что, он тоже о тебе не слышал, вот и познакомитесь.
— Аверин — это «Компьютерный рай»? — все-таки оторвалась от бумаг Верка. — Солидная фирма. Большие бабки. Может быть, действительно чего даст? — Верка была в курсе наших дел и, хоть рукопись не читала, считала ее выдающейся и близко к сердцу принимала чужие хлопоты.
— Может быть, — пожала я плечами и задала вопрос Женьке: — Где ты его откопала?
— Что за выражение? Он рекламу в нашей газете размещает постоянно, вот я и решила… Короче, Аверин нас ждет в 11.00. В 11.15 у него уже другая встреча, так что или мы катим к нему, или счастье мимо нас. И я тебя умоляю, будь оживленнее, скажи что-нибудь приятное человеку, закинь ножку на ножку… — В этом месте Женька перегнулась через мой стол и удовлетворенно кивнула: — Хорошо, что юбка короткая. Мужик он молодой, заметь, неженатый, ты красавица, а про меня и говорить нечего. Короче, если мы этого парня не обломаем, значит, мы кретинки, сидим дома и умные лица людям больше не кажем. Соберись, Анфиса, настал твой час.
Через минуту мы уже неслись в сторону площади Пушкина, где и находился тот самый «Компьютерный рай».
Фирма занимала первый этаж особняка девятнадцатого века. По дороге Женька успела меня просветить: Аверин владеет сетью магазинов в городе и области, человек он, безусловно, порядочный, в том смысле, что в криминале уличен не был, и вообще слухов о нем никаких, что само по себе говорит о многом. Политикой не интересуется, никуда не лезет, а доход имеет приличный, в общем, наш человек, главное — произвести благоприятное впечатление.
Мы поднялись на высокое крыльцо, Женька нажала кнопку, дверь с легким щелчком открылась, подружка мне подмигнула и шагнула вперед.
В офисе царила тишина, пока мы шли длинным коридором, только телефонные звонки, доносившиеся из-за дверей, намекали, что работа идет полным ходом. Нас обогнала девушка в малиновом костюме и спросила:
— Вы к Ярославу Сергеевичу?
— Да, — на всякий случай нахмурилась Женька.
— Проходите, он у себя. — Девушка постучала, распахнула дверь, но с нами не вошла, а исчезла за соседней дверью с надписью: «Бухгалтерия». Стало ясно: порядки здесь демократичные, чему я от души порадовалась.
Кабинет был просторным и светлым, но тоже демократичным: на окнах жалюзи, стол большой и удобный, ковер на полу потертый, а мебели необходимый минимум. Человек за письменным столом при нашем появлении мельком взглянул на часы (я тоже взглянула: ровно одиннадцать), по этой причине или по другой Ярослав Сергеевич широко улыбнулся, поднялся нам навстречу и сказал негромко, но с большим чувством:
— Очень рад…
— Вот, знакомьтесь, — подружка, по обыкновению, начала симулировать жаркий энтузиазм, — это та самая Анна Асадова, о которой я вам рассказывала, а это Ярослав Сергеевич, очень возможно, что он решит нам помочь.
— В меру сил, конечно, — кивнул хозяин кабинета, но чувствовалось, что он в самом деле готов.
Появилась неизменная девушка с неизменным кофе, и Аверин спросил:
— Скажите, Анна…
— Можно просто Аня, — заторопилась я, не зная, могу ли оставить Анне Асадовой собственное отчество.
— Спасибо… Так почему же все-таки детектив, а не любовный роман, к примеру?
Он так спрашивал, точно это его в самом деле интересовало, и я попыталась объяснить, одновременно следя за часовой стрелкой: всю беседу требовалось уложить в двенадцать минут. Я справилась, правда, из-за этого кофе так и не попробовала, ну да ладно.
— Вы не возражаете, если я сначала прочитаю вашу рукопись, а потом дам ответ? — спросил он вроде бы да застенчиво.
— Конечно, — обрадовалась я, не тому даже, что он не против помочь, а тому, что кто-то решил прочитать мое творение.
Женька положила на стол папку, мы простились и, не помню как, оказались на улице.
— Уф! — выдохнула Женька. — У тебя закурить есть?
— Я не курю.
— А то я не знаю. Могла бы купить для подруги.
— Ты тоже не куришь, — напомнила я.
— Что думаешь? Вроде все путем, а? Ты была неподражаема, век воли не видать. Это плюс и это минус. Красота дорогого стоит, но мужики твердо уверены, что красивая баба ни на что не пригодна, в смысле полезной деятельности, то есть полезной не для конкретного индивида, а для общества.
— Ты зануда, — кивнула я.
— Я волнуюсь. Слушай, чего он сказал: ему позвонить или он позвонит?
Я задумалась, потом пожала плечами:
— Не помню.
— Вот так раз… Вернуться, что ли?