Как ты умрешь

— Так вот, у нас здесь, с учетом определенных событий, вероятно, появились некоторые подвижки…

— Моя дочь вернулась через двое суток после того, как пропала, — сказала женщина.

— Гм. — Митчелл затарабанил пальцами по столу. — Что ж вы нам ничего не сообщили?

— Да как-то не подумала…

— Понимаю. А когда вы в последний раз видели вашу дочь?

— Пятнадцать минут назад. Опять поперлась к своему хахалю.

— М-м-м… Ну ладно, миссис Броуди. Благодарю. В следующий раз, пожалуйста…

— Хахаль тот же, с которым она сбегала в прошлый раз.

— Ах, вот оно что… Ясно. В следующий раз уж, пожалуйста, дайте нам знать, если…

— Чую, добром у них не кончится.

— До свидания, миссис Броуди. Спасибо. — И Митчелл повесил трубку.

Он набрал второй номер. На звонок ответил грубый, нетерпеливый голос:

— Боб Верн.

— Здравствуйте, мистер Верн. Это детектив Лонни, из полицейского управления Гленмор-Парка. Насколько я понимаю, у вас три месяца назад пропала дочь?

Пауза в пару секунд.

— Говорите, ну?

— У нас тут произошли некоторые подвижки в деле, и мы хотели бы проверить, соотносятся ли они с вашей дочерью.

— Какие подвижки? — Голос стал мягче, с просительными нотками. — Вам известно, где она?

— Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Задавайте.

— Ее рост, по протоколу, составляет…

— Метр семьдесят с небольшим. Волосы рыжеватые, глаза зеленые. У правого колена шрам, сзади. Вы не знаете, где она сейчас?

Энни про шрам не упоминала, а у неизвестной волосы были темно-рыжие, никак не рыжеватые. И все же Митчелл не удержался от вопроса:

— У нее когда-нибудь оперировался корневой канал зуба?

— Нет.

— Может быть, вы не помните, поскольку дело было еще в детстве? Я…

— Да что вы мне говорите! Я дантист. Я лично провожу своим детям все стоматологические процедуры.

— Да-да, понимаю.

— То есть новые подвижки больше не актуальны?

— Мне очень жаль.

— Н-да… Пора было привыкнуть. — Мужчина горько вздохнул. — Не надо бы уже замирать от надежды при ваших звонках. А я вот все себя тешу…

— Увы, мистер Верн. Извините.

На том конце дали отбой.

— По пропавшим тупик, — объявил Митчелл Джейкобу.

— Что поделать, — развел тот руками. — Придется плясать от ключей машины.

— Хорошо, — сказал Митчелл. — Если б она жила рядом с парком, то не взяла бы их с собой. Значит, припарковала машину где-то поблизости.

Джейкоб кивнул.


— Похоже на то. Ну, а поскольку при ней не было ключей от квартиры и другой необходимой мелочовки, то она, скорее всего, оставила все свои вещи в машине и вышла пробежаться налегке.

— Ну-ка, давай посмотрим… — Митчелл открыл у себя в браузере карту города. — Вот Баттермир-парк. Если она припарковалась на южной стороне, возле Вэлли-Виста-роуд, то машину должна была поставить на одной из этих стоянок. — Он указал на две парковки на карте. — Других парковочных мест на Виста-роуд нет.

— Допустим. — Джейкоб посмотрел Митчеллу через плечо. — Только если б она припарковалась к востоку от парка, бежать бы ей пришлось по дрянной местности — кочки да колючки, — так что давай пока предположим, что ее машины там нет. Зато она могла припарковаться где угодно на Файрстоун-драйв. Улица тихая, паркуйся где угодно.

— Если она так сделала, а ее машина осталась там на неделю с лишним, ее могли отбуксировать.

— Логично, — одобрил Джейкоб. — Давай с этого и начнем.

Он встал и надел шляпу.

— Ты куда? — не понял Митчелл.

— К транспортникам.

— Транспортный отдел, между прочим, в нашем здании, — напомнил Митчелл. — Шляпа тебе зачем?

Джейкоб обиженно выпрямился.

— Это моя шляпа. Она для меня как часть мундира. Ты вот, скажем, в транспортный без штанов заходишь?

— Иногда. Когда хочу серьезного отношения.

— Ну вот видишь… Так что держи свои штаны при себе, а я сейчас вернусь. Отчет уже у меня в компьютере, приду — скину.

В транспортном отделе одиноко сидел сержант Уоллес, знакомец Джейкоба с незапамятных времен. Они год в год поступили в полицию и вместе же учились в полицейской академии.

Но, несмотря на то что они были на короткой ноге, Джейкоб считал Уоллеса одним из самых бестолковых во всем участке. Свою бестолковость он проявлял еще в академии, постоянно пребывая в шаге от отчисления, — и продолжал демонстрировать по ходу службы, уже став копом. Во время учебы вся их комната дружно недолюбливала Уоллеса за храп по ночам — долгий, с изменчивым жужжанием, он восходил руладами, а затем опадал в басовый регистр, где на секунду замирал. Бывало, что и пресекался посередке. Любой из близлежащих чувствовал, как Уоллес напрягается, и лелеял надежду, что дыхание мучителя сейчас прервется и он наконец-то затихнет навсегда. Но проходили секунды — одна… две… три… И ненавистный жужжащий храп вновь взвивался из искривленных носовых пазух.

От этого звука было некуда деться, к нему было невозможно привыкнуть; он не давал заснуть по ночам, когда каждая секунда сна на вес золота. А по утрам, когда Уоллес просыпался, его кровать неизменно окружали ботинки, пущенные в него ночью разгневанными соседями по комнате.

Уоллес был полноватый, загорелый, среднего роста. Лысел, но, в отличие от Джейкоба, бритости головы предпочитал седую плешь. Нос у него, несмотря на храп, был довольно широк и занимал изрядную часть лица. При виде Джейкоба Уоллес заулыбался и откинулся на спинку стула.

— Ба-а, Купер! — радушно воскликнул он. — Какими судьбами в наш шалаш?

— Привет, Уоллес, — сказал Джейкоб. — Да вот, хочу вычислить одну тачку. Ее, возможно, совсем недавно отбуксировали с Файрстоун-драйв.

— Сделаем, — беспечно заверил Уоллес. — Описание или номер есть?

— Нет.

— Ну, а дата буксировки?

— Нет даже уверенности в том, что ее вообще буксировали, — сказал Джейкоб.

— Это может осложнить дело, — погрустнел Уоллес. — Сам понимаешь, за последний год с Файрстоун-драйв могли отбуксировать хренову тучу тачек. Как тут определишь, какую именно искать?

— Уж этим я буду заниматься, — успокоил Джейкоб.

— Будь у меня какое ни на есть описание, я, может, смог бы сэкономить тебе немного времени…

— Знаю, да только описания у меня нет.

— Ну хотя бы часть номерного знака… Может, свидетель видел какие-то цифры… Иногда замечают такое, что диву даешься. Ты спрашивал у местных, видели они номерные знаки машины?

— Нет, Уоллес. Никто ничего не видел.

— Вот же заковыка, а? Не было, как говорится, печали. Кто знает, сколько машин было эвакуировано за время…

— А ты возьми да посмотри.

— А, ну да, конечно. Может оказаться непросто, но я попробую. Оно бы, конечно, неплохо, если б знать хоть какие-то детали… Сэкономило бы время. Но давай глянем — может, что-то и разглядим. — Уоллес развернулся к компьютеру. — Как там Мелисса?

— Марисса, — поправил Джейкоб. — Да ничего. Вполне себе.

— Рад слышать, рад слышать, — рассеянно пропел Уоллес, медленно печатая двумя пальцами. Дважды разведенный, он любил рассказывать всем, кому некуда было деваться, о своих перипетиях с этими разводами. — Хорошую ты сцапал… Повезло тебе.

— Спасибо. Я тоже так считаю.

— Так. Докладываю. За прошедшие полгода никаких машин с Файрстоун-драйв не эвакуировано.

— Вообще никаких?

— Вообще.