Как обмануть смерть

Я ворвалась в квартиру и была встречена чередой приглушенных ругательств и эпитетов, которые не смогла бы выдать даже в свой самый лучший день. Чуть не сшибла дверью Аврору, которая выбрала угол у входа в качестве своего гнезда. Она свернулась калачиком на полу среди подушек и одеял, обхватив руками располневший живот. Хотела спросить, что Аврора там делает, но вовремя сообразила, что она выбрала это место подальше от тирады Лео за закрытой дверью.

Джозеф все еще сидел на диване, на том же самом месте, где я его оставила. Телевизор с приглашенным звуком, показывающий какую-то передачу с закадровым смехом, никто не смотрел.

— И как долго это продолжается? — спросила я, закрывая за собой дверь.

— Минут двадцать или около того, — ответил Джозеф. — Как раз с того момента, когда тебе позвонила Аврора. Этот человек неуравновешен.

— Этот человек потерял сына, Джозеф.

— Да, но он еще не знает, что его сын не вернется. Продолжая питать ложную надежду, он только подпитывает свой гнев.

Как будто я этого не знала. — Я не могу сказать ему правду. Это противоречит протоколу.

Он склонил голову набок. — У меня сложилось впечатление, что ты больше не работаешь на триады.

— Нет, но у меня все равно нет подходящей истории о том, как он умер. — Крики и шорохи прекратились, и я понизила голос. — Он не может узнать правду.

— У тебя не очень большой выбор, если хочешь, чтобы этот мужчина оставался в здравом уме.

Я хмыкнула. Это было самое большее, что Джозеф сказал с тех пор, как появился сегодня утром, и все, что он мог сделать, это критиковать и выдвигать дурацкие предложения? Мне он больше нравился, когда молчал. Не обращая внимания на «слона» в квартире, я присела рядом с Авророй. Живот скрутило от боли. — Ты в порядке?

Она кивнула, ее круглые глаза изучали мои. — Почему Финеас не с тобой?

— Нам пришлось на время расстаться. Он идет по одному следу, а я по другому.

— Хорошо.

Ее абсолютное доверие ко мне поразительно. — Я позабочусь о Лео. Ты просто расслабься и все такое.

Прежде чем войти в спальню, я прислушалась, но источник звука находился где-то далеко. Не стала стучать, просто повернула ручку, толкнула — и будто оказалась в эпицентре урагана. Одежда разбросана по комоду и шкафу, простыни скинуты с кровати, книги на полу, письменный стол вывернут наизнанку. Несколько пластиковых контейнеров для хранения вещей под кроватью опустошены — фотографии, безделушки, старые бумаги, предметы быта, скрытые от посторонних глаз, — как и полдюжины обувных коробок.

Посреди всего этого беспорядка сидел Лео, ссутулившись в кресле, опустив плечи и повернувшись к единственному в комнате окну. Я почти ожидала, что стекло будет разобито. Пока смотрела на разрушение, мой гнев возрос. Я вспыхнула, ярость осветила мое лицо так, как никогда не случалось в моем старом теле.

— Какого хрена ты тут устроил? — прорычала я.

Мой голос застал его врасплох, возможно, он был слишком поглощен собственным нервным срывом, чтобы заметить мое появление. Он резко повернулся в кресле, насторожившись. Его лицо меня ошеломило. Ярко-красные водянистые глаза, рот приоткрыт в почти насмешливой гримасе. Он тяжело дышал через рот.

— Никакой записки, — проговорил потрясено Лео. Словно этот факт стал для него крайне поразительным и неожиданным. Как будто получение этой записки настолько очевидно в связи с исчезновением Алекса, что он просто не мог понять, почему ее не существует. Он выглядел по-детски беззащитно. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди от жалости к нему.

Почти.

— Записка? — повторила я. — Нет никакой записки, Лео? Ты поэтому разнес комнату Алекса? Ищешь какую-то чертову записку? Он не совершал самоубийства.

— Ты всегда оставляешь записку. Всякий раз, когда уезжал по делам, я оставлял записку, чтобы никто не беспокоился. Когда дети уходили, а дома никого не было, они оставили записку, чтобы мы знали. Ты не можешь просто уйти.

Я могла быть кем угодно или даже не в этой комнате. Лео смотрел прямо на меня, но я его не видела, погруженная в свои мысли. Я с трудом могла представить такую заботу от столь вспыльчивого человека как Лео. Он так походил на моего отчима, которого я вычеркнула из памяти — человека, которому на меня было наплевать. Как часто он запирал меня в моей комнате, чтобы кайфовать с моей мамой и трахать ее, пока она не закричит, чтобы он прекратил. Отчим быстро выходил из себя и еще быстрее пускал в ход кулаки.

Он ушел, и он не оставил никакой записки после себя.

— Вы не имели права! — возмутилась я. — У вас нет никакого гребаного права рыться в его комнате таким образом. Что заставляет вас думать будто…

— Я его отец! — Лео вскочил на ноги быстрее, чем приземистый человек, казалось, был способен двигаться. Его лицо стало вишнево-красным, кулаки сжаты по бокам. Он кипел, идя ко мне.

Я остановила его на расстоянии вытянутой руки: — Да? Ты так беспокоишься сейчас, папочка, но когда ты видел его в последний раз?

— Он не хотел меня видеть. Ты думаешь, я не пытался?

— Понятия не имею, как сильно ты старался, но знаю, что была причина, по которой он не говорил ни о тебе, ни о своей семье. — В своем гневе я почувствовала, что это утверждение истинно. Почувствовала это глубоко внутри Чалис.

Лео побледнел. Я никогда не видела, чтобы человек за несколько секунд превратился из огненно-красного в мертвенно-бледного. — Он тебе сказал? — произнес он дрожащим голосом.

Мне хотелось сказать «да» и оставить эту тему. Город вокруг меня превратился в ад, Фин играл волка в овечьей шкуре, а я застряла в этой квартире, играя в психотерапевта с отцом мертвеца. Не говоря уже о оборотне, ждущей ребенка в моей гостиной, гнездящейся в моих одеялах, готовой родить в любой момент. Сказать «да» означало положить конец разговору.

— Нет, — ответила я, — он не говорил об этом. — Что, черт возьми, со мной не так?

Лео разжал кулаки. — Хорошо, потому что это семейное дело.

— Не похоже, что там осталось много родственников.

Он вскинул руку вверх. Мои новые рефлексы реагировали не так быстро, как мозг. Открытая пощечина отбросила мою голову вправо. Я почувствовала вкус крови от прикушенной губы. Не колеблясь, ответила ему тем же. Костяшками пальцев с хрустом врезала ему прямо в нос, отчего его очки полетели на пол, а из носа вытекла короткая струйка крови. Он отшатнулся назад и упал в кресло, бормоча, что я сломала ему нос.

— Тронешь меня еще раз, и я выбью тебе пару зубов, — пообещала я. Мое лицо горело там, где он ударил меня. Я провела языком по уголку рта — маленький ранка быстро заживет. — Если ты так решаешь проблемы, то неудивительно, что Алекс ничего не говорил о тебе.

Приготовилась к новой атаке. Лео только глубже погрузился в кресло, подложив обе руки под нос. Побежденный. Он был мужчиной, скорым на расправу и так быстро остывающим, чтобы чувствовать угрызения совести за то, что сделал. Я выросла с таким типом людей. И его присутствие не желала больше терпеть.


Схватила с комода белую майку и протянула ему. Лео взял ее и прижал к носу. Хлопок стал красным. Лео даже не взглянул на меня.

— Может, вам стоит съехать в мотель?

Он съежился. — Алекс просил меня…

— А я прошу вас уйти. Если он мне позвонит, я дам знать. — Хороший способ гарантировать, что мне никогда больше не придется разговаривать с этим сукиным сыном. Я подняла его очки с ковра. Протянула их ему. — Пойдите и умойте лицо.

Он покинул спальню, как наказанный ребенок, больше не сердитый мужчина-командир. Мой взгляд скользнул по беспорядку, разбросанным остаткам жизни Алекса. Мне пришло в голову прибраться, но какой в этом смысл? Он не вернется домой. Я не знала, сколько еще пробуду в квартире. На самом деле это не мой дом. Мне нужно место с меньшим количеством жителей, без любопытных соседей-детей и более удобными выходами. Вроде моей старой общей квартиры на Коттедж-Плейс.

Я не была там с тех пор, как умерла. Понятия не имела, остались ли там наши вещи или кто-то из триад пришел и прибрался в доме. Неплохое место, чтобы спрятаться, если так; триады не сочтут меня настолько глупой, чтобы вернуться в такое очевидное место.

Запасной план, на случай, если какой-то не сработает.

Закрыла дверь спальни Алекса, пряча за собой весь этот беспорядок. Это уже не важно. Дверь в ванную заперта, по другую ее сторону слышался шум текущей воды. Джозеф стоял рядом со своим концом дивана, неподвижный, как камень, и наблюдал.

— Джозеф, сегодня вечером Лео остановится в мотеле.

Коротко кивнув, он вернулся на свое место, все еще напряженный и настороженный. Вероятно, он не успокоится, пока Лео не выйдет за дверь.

Я плюхнулась в мягкое кресло рядом с диваном. Слишком тяжело. Щупальцы боли сжали мой живот, и я застонала. Откинула голову на подушку и закрыла глаза. Просто небольшой перерыв. Большая часть отдыха, который я получила в последнее время, приходилась на мою потерю сознания. Двенадцать часов назад я шутила с Вайятом о том, чтобы найти мотель и проспать неделю.

Такой возможности больше нет. Несколько минут, чтобы собраться с мыслями, пока Лео умывается, — вот и все, что я получу.

Я резко проснулась в темной квартире. Оранжевый свет лампы просачивался сквозь щели вокруг покрытых пластиком окон. Джозеф спал на диване, вытянувшись на спине, напряженный даже в бессознательном состоянии. Аврора все еще лежала, свернувшись калачиком в своем гнездышке на полу, так же расслабленная сном, как и ее дед.

Шея болела от неудобного положения. Я потянулась и встала. Из заднего кармана раздался сердитый гудок. Один пропущенный вызов. Я уставилась на телефон, озадаченная тем, что мне удалось все это проспать. Тем более, когда увидела время на дисплее: после полуночи.

Дерьмо. Как, черт возьми, я могла проспать целых пять часов?

Я проверила комнату Алекса, чтобы убедиться, что Лео ушел (он ушел), а затем закрылась в своей комнате. Начала набирать номер голосовой почты и остановилась. Нет необходимости. Все, что требуется, это проверить откуда поступил звонок — госпиталь. Мое сердце бешено заколотилось. Я не разговаривала с Вайятом с самого утра. Он должен уже волноваться. Нажала кнопку повторного набора.

В середине второго гудка трубку подняли и проговорили: — Трумен.

Я не смогла сдержать улыбку при звуке его голоса. — Привет.

— И тебе привет. Я звонил тебе два часа назад. — Беспокойство, больше чем гнев, окрасило его слова. — От тебя не было никаких известий со вчерашнего утра. Ты в порядке?

— Разве Айлин тебе не звонила?

— Да, и это чертовски удивило меня. Она просто не сказала ничего конкретного.

Сидя на кровати, я откинулась к стене. — Прости, я заснула. Это был странный день.

— Как прошел разговор с Дженнером?

Он явно жаждал информации, хотел чувствовал себя включенным и необходимым в моем расследовании, но я не хотела вдаваться в подробности по телефону. Я доверяла ему; но не могла быть уверена, что его не прослушивают. — Расскажу тебе через несколько часов, когда приеду.

— Немного поздновато для приема гостей.

Я рассмеялась, но тут же замолчала, вспомнив о гостях в соседней комнате. — Как будто это когда-нибудь останавливало меня. Сегодня все стало намного сложнее, и я не думаю, что смогу… — мягкий шаркающий звук привлек мое внимание. Убрала телефон и прислушалась. Шорох не повторился.

— Эви? Ты здесь? — голос Вайята казался дребезжащим, далеким.

За дверью скрипнула половица. Мое сердце забилось быстрее. Все чувства пришли в состояние повышенной готовности. Далекий голос Вайята продолжал говорить, поэтому я засунула телефон под подушку. И прислушалась. Скрип повторился, как и шарканье, и они оба приблизились.

Во рту пересохло, я скользнула к краю кровати и встала. Мягкий ковер смягчал мои шаги. Все ножи находились на кухне. Я мысленно окинула взглядом спальню. В верхнем ящике шкатулки для драгоценностей я видела металлическую пилочку для ногтей. Маленькая и тупая, но это все, что у меня имелось в качестве оружия.

Я сделала три быстрых шага к двери, прислушиваясь. Если это Аврора и она искала ванную, то я не хотела выскакивать и пугать ее до родов. Под дверью не горело ни одного огонька — наверняка она или Джозеф включили бы свет. Осторожность удерживала меня на месте, в то время как инстинкт кричал бежать. Сбежать прочь от неизвестной и зловещей угрозы, пока не смогу определить ее и составить план действий.

Как будто это возможно, имея двух подопечных.

С колотящимся в груди сердцем я протянула левую руку к дверной ручке. Мои пальцы едва коснулись меди. Что-то с другой стороны зарычало, яростно и по-кошачьи. Пол заскрипел, когда огромная тяжесть сдвинулась с места. Я попятилась назад, едва не сбитая дверью, когда она с грохотом распахнулась, замок и ручка вылетели из рамы.

Я ударилась бедром о край стола и резко остановилась. В тусклом оранжевом свете уличных фонарей в комнату вошел черный ягуар. Прижав уши, он зашипел, сверкнув белыми зубами размером с мой большой палец и розовым языком размером с ладонь. Его медные глаза были устремлены на меня, в них плясали голод и ярость.

Слова застряли у меня в горле, я не могла даже закричать. В гостиной двигались тени. Голоса произносили слова, которые я не могла расслышать. Дверь квартиры открылась.

Нет. — Аврора! — крикнула я. — Джозеф!

Ягуар закричал — хриплый крик, способный разбудить мертвеца. Он отдался эхом в моей груди и заставил сжать зубы. Я поморщилась, сжимая пилочку для ногтей. Жалкое оружие, вероятно, лишь пощекотало бы такое большое, мускулистое животное. Нет, не животное — терианца.

— Я защищаю их, — сказала я.